Лётчик - ас Василий Михалёв

Однажды на вопрос автора, какой был у него любимый самолёт, и были ли нелюбимые, Василий Павлович, усмехнувшись, ответил: "Нелюбимых у меня не было !   Все были любимые, лишь бы летать..."

Василий Павлович Михалев родился 2 марта 1917 года в городе Верхнеудинске  (ныне Улан - Удэ)  в Бурятии в семье служащего. В 1932 году Василий закончил семилетку. Поступил на курсы радистов на радиостанцию, затем стал работать там же монтёром. Через некоторое время его уволили, парень остался без работы. В 1934 году в Улан - Удэ открылся аэроклуб, в котором проводилось обучение без отрыва от производства. Безработных туда не брали...

Отец, работавший на торговой базе, пристроил туда же сына упаковщиком - надо было как-то поддерживать семью... Василий поработал около года и осенью 1934 года поступил в аэроклуб, в котором обучалось около 50 человек. Постепенно он так увлёкся, что вызвал недовольство начальства на работе - все мысли были только о полётах. В мае 1935 года над Улан - Удэ пронёсся ураган. К счастью, в тот день полёты уже закончились, и учлёты разошлись по домам. Но ветер сорвал и раскидал по лётному полю все 3 аэроклубовских самолёта У-2...

В авиамастерских в Иркутске одну машину удалось восстановить, но для оставшихся к тому времени в аэроклубе 30 человек этого было слишком мало. Тот, кому удавалось "подлетнуть", мог считать себя счастливчиком... Однако, худо - бедно, обучение продолжалось, растянувшись, правда, вместо положенного года на два. В 1936 году Михалёв окончил аэроклуб, заняв первое место по выпуску из 19 человек.

После выпуска Василию предложили остаться в аэроклубе инструктором. Он согласился и получил группу из 14 человек  (кстати, в числе курсантов группы был Пётр Харитонов, совершивший в июне 1941 года таран и ставший одним из 3-х первых Героев Советского Союза в Великой Отечественной войне). Василий проработал весь 1937 год, сделал выпуск, и... был в числе 5 инструкторов уволен. Причиной стал приезд из Ульяновской лётной школы инструкторов, имевших более глубокую подготовку. Оставшись без работы, Василий сначала устроился кладовщиком, затем секретарём в "ОсоАвиаХиме"... Однако хотелось летать, без неба он себя уже не мыслил.

Переписка с аэроклубами близлежащих городов ничего не дала - все места инструкторов были заняты. Кто-то подсказал: давай в Иркутск. Михалёв подговорил ещё одного безработного инструктора, Потапова, ехать вдвоём. Без вещей, в лёгкой одежде  (у Василия даже сапог своих не было, пришлось "взять взаймы" у младшего брата)  они приехали в Иркутск, где выяснилось, что место в аэроклубе только одно, второго предложили отправить в город Черемхово Иркутской области. Друзья от такого расклада отказались, и были оба отправлены в аэроклуб Черемхова.

Коллектив черемховского аэроклуба был небольшой, но крепкий. Василий получил группу курсантов - 12 человек. Летали интенсивно, для занятий с отстающими инструкторы использовали субботы и воскресенья, помогали друг другу. Так прошли 1938 - 1939 годы, Василий сделал два выпуска, был на хорошем счету... Но уже мечтал о большем - хотелось стать военным лётчиком, истребителем. Его ученики уходили в военные школы и училища, а начальство не желало отпускать толкового инструктора.

Однажды возможность представилась - приехала очередная комиссия принимать выпуск. Василий познакомился с "купцами", и те разрешили ему пройти комиссию. Однако московский "ОСоАвиаХим" не выслал личное дело лётчика, пришлось ждать следующего шанса...

В конце 1939 года пришёл приказ откомандировать 3-х инструкторов в Ульяновскую лётную школу, в их число попал и Василий. Поначалу летали на У-2, налёт на которых у Василия к тому времени уже приближался к 1000 часам, несколько полётов удалось совершить на АИР-6  (Я-6), достаточно редкой яковлевской машине.

В декабре 1940 года курс школы был закончен на И-15бис. Начальник штаба уехал в Москву за приказом о присвоении офицерских званий. Выпускники шили форму, мечтая о лейтенантских "кубарях", но... На всеобщем собрании вернувшийся начальник штаба объявил о присвоении курсантам звания сержантов - вышел знаменитый приказ Маршала Тимошенко. Исключение сделали для немногих, имевших лучшую подготовку - дали старшин. В их число попал и Василий Михалев, получивший в петлицы полную "пилу" треугольников и оставленный в школе инструктором.

Одновременно вводилось казарменное положение. Инструкторы и курсанты переводились на аэродром, находившийся за городом. Жилья не было, пришлось для начала ставить палатки, причём, по 4 штуки одну поверх другой, чтобы хоть как-то спастись от зимних холодов. Из бочонков из-под карбида делали печки - буржуйки. Позже лётчики вырыли себе большие общие землянки, в которые завезли двухъярусные кровати.

В Ульяновске старшина Михалев встретил и войну. Многочисленные рапорты с просьбами об отправке в строевые части начальство игнорировало - фронт требовал огромного количества новых лётчиков, опытных инструкторов тоже не хватало. Первое время подготовка курсантов велась на И-15бис, затем их сменили И-16. Точнее, УТИ-4 поскольку И-16, как таковых, в школе не было - они были нужнее на фронте...

Однажды, в ноябре 1942 года, Василий, проходя мимо штабной канцелярии, случайно услышал телефонный разговор - от школы требовали отправить 4-х инструкторов в действующую армию. "Торг" шёл за инструктора Демидова, которого не хотели отпускать. Василий зашёл в канцелярию и... вместо Демидова в списке теперь значился Михалёв. Кроме того, Ульяновская лётная школа переходила на обучение штурмовиков - их процент в ВВС КА всё увеличивался. Василий, однажды посидев в бронированной кабине одноместного "Ила" с весьма ограниченным обзором, решил, что на такой "гробине" летать не будет ни за что !   Об этом заявил и начальству. Лётчиков отправили в Москву, на сборный пункт, который располагался на стадионе "Динамо". Двухнедельное пребывание в Москве запомнилось Василию прогулками по зимней столице - увольнительные можно было заработать в нарядах по чистке уборных...

Из Москвы старшина Михалёв был распределён под Саратов, в запасной авиационный полк, занимавшийся переучиванием лётчиков на Як-1 и дислоцировавшийся на аэродроме Разбойщина. Параллельно с освоением "Яка" приходилось заниматься облётом новых машин, приходивших с завода. Эта работа лётчикам нравилась - Василий Павлович вспоминает:

"ЗАПовские машины уже все старенькие, фонари аж покраснели, пожелтели, а эти такие чистенькие, блестящие, краской пахнут... Затягивали обороты, чтобы не перегревались... перед полётом пристегнёшься потуже, раз его - вверх колёсами, по зонам - туда, сюда... Насладишься, как следует".

Следует пояснить, что никаких полётных заданий не выдавалось, поэтому летали действительно в своё удовольствие. Кроме того, занимались буксировкой конуса на УТИ-4 для воздушных стрельб в Разбойщине и близлежащем Балашове, где также доукомплектовывались и перевооружались фронтовые полки. Время шло, и здесь который раз повторилась прежняя история с рапортами.

"...Вызвал майор, начальник штаба, двоих нас... и говорит - останешься инструктором. Я отвечаю - не могу... здоровье не позволяет !   "Ты против партии и правительства !"   Я в ответ - "Вы ещё не партия и не правительство"...   "Идите !" - я вышел... Второй выходит, смотрю - тихо выходит, значит, тоже оставили..."

Товарищи улетали на фронт, а Василий опять оставался в тылу. Появились даже мысли о побеге на фронт, тем более что пример был.

"Я даже собирался удирать оттуда. Один лётчик, он волонтёром в Китае был, Сергей Серёгин... Прилетели ребята с его прежнего полка, и он с ними - пришёл, сказал всем "до свидания", и улетел. Дня через 3 - 4 только спохватились..."

Однажды, находясь в Балашове и возвратившись из полёта на буксировку конуса, во время ужина в столовой Василий услышал знакомый голос за соседним столиком. Обернувшись, он увидел Ивана Вихляева, своего курсанта по Черемховскому аэроклубу. Тот уже повоевал, был заместителем командира эскадрильи истребительного полка, отведённого с фронта на пополнение. В беседе с Вихляевым и комэском Василия быстро "сосватали" в полк. Старшина Михалев, считая вопрос о переводе решенным, остался в Балашове.

Прилетевшего за ним из Разбойщины на У-2 лётчика попросту прогнали. Однако на следующий день тот появился вновь, но уже с приказом о назначении в 508-й истребительный авиационный полк 205-й истребительной авиационной дивизии, пополнявшийся лётным составом, а также самолётами Як-7Б в 13-м ЗАП в городе Кузнецке Пензенской области. День 7 мая 1943 года, когда Василия на УТ-2 доставили в 508-й ИАП, оказался весьма насыщенным событиями. Во-первых, выяснилось, что ещё 8 месяцев назад ему было присвоено первое офицерское звание "Младший лейтенант", однако по каким-то причинам приказ не дошёл до командования части. Во-вторых, в полку не хватало опытных лётчиков, и только этим можно объяснить то, что "не нюхавший пороха" новоиспечённый младший лейтенант В. П. Михалёв был назначен заместителем командира 3-й эскадрильи старшего лейтенанта Андрея Гращенко взамен ранее назначенного, остававшегося в ЗАПе по болезни. В-третьих, оказалось, что полк утром следующего дня должен был убыть на фронт - на освоение новой машины Василию отводился день. К вечеру он совершил на Як-7Б уже 3 полёта. Самолёт после Як-1 Василию не глянулся - был более тяжеловат и инертен.

[ В мае 1943 года 508-й ИАП прибыл на фронт на Як-7Б, часть из которых была раннего образца, с гаргротом, а часть - без. Один из ранних, как их называли, "горбатых", Як-7Б достался и Василию. Следует отметить, что в полку, несмотря на закрепление самолётов за лётчиками, на протяжении всей войны практиковались вылеты на любых боеготовых машинах. Поэтому, в общем, имеет смысл говорить об отличительных особенностях окраски самолётов полка, тем более, что индивидуальной символики на машинах 508-го ИАП было крайне мало. К сожалению, фотографий самолётов полка периода лета 1943 года найти пока не удалось, как и списков закрепления истребителей за лётчиками. По словам Василия Павловича, Як-7Б 508-го ИАП имели стандартный чёрно - зелёный камуфляж, и уже несли элементы быстрого опознавания: белая диагональная полоса на вертикальном оперении  (принадлежность к 205-й ИАД)  и белый кок винта  (отличительный признак 508-го ИАП). Тактические номера белого цвета, между крылом и оперением, единый стиль не выдерживался. ]

Утром следующего дня, после общего построения и фотографирования, полк поэскадрильно вылетел на фронт. У каждой эскадрильи был лидер - бомбардировщик Пе-2. Однако у командира эскадрильи на взлёте забарахлил двигатель, поэтому Василий был вынужден отдать свой самолёт ему и остаться ещё на сутки в Кузнецке. На следующий день, получив машину, в компании с ещё двумя лётчиками он отправился догонять полк.

Прилетев в "родной" Балашов, назначенный первым промежуточным аэродромом перелёта, Михалёв не нашёл там своей эскадрильи. Оказалось, что штурман "Пешки", который должен был привести 3-ю эскадрилью в Балашов, заблудился сам, уклонился влево, и лётчикам на последних каплях горючего пришлось садиться в Аткарске. Местный аэродром был резервной тыловой площадкой, горючего на нём не было, и эскадрилья прилетела в Балашов только через 2 дня. Топливо для неё привезли на Ли-2, бензин в баки истребителей переливали вёдрами. Незадачливому штурману Пе-2 досталось "на орехи".

После 10-дневного перелёта на фронт, в котором на промежуточных аэродромах лётчики продолжали осваивать самолёт, полк 17 мая оказался на аэродроме Грязное  (ударение на второй слог), юго - западнее Воронежа, приблизительно в 7 километрах от ставшей знаменитой впоследствии станции Прохоровка.

До начала Курской битвы боевые вылеты производились только при непосредственной угрозе аэродрому базирования. День 22 мая 1943 года запомнился Василию Михалёву на всю жизнь  (избитый штамп, но он, всё-таки, наиболее точен), и спустя 60 лет он помнит его очень подробно. Командир эскадрильи убыл на несколько дней в дом отдыха, находившийся в ближнем тылу  (оказывается, было и такое !), и Василий временно принял эскадрилью. В тот день 3-я эскадрилья была дежурной, пара лётчиков находилась в готовности № 1 - дежурила в кабинах, остальные находились возле самолётов.

Перед обедом аэродром начали заволакивать низкие кучевые облака, которыми и воспользовались немцы. Зелёная ракета - сигнал на старт - взвилась в воздух практически одновременно с разрывами первых бомб, падающих на край лётного поля. Как выяснилось, 27 Ju-88 - целая группа - шли над облаками. Дежурная пара пошла на взлёт. Василий выпустил в воздух остальных лётчиков эскадрильи   (всего взлетели десяткой)  и побежал к своему "Яку":

"...Впопыхах кинулся в самолёт, пристегнулся, пора запускать - забыл зажигание включить... Потом всё пришло в норму, вырулил, взлетел, шасси убрал и рано нейтрально кран поставил. У меня левая нога выпала, а я этого не заметил. Ну, перезарядил оружие, сделал влево разворот, смотрю - Свистунов и Стройков зажали одного "Юнкерса" и ходят над ним. Стал искать себе цель..."

Цель вывалилась из облаков сама. Пилот "Юнкерса", увидев истребитель, стал разворачиваться, но Василий на высоте около 1000 метров зашёл ему в хвост. Находясь на одной с Ju-88 высоте, он постарался сократить дистанцию до минимума. На это у будущего аса были свои причины:

"...В ЗАПе, да и в школе, я ни одной стрельбы не имел, ни по наземным, ни по воздушным целям. Один раз полетел на полигон на И-15, и оружие отказало, так что стрельба не состоялась..."

Подойдя на дистанцию около 50 метров, Михалёв выпустил по бомбардировщику длинную очередь, первую в своей жизни. Горящий "Юнкерс" свалился вниз, под облака, и упал в 1,5 километрах от аэродрома. Счёт побед был открыт в первом же боевом вылете !..   Однако бой продолжался:

"...Увидел ещё одного, пошёл к нему, и то же самое, решил пристроиться поближе. Он подпустил, а потом - в переворот через крыло..."

Лётчик второго "Юнкерса", по-видимому, был более опытным, и попытался уйти пикированием. "Як" Михалёва с неубранной ногой шасси и открытым фонарём кабины  (фонари на "Яках", по воспоминаниям Василия Павловича, никогда не закрывали)  на выводе из пикирования отстал метров на 800:

"...Ну, думаю - уйдёт, чёрт. Я давай, короткими очередями... Мотор ему правый зажёг. Он с одним, я его догоняю. Догоняю, сразу не стрелял, делаю горку, ударил по крылу, вот... Отхожу, иду на второй заход - оружие молчит. Отошёл, перезарядил, попробовал - всё уже... Такое состояние - прямо своим бы самолётом его достать бы... пока решил пристроиться. Пристроился, и завёл крыло за крыло..."

По всей видимости, нижний стрелок "Юнкерса" был убит или ранен в предыдущих заходах, или, как предполагает Василий Павлович, его на самолёте могло просто не быть. Возможно, "Як" был в мёртвой зоне. Главное - огня по атакующему истребителю не было. Михалёву запомнилось лицо пилота, который постоянно оглядывался на него через плечо. Василий Павлович вспоминает:

"Решил на таран... Снизился, подстроился чуть пониже... И вверх потихонечку - винтом по левой части стабилизатора. Он куда-то сунулся, у меня тряска, потом тяга уменьшилась, я развернулся - и домой. Ну, дотянул до дома, шасси выпустил и сел нормально".

Постепенно бой стал стихать. Уцелевшие "Юнкерсы" ушли, налёт был сорван. Василий приземлился раньше других и пошёл принимать садившихся лётчиков. Молодые пилоты, как их учили в школе, растянули на посадке "коробочку", за что и поплатились. Появившаяся со стороны Прохоровки пара Ме-109 с ходу спикировала на замыкающую пару Скоблов - Харченко и зажгла "Як" ведомого. Высота была небольшая, около 300 метров, и сержант Георгий Харченко не сумел покинуть потерявший управление истребитель. Первый бой стал для него и последним... Немцы исчезли так же стремительно, как и появились - всё произошло в считанные секунды. Второй потерей полка стал Младший лейтенант Владимир Иванов. Он с тяжёлым ранением в голову сумел посадить машину и потерял сознание. После госпиталя в полк он не вернулся.

Так закончился первый бой младшего лейтенанта В. П. Михалёва, за который 9 июня 1943 года он получил первую награду - орден Отечественной войны 2-й степени. Следует добавить, что в полковых документах Василию Павловичу записали тогда только одну победу, ещё по одной личной победе над Ju-88 занесено на счёт Свистунова, Стройкова и Иванова. По словам Василия Павловича, штабисты манипулировали победами лётчиков иногда самым чудесным образом - личные превращались в групповые и наоборот, очевидно, и запись побед на счёт других лётчиков была возможна... Дело в том, что пилоты в эту "кухню" заглядывали редко, поэтому Василию Павловичу сложно прокомментировать эту практику. В любом случае, определение числа реальных побед лётчика не является целью данного повествования.

29 мая 1943 года 3-я эскадрилья под руководством возвратившегося Гращенко вновь была дежурной. В этот день немцы совершили второй налёт на аэродром группой из 28 Ju-87 под прикрытием 6 Ме-109. На этот раз наблюдатели вовремя не заметили пикировщиков, и они сумели сделать один заход со стороны солнца, засыпав с высоты 400 метров лётное поле и взлетающие истребители контейнерами с мелкими осколочными бомбами. Самолёты кидало и раскачивало от близких разрывов, но, к счастью, взлететь удалось всем. Первую четвёрку вёл комэск, вторую - Михалёв, ведомым у него был Иван Павленко. Второй заход "Юнкерсам" сделать не удалось, и они стали уходить. В завязавшемся бою комэск сбил "Мессер" и "Юнкерс", Михалёву тоже удалось подбить один пикировщик, который совершил вынужденную посадку на нашей территории:

"Они стали уходить - я погнался за одним. Ну, они цепочкой идут, к одному подходишь - он начинает ковыряться из стороны в сторону, отойдёшь - он опять занимает своё место... Я пристраиваюсь, а два "Мессершмитта" справа идут на высоте, не встревают, мне не противоречат. И вот, я один раз зашёл, дал очередь, смотрю - белый дымок. Ну, не дымок, а струя от бака. Потом прекратилась. Я ещё очередь дал, смотрю - струя бензина снова пошла. Он пошёл на снижение, ну, а я стал следить за ним, добивать не стал - он сел на нашей территории около деревни  (юго - западнее Гостищево), там солдаты закатили самолёт в кусты, одного убили из экипажа, один убежал. Такое вот было..."

Один Ме-109 уничтожил старший сержант Арташ Акопов. На аэродроме пострадало от бомбёжки несколько человек, был уничтожен один "Як", другой был отправлен в ПАРМ. Ещё несколько машин были повреждены осколками, но к следующему утру были восстановлены.

Выдержав за 2 недели на аэродроме Грязное 12 налётов, полк вынужден был 10 июня перебазироваться на менее благоустроенный аэродром Сухо - Солотино, расположенный в нескольких километрах восточнее, который немцы вскрыть не смогли до самого начала наступления. Грязное переоборудовали под ложный аэродром, расставив по лётному полю фанерные макеты самолётов. Василий Павлович рассказывает:

"Интересный был бой: мы с Гайдуковым Сашкой, он с другой эскадрильи, такой азартный был парень !   Как полетишь с ним - он отрывается, ищет сам себе приключения: "Сам я, найду цель, найду !   Чего там беспокоиться !"   Такой он охотник - одиночка... Ну, и здесь, перед наступлением - в общем, нас выжили с Грязного, всё время - то большой налёт, то Ме-110 придут, бросят бомбы, поле испоганят... Ну, и перелетели, километров на 7, в Сухо - Солотино. Такой невидный аэродром, кругом бугры... Посадили туда, и нас не стали трогать, а здесь сделали ложный аэродром, из досок наколотили макетов. И пустили такую версию, что "Кобры" прилетели - мы их ещё не видели до этого. Раз вылетаем - что такое ?   Весь аэродром заставлен другими самолётами, форма у них не такая... И, главное - никого нет там. Однажды Свистунов сел там, что-то у него двигатель забарахлил - нет там, говорит, самолётов, одни деревяшки стоят...

Наша врач что-то расспрашивала их - так, кое-что добились. А бортмеханик - тяжело раненный, посидит немножко, и падать начинает. В общем, Сашке пистолет трофейный дали, а я взял какую-то пуговку - сувенир..."

К этому рассказу можно добавить, что сбитые самолёты, по полковым документам, упали в районе населённых пунктов Готня и Уханево. Александр Гайдуков, первым в полку добившийся 5 личных побед, был тяжело ранен в бою 29 октября 1943 года уже летая на "Аэрокобре", и в полк больше не вернулся. На его счету к тому времени было 8 личных и 11 групповых побед  (по другим данным - 7 и 12).

Интересно выглядит описание этого боя "с другой стороны". По данным противника, 5 венгерских Ju-88 бомбила в этот день аэродром "Гречное" и были перехвачены аж 10 - 12 "Яками" !   В последовавшем бою венгры признали сбитым один "Юнкерс", пропали без вести 2 члена экипажа. Однако, совершенно непонятно, те ли это авиаторы, которые попали в плен, и какова судьба двух других ?   Кроме того, пара Ме-109 сопровождения заявила о 2-х победах над "Яками" в этом вылете. По докладам лётчиков, один советский истребитель разбился вместе с пилотом, из другого лётчик выпрыгнул с парашютом. Но 508-й ИАП в этот день потерь не имел - "Мессеры" поспели к "шапочному разбору", их атака не принесла результата - лишь у Гайдукова в крыле насчитали несколько пулевых пробоин.

5 июля 1943 года началось немецкое наступление  (операция "Цитадель"), и одновременно в воздухе вспыхнули ожесточённые бои. В этот день лётчиками полка было заявлено 11 побед - почти столько же, сколько за весь июнь. Полк потерял 6 самолётов и 3 пилотов. Счёт Василия Михалева пополнил Ме-109F, лично сбитый в районе Бутово.

В эти дни довелось Василию Михалёву после венгров увидеть и немецкого лётчика:

"Сидели на аэродроме в готовности, смотрим - "Ил" идёт со стороны фронта. Увидел наш аэродром, развернулся вправо, а у него в хвосте "Мессер", и бьёт... Ударил, делает горку и подставляет себя под "Ила". Тот как сыпанёт ему из всех точек !   И пошёл к своим... Этот разворачивается, заходит и садится на живот на наш аэродром... Ну, что ?   Мы подошли. Он в такой светло - серой рубашке, рукава закатаны, погон узенький с какой-то звёздочкой... Ну, давай расспрашивать... Сергов говорит - как, Гитлер капут ?   Он молчит. А тебе капут ? - закрыл голову руками - капут... Ну, что - особисты забрали и увезли, у них это основное занятие было..."

6 июля группа лётчиков полка, ведомая капитаном Ворониным, вела бой с большой группой Ju-87 и Ме-109 прикрытия. Сбив 2 бомбардировщика, упавших в районе Быковка, Василий Михалёв оторвался от своих и потерял ориентировку. Горючее было на исходе, поэтому, увидев пару Як-1 с чёрными коками винтов, он решил пристроиться к ним, но заметил, что на "Яки" выходит в атаку пара Ме-109. На предупреждения по радио лётчики "Яков" не реагировали, пришлось вступить в бой одному. В результате Василию удалось сбить ведомого, дав точную очередь по кабине. Оставшись в одиночестве, ведущий предпочел уйти. После посадки на аэродроме 270-го ИАП  (а "Яки" оказались именно из этого полка)  выяснилось, что не слышали его, потому что полк, занимавшийся прикрытием штурмовиков, работал на их радиоволне. Лётчики искренне недоумевали, с чего бы это Михалёв так энергично маневрировал позади их пары - "Мессеров" они просто не заметили !   Тем не менее, в итоге сбитый истребитель Василию поначалу записали... как групповую победу.

Вечером аэродром Сухо - Солотино оказался под угрозой захвата немецкими танками, потеснившими оборону советских войск, и 508-й ИАП перебазировался северо - восточнее, на аэродром Большая Псинка.

На следующий день 12 "Яков" 508-го ИАП, ведомые командиром полка подполковником Зайченко, провели в районе Беленихино - Верхопенье бой с большой группой Ju-87 и Ме-109. В результате было заявлено о 6 сбитых "Лаптёжниках" и 2 "Мессерах" без собственных потерь. Интересно, что по 8 групповых побед было записано каждому пилоту, в том числе и младшему лейтенанту В. П. Михалёву. Справедливости ради надо сказать, что и без этого боя, номинально сделавшего из половины пилотов полка асов, все они и в дальнейшем воевали достойно, а 5 стали Героями Советского Союза.

8 июля, сбив пикировщик Ju-87, пропал без вести командир эскадрильи Андрей Гращенко. В суматохе воздушного боя никто не заметил, что с ним случилось. Незадолго до гибели получивший звание капитана, опытный 35-летний лётчик, начавший воевать весной 1942-го, Гращенко успел одержать на Курской дуге 6 личных побед. Эскадрилью принял младший лейтенант Василий Михалёв - война не оставляла выбора. Однако, уже 13 июля полк, лишившийся по разным причинам половины лётчиков и большей части самолётов, был отведен подальше в тыл, на аэродром Старый Оскол, и больше боевые вылеты не совершал. 30 июля поступил приказ: сдать уцелевшие 12 "Яков" в прибывшую на фронт 256-ю НАД и убыть в 22-й ЗАП в Иваново для переучивания на "Аэрокобры". Итогом боевой деятельности младшего лейтенанта Михалёва за 1,5 месяца боёв стало представление к званию Героя Советского Союза, согласно которому за этот период он совершил 55 боевых вылетов и в 19 воздушных боях сбил лично 9 и в группе 10 самолётов противника. Вместо "Золотой Звезды", которую Василий получил только через полгода, в феврале 1944-го, его китель украсил орден Ленина.

Переучивание на американские истребители длилось 1,5 месяца. После получения самолётов в Кировабаде полк, пополненный до штатной численности лётным составом, 8 октября 1943 года приземлился на аэродроме Нижняя Ланная, чтобы принять участие в битве за Днепр. Большей частью на полк и дивизию возлагались задачи по прикрытию войск, переправ и плацдармов.

[ Осенью 1943 года 508-й ИАП получил в Иваново "Аэрокобры" модификаций P-39N-1, N-5 и Q-5. Крупные тактические номера белого цвета намазывались кистью под трафарет в носовой части фюзеляжа, на крышках отсека вооружения. Стиль нанесения номеров, как и вид трафарета, не менялся до конца войны за исключением редких случаев. Номера 1-й эскадрильи начинались с единицы, 2-й и 3-й - соответственно, с двойки и тройки. Василий Михалёв, как комэск-3, получил самолёт с номером "30". Серийный номер самолёта, к сожалению, установить пока не удалось. 17.12.1943 года при посадке сгорел самолёт P-39Q-5 сер. № 4219893, но неизвестно, была ли это штатная машина комэска. Следует отметить, что американские серийные номера жёлтого цвета на хвостовом оперении закрашивались в полку редко, в основном - после ремонта с перекраской. ]

Сменив за неполные 3 недели несколько аэродромов, 28 октября 508-й ИАП перебазировался на аэродром Пятихатка возле городка Желтые Воды. С него пришлось действовать следующие 4 месяца, а уже на следующий день Василий провёл результативный воздушный бой на новой машине:

"У меня в Пятихатке была "Отечественная война", больше не награждали. Я иногда смотрю - ребята не замахиваются, а "Боевой", глядишь, дали. Мои подопечные, друзья - смотрю, помаленечку набирают... За 4, что ли, сбитых, положено было "Красное Знамя", а мне, как говорится, что-то тянули... Штаб - он и есть штаб...

И вот, вылетаем раз на Ингулец, река такая - переправы прикрывали. Четвёркой, я с Калининым и Стройков с Сандыгой. Вылетели. Прилетаем туда - смотрим, девятка "Хейнкелей-111", заходят вдоль реки плотным строем... Я даю команду, вышли вверх, парами разделились и пошли в атаку...

Пошли, а на "Хейнкеле" заградительный огонь хороший, не дают близко подойти... И вот, стараешься такую змейку делать, а потом подходишь вплотную и бьёшь... Ну, и ребята - Стройков, смотрю, тоже одного ударил...

Ну, одну, вторую атаку. Смотрю - Стройков, раз - и ушёл, получил пробоину. Калинин, смотрю, то же самое... Сандыга заходит, отстрелялся, и, выходит вправо, живот подставил всей площадью, и ему влепили. Он ушёл, остался я один... А там пара "Мессеров" дежурит. Да, я "Хейнкеля" добил, заходов 5, наверное, сделал, по ведущему, я ведущего взял... Смотрю - он отстал от группы, вертикально задрался, куда-то там свалился... Я вышел из атаки, смотрю - остался один. Теперь, вижу - "Кобра" ходит, разворачивается в сторону фронта, туда, к ним... и давай по радио - "Кобра", курс, курс - развернись на столько-то градусов... Оказывается - загорелась машина, и он уже ничего не видит...

Пара "Мессеров" - на меня навалились. И вот, у меня приём такой был - подпускаю в хвост, на дистанцию огня. Отхожу со снижением с небольшим, полный газ, ухожу по прямой. Они заходят парой за мной, а я разгоняю, смотрю за ними. Потом подпустил, уже вот, на предельную дистанцию, делаю рывок - раз !   Небольшой рывок вверх, отрываюсь от них, прицел сбиваю...

И начинаю - они ко мне подтягиваются, а я от них, постепенно. Не сразу рывком, а то потеряешь скорость и свалиться можно. И так, ступенечка за ступенькой, и дотянул до того, почти до потери скорости, вот... Ну, и они то же самое, висят. И, смотрю, значит, один сваливается, второй за ним, я свою машину бросаю прямо за ним, просто бросаю. В первый момент я отстал, потом начинаю потихонечку догонять. А "Кобра" - у неё хорошая аэродинамика, она тяжеловата, а потом как разгонится, смотришь - как бы только не выскочить вперёд. И вот, я за ними, и бью одного - он сваливается, второй влево - и домой, на Знаменку ушёл, там у них аэродром был.

Теперь Сандыга. Он выпрыгнул на нашей территории, самолёт летал без него. Ну, я уж после этой свалки смотрю - "Кобра" летает... Я спрашиваю - Сандыга ?   Молчит... И, главное, так вот она - летит, нос задирает, скорость теряет... Потом нос опускает, и опять набирает скорость...

Смотрю - загорелась, делает переворот, в землю, и готово. А он выпрыгнул, Сандыга. Подпалил шевелюру, да сапоги ещё кирзовые припалило... Выпрыгнул к танкистам - там танкисты были. Ну, говорит - меня схватили, давай целовать... Потом, говорит, танкисты ему - поедем на передовую, посмотреть, где упал "Хейнкель". Он на нейтральной полосе упал. В общем, они и подтвердили...

Прилетаем, и я этим, оставшимся  (Калинину и Стройкову удалось посадить подбитые машины на своем аэродроме), говорю - пошли в штаб дивизии. Идём - навстречу заместитель командира дивизии Горегляд. Я его не знал, он в звании майора. Подходит - ну, что там ? - начинает... Я говорю - мне некогда, мне надо в штаб... Он - докладывайте !   Ну, докладывайте - вот, пожалуйста, провели бой... Потом, назавтра, в нашей землянке полковой Горегляд с командиром полка Зайченко, вызывают меня. Горегляд спрашивает - сколько сбил ?   Я говорю - столько-то. Какие награды ?   Я так, со злостью, распахнул куртку, говорю - вот мой весь иконостас !   Ну, и он это раскрутил. Послали мне на 3 "Красного Знамени", привезли один..."

Два немецких бомбардировщика, упавших в районе населённого пункта с абсурдным названием Ново - Стародуб, были расписаны на пары Михалёв - Калинин и Стройков - Сандыга, кроме того, Михалеву записали лично сбитый "Мессер".

На следующий день, 30 октября 1943 года, Василий совершил свой второй таран, сам, правда, того не желая:

"Низкая облачность была, никто не летал, а надо было для командования какое-то действие авиации... Командир полка выделил четвёрку - меня, Стройкова, своего ведомого Коломийца... И четвёртый - молодой лётчик, фамилия заканчивалась на "ий" кажется - не помню сейчас. Пришли под Кривой Рог... И вот, с облаков, наперерез мне, что-то штук 12, что ли, Ju-87 вывалилось. А мы как шли наперерез - я дал очередь со всех точек, и они кто куда рассыпались... Я отошёл, смотрю - тройка над нашей территорией, и делает разворот. Я к ним пристроился, среднего взял - вколотил туда очередь хорошую, он встал вертикально и стал падать... Я развернулся, смотрю, их уже только двое уходит. Я к одному пристроился, давай вести огонь по нему. И так увлёкся, что подхожу прямо вплотную, и что-то бью - и никак он не падает. Дал ещё сильную очередь, смотрю - он передо мною на дыбы встал, и всё... Я вижу все заклепки, и так вот, боком на него...

Он падает, а моя машина - бочку со снижением, бочки 4 сделал - только небо, небо и земля... Ручку выбило из рук. Я её поймал, вывел, выровнял машину, попробовал, смотрю - слушается. Но слушается так это, с запозданием реагирует. Смотрю, мои ребята догоняют, с левой стороны. И что-то такое, не пойму - посмотрел в левую сторону - смотрю, стабилизатор с левой стороны согнутый. Ну, и тот, "Юнкерс-87", в землю, а я, значит, пришёл домой. Нормально пришёл, только на земле смеялись - говорят - у "Кобры" три ноги, а тут четыре... Да, минуточку, забыл - здесь же, стал осматриваться, гляжу - в том же месте, где "Юнкерсы" были, - "Мессеры" выскакивают... Я развернулся, говорю - братцы, за Сталина, за мной !   Ну, всей четвёркой на них, не знаю, сколько там их было... Тоже наперерез дал очередь, они врассыпную... Стройков одного сбил. Потом, на земле уже, обнаружили - руль высоты вообще оторванный, стабилизатор на обшивке висел... Одного мы потеряли тогда, молодого..."

Стоит добавить, что погиб младший лейтенант Евгений Щербицкий, а в авторстве победы над "Мессером" Василий Павлович, скорее всего, ошибается. Две победы - Ju-87 и Ме-109 - засчитаны младшему лейтенанту Анатолию Коломийцу, который погиб меньше чем через месяц, 20 ноября - был сбит зенитной артиллерией. Второй таран Василия Михалева после войны в ряде литературных источников почему-то превратился в двойной, а однажды было даже написано про отважного лётчика, "неоднократно совершавшего тараны". Сам Василий Павлович, посмеиваясь, так это прокомментировал:

"Был у меня и третий таран - ещё в аэроклубе на У-2 протаранил другого курсанта. Потом заставили ремонтировать самолет..."

Доводилось и сажать подбитую машину на вынужденную. 22 октября группа из 8 - 10 машин, в которой был и Михалёв, перехватила над переправами через Днепр 9 Не-111, прикрываемых группой Ме-109. Прорваться к бомбардировщикам удалось только Михалёву и Павленко. После нескольких атак Михалёву удалось сначала отколоть от строя ведущего девятки  (тот с горящим двигателем отстал от группы и потянул на свою территорию), а потом и сбить его.

Дальше события развивались следующим образом:

"Короче говоря, отстрелялся я и пошёл домой. Днепр перелетел, и у меня двигатель заглох - заклинило его, маслопровод, видимо, перебили. Я пошёл на вынужденную, подобрал площадку, сел на шасси. Вылез, посмотрел - машина вся изрешечена была. Там мастерские танковые были, мужики подбежали, говорят - давай толкать в кусты машину, а то сейчас накроет артиллерией... Затащили. Я переночевал у них, назавтра домой, пешком..."

Сбитый "Хейнкель-111" был засчитан Василию как групповая победа. Вообще, по словам Василия Павловича, среди немецких бомбардировщиков именно Hе-111 был самой трудной мишенью. Несмотря на медлительность, самолёт был хорошо вооружён, а главное - был очень живуч. В полковых документах зафиксирован и другой эпизод, на этот раз приведший к потере машины:

"Другой раз - были шестёркой, уже под Кривым Рогом, атаковали группу Ju-87, примерно из 18 самолётов. Мы никак не могли её разбить - они в кольцо встали, только к одному пристроишься, смотришь - следующий уже тебя ловит. И так увлеклись - в общем, мы им бомбить не дали, а они сбить себя не дали, и я с группой своей довёл их до аэродрома, это километров 30, наверное, было от линии фронта. Прилетели, они уже расслабились, давай, значит, рассасываться, на посадку заходить... Я разгоняю машину, до земли почти, делаю горку, и к одному пристраиваюсь - смотрю, от земли трассы идут. Думаю - ну, сейчас по заднице мне дадут. Я точно - двигатель стал глохнуть, ну, я пробую приемистость - он хлопает - хлопает, а всё - таки высоту набирает потихонечку... Смотрю - "Фокке-Вульф" валится, раз по крылу - крыло пробил. Ну, не стал он добивать меня, ребята прикрыли... И вот, пришли домой, сел с ходу на шасси. Только газ тронул - у меня взрыв сзади, карбюратор, видать... В общем, машина сгорела на пробеге, только успел выпрыгнуть..."

Согласно полковым документам:

"17.12.1943  (вылет 13:15 - 14:10)  старший лейтенант Михалёв был подбит ЗА противника после воздушного боя с 20 Ju-87, 2 FW-190 и 4 Ме-109. После посадки на своём аэродроме Р-39 сгорел, лётчик невредим".

16 января 1944 года майор Г. Воронин повёл шестёрку "Аэрокобр" на патрулирование к линии фронта. Старший лейтенант Михалёв шёл в паре с младшим лейтенантом Иваном Семененко, молодым способным лётчиком  (на его счету уже было 3 лично сбитых немецких истребителя). С земли поступило указание перехватить бомбардировщики, но у Воронина отказало радио. В итоге Михалёв парой пошёл на перехват. Приблизительно в 10 километрах от Кировограда Василий заметил шестёрку Ju-87, которая, уже выстроившись цепочкой, заходила на цель. Оставив Семененко на высоте около 2000 метров  (Михалёв побоялся за ведомого из-за очень плотного огня нашей зенитной артиллерии, возможно, это было ошибкой), Василий в одиночку пошёл в атаку. Сбив один пикировщик, он, выходя из атаки, увидел падающий с вращением вокруг своей оси истребитель Семененко, который затем развалился на две части и врезался в землю. Кто его сбил - свои зенитки или пара Ме-109, крутившаяся неподалёку - Василий Павлович не знает.

В последовавшем затем бою с этой парой  (бой навязали немцы)  ему удалось подоить ведомого, а ведущий удрал. Чуть позже под битый немец загорелся и упал. С земли тут же закричали: "Михалёв, ты что делаешь ?"   Как оказалось, немец врезался в землю всего в 70 метрах от КП корпуса, пилот погиб. Приземлившись, Василий Павлович узнал, что Семененко выпрыгнул с парашютом, но ветром его отнесло на немецкую территорию, и он попал в плен.   [ Уже после падения Берлина в полк пришло письмо от Семененко из лагеря бывших военнопленных в Куйбышеве, с просьбой дать ему характеристику. Михалёв написал хорошую характеристику, но так и не дождался ответа. После войны на встречах ветеранов полка кто-то говорил, что якобы видел Семененко, но всё это осталось только на уровне слухов. Василий Павлович даже писал на передачу "Жди меня" с просьбой помочь найти какие-то следы своего ведомого, но ответа так и не последовало. ]

Михалёва за этот вылет командир корпуса "наградил" поллитровкой водки. Сбитые Ju-87  (район н/п Благодатная)  и Ме-109  (район н/п Грузное)  были записаны на личный счёт комэска. Какой именно немецкой группе принадлежала сбитая "Штука", пока остаётся неизвестным, а сбитый "Мессер" пилотировал лейтенант Курт Климанн  (Lt. Kurt Klimann)  из состава 2-го штафеля JG 52, вылетевшего в этот день на самолёте Ме-109G-6, который не вернулся после боя с парой "Аэрокобр".

На следующий день, 17 января, полк выполнил последние боевые вылеты в Кировоградской операции. Наступление сделало Пятихатку тыловым аэродромом, и изрядно поредевший полк оставили в резерве. В начале Марта часть лётного состава полка, в том числе и Михалёв, была командирована в Кировабад для получения новых "Аэрокобр". Он просил у комполка С. Д. Зайченко временно откомандировать его в один из других полков дивизии, остающихся на фронте, но командир отклонил эту просьбу. К активным боевым действиям полк вернулся в апреле, перелетев 15-го числа на аэродром Гальжбиевка северо - восточнее города Бельцы  (позднее, до начала Июня, полк последовательно действовал с аэродромов Тодирени и Буймечени):

"На Ясскую операцию пригнали мы с Кировабада "Аэрокобры", а они уже по-другому укомплектованы, другая серия... На прежних бронестекло заднее прозрачное, толщиной 6-см, а на этих - броня металлическая... Теперь, на этих защита двигателей, маслобака, и всё такими плитками обложено... Ну, мы, пока летели, не чувствовали этого. Прилетели на Днестр, в Гальжбиевку, и ребята давай, как говорится, крутиться, у кого там стекло было - техники берегли, ещё что...

Весы у столовой там были, давай туда, весь этот мусор на весы. А там так - хвостовую часть защитили этими плитками, а вместо этого в носовую часть - балласт, 4 болта по углам и плитки навздевали. Я приказал - снимать всё !   Снимать !   И как понеслись, я говорю - разбрасывайте как можно дальше, чтобы потом не собрали... Всё это сделали, потом вылет был, смотрю - машина-то другая стала, на прежнюю похожа. Да, минуточку, ещё что повлияло. Я говорю - давайте эти плитки попробуем. И вот, поставили, из винтовки - напролёт, она рассчитана была для мелких осколков. Вышли, как говорится, из положения..."

[ Весной 1944 года 508-й ИАП перевооружили на P-39Q-15, сменив одновременно нумерацию - теперь бортовые номера самолётов в эскадрильях начинались соответственно с 7,8 и 9, а в звене управления имели номера "100", "101" и "102"  (комполка, штурман и начальник ВСС). Василий Михалёв получил машину с № 42845 и белым бортовым "90". Красные победные звёздочки с белой окантовкой наносились на правом борту над выхлопными патрубками. Однако, 1 июня 1944 года капитан В. П. Михалёв был сбит не на этой машине, а на принадлежавшей комэску-1 М. Е. Кочергину P-39Q-15 № 44-2838 белый бортовой "70". Машина Михалёва "белая 90" была потеряна 18.01.1945 года, когда на ней не вернулся с боевого задания младший лейтенант Ю. А. Бугров. ]

Вооружение новых машин тоже пришлось не по вкусу комэску - у полученных P-39Q-15 были сняты крыльевые крупнокалиберные пулемёты, и в дальнейшем Михалёв старался летать на P-39N, которых, правда, в полку оставалось всё меньше и меньше. Квартет крыльевых пулемётов винтовочного калибра этой модификации сам по себе был достойным оружием, годным не только для пристрелки и штурмовки. Однажды здесь же, в районе Ясс, Василий, пожалев боекомплект пушки и синхронных крупнокалиберных пулемётов, сбил с дальней дистанции Ju-87 огнём только крыльевых, прицеливаясь по трассам  (благо, большой боекомплект позволял). Василий Павлович вспоминает, что всегда просил оружейников снаряжать ленты большим количеством трассирующих патронов.

28 апреля 1944 года старшему лейтенанту Михалёву довелось выдержать очень тяжёлый воздушный бой. Он повёл четвёрку "Аэрокобр"   (ведомым был младший лейтенант Виктор Ковальков, вторая пара - младшие лейтенанты Иван Сандыга и Михаил Пьяных)  на перехват группы из 20 Ju-87. Бой с самого начала сложился неудачно - Сандыга сбил один "Юнкерс", но и сам был сбит огнём стрелков. Оба самолёта врезались в землю практически одновременно. У Ковалькова же разбило фонарь кабины, и он вышел из боя, но домой не пошёл, а держался в стороне. Пьяных довольно сильно отстал от ведущего, идя сзади и выше. Михалёв скомандовал ему подтянуться, но младший лейтенант либо не услышал команды, либо замешкался. Появившаяся четвёрка "Мессеров", шедшая в плотном строю, мощным залпом сбила его истребитель. Лётчик не сумел покинуть потерявший управление самолёт, и он врезался в берег какого-то озера. Оставшись один, Михалёв не смог уклониться от боя.

Вскоре к месту боя подтянули 8 FW-190  (Василий Павлович считает, что это могли быть и румыны на своих IAR-80 - по его словам, их тоже принимали за "Фоккеров", хотя на глаз и были заметны отличия в пропорциях), и противников стало 12. Парадокс, но сейчас Василий Павлович уверен, что его спасло именно это обстоятельство !   Каждый хотел записать на свой счёт, казалось бы, обречённую "Аэрокобру", чем и воспользовался Михалёв - противники мешали друг другу. Постепенно вражеские истребители стали выходить из боя - очевидно, подходило к исходу горючее, лишь один продолжал бой. Но к тому времени к ведущему пристроился Ковальков, и Василий, которого уже распирало от злости, сам пошёл в атаку. Возможно, настырному немцу  (или румыну)  и досталось бы, но теперь горючее стало заканчиваться у советских истребителей, и они повернули на базу.

На следующий день Василию представился шанс поквитаться за погибших ведомых - в бою севернее Ясс он сбил "Фокке - Вульф", а 2 мая уничтожил ещё один самолёт этого типа в районе Думбровица.

30 мая немецко - румынские войска перешли в контрнаступление, стремясь вернуть утраченные территории. В воздухе вновь развернулись ожесточённые бои, в которых основными противниками советских лётчиков были большие группы пикировщиков Ju-87 и штурмовиков FW-190, прикрываемых "Мессерами". За период с 29 мая по 8 июня лётчики полка сбили не менее 38 самолётов, но и сами понесли тяжёлые потери - по воспоминаниям ветеранов полка, на 6 Июня в полку оставалось 7 - 8 боеготовых самолётов и столько же лётчиков. Такая же картина наблюдалась и в других полках 205-й ИАД - в воздух можно было поднять одновременно не более 25 машин.

30 мая, незадолго до этого ставший уже капитаном, Михалёв 2 раза водил группы на прикрытие наземных войск. В обоих вылетах было сбито по 5 немецких самолётов, на счёт комэска были записаны 3 Ju-87  (1 в утреннем вылете и 2 в вечернем). По словам Василия Павловича, он сбил тогда 5 Ju-87 - 2 утром и 3 вечером. За 2 столь результативных вылета он был представлен к "полководческому" ордену Александра Невского, награде, весьма уважаемой фронтовиками.

31 мая севернее Ясс Василий Михалёв одержал, как потом оказалось, свою последнюю победу, сбив пикировщик Ju-87  (Всего он лично сбил их не менее 12. Однажды Герой Советского Союза Алексей Егоров из соседнего 438-го ИАП даже пошутил - мол, везёт тебе на них !   На это Василий резонно ответил, что противника не выбирает !), но стрелок успел полоснуть очередью по фонарю его "Аэрокобры". Разлетевшееся стекло посекло лицо и руки, и полковой врач, обработав зелёнкой порезы, отстранил Василия от полётов до конца дня. Однако, этот эпизод был только предвестником большой беды...

Утром следующего дня, 1 июня 1944 года, Василий Михалёв повёл сводную группу оставшихся в строю лётчиков полка - около 10 самолётов   (точное количество Василий Павлович сейчас не помнит)  на прикрытие наземных войск. Командир корпуса Утин с командного пункта предупредил, что выше группы ходит пара "охотников" Ме-109. Однако немцы держались со стороны солнца и умело маскировались облаками, поэтому Василий, как ни крутил головой, обнаружить их не сумел. Понадеявшись на ведомых, он сосредоточил всё своё внимание на передней полусфере. Через некоторое время появилась группа Ju-87, и Михалев повёл группу в атаку. В первом заходе сбить ни одного пикировщика не удалось, и, пройдя сквозь строй бомбардировщиков, Василий обернулся назад - вместо ведомого в хвосте висел "Мессер". Немцы воспользовались тем, что в момент атаки строй "Аэрокобр" рассыпался, и отбили Михалёва от группы. Попытавшись выйти из-под атаки правым разворотом, Василий немедленно получил очередь точно по кабине. Правая нога безжизненно повисла. Дальше Василий Павлович вспоминает:

"Меня стали сопровождать. Один держится в хвосте, другой сверху. А я так летаю - на свою территорию и на их территорию, кручусь, как только могу, по прямой никак нельзя... Ну, если б они хотели меня сбить, так сбили бы - хотели, видать, посадить... Нога не работает - я левой, уцелевшей. Ну, в общем, бился - бился... Там ударили "Катюши", сделали завесу дымовую, я решил в этот дым. В дым нырнул и на ощупь разворот сделал, вдоль этого дыма... Выхожу - и который в хвосте был, потерял меня. Я по газам - и домой удирать. Этот потерял, а второй увидел. Догоняет, по крылу, по плоскости нахлестал пробоин. Я давай опять крутиться по этому же маршруту. Ну, дым хотел этот использовать - ничего не получилось, он уже рассеивался. Обессилел - они меня минут 20 уже гоняли, наверное. Решил садиться, на свою территорию перетянул, присмотрел шоссе - там водосточная труба была большая. Решил - сейчас около трубы около этой сяду на фюзеляж, и туда...

Только я прицелился на эту площадку и щитки посадочные выпустил - он мне сзади к-а-ак - раз !   Как даст !   Мотор заглох. Ну, и всё, я сел на фюзеляж. Сел, и тронуться с места не могу - и сам измотался, и нога, они и давай меня расстреливать. Заходят по мне, сзади очередь длинную - бронеспинка со стеклом матовая стала. Один заходит, второй заходит. Я сижу... Заходят снова - пробили масляный бак, там зашипело... Ну, смотрю, на третий заход заходят... Здесь зенитки затявкали, спугнули их, они построились и ушли..."

Наиболее вероятным претендентом на сбитую "Аэрокобру" Михалёва является лейтенант Карл Мунц  (Lt. Karl Munz)  из 1./JG 52, поскольку только он заявил в это утро о победе над Р-39 в данном районе. Кроме того, в своём докладе немецкий лётчик указал, что бой происходил на предельно низкой высоте, что тоже хорошо укладывается в общую картину событий. Примечательно и то, что эта победа стала 2000-й для I/JG 52.

Подбежавшие пехотинцы вытащили Василия в ближайший окопчик на плащ - палатке. Под руками не нашлось бинтов, чтобы перевязать искалеченную ногу, и Василий предложил принести из кабины парашют. Однако, когда его хватились, оказалось, что кто-то из хозяйственных пехотинцев его уже "приватизировал". К счастью, к этому времени за Василием подошла грузовая машина, и лётчика отвезли в полевой госпиталь. За следующие полгода он сменит их несколько.

В госпитале Василий Михалёв узнал о присвоении ему звания Героя Советского Союза  (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года). В день, когда был опубликован Указ, Василий на костылях отправился с ещё несколькими ранеными на прогулку на речку, когда увидел заходящий на посадку По-2 с дивизионной белой полосой на хвосте. Это прилетели поздравить товарища командир полка Дилигей, удостоенный "Золотой Звезды" тем же Указом, и Анатолий Свистунов. С собой они привезли трёхлитровый бортовой кислородный баллон, наполненный самогоном. Быстро нашлась нехитрая закуска и столик под дубом...

Когда нога зажила, выяснилась новая напасть. В полевом госпитале врачи неправильно сложили перебитую большую берцовую кость, и она срослась криво. Ввиду сложной ситуации врачи приняли решение отправить лётчика в Москву, где более квалифицированные хирурги должны были принять решение, что делать дальше.

В начале октября 1944 года Василий приехал в Москву, и 6 октября в Кремле "всесоюзный староста" М. И. Калинин вручил ему "Золотую Звезду" Героя Советского Союза и орден Ленина. Позже в центральном авиационном госпитале в Сокольниках Михалёву повторно прооперировали ногу - под общим наркозом вырезали раздробленные осколки кости из голени, но саму кость трогать не стали. С тех пор прошло уже 60 лет, но рана периодически открывается...

12 декабря, уже в звании майора, Василий прибыл в свой полк, который в октябре стал 213-м Гвардейским  (одновременно 22-й Гвардейской стала 205-я НАД, а 7-й ИАК - 6-м Гвардейским ИАК). Его "родную" 3-ю эскадрилью к тому времени принял Гвардии лейтенант Илья Тоткалов  (не менее 11 личных и 18 групповых побед), а Михалев стал заместителем командира полка. Полк, к тому времени базировавшийся на аэродроме Енджеюв  (Ежове)  в Польше, из-за плохих погодных условий в активных боевых действиях не участвовал. Первое время Василий занимался "натаскиванием" группы молодых лётчиков, прибывших незадолго до его возвращения, заодно и сам восстанавливаясь после столь длительного перерыва в лётной работе.

Советская авиация к этому моменту полностью господствовала в воздухе - до конца войны встреч с немецкими самолётами было немного, и пополнить свой боевой счёт Василию уже не довелось. Полк всё чаще занимался штурмовками. Типовые вылеты проходили по следующей схеме: на крыльевые держатели половины машин группы подвешивались 2 х 50-кг бомбы  (реже - 1 х 100-кг на центропланный), и импровизированные бомбардировщики под прикрытием своих же товарищей охотились в ближнем немецком тылу за автомобильным и гужевым транспортом, железнодорожными составами. После сброса бомб вся группа занималась патрулированием, а перед возвращением домой, чтобы не "возить" боезапас, штурмовала передний край противника.

[ К началу 1945 года самолёты   (смесь P-39Q-15, Q-20 и Q-25)  теперь уже 213-го Гвардейского ИАП приобрели новые отличительные признаки. После получения Гвардейского звания "Аэрокобры" полка стали нести знак "Гвардия" на правой, использующейся для посадки, двери пилотской кабины. Кроме того, белый кок был дополнен окраской в белый цвет и носовой части фюзеляжа  (до среза удлинительных труб пулемётов). Весной 1945-го на левых дверях самолётов появился орден Александра Невского. Следует отметить, что в конце войны вновь поступающим в полк самолётам перестали присваивать тактические номера списанных машин, а продолжили сквозную нумерацию, в итоге значительная часть "Аэрокобр" имела достаточно редкие для советских ВВС трёхзначные номера. После того, как полк был награждён, получил ещё один орден - Богдана Хмельницкого - рисунки на дверях машин опять пришлось поменять. Теперь Гвардейский знак меньшего размера был изображён на обеих дверях, а ордена разместились по соседству с двух сторон. ]

Война для Гвардии майора В. П. Михалева закончилась двумя вылетами всем полком с аэродрома Гарро  (на этот последний фронтовой аэродром, находившийся примерно в 80 километрах юго - западнее Берлина, 213-й Гвардейский ИАП перебазировался 23 апреля 1945 года)  на прикрытие знаменитого броска двух Гвардейских танковых армий генералов Рыбалко и Лелюшенко на помощь восставшей Праге.

В начале июня 1945 года Василий Михалев в числе 3-х лётчиков полка  (кроме него, этой чести удостоились командир 1-й эскадрильи Герой Советского Союза Гвардии капитан Анатолий Свистунов и командир звена Гвардии лейтенант Николай Гаврилов)  был отобран для участия в Параде Победы в Москве. Сначала сводный батальон лётчиков 1-го Украинского фронта восстанавливал полностью забытые навыки строевой подготовки, в которой лётчики и так никогда не были сильны, при штабе 2-й Воздушной армии. После того, как командование сочло, что батальон готов пройти в парадном строю по Красной площади, с инспекцией приехал Командующий фронтом маршал Конев. Увиденное произвело на него удручающее впечатление. Мало того, что лётчики, мягко говоря, неважно маршировали, их внешний вид производил впечатление скорее партизанского отряда, чем парадного батальона. Обносившиеся "сталинские соколы" были одеты "кто во что горазд", на головах красовались довоенные тёмно - синие пилотки, кубанки, фуражки; гимнастёрки, галифе и сапоги тоже были самых различных фасонов и степени изношенности.

Эту яркую картину довершало личное оружие - кроме табельных ТТ, а также ставших уже привычными во время войну немецких "Вальтеров" и "Парабеллумов", у некоторых на длинных, до колен, ремешках красовались "Маузеры" в деревянных кобурах. Василий Павлович вспоминает, как Маршал подошёл к одному такому молодцу, у которого из-под фуражки лихо был закручен чуб: "Ты, наверное, кавалерист ? - Никак нет ! - Тогда, наверное, цыган..."   На следующий день пришёл грузовик с новеньким обмундированием и обувью, также все получили новенькие ТТ в одинаковых кобурах. Фронтовая вольница заканчивалась...

Поездом лётчики были отправлены в Москву, где окончательно выяснилось, что их строевая подготовка далека от идеала. За оставшееся до парада время положение было уже трудно исправить, но выход нашли - в каждую шеренгу правофланговыми поставили бравых Гвардейцев - пехотинцев, и дело пошло на лад. К сожалению, в параде Гвардии майору В. П. Михалёву принять участие не довелось. Ещё в Германии он заболел гепатитом, но скрывал это, так как очень хотел участвовать в параде. В Москве болезнь обострилась, дальше на ногах её переносить было невозможно, и вместо Красной площади он попал в госпиталь.

Тем временем, 28 июня 1945 года 213-й Гвардейский ИАП был переведён в Австрию, на аэродром Тульн  (30 километров северо - западнее Вены), а 25 июля перебазировался на аэродром Штоккерау  (25 км северо - восточнее Вены) - Тульн отходил к американской оккупационной зоне. Ещё через некоторое время полк перелетел на аэродром Парндррф  (50 километров северо - восточнее Вены), на котором и базировался до расформирования. 22-я Гвардейская ИАД и её полки вошли в состав Центральной группы войск, находящихся за границей. Первое время люди не могли привыкнуть к мирному распорядку дня, к тому, что в 18 часов вечера работа на аэродроме заканчивалась, и можно было заняться личными делами. Но постепенно жизнь вошла в своё русло, начал обустраиваться быт. Весной 1946 года из Советского Союза стали приезжать жены, невесты. В выходные семьями ездили в Вену, гуляли по знаменитому венскому лесу, многочисленным паркам, ходили на танцы. Город был открыт для военнослужащих всех союзных армий, и нередко наши лётчики танцевали с американскими дамами, и наоборот. Трудолюбивые австрийцы к тому времени уже во многом привели свою столицу в порядок, и о недавней войне мало что напоминало.

В начале 1947 года большая группа лётчиков полка, в том числе и Гвардии майор Михалёв, была поездом отправлена в Новосибирск для получения новой партии "Аэрокобр". Приняв машины, начали перелёт в Австрию, но уже в Омске получили известие, что 22-я и 23-я Гвардейские ИАД корпуса, расформировываются. В Омске пилоты уже несуществующего 213-го Гвардейского ИАП просидели около 3-х месяцев, пока "в верхах" решали их дальнейшую судьбу. В итоге, в марте был получен приказ: машины сдать, и поездом вернуться в Австрию.

Часть лётчиков расформированных полков была демобилизована, остальные были переведены в другие части. Гвардии майор Михалёв был назначен помощником командира знаменитого 16-го Гвардейского ИАП, которым в то время командовал Герой Советского Союза Аркадий Фёдоров. Полк летал на "Аэрокобрах" и позднее получил "Кингкобры". Эти машины лётчикам нравились меньше, так как, несмотря на более высокую скорость и высотность, стали менее маневренными по сравнению с предшественниками.

Из 16-го Гвардейского ИАП Гвардии майор В. П. Михалёв ушёл в июле 1948 года в связи с сокращением должности помощника командира полка. Командир дивизии Я. Н. Кутихин, не желая расставаться с хорошим лётчиком и командиром, предлагал Василию место штурмана дивизии или инспектора по технике пилотирования. Но Михалёв уже думал о другом. В Управление кадров ВВС в Москву он ехал с одной целью - проситься на любую должность, в любую часть, лишь бы она была вооружена реактивными истребителями, которые тогда ещё были редкостью. В Москве выяснилось, что должности, равноценной прежней, в "реактивных" полках нет, но кадровики, посочувствовав, посоветовали съездить в Кубинку. Там базировалась 324-я ИАД, которой командовал Герой Советского Союза Павел Чупиков. Он предложил Василию временно занять должность комэска в 196-м ИАП, с условием, что осенью помощник командира полка уедет в Липецк, на курсы усовершенствования офицерского состава, и Василий займёт его место. Михалёв согласился.

Полк, возглавляемый Героем Советского Союза Подполковником Александром Шишкиным, в это время заканчивал теоретический курс переучивания с Як-9 на реактивные Як-15. Прежний комэск 4-й эскадрильи не устраивал командование полка как командир, и был назначен начальником ВСС полка. Майору Михалёву пришлось параллельно с изучением новой машины ещё и "подтягивать до уровня" эскадрилью.

Вскоре пришли и долгожданные реактивные "Яки" - в связи с нехваткой новой техники полк по личному распоряжению командующего ВВС МВО Василия Сталина получил машины знаменитой пилотажной пятёрки генерала Е. Я. Савицкого. Надо сказать, что 196-й ИАП, как и вся дивизия, имел некий "элитный" статус, и за время службы в полку Василию Михалеву также не раз довелось участвовать в различных авиационных праздниках и парадах. Машина оставила у Михалева двоякое впечатление - была простой и приятной в пилотировании, но имела малую продолжительность полёта, двигатель был явно слабоват. Из "мелочей" запомнились очень слабые амортизаторы шасси - самолёт был неустойчив при разбеге и пробеге.

Весной и летом 1949 года в 196-м ИАП проходил войсковые испытания истребитель ОКБ Лавочкина Ла-15. Вопреки общепринятому мнению, согласно которому самолёт был удачным, у Василия Павловича осталась о нём недобрая память. Скорее всего, это связано с произошедшими за время испытаний в полку двумя катастрофами. Одним из погибших лётчиков был командир полка Шишкин, ас с 20 личными победами за войну, разбившийся 13 июля. К моменту, когда "Лавочкины" были заменены новыми МиГ-15, Михалёв успел выполнить на Ла-15 46 полётов, проведя в воздухе около 23 часов.

Как и предшественника по должности помощника командира полка, в конце 1949 года Василия отправили в Липецк, на Высшие лётно - тактические курсы усовершенствования офицерского состава  (семья оставалась в Кубинке). После 11-месячных липецких курсов Михалев получил назначение на должность заместителя командира полка в дивизию  (номер её Василий Павлович, к сожалению, забыл, помнит лишь, что командовал дивизией В. А. Яманов, заместителем у него был С. Д. Луганский), расквартированную в Ингушетии. Полк, в который попал Гвардии подполковник В. П. Михалёв, был вооружён Як-23 и базировался в районе станицы Слепцовской.

Як-23 унаследовал большинство преимуществ и недостатков своих предшественников Як-15 и Як-17, но то, что было простительно первенцам реактивной эпохи, после появления МиГ-15 уже было недопустимо !.. Слабое приборное и радиооборудование, отсутствие кислородного оборудования существенно снижали шансы машины получить звание полноценного истребителя. Василий Павлович охарактеризовал Як-23 коротко: "Игрушка !   Так, попилотировать..."

В ноябре 1951 года, сразу после праздников, пришла телеграмма - 12 декабря прибыть в Москву, предстояла правительственная командировка в Китай. По приезде в Москву военную форму запаковали в посылки и отправили по домам, переоделись в гражданское и сели в поезд. Растянулась эта поездка на 2 года. Служить пришлось в Пекине, в должности советника инспектора по лётной подготовке управления боевой подготовки ВВС КНР. В круг обязанностей Михалёва входило составление различных наставлений и методик, выезд в составе аварийных комиссий в китайские части и для перенятия опыта в советские, в том числе и принимавшие участие в боевых действиях. В конце 1953 года срок китайской командировки закончился.

После возвращения из Китая Михалёву в Главном штабе ВВС в Москве предложили должность командира полка, базировавшегося под Архангельском. Василий Павлович согласился и стал ждать вызова. Однако пришедшая из Москвы телеграмма предписывала отправляться в... Прибалтику, в распоряжение командующего 30-й Воздушной армией Миронова. Как потом выяснилось, тому тоже был нужен командир полка, и, перебирая личные дела, он остановил выбор на Гвардии полковнике Михалёве. Штаб дивизии, в которую Михалёв получил назначение  (номер её сейчас Василий Павлович уже не помнит)  располагался в Тукумсе под Ригой.

Несколько дней после приезда Василий Павлович был предоставлен сам себе, так как комдив Котельников был в отъезде. Когда он вернулся, то предложил своему новому подчинённому пройти медкомиссию, которую тот не проходил уже длительное время. В ЦНИАГе в Москве врачи нашли какие-то шумы в сердце, и обследование затянулось. Интересный момент - Василий Павлович попал в одну палату со своим командиром по 213-му Гвардейскому ИАП Валентином Семыкиным, который, будучи командиром дивизии на Курилах, также ждал своей участи. По соседству проходили обследование бывший начальник воздушно - стрелковой службы полка Владимир Морозов и комэск-2, а теперь штурман авиакорпуса Николай Стройков. Так медицина свела в одном месте давних друзей и сослуживцев. В конце концов, до лётной работы допустили всех, кроме Семыкина.

Вернувшись в Латвию, Михалёв был назначен помощником командира дивизии по огневой и тактической подготовке  (в полк, куда до этого был назначен Василий Павлович, уже подобрали командира). Новая должность не нравилась Михалёву, так как опять, по сути, пришлось быть не командиром, а инструктором !   Таков, видно, был его "крест" - всю лётную карьеру учить... Так прошлё ещё 3,5 года. За это время Гвардии полковник Михалёв получил звание "Военный лётчик 1-го класса", позволявшее летать в любое время суток и в любых погодных условиях, а также возвращаться к лётной работе после перерывов без дополнительных провозных и контрольных полётов.

Служба в армии закончилась достаточно неожиданно. В 1958 году Василий Павлович был в отпуске, собирался свозить детей на море, в Юрмалу, когда за ним прислали машину с аэродрома. Во время ночных полётов  (дивизия в это время летала на МиГ-17ПФ)  в заруливавший с посадочной полосы перехватчик врезался другой. Приехавший заместитель командующего армией генерал П. С. Кутахов с грубой бранью набросился на Михалёва: "Здесь самолёты бьются, а ты отдыхаешь !"

Из-за обиды на несправедливость Михалёв не выдержал: "Когда-то люди должны отдыхать !"   Не ожидавший отпора Кутахов уехал, а комдив посоветовал не принимать инцидент близко к сердцу и ехать спокойно отдыхать.

Через некоторое время Михалёв был списан врачами с лётной работы якобы из-за проблем с сердцем. Ему предлагали различные штабные должности, в том числе и в Москве, но, как говорится, нашла коса на камень: "Если не летать - то и не служить !"

Так в возрасте 40 с небольшим лет Гвардии полковник В. П. Михалёв ушёл в запас, отдав авиации почти 25 из них. Позади были 32 освоенных типа самолётов  (среди них И-15, И-16, поршневые "Яки" почти всех модификаций, Р-39, Р-63, Ла-9, Як-15/17/23, МиГ-15/17), более 2200 часов налёта, из них 150 - в военном небе. Цифра, вроде бы, небольшая, но за эти часы он совершил 159 боевых вылетов, провёл 49 воздушных боёв, в которых сбил лично 23 вражеских самолёта и 13 в группе. Данные о победах взяты из представления к званию Героя Советского Союза, подписанного командиром полка Гвардии майором Дилигеем 3 июня 1944 года.  ("Золотую Звезду" Василий Павлович получил по предыдущему представлению, составленному в начале марта 1944 года.)

После увольнения Василий Павлович Михалёв поселился с семьёй в Куйбышеве  (ныне - Самара), поступил в трест "Волгоэнергомонтаж" на должность инженера по оборудованию, где и проработал более 20 лет. На данный момент ветеран находится на заслуженном отдыхе.

Автор статьи Алексей Пекарш.