Закалюк Алексей Семёнович

21 июня 1941 года. Субботний день на Крымском побережье Чёрного моря был удивительно тихим и жарким. В бездонной синеве южного неба ни облачка. Солнце перевалило через зенит и постепенно начало клониться всё ниже к горизонту, предвещая завтрашнему дню быть таким же хорошим...

Под вечер потянул с моря еле уловимый ветерок, неся с собой прохладу. В такое время на севастопольских пляжах собирается особенно много людей. В тот день курсанты Качинской авиашколы, закадычные друзья Алёша Закалюк и Саша Вильямсон тоже побывали в Севастополе в очередном увольнении. Вдоволь накупавшись, они, довольные увольнением, вернулись в казарму. Ночь была душной. Многие курсанты ворочались с боку на бок. Не спалось. Только Алексей и Саша, вдоволь накупавшись в море, безмятежно спали.

Вдруг дневальный по эскадрилье тревожным голосом объявил:

- Подъём!..

Надрывно завыла сирена - сигнал боевой тревоги. Казарма наполнилась грохотом, топотом сапог. Курсанты на ходу одевались, подбегали к пирамиде с оружием, стоящей в простенке между дверьми, отработанными в процессе учебных тревог движениями надевали на себя сумки с противогазами, скатки и, схватив в руки подсумки и винтовки, пулей вылетали на построение.

Лейтенант Грайпель уже стоял на плацу, одетый по всей форме, и посматривал на часы, проверяя, сколько времени уйдёт на сборы.

"И когда он только успевает?" - с недоумением думали курсанты.

- Эскадрилья, становись! - раздался голос Грайпеля.

Сразу прекратилась сутолока, утихли разговоры.

- Р-равняйсь! Смирно!

Строй замер в ожидании последующей команды.

- Напра-во! К оборонительному рубежу, бегом марш! - скомандовал лейтенант.

Грайпель и вся эскадрилья в ногу побежали занимать отведённый для неё рубеж обороны.

Этот рубеж был возведён по всем правилам инженерного искусства их предшественниками: они отрыли окопы в полный профиль, оборудовали ячейки и огневые точки. Каждый курсант знал своё место и безошибочно его занимал, будь это ночью или днём и согласно инструкции вел наблюдение в определенном секторе за мнимым противником.

Так и этой ночью курсанты заняли свои места в оборонительном рубеже, вели наблюдения да ожидали отбоя тревоги. Время от времени нетерпеливые переговаривались между собой. Вот кто-то выразил своё неудовлетворение по поводу объявления тревоги в воскресную ночь: не мешало бы и поспать как следует.

- Ребята, смотрите! Смотрите! - закричал курсант Дрыгин. - Прожектора над Севастополем!

И действительно, в районе города зашатались по небу голубоватые щупальцы прожекторов. Они то сходились в одну точку, сразу скрещиваясь по нескольку лучей, то расходились в разные стороны, шаря по светлеющему небу. Их становилось всё больше и больше. И вдруг донёсся отдалённый гул самолётов. Одновременно в гуще лучей прожекторов, прорезав бледно-сиреневый полог небес, взвились огненные пунктиры трассирующих пуль и снарядов. Загрохотали зенитки большого калибра, словно фейерверк вспыхнул над Севастополем.

- Вот здорово, ребята! Как при настоящей войне палят зенитки. Вот молодцы, зенитчики! - восторженно выражал своё восхищение Белецкий.

В это время подошёл Грайпель и взволнованным голосом сказал:

- Товарищи курсанты, будьте внимательны, смотрите за воздухом и прибрежной полосой. Если заметите что подозрительное, немедленно докладывайте мне! - Повернувшись, он ушёл дальше по траншее.

Над Севастополем появилось зарево. Что-то загорелось...

Среди курсантов пошли разные противоречивые разговоры. Кто говорил, что самолёт случайно сбили, кто говорил, что, может, это провокация: от германских фашистов всего можно ожидать.

Каждый по-своему истолковывал событие над Севастополем. Уже совсем посветлело. Прожекторы один за другим гасли, прекратилась стрельба. Возбуждённые курсанты с нетерпением ждали отбоя. Но вместо отбоя пришла грузовая машина и привезла в ящиках патроны. Лейтенант Грайпель приказал раздать по одной обойме. Это сразу всех насторожило. Такого ещё никогда не было, чтобы при учебной тревоге выдавали боеприпасы...

- Да, видать, серьёзная провокация! - проговорил Закалюк.

- А что, если фашисты захотели проверить прочность наших западных границ, да пустили самолёты? - предположил Белецкий.

Солнце вышло из-за горизонта и начало подниматься к зениту. Над морем воспарялась облачность и начала затягивать небосвод. Прошло ещё около 2-х часов, а отбоя всё не было. И никто из курсантов в это время ещё не знал и не предполагал, что отбоя этой тревоге не будет целых 4 года, что многие из них в боях за Родину погибнут смертью храбрых на земле или сгорят в воздухе, так и не дождавшись отбоя тревоги, объявленной под утро 22 июня 1941 года...

На 3-й день войны в 9 часов утра начальник школы генерал-майор авиации Туржанский зачитал перед строем приказ о досрочном выпуске, о присвоении окончившим школу воинского звания "сержант" и о назначении лётчиков в строевые части ВВС.

Закалюк вместе со своими друзьями Вильямсоном, Гороховым, Дрыгиным, Белецким, Лиховидом и Алексеевым получили назначение в одну часть, дислоцирующуюся в городке Вознесенске, расположенном на Южном Буге.

Прошла последняя ночь в казарме. Молодым пилотам не спалось: мечтали, спорили, предполагали. Каждый считал, что он должен немедленно ехать на фронт и сразу же вступить в бой с фашистами.

25 июня группа выпускников, в которую попал и Алёша Закалюк, получив все документы об окончании школы, выслушав напутственную речь старшего батальонного комиссара Пустоварова, отбыла в распоряжение 298-го истребительного авиаполка, расположенного в прифронтовой полосе близ городка Вознесенска.

В штабе полка молодые лётчики представились командованию и после короткой беседы с каждвш были распределены по эскадрильям. Закалюк, Вильямсон, Горохов попали в первую эскадрилью, к капитану Чайке. Лиховид, Алексеев, Белецкий, Дрыгин - во вторую, к капитану Большакову. Эскадрильи оказались громоздкими, по 20 человек только одного лётного состава, а в полку было всего несколько самолётов. Поэтому ввод в строй молодёжи затягивался. Надо было проверить технику пилотирования каждого, сделать несколько полётов на групповую слётанность и боевое применение.

Командиры эскадрилий и звеньев почти ежедневно летали на боевые задания, прикрывали мосты, переправы через Южный Буг. Вскоре полк открыл счёт сбитых фашистских самолётов. Капитан Большаков при патрулировании над Южным Бугом встретил звено Ю-88, идущее бомбить мост. Он смело атаковал правого ведомого, несколькими пулемётными очередями поджёг его. Бомбардировщик упал на землю и взорвался.

На следующий день командир первой эскадрильи капитан Чайка, увеличивает счёт. В районе Южного Буга он встретил разведчика Хш-126, атаковал его своей группой. В результате атаки вражеский пилот был ранен и капитан принудил его сесть в районе своего аэродрома.

Но и полк нёс значительные потери. В воздушном бою 6 августа погиб командир звена Л. Карпов. На следующий день при штурмовке прорвавшейся танковой колонны в районе Первомайска был сбит командир второй эскадрильи капитан Ф. Большаков. Напряжение боёв с каждым днём росло.

Самолёт И-16.  На таких машинах лётчики 298-го ИАП встретили войну.

15 сентября 1941 года погода с утра стояла тёплая, малооблачная с хорошей видимостью. В воздухе, поблескивая на солнце, бесчисленное множество паутины. Бабье лето в полном разгаре. В землянку лётчиков вошёл командир эскадрильи капитан Чайка. Все летчики и командиры звеньев, как по команде, встали.

- Садитесь, товарищи! - сказал Чайка и движением руки показал на скамейки, стоящие около нар.

Лётчики сели. Наступила тишина. Все ожидали, что скажет командир. Наверняка есть боевое задание. Чайка подошёл к столу, сел на табуретку и, раскрывая планшет, спокойно проговорил:

- Товарищи! Командир полка приказал нам в составе звена произвести разведку вражеских переправ через Днепр. Надо уточнить, какие переправы действуют, какова их пропускная способность. Звено на задание поведу я сам. Слева ведомым и моим заместителем пойдёте вы, лейтенант Фролов. Справа пойдёт сержант Закалюк.

- Есть, товарищ капитан! - обрадованно отчеканил Алексей вслед за Фроловым. Он встал навытяжку, глаза его сияли. "Наконец-то! - подумал Закалюк. - Померяюсь силами с фашистами!"

А Чайка продолжал:

- Вылет в 9:00. Над аэродромом делаем круг с набором высоты, затем становимся на расчётный курс. Всё замеченное в полёте запоминать. А вам, товарищ Закалюк, надо будет особенно внимательно смотреть за воздухом и не забывать про ориентировку! - напомнил Чайка.

Ровно в 9 часов звено капитана Чайки было уже в воздухе. Закалюк точно выдерживал своё место в строю, внимательно смотрел за воздухом. Солнце было на востоке, поэтому надо было уделять особое внимание задней полусфере, чтобы не быть внезапно атакованным.

Вскоре Алексей почувствовал, что волнение, которое он испытывал перед полётом, как-то само собой исчезло. Впереди внизу по курсу полёта показалась блестящая на солнце узкая лента Днепра. Приближаясь, река становилась всё шире и шире. Там - линия фронта, которую Алексей сегодня увидит впервые. Мысленно представил, какой сейчас на земле идёт ожесточённый бой. Прошло ещё несколько минут полёта, и перед глазами его появилась гряда пожарищ, с большими и маленькими столбами дыма, с бесконечными огненными вспышками от рвущихся снарядов, мин и авиабомб.

Вот хорошо виден с высоты 1500 метров характерный изгиб Днепра - первый поворотный пункт. В это время капитан Чайка качнул самолёт на левое крыло и начал разворачиваться на второй отрезок маршрута. Картушка компаса с оцифровкой поползла по кругу и остановилась на курсе 260 градусов. Впереди слева появились 2 встречных самолёта. "Неужели вражеские?" - подумал Закалюк.

Да, это были Ме-109. Капитан Чайка их тоже видел и, качнув крылом, энергично ввёл самолёт в глубокий вираж, чтобы зайти в хвост "Мессерам". Но они тоже оказались в вираже и с набором высоты пытались зайти сзади звену капитана. Закалюк словно прилип к самолёту ведущего: не отставал и не сближался. Перегрузка росла. Комэск всё сильнее и сильнее закручивал самолёт в вираже, сближаясь с "Мессерами". Фашистские лётчики поняли, что в хвост звену И-16 им не зайти - так крут был вираж - и полупереворотом ушли вниз. Капитан Чайка после виражей с "Мессерами" снова встал на прежний курс и пошёл вдоль Днепра, зорко наблюдая за переправами.

"Так вот они какие, эти самые "Мессершмитты", - подумал Закалюк. Он хорошо запомнил тонкий силуэт Ме-109 с чересчур маленьким, как ему показалось, хвостовым оперением и большими чёрными крестами с белой каймой на словно обрубленных по концам крыльях, вынесенных близко к мотору.

Вдруг неожиданно вокруг самолёта засверкали огненные вспышки, появилось множество разноцветных дымовых шапок. Самолёт Закалюка резко бросило вниз и в сторону. Он понял, что их обстреливают зенитки. Закалюк вновь пристроился к ведущему и, повторяя противозенитный маневр, пошёл к намеченной цели. Через некоторое время зенитки перестали бить, обстрел совсем прекратился. Алексей почувствовал некоторую усталость. Да, неприятная эта штука - зенитки. Не знаешь, когда и какой снаряд угодит. Но постепенно успокоился. Посмотрел вниз, на Днепре увидел узкую ленту, соединяющую его берега. Переправа! Вот почему фашистские зенитки с таким упорством били по ним...

После посадки на своём аэродроме Закалюк, отрулив самолёт на стоянку, выключил мотор и, откинув голову на бронеспинку сиденья, глубоко вздохнул. Он прикрыл глаза и мысленно вообразил весь полёт от взлёта до посадки: не сплоховал ли где, не подвёл ли товарищей в бою? Он встретился с "Мессерами" и не бросил командира, испытал на себе разрывы зенитных снарядов и пулемётные трассы. Нет, вроде всё делал правильно, без суеты и лишней спешки. Он сегодня стал фронтовиком, совершил первый боевой вылет. Привычным движением отстегнул привязные ремни и быстро выбрался из кабины на землю, сбросил с себя парашют.

Техник и механик первые с радостью поздравили Алексея с боевым крещением и пожелали как можно крепче бить врага.

На следующий день сержант Закалюк пошёл снова на боевое задание в составе звена. Ведущий - лейтенант Фролов, левый ведомый - лейтенант Белецкий, справа - Закалюк. На этот раз задача была другая - сопровождать лёгкие бомбардировщики Су-2.

Точно в назначенное время к аэродрому истребителей прикрытия подошла группа Су-2. Звено лейтенанта Фролова взлетело, набрало высоту и пристроилось справа с небольшим превышением над лёгкими бомбардировщиками. При подходе к линии фронта Закалюк на фоне Днепра заметил одинокий самолёт, с виду похожий на наш истребитель И-15, идущий встречным курсом. Пока Закалюк к нему присматривался, самолёт сблизился и вдруг энергичной полупетлей начал заходить в хвост самолёта Фролова. Закалюк молниеносно левым разворотом перешёл в атаку и оказался в хвосте противника. Это был ПЗЛ-24, самолёт польского производства с чёрными крестами на крыльях. Фашистский лётчик пытался резким переворотом через крыло уйти из-под атаки вниз, но не тут-то было, Алексей тоже переворотом бросает за ним свой И-16. Дистанция быстро сокращается - 150... 100 метров.

Фашист жмёт к земле и пытается уйти за Днепр, но длинная очередь Закалюка настигает его. Вражеский лётчик боевым разворотом делает последнюю попытку уйти от преследования. Но Закалюк, ни секунды не мешкая, бросает свою машину за фашистом, в азарте боя снова нажал на гашетки и с недоумением замечает, что трассы его очередей летят как-то дугой вниз под самолёт врага. Что за чертовщина ?   Но тут же понял, что стрелял по ПЗЛ-24, на этот раз на развороте не взяв упреждения, и, конечно, трасса разлеталась веером, не попадая во вражеский самолёт.

Фашистский лётчик пустился наутёк за Днепр: там было его спасение. Алексей берёт в прицел врага, чтобы добить. Нажимает на гашетки. Пулемёты молчат. Всё ясно: расстрелял боевой комплект. Как жаль, что недобитый враг с дымом, волочащимся за его хвостом, уходит. Может, он где-то и упадет, но кто подтвердит?.. Закалюк резким боевым разворотом набирает высоту, возвращается на левобережье, ищет свою группу, но её нигде не видно. Принимает решение идти домой на свой аэродром.

Сел, зажулил на свою стоянку, выключил мотор. Техник с тревогой спросил:

- Товарищ сержант, а где остальная группа? Где Фролов и Белецкий?

- Они ушли с бомбардировщиками,- ответил Закалюк, - а я вёл бой с фашистским истребителем. Подбил его, но он ушёл за Днепр.

У самолёта остановилась командирская "эмка". Из неё вышел заместитель командира полка и тоже встревоженно спросил:

- Что произошло? Почему вы прилетели один? Где остальные из вашей группы?

- Товарищ капитан, при подходе к линии фронта, - начал докладывать Закалюк, - лейтенанта Фролова атаковал фашист на ПЗЛ-24. Я, отбивая атаку, завязал с ним бой и подбил его. Фашист с дымом ушёл за Днепр, в начале боя я расстрелял все патроны, поэтому не смог его добить...

Закалюк посмотрел на зама, подумал: "Сейчас похвалит меня: хоть, не сбил, так всё-таки атаковал врага".

Но капитан помрачнел и с раздражением сказал:

- Товарищ сержант, товарищей в бою оставлять нельзя! На первый раз объявляю вам выговор!

- Есть выговор! - ответил растерянно Закалюк.

Поняв свою оплошность, Алексей как-то сразу сник. Действительно, в каком положении окажутся Фролов и Белецкий, если на них навалятся "Мессершмитты"? На сердце у Закалюка стало тревожно и тягостно...

Наконец группа самолётов появилась над аэродромом. Ведущий бомбардировщик покачал крыльями, развернулся на свой аэродром. Пара истребителей отвалила от Су-2 и пошла на посадку.

На стоянке к самолёту Фролова подошёл Закалюк, хотел доложить о результатах боя, но Фролов спросил первым:

- Ну как, сбил?

- Да нет, только подбил! Это был ПЗЛ-24, я за ним гнался за Днепр, все патроны расстрелял, а он хотя и задымил, но продолжал лететь. От заместителя командира получил выговор за то, что оставил вас... - добавил печально Закалюк.

- Ладно, наука на будущее! - Фролов похлопал Закалюка по плечу. - Вернулись все, не переживай, но на ус намотай: ты тоже можешь попасть в беду, и тебе никто не поможет. Всегда оценивай воздушную обстановку и используй её в интересах всей группы.

20 сентября с аэродрома Большой Токмак сержант Закалюк в 7-й раз идёт на боевое задание с командиром эскадрильи капитаном Чайкой. Задача на этот раз такая: установить интенсивность передвижения и место сосредоточения немецких войск южнее Запорожья. Землю прикрывал туман. И всё же лётчикам удалось обнаружить небольшую автоколонну из 5 машин, движущуюся в южном направлении. Но капитан Чайка атаковывать её не стал, он прижался к облачности и, подав Закалюку знак "внимание", резко развернулся почти на восток. Только теперь Закалюк заметил под грядой облаков фашистский разведчик-корректировщик Хш-126.

Противник, видимо, заметил наших и ушёл в плотную облачность. - Чайка и Закалюк - за ним. Пробив облачность, увидели "Хеншель"... Тот нырнул в облака. Чайка - вновь за ним, и снова встретились под облаками. Немец в облака - Чайка за ним! Закалюк подумал: "Началась игра в кошки - мышки", и не пошёл за облака, а, делая небольшую змейку, внимательно следил за воздухом. И вдруг неожиданно "Хеншель" вывалился из облачности метрах в 50 от него. Закалюк машинально немного прибрал газ, чтобы не столкнуться с ним, прицелился и дал длинную очередь. "Хеншель" начал крениться влево и, не выходя из пикирования, врезался в землю и взорвался...

Этот день для Закалюка был самым счастливым: он был героем дня в полку!

В сентябре с тяжёлыми боями наши войска продолжали отступать на восток. С воздуха было видно, как по полям и дорогам Левобережья Украины движутся вражеские войска. Их колонны танков, самоходных орудий, бронетранспортеров, автомашин с боеприпасами и пехотой устремились в Донбасс. Большими и малыми группами в плотном боевом порядке бороздят небо "Юнкерсы" и "Хейнкели". Около них роем вьются истребители - длинные и тонкие, как веретено - "Мессершмитты". И вся эта армада живой силы и боевой техники, сея смерть и разрушение, перемещается всё дальше и дальше в глубь нашей страны...

Напряжение в боях всё время нарастает не только на земле, но и в воздухе. Лётчики делают 5 - 6 вылетов в день, меняют аэродром за аэродромом.

И вот 3 октября передовые части фашистов подошли к Большому Токмаку, где располагался 298-й полк. Пришлось спешно перебазироваться на аэродром Новые Петриковки. Первыми сюда сели лётчики эскадрильи капитана Чайки и, не успев ещё, как говорится, осмотреться, получили боевую задачу: прикрыть сосредоточение наших наземных войск в районе железнодорожной станции Пологи.

Лётчики сами быстро осмотрели, заправили горючим самолёты и в назначенное время вылетели. После выполнения задания при возвращении домой ведущий группы лейтенант Фёдоров не заметил аэродром, прошёл стороной, потерял ориентировку и произвёл вынужденную посадку на шасси в поле около Волновахи. Оставшиеся в воздухе 5 самолётов привёл на свой аэродром Закалюк, который всё время вёл детальную ориентировку.

Группа вся благополучно села, и вовремя: горючего в бензобаках оставалось по нескольку литров. По сути дела, Алексей спас группу от аварийной обстановки. Кто знает, как обошлась бы и чем кончилась посадка в поле для экипажей.

Вновь прибывший командир полка майор И. А. Тараненко за правильные действия поблагодарил Закалюка и объявил ему благодарность.

В эти предзимние дни погода в Донбассе стояла дождливая. Густые туманы переходили в низкую облачность, нависали над землёй, моросящие дожди сменил мокрый снег, дули порывистые, холодные ветры. Погода до предела усложнила боевую работу лётчиков.

6 декабря над Краснодонским аэродромом, где базировался 298-й ИАП, уже вторые сутки стояла нелётная погода. Свинцовые тучи, нависшие над землей, медленно плыли, принося с собой сильные снежные заряды, видимость в которых не превышала одного - двух километров.

Для лётчиков выдался как бы короткий отдых. Ребята отсыпались в своих землянках, читали книги, играли в шахматы, забивали "козла". Но технический состав по-прежнему трудился на стоянках: ремонтировали повреждённые в боях самолёты, проводили регламентные работы. Исправные же машины механики держали в постоянной боевой готовности, время от времени прогревали их моторы. А бойцы батальона аэродромного обслуживания круглые сутки укатывали взлётно-посадочную полосу и очищали её от снежных заносов.

Лейтенант Закалюк сидел около небольшого окошка в эскадрильской землянке и читал свою любимую книгу "Как закалялась сталь". На столе зазвонил телефон. Дежурный снял трубку. В трубке послышался негромкий голос. Дежурный по эскадрилье внимательно выслушал и, положив трубку, объявил:

- Товарищ лейтенант! Вас и сержанта Ивахненко срочно вызывают на КП к командиру.

- Есть очень важное задание, - сообщил майор Тараненко, когда лётчики вошли к нему, на КП. - По предварительным данным, фашистское командование ведёт усиленное сосредоточение танков в районе станции Успенская. Командование фронта приказывает провести воздушную разведку: уточнить места сосредоточения танков и их численность. Задание, как видите, не из лёгких, да ещё в такую погоду.

- Товарищ майор! Задание будет выполнено, - заверил лейтенант Закалюк.

- Прошу вас хорошенько подготовиться к полёту,- посоветовал командир. - Учтите, на малой высоте по вашим самолётам фашисты будут стрелять из всех видов оружия. Проложите маршрут без лишних изломов. Когда подготовитесь, доложите мне по телефону, - закончил командир полка.

- Есть, товарищ майор!

- Козырнув, Закалюк и Ивахненко вышли из КП. При подготовке к полёту они тщательно изучили маршрут Краснодон - Ровеньки - Дьяково - Успенская - Краснодон. Он, на их взгляд, обеспечивал безопасность полёта. Нанесли на карту запасные аэродромы и порядок восстановления ориентировки, на случай её потери.

После доклада командиру лётчики взлетели и взяли курс к линии фронта. Нижний край облачности не превышал и 40 метров, резко ухудшалась видимость. Пришлось сразу же снизиться до бреющего полёта, идти на малой высоте. Под крылом сплошной полосой пролетала пёстрая земля, местами оголённая, местами заснеженная. Ограниченная видимость заставляла лётчиков быть всегда в напряжении. Прошли они первый контрольный ориентир Ровеньки. Вот и линия фронта. Закалюк оглянулся назад, ведомый Ивахненко был на месте. Начали встречаться позиции наших ройск. Закалюк сделал небольшую змейку, осмотрелся, стал подходить к переднему краю. Фашистские зенитчики встретили их ураганным огнём.

Но кажется, линию фронта проскочили благополучно, огонь начал стихать и вскоре совсем прекратился. Впереди по курсу тёмным пятном показался населённый пункт Дьяково. Закалюк решил обойти его стороной, чтобы не нарваться на зенитный огонь. Фашистские зенитчики и здесь не спали, попытались обстрелять смельчаков, но расстояние было слишком далеким. В прифронтовой полосе по дорогам двигались на автомашинах, бронетранспортерах войска противника.

"Значит, действительно, где-то здесь должны быть и танки", - подумал Алексей и усилил наблюдение. Впереди главный объект - станция Успенская. Надо выскочить на неё внезапно. Истребители, прижимаясь к самой земле, чуть не касаясь её винтами, с небольшим доворотом из-за деревьев выскочили на станцию и прошлись над самыми крышами посёлка. Вышли правее железнодорожной станции, затем ввели самолёты в разворот с небольшим креном и стали рассматривать землю. Внизу разбегались, прятались за дома, постройки фашистские солдаты. Дробно застучали "эрликоны". Огненные вспышки снова замельтешили около самолётов Закалюка и Ивахненко. Зоркие глаза Алексея всё фиксировали, что происходило на земле. На путях стояли 2 эшелона, один из них находился под разгрузкой у станционной платформы. На платформах было до 10 танков, расчехлённых и освобождённых от креплений.

3 танка, сошедшие с платформы, стояли в 100 метрах на площадке, 4-й танк находился на станционной платформе. От площадки, на которой стоят 3 танка, отходит наезженный след от гусениц, значит, часть танков уже ушла в район сосредоточения. Этот след из-за плохой видимости обрывается за населённым пунктом...

Вдруг впереди, чуть левее снова начали взрываться зенитные снаряды. Трасса "эрликона" быстро приближается. Самолёт вздрогнул и начал увеличивать левый крен. Закалюк почувствовал удары. Бросил взгляд на крыло: оно было пробито. "Всё-таки попали, гады!" - выругался Закалюк и начал ножным управлением удерживать самолёт от заваливания в крен. Проскочили Успенскую и развернулись на обратный курс.

Отыскав сзади самолёт Ивахненко, и довольный, что тот идёт в 200 метрах от него, Закалюк взял курс на Бобриково, чтобы обойти Дьяково: там фрицы наверняка поджидают их возвращения. Через несколько минут лётчики вышли на Бобриково. Фашисты открыли зенитный огонь. Закалюк начал маневрировать, и на окраине населённого пункта увидел до 10 танков.

Проскочив Бобриково, Закалюк оглянулся. Самолёта Ивахненко на месте не было. "Куда он мог деться? - подумал Алексей. - Ведь всё время шёл в паре. Может, при противозенитном маневре вошёл в облачность и потерял меня?"

Лейтенант сделал вираж в надежде увидеть Ивахненко. Зенитный огонь не ослабевал. Пришлось отойти в сторону. Самолёт сержанта как в воду канул!

При подходе к Ровенькам начался снегопад, видимость резко ухудшилась, земля просматривалась только под собой. Всё пространство за бортом кабины было словно зашторено белой вуалью. Видимость - ноль. Чтобы не заблудиться и не проскочить аэродром, Закалюк привязался к шоссейной дороге, соединяющей Ровеньки с Дьяково. Вышел на Ровеньки, взял курс на аэродром...

В этой чрезвычайно сложной обстановке нервное напряжение достигло наивысшей точки: подбитый фашистской зениткой самолёт Алексея Закалюка был плохо управляем, шёл на повышенных оборотах мотора и расходовал много горючего. От напряжения у лётчика звенело в ушах и сердце билось так, словно он только что пробежал 10 километров.

Но вот наконец под крылом промелькнула знаковая стоянка самолётов... Приземлившись, Закалюк вылез из кабины и, не снимая парашюта, попросил у техника закурить. Затем, взглянув на пустую стоянку Ивахненко, спросил:

- Ивахненко не прилетал?

- Ещё не возвратился, - развёл руками техник. - Мы, грешным делом, думали, что и вы не вернётесь в такой снегопад. Сядете на какой-нибудь запасной аэродром.

- А может, действительно, Ивахненко оторвался над Бобриково, пришёл один в Ровеньки и там сел? - вслух успокаивал себя Закалюк.

Техник Табачков и механик Хмелевский осмотрели самолёт Закалюка.

- Посмотрите, товарищ командир, как вас фрицы разделали! На ч естном слове прилетели. Качалка левого элерона снарядом разбита, еле держится, правый трос руля поворота на нескольких нитках работал, в хвостовой части фюзеляжа дыра такая, что кулак пролезет! Насчитали 6 пробоин!

Алексей не докурил цигарку, бросил её в снег и, затоптав, направился к землянке. По дороге его встретила командирская машина и увезла на КП. Там Алексей всё по порядку доложил командиру полка майору Тараненко о том, что в Успенской и Бобриково он насчитал до 20 танков, все населённые пункты сильно прикрыты зенитной артиллерией, а это значит, что противник действительно производит сосредоточение войск на этом направлении. Поведал и о том, что своего ведомого потерял после пролёта Бобриково. Может, он теперь где-то сидит на вынужденной посадке?

Майор Тараненко приказал начальнику штаба срочно передать все данные разведки в вышестоящий штаб, а оперативному дежурному связаться со всеми аэродромами района и уточнить - не садился ли у них наш лётчик?

Но прошёл день, другой, неделя, а о Ивахненко ничего не было слышно. Пропал без вести! Больше всех, конечно, переживал эту утрату Закалюк. Но в водовороте войны всё это вскоре сгладилось и только спустя 10 лет после войны бывший шифровальщик 298-го ИАП Герасименко, когда приехал домой в село Бобриково к родным, случайно узнает от местных жителей, что во время войны в начале декабря 1941 года на один из огородов села упал советский "ястребок". Лётчик погиб. Это был ведомый Закалюка сержант Ивахненко...

После падения, как узнал Герасименко, приехали на мотоциклах фашистские солдаты, осмотрели разбившийся самолёт, вытащили лётчика из кабины, забрали у него документы и, запретив хоронить, уехали. Бабка Марина, хозяйка усадьбы, ночью на свой страх и риск похоронила лётчика...

В середине декабря 1941 года фронтовая зима на юге полностью вступила в свои права. Земля сплошь покрылась снегом. Стояли безоблачные морозные дни. Температура временами доходила до 25 градусов. Снова оживилась боевая работа. Лётчики летали по 5 - 6 раз в день на штурмовку, воздушную разведку, сопровождение бомбардировщиков 210-го бомбардировочного полка.

Звену Закалюка - теперь Алексей был уже командиром звена - была поставлена задача: прикрыть воздушный разведчик Су-2. При подходе к предполагаемому району сосредоточения вражеских войск сразу же обнаружили на снегу следы гусениц, затем, и сами танки. Ударили вражеские зенитки, но лётчики всё-таки успели сделать заходы на фотографирование, после чего пошли домой. В это время ниже впереди справа с набором высоты появились 4 Ме-109, идущие наперерез. Разведчик на Су-2 их заметил, увеличил скорость и пошёл со снижением, чтобы проскочить линию фронта. "Мессеры", не успев сблизиться с ним, почему-то остались над линией фронта, дальше не пошли.

Выполнив задание, Закалюк снизился на свой аэродром до высоты круга, завёл звено на роспуск, а сам развернулся и стал замыкающим. Лётчики, выпустив шасси, пошли на посадку. Закалюк после 3-го разворота стал планировать. После 4-го разворота осмотрелся, выпустил посадочные щитки, уточнил расчёт. Самолёт шёл устойчиво. Вдруг, к своему изумлению, он заметил, как финишер, стоявший на старте около посадочного знака "Т", торопливо стал размахивать красным флажком, а затем стремглав бросился бежать в сторону... Закалюк подумал, что, возможно, не выпустил шасси и посмотрел по сторонам на торчавшие на центроплане штыри механических указателей. Всё было нормально.

"Что это ещё за странные сигналы, о чём они говорят?" - подумал Закалюк и поневоле посмотрел назад. От неожиданности по телу пробежал мороз: в хвосте своего "ишачка", буквально в нескольких десятках метров, Алексей увидел "Мессер". Фашист ещё огонь не открыл, наверно, тщательно прицеливался.

Закалюк инстинктивно рванул свой самолёт в левый разворот, не думая о том, что скорость предельно мала. Одновременно он резко дал "газ" до полных оборотов. Мотор взвыл, рванул вперёд машину, но в это время послышался удар. Вражеский снаряд успел пробить консоль правого крыла. Серый камуфлированный, длинный, словно тело акулы, фюзеляж "Мессера" промелькнул над головой так близко, что на миг были видны даже заклёпки на его грязном брюхе.

Фашист над аэродромом появился внезапно, на атаку вышел точно в тот момент, когда И-16 начала планировать и стал неповоротливым, легко уязвимым. Рассчитывал он снять Закалюка одной очередью и привезти домой для подтверждения фотокинопулемётную пленку, запечатлевшую эффектное падение советского истребителя на аэродроме у посадочного знака "Т". Но расторопный финишёр помешал фашисту осуществить коварный замысел.

Командир полка майор Тараненко пожурил Закалюка за досадную беспечность, потом объявил приказ командующего Воздушной армией о присвоении ему очередного воинского звания "старший лейтенант", объявил также приказ командира дивизии о повышении по службе - о назначении командиром эскадрильи.

Между тем технический состав отремонтировал самолёт, и Закалюк снова был в строю. В составе шестёрки И-16 под командованием капитана Фролова он вылетел на сопровождение 10 бомбардировщиков Су-2, идущих бомбить только что обнаруженные разведчиком танки. Погода по-прежнему была безоблачной, яркое солнце, мороз до 20 градусов. При подходе к цели лётчики сразу же заметили истребители противника, прикрывающие район сосредоточения танков. Закалюк, идущий своим звеном с правой стороны бомбардировщиков, набрал высоту, чтобы в случае атаки фашистов можно было успешнее отразить её.

Впереди внизу уже виднелась цель. Бомбардировщики подтянулись, заняли боевой порядок в строю, и подвернув влево, стали на боевой курс. "Мессеры", словно коршуны, пара за парой полупереворотом бросились в атаку, стали заходить в хвост левому звену бомбардировщиков. Капитан Фролов отбил атаку первой пары, но сам был связан боем со второй парой, а 3-я пара Ме-109 устремилась к бомбардировщикам. Закалюк, видя, что фашисты могут прорваться к Су-2, резко бросает свой истребитель наперерез вражеским истребителям, и вот уже заходит ведущему в хвост, который увлечён атакой. Me-109 в прицеле Закалюка, не теряя времени, тот нажимает на гашетку. Яростно ударили пулемёты, выбрасывая снопы огня. "Мессер" задымил, перевернулся на спину, вошёл в отвесное пикирование...

Но в этот момент оглушило и Закалюка. Машина как будто осела. Теряя скорость, пошла на снижение. Алексей, пытаясь понять, что произошло, лихорадочно осмотрелся. Исчез прицел, от фонаря кабины осталась только небольшая часть металлического каркаса. Сильная, упругая струя холодного воздуха ударила в лицо, сорвала лётные очки. Через минуту Алексей понял, что попал под огонь сзади летевшего "Мессера". Попробовал управление - работает нормально. Развернул машину за бомбардировщиками, которые уже сбросили бомбы и шли с обратным курсом.

Закалюк решил догнать бомбардировщики, но мотор никак не реагировал на движение сектора газа. Неужели перебита тяга? От ледяного встречного ветра лицо начало обмерзать. Решил спрятаться в кабину, и только нагнулся, почувствовал сильный запах палёной шерсти: горел пол кабины, горели унты, языки пламени быстро заполняли всю кабину, подбирались к рукам, лицу...

Пожар на самолёте - это самая большая беда, да ещё на И-16, в котором бензобак вмонтирован в кабине. Ведь в любую минуту он может взорваться...

Закалюк повёл самолёт с небольшим снижением, решил развернуться в сторону железнодорожной насыпи, поближе к своей территории. Там, по крайней мере, обозначена линия фронта на его полётной карте. Только успел развернуть самолёт, отказали рули высоты, И-16 начал быстро входить в пикирование.

Надо прыгать! Расстегнув привязные ремни, открыл левый борт кабины и вывалился из неё. Воздушная струя прижала к борту, а тут ещё зацепился за что-то кобурой пистолета.

Самолёт всё больше и больше входил в пикирование. Скорость росла. Земля неумолимо приближалась. Наконец колоссальным усилием Алексею удалось оттолкнуться от борта. Нащупав вытяжное кольцо парашюта, он силой рванул его. Парашют раскрылся, но от динамического удара унты слетели с ног и унеслись к земле. И это при 20-градусном морозе!

Парашют медленно сносило к насыпи. Закалюк подобрал несколько строп и начал скользить в ее сторону, чтобы попасть к своим. Метров с 50 услышал на земле автоматные очереди. Кто-то по нему стрелял. Наконец лётчик приземлился за насыпью, быстро освободился от подвесной системы парашюта и пополз в сторону наших окопов. Ноги совсем окоченели. Стрельба возобновилась, от пуль были видны снежные взвихрения. "Значит, стреляют по мне", - подумал Закалюк и скатился в первую попавшуюся воронку.

Собравшись с духом, он как мог быстро, по-пластунски вновь пополз к окопам. Наконец добрался до пустой стрелковой ячейки и свалился в неё, затем после короткой перебежки спрыгнул в траншею. Здесь оказались наши бойцы. Вначале красноармейцы встретили его недружелюбно. Наставили винтовки, скомандовали:

- Руки вверх!

- Да свой я! - взмолился Закалюк.

- Свой или какой там, сейчас разберёмся!

Вскоре пришёл командир роты. Он увёл Закалюка к себе в блиндаж, отогрел, накормил, велел старшине подобрать гостю подходящие валенки. Через полчаса Закалюк сидел в коляске трофейного мотоцикла и ехал в штаб дивизии, который размещался в деревне Чернухино. Его привезли к полковнику, командиру дивизии. Закалюк сказал, что он - старший лейтенант, лётчик, выпрыгнул из подбитого самолёта во время воздушного боя.

- Что наблюдали с воздуха? Расскажите нам подробнее, - попросил полковник, кивнув на карту, разложенную на столе.

Закалюк доложил, что в районе населённых пунктов Орлово, Ивановка и Михайловка находятся танки численностью до 20 - 25 машин, которые только что бомбили наши лётчики. Результатов бомбового удара он не знал, так как вёл воздушный бой с шестёркой "Мессеров".

- Танки сосредоточены в этом районе неспроста, следует ожидать атаки на участке Дебальцево - Чернухино, - сказал озабоченно командир дивизии.

- Товарищ полковник, отправьте меня поскорее в полк ! - попросил Закалюк.

- Сейчас не могу! Мой У-2 улетел в штаб фронта. Завтра прилетит, на нём тебя и отправлю. А сейчас иди отдыхай...

Но У-2 вернулся из штаба фронта раньше и Закалюк был отправлен в полк. Доложил командиру полка майору Тараненко о возвращении с 200-го вылета, но без самолёта. Зато он не оплошал в бою, сбил фашистский Ме-109...

Запасных самолётов не было и с каждым проходящим днём Закалюк всё острее стал чувствовать себя вроде бы лишним человеком в полку. Чтобы избавиться от этой назойливой мысли, он искал какой-то выход. Часто заходил к инженеру полка в надежде: а может, пришла разнарядка на получение самолёта ?   Просил его позвонить в какие-нибудь фронтовые авиамастерские, чтобы дали хотя бы старенький отремонтированный самолёт. Но всё было безрезультатно. Каждый самолёт в то тяжёлое время был на вес золота.

Но вскоре ему повезло. Помог случай: заболел Миша Лиховид, и командир полка временно закрепил его самолёт за Закалюком. Перерыв в полётах оказался небольшим. Закалюк сразу же включился в боевую работу.

В январе 1942 года полк перебазировался на новый аэродром возле большого села Весёлая Тарасовка. Погода снова ухудшилась, пошли сильные снегопады, аэродромы быстро заносило снегом. Батальон аэродромного обслуживания не в состоянии был ежедневно очищать и укатывать взлётно-посадочную полосу. На это просто не хватало людей и техники. Вынуждены были с самолётов снять колёса и поставить лыжи. Это переоборудование резко снизило скорость полёта и маневренность "ишачков". К тому же в воздухе убирать лыжи было много труднее, чем колёса. Пока сделаешь 42 оборота ручной лебёдкой уборки шасси, весь взмокнешь, очки запотеют, а только высунешься за борт кабины - вмиг обморозишь лицо. Многие лётчики тогда ходили с обмороженными щеками и носами. Часто из-за отказа гидроамортизаторов лыжи зависали, и тогда, их вообще невозможно было убрать. Приходилось возвращаться с задания и садиться.

Наконец командир полка вызвал Закалюка на КП и вручил командировочное предписание в Сталинград, а инженер полка дал наряд на получение в авиамастерских И-16.

В сталинградских авиамастерских Алексей после долгих мытарств с трудом отыскал для себя подходящий самолёт, взмолился перед начальником:

- Товарищ майор, прошу вас, дайте мне вот этот И-16 с пушками. Воевать ведь надо!

- Тот подумали махнул рукой: - Ну ладно, старлей, уговорил!

Радости Алексея не было границ! Шутка ли, получить пушечный вариант, да ещё последней серии! Это же - сила!

Алексей оформил документы, опробовал "ишачка" в воздухе - и на свой аэродром. Но при подлёте он заметил, что самолётов на нём нет. Полк перебазировался, а куда - неизвестно. Что делать? Возвращаться в станицу Морозовскую - горючего не хватит. Алексей делает над своим бывшим аэродромом один круг, другой. И вдруг заметил километрах в 5 северо-западнее бывшего аэродрома звено И-16, заходящих на посадку...

Утром Закалюк в составе 9 И-16 под командованием командира полка Тараненко вылетел на штурмовку наземных войск противника южнее города Изюм. При подходе к цели сплошной завесой повисли впереди шапки разрывов. Внизу по дороге на Изюм двигались колонны автомашин. Тараненко подал команду перестроиться в правый пеленг и пошёл сквозь эту завесу огня в пикирование на автомашины. За ним ринулись в атаку и остальные лётчики.

Закалюк взял в прицел большую крытую брезентом автомашину, пустил 2 "эрэса". Они впились в землю рядом с автомобилем: один впереди, около капота, другой - справа. От мощных взрывов машина перевернулась набок и загорелась. Закалюк поймал в прицел следующую, нажал гашетку. Самолёт слегка задрожал от работы 2-х пушек. Снаряды рвались прямо в машине. Яркая вспышка вырвалась фонтаном вверх.

Закалюк при выводе истребителя из пикирования почувствовал взрыв под самолётом. Что-то сильно ударило по левой ноге. Она начала тяжелеть, появился в кабине запах гари. Закалюк осмотрелся, вроде было всё в порядке, мотор работал ровно, без перебоев. Он уже заходил в следующую атаку, когда увидел за своим самолётом шлейф серого дыма. "Подбит!" - с досадой подумал он и круто развернулся в направлении линии фронта. Группа, отштурмовав, левым разворотом уходила от цели. Внизу было видно, как горят машины.

Закалюк срезал круг и пошёл на сближение со своей группой. В ноге ощущалась острая боль. А тут ещё появились подтёки масла на фонаре кабины. Бросил взгляд на манометр, показывающий давление масла, - его стрелка стояла на нуле. Температура головок цилиндров была максимальной.

Мотор перегрет, вот-вот заклинит. Только бы перелететь линию фронта... Пока осматривался да выбирал посадочную площадку, потерял свою группу.

Линия фронта пройдена. Впереди - Северский Донец. Мотор начал сбавлять обороты, от него понесло нестерпимым жаром. Вот и совсем остановился, самолёт пошёл на снижение. Закалюк подвернул на подходящую для посадки площадку. Снял с глаз очки, выключил зажигание и перед самым приземлением упёрся левой рукой в борт кабины, чтобы не удариться головой о приборную доску.

Вот и земля. Плавно подобрал ручку, самолёт косснулся поля, легко заскользил по снежному насту. Но вдруг Алексея резко рвануло вперёд...

Он не знал, сколько сидел в кабине. Придя в себя, услышал шум работающего мотора автомашины, затем постепенно вернулось к нему зрение, он увидел близко возле себя землю, крыло с пушкой своего самолёта. "Что со мною?" - подумал. Потом увидел кровь на коленях. Левая нога не двигалась, лицо горело огнём. Закалюк с трудом повернул голову налево. На крыле стоял молоденький лейтенант с петлицами артиллериста.

- Жив, товарищ пилот? - спросил лейтенант.

- Вроде бы так,- ответил Алексей, всё ещё не понимая, что же с ним случилось.

Лейтенант подозвал бойцов, и они помогли пилоту выбраться из кабины. И тут только лётчик почувствовал сильную боль в голове и в ноге. Ему перевязали голову, сняли сапог, перебинтовали ногу. Затем посадили в машину и отправили в свою часть...

Это - лишь несколько эпизодов из боевой жизни Закалюка. Он прошёл через всю войну, закончив её в небе Берлина в должности штурмана полка. И счёты с фашистами за горестный и трагический 1941 год свёл сполна - лично сбил 16 стервятников.