Рыжий Леонид Кириллович

Кругом всё так обыденно: по-прежнему механик, чертыхаясь, возится в моторе "Чайки" с огромной девяткой на хвосте, в соседней землянке хрипло вздыхает о разлуке престарелый баян. Даже солнце, ничем не отметив этой минуты, подбирает упавшие было на землю лучи и зябко кутается в облако. Жирное глинистое месиво чавкает под ногами бегущих к машинам Леонида Рыжего и Александра Овсянникова. Вылет немедленный. Где-то в квадрате "42", ставшем 5 минут назад самым важным местом на земле, уже ждёт незнакомый транспорт. Он везёт войска из Новороссийска в Керчь, и его надо прикрыть.

У самолётов лётчиков ждёт командир эскадрильи Петухов.

- Ни пуха ни пера ! - потрепал он Леонида по плечу. - Первый боевой вылет - на всю жизнь запомнишь. Не горячись. Головы не теряй. Овсянников - опытный истребитель. Он подскажет, что к чему.

Попробовав свой голос на разных нотах, мотор затягивает нескончаемую, однотонную песню. Бежит назад взлётная полоса.

...Лёня Рыжий готовился к самой "земной" профессии - учился в мелиоративном техникуме. Поглядывая на небо из-под ладошки - козырька, юноша не мечтал о стремительной, послушной ему машине: он отыскивал в голубом океане тучку, несущую долгожданный дождь родному селу Дарница, что на Киевщине.

Шли 1930-е годы. Портреты мужественных людей в лётных шлемах глядели с газетных страниц: смелые перелёты, спасение полярников. А рядом с этими сообщениями мелькали другие. Из Испании, Абиссинии. Молодежь подавала заявления в аэроклубы. Стал учиться летать и Леонид. Первый полёт изумил юношу. А потом он удивлялся, как раньше мог жить без аэродромной суеты, рёва моторов, масляных пятен на костюме.

23 Сентября 1940 года Леониду исполнилось 19 лет. В этот же день он получил диплом об окончании школы лётчиков - истребителей. В Январе 1942 года на Крымском фронте начался его боевой путь...

Зловещая тень несётся по волнам. Торпедоносец "Юнкерс-88" крадётся над самой водой. Растаяли воспоминания.

- Саша !   Вот он ! - кричит Леонид.

"Юнкерс" торопится. Под фюзеляжем матово поблескивает торпеда. А на транспорте люди. Сотни людей.

- Атака ! - приказывает Овчинников.

"Юнкерс" кидается в сторону и брызжет огнём из пулемёта. Отбиваясь от наседавших "Чаек", стрелок перекидывает турельный пулемёт со стороны на сторону. "Юнкерс" прижимается к воде. Вертясь около него, самолёт Леонида срезает верхушки волн.

- Куда лезешь ?   Не воткнись в воду ! - предупреждает Овсянников, всё время следивший за товарищем. И сразу же: - Атака !

Леонид ловит врага в лихорадочно пляшущее перекрестье прицела, нажимает гашетки. Будто спасаясь от огня, "Юнкерс" ныряет в воду. Всё кончено...

Домой Рыжий возвращается разочарованный. Он ждал от боя особых, ярких переживаний, а тут... Вроде учений. И Александр развернуться не давал.

Выпрыгнув из кабины, Овсянников подходит к машине Леонида. Глядя на хвост, где висят клочья обшивки - наглядное свидетельство боевого крещения - качает головой:

- Плохо. Очень плохо. Мальчишка. Тебе в цирке выступать. "Юнкерс" хитрит, к воде лезет. А ты как угорелый вокруг носишься, ничего не видишь. К рыбам захотел ? - Не найдя больше обидных слов, Александр махнул рукой. - А в общем поздравляю с первой победой !   Слетали неплохо. Не зря бензин жгли, - добавляет он.

За первым вылетом следует другой, третий. На Керчь налетают тучи бомбардировщиков. Над городом идут воздушные сражения. Каждый наш самолёт дерётся с двумя, с тремя, с пятью противниками. Матросы из батальонов морской пехоты, на что невозмутимые люди, и то с восхищением следят за краснозвёздными птицами.

Теперь и сам Рыжий не может без улыбки думать о первом боевом вылете. Прошло 2 месяца, а кажется, за плечами годы. Вся жизнь не принесла столько опасностей, тревог, бурной радости. На счету уже 3 сбитых самолёта. Очень неплохое начало. Однако до совершенства ещё далеко, и лётчик жадно учится. Бои уже не напоминают ему занятия в школе. Сама жизнь - педагог, и отметки она ставит сурово, без скидок на молодость.

Здесь, над Керчью, Леонид до конца понимает всю глубину слов, которые ему не раз повторяли командиры, инструкторы в школе: "Сам пропадай, а товарища - выручай". Леонид твёрдо знает: тяжело будет товарищам, но они придут на помощь в трудную минуту. И он платит им тем же...

Лётчиков снова поднимают по тревоге. Сам командир эскадрильи майор Баранов ведёт своих питомцев в бой. "Юнкерсы" летят звеньями спокойно, чувствуя себя уверенно под прикрытием 12 "Мессеров". Баранов приказывает: одной группе связать прикрытие, другой - атаковать бомбардировщиков.

- Я поведу первую группу, - передает майор.

Он разворачивается и скрывается в облаке. Рыжий и Савичев - за ним. Выскочив из белой мглы, Баранов перерезает путь ведущему. Тот переходит в пикирование, "Чайка" - тоже. К "Мессеру" протягиваются огненные струи. Самолёт вспыхивает. Но и Баранову на повреждённой машине приходится туго. На него наседают трое.

Рыжий кидается на выручку. По лицу катятся струйки пота. Леонид нажимает гашетки, огнём отсекая врага. Летящий впереди "Мессер" выходит из строя. Остаются двое: один идёт на сближение с Рыжим, другой пристраивается к командиру. Решение может быть только одно, и оно приходит. Леонид доворачиваот машину и бьёт по врагу, преследующему командира. Баранов спасён.

Резкий толчок встряхивает самолёт. Острая боль разливается в правой ноге. Пахнет гарью. Быстрый взгляд - налево, направо. Кругом никого. Разваливаясь на куски, всё ещё падает сбитый Барановым "Мессер". Впереди блестит Керченский пролив. Каким узким казался он всего лишь полчаса назад !   Теперь 12 километров вырастают в огромное, непреодолимое препятствие. "До Тамани не дотянуть", - советуясь сам с собой, вслух произносит Леонид.

Начинается пожар. Дым щиплет глаза, забирается в нос. Прыгать в воду ?   Бессмысленно. Сесть ?   Некуда. Спокойно, спокойно. Надо осмотреться. Внизу белеет песчаная коса. Туда и "полетим".

Самолёт приземляется на фюзеляж, тяжело скрежещет по песку. Подтянувшись на руках, Леонид вываливается из кабины. Пытается встать и, бледнея от боли, падает.

Леониду кажется, что он в лодке: тихо бьётся о борт волна, ласковый ветерок обвевает голову. Веки тяжёлые - тяжелые, но открыть глаза надо.

- Куда меня везёте ?! - кричит Леонид, судорожно отыскивая пистолет.

- Спокойно, браток, - басит сидящий рядом моряк. - Чиниться в госпиталь. Потом снова в небеса отправишься, а пока ползи по земле.

- Как я к вам попал ?

- С косы вытащили. Такое внимание твоей персоне уделили. Стрельба, шум. Ну, в общем достали тебя из этого пекла... Не вертись...

После госпиталя - далёкий тыловой город. От улиц веет тишиной, спокойствием. Мучает одиночество. Столько ещё прождёшь, пока весь полк соберётся. Утешает одно: отсюда летим на"Яковлевых-9", новых машинах.

Наконец-то опять все вместе. Сразу наступают горячие дни. Самолёты вручают торжественно. На митинг съехались колхозники со всей Новосибирской области. На собранные ими деньги построены эти стоящие ровными рядами "Яки". Чудесные самолёты - быстрые, маневренные, хорошо вооружённые.

Потекли дни ученья. Всё, как в школе, в довоенные годы: классные занятия, полёты в зону.

Сложен воздушный бой. В этом поединке выигрывает осторожный, но не трусливый, быстрый, но не поспешный. Побеждает смелость, помноженная на уменье. Управлять машиной, следить за противником, не забывать о товарищах, вести огонь, видеть показания приборов, ориентироваться на местности - со всем должен управиться лётчик. В самолёте только он. Больше никого. Десятки решений приходят сразу. Надо выбрать. Одно, самое правильное. В эти секунды приходит на помощь всё то, что стало неотъемлемой частью собственной жизни: опыт, знания.

Лётчики учатся, а по вечерам, слушая сводки Совинформбюро, гадают, где они впервые по-настоящему опробуют "Яки". Приказ перебазироваться приходит неожиданно. Недолги сборы военного человека. И вскоре домом стало называться село за тысячи километров от Новосибирска, в районе Курска.

Опытный глаз по едва уловимым признакам примечал, что идёт подготовка к большому сражению. Однако масштаб предстоящих боёв стал ясен, когда пришло сообщение: для удара по нашим войскам противник поднял более 500 самолётов. Началась битва на Курско - Орловской дуге.

...Рядом с бешеной скоростью проносятся краснозвёздные самолёты, мелькают плоскости с чёрными крестами. От самолёта к самолёту протягиваются огненные шнуры. А внизу огромным движущимся клубком догорают обломки первых сбитых машин.

Мгновения для ориентировки - и шестёрка Рыжего находит своё место в бою. "Як" Леонида, задрав нос, круто, почти отвесно ввинчивается в небо и оттуда, сверху, камнем падает на врага. Стучит в висках, липнет к спине намокшая под комбинезоном рубаха. Рёв мотора заглушает короткую, как удар ножом, очередь. Завихляв, бомбардировщик валится на крыло и, объятый пламенем, врезается в овраг. Оставляя за собой шлейф чёрного дыма, несётся к земле другой "Юнкерс".

Повернув, торопливо убираются недобитые враги. А навстречу им идёт другая волна. Леонид приказывает приготовиться к новой атаке. Он ловит в прицел кабину ведущего и обрушивает на неё всю силу своего огня. На выходе из пике - удар по второму самолёту, и "Як" лезет вертикально вверх. "Молодцы конструкторы !   Отличная машина".

В чётком строю движется третья группа. В эфир летит приказ:

- Атака !

Так и остаются "Яковлевы" хозяевами неба: 3 сбитых самолёта прибавляет Рыжий к своему счёту.

Возбуждённые, ещё не остывшие, вылезают пилоты из кабин. Ноги подкашивает усталость, но лётчики не расходятся. Короткая передышка, и самолёты вновь покидают аэродром. В напряжённых боях проходит день, другой... Враг не выдерживает поединка, силы его иссякают.

Победоносно заканчивается сражение на Курско - Орловской дуге, и на Рыжего ложится ответственность за боевое подразделение, за 12 жизней. Способный командир звена становится командиром эскадрильи. Большое доверие для любого лётчика, а для 20-летнего - в особенности. Появляются новые заботы.

Младший лейтенант Ш., недавно пришедший в эскадрилью, многим понравился: высокий, статный, балагур - каждого рассмешит. Назначили его ведомым к Возгену Оганесову, лётчику смелому и опытному.

Рыжий твёрдо придерживается правила: перед вылетом самому проверить, знают ли пилоты маршрут, район боевых действий, усвоили ли задачу. Коротко напутствие командира. Речь идёт об обстановке, тактических маневрах - обычная деловая беседа. Так во всяком случае кажется со стороны. А сердца в эти последние перед стартом минуты ведут свой особый, тоже немногословный разговор о долге, смелости, чести. Сосредоточенные и горящие ненавистью, жаждой битвы, задумчивые и улыбающиеся глаза видит командир. Но ни одного трусливого, бегающего взгляда.

Младший лейтенант Ш. задание выслушивает сосредоточенно, молча рассматривая носки сапог. На вопрос: "Вы поняли приказ ?" неизменно следует тихое: "Так точно".

Вернувшись из полёта, Ш. смешит лётчиков, задирает оружейниц. А с Оганесовым творится что-то неладное. Он притих, помрачнел. Леонид ждал, что Возген придёт к нему, раскроет душу. Но лётчик молчит, и Рыжий решается: терпеть дальше в эскадрилье недомолвки нельзя. Оставшись в землянке с глазу на глаз с Оганесовым, Рыжий приказывает:

- Рассказывай. Хватит прятаться. Пока всё не выясним - отсюда не уйдём.

Помявшись, Оганесов заговорил:

- Тяжело товарища в трусости подозревать, а приходится. - Думать - думаю, а сказать... Вдруг ошибаюсь. Переходим мы с ведомым линию фронта, над территорией, занятой противником, летим. Вызывает он меня: "Давай домой. Мотор барахлит". Что тут ответишь - разворачивайся и назад. Сели. Повозился его механик в моторе. Говорит, что неисправность устранена. Во время следующего вылета всё повторилось. Мотор, по-моему, хороший. Человек барахлит.

- Ты ни с кем не говори пока, - просит Рыжий. - Я проверю. Мне тоже не понравились эти возвращения.

В районе Козелец наши войска очищают левый берег Днепра. Противник пытается ударами с воздуха остановить наступающие части. Отправляются на боевое задание и Оганесов с ведомым. Проводив их, Рыжий не уходит в землянку. С тревогой посматривает он на небо. Так и есть. Возвращаются. Лётчик Ш. сажает машину. Не успев вылезти из кабины, он принимается ругать механика. Рыжий подходит к самолёту:

- В чём дело ?

- Опять мотор барахлит.

Рыжий молча садится в кабину и пробует двигать на разных оборотах. Мотор работает отлично.

- Я полечу на вашей машине, - коротко бросает Рыжий.

"Як" поднимается в воздух и берёт курс на запад, к Днепру. Высота 4000 метров. 4500. 5000... Двигатель победно ревёт.

Ниже себя Рыжий замечает 6 "Юнкерсов". Их прикрывают истребители. Четвёрка "Яков" идёт на сближение. Секунды сокращают расстояние. До ведущего "Юнкерса" уже 50 метров. Огонь !

Леонид отпускает гашетки метров за 15 до бомбардировщика. "Як" подбрасывает. Ручку на себя - и прыжок через то, что несколько секунд назад было самолётом. Разметанные взрывом куски "Юнкерса" несутся к земле.

Вернувшись домой, Рыжий перед строем всей эскадрильи рассказывает о Ш.

- Кто хочет летать на его машине ? - спрашивает Рыжий.

Лётчики широко шагают вперед. Ш. оказывается позади всех. В тишине раздаётся его голос:

- Разрешите мне ?

Леонид впервые видит глаза Младшего лейтенанта, большие, чёрные, опушённые мохнатыми ресницами. Глаза человека, победившего страх.

- Кто полетит ведущим ?

- Можно я ? - спрашивает Оганесов.

В любой обстановке, ценой жизни, выполнить задание - это смелость. Зашевелился холодок страха - раздавить его - это тоже смелость.

Девятка "Юнкерсов" идёт бомбить переправу через Днепр. Их прикрывает шестёрка "Фокке - Вульфов". Сквозь разрывы в пушистых облаках видна серебристая лента реки, перечёркнутая линией понтонов. Узкая горловина переправы вбирает разлившуюся массу людей, грузовиков, танков, сжимает, стискивает их. На правом берегу, обретя свободу, они вновь разливаются, заполняя балки, перелески. Неподалёку идут ожесточённые бои. Противник пытается смять наши войска, сбросить их в реку.

Когда по радио передали о готовящемся налёте, восьмёрка "Яков" под командой Рыжего была в воздухе. Противник обнаружен. С высоты 5000 метров четвёрка "Яков" пикирует на "Юнкерсов". Другая четвёрка схватывается с прикрытием. Потеряв 2 машины, бомбардировщики поспешно направляются восвояси.

Леонид торжествует. Ещё раз подтверждается подмеченное им правило: сбит ведущий, и у противника разброд. Рыжий бросает свой "Як" вперёд, в погоню. Упускать такую добычу нельзя. За ним несётся ведомый. Всё ближе хвост ненавистной машины. Но что это ?   Неожиданным маневром "Юнкерс" разворачивается и смело идёт на сближение. Отвернуть ?   Выбрать другую позицию для атаки ?   До реки считанные секунды полёта. Уступишь дорогу - "Юнкерс" разнесёт переправу.

- Лобовая атака ! - хрипло кричит Рыжий ведомому.

Торопя встречу с врагом, лётчик подаётся вперёд. Пальцы застыли на гашетках. Ещё чуть - чуть. В прицеле вырастает мотор бомбардировщика.

Что-то барабанит по очкам, острые иголки впиваются в лицо. Противники открыли огонь одновременно. Снаряд попал в лобовое стекло "Яка", но не пробил его. А противник, не выдержав атаки, отворачивает. Александр Петушков добивает его. На переправе могут не беспокоиться.

Отличный ведомый Петушков. В любой обстановке его "Як" - тень самолёта Рыжего. По малейшему движению командирской машины Александр угадывает замысел ведущего. Маневры Рыжего смелы, подчас головокружительны. С земли кажется, будто один человек, одна воля управляет парой "Яков".

Рыжий не требует слепого подчинения, бездумного копирования. Инициатива и тактическая выдумка - необходимы лётчику.

- Почему прикрывающая группа опоздала, в бою не участвовала ?   Прозевали ? - горячится, склоняясь над чертёжом, Рыжий.

Слушая его возмущённый голос на этом тактическом занятии, можно подумать, что эскадрилья проиграла бой, понесла большие потери. В действительности дело обстояло совсем иначе.

Лётчики бежали к самолётам, на ходу надевая шлемофоны. Сообщили, что в воздухе находится большая группа переоборудованных под бомбардировщики "Фокке - Вульфов". Модернизированный FW-190 - хитроумное изобретение: сбросив свой груз, он становится обыкновенным истребителем. По-видимому, готовился удар по войскам, окружавшим Варшаву с юга. Рыжий взлетел последним. Над аэродромом его дожидались 7 "Яков". Набрав высоту, самолёты расположились "этажеркой": 2 машины, группа прикрытия, наверху, на 1000 метров ниже - шестёрка, ударная группа.

Разгоралось утро. Солнце, выплыв из-за пригорка, щедро поливало ярким светом огромный, ставший по прихоти войны аэродромом луг, золотило дальнюю рощу. В этот час хозяйки ставят на стол подрумянившийся хлеб, школьники застегивают тугие портфели, старые рабочие, народ аккуратный и неторопливый, идут к заводу. В этот час те, кто хотел потушить солнце над Советской страной, выпустили стаю желтобрюхих хищников. В этот час Родина подняла в небо 8 своих самолётов.

"Фокке - Вульфы" шли тремя группами, плотным строем. Трудно различимые чёрточки увеличивались, оперялись. Их было около 20. Рыжий полоснул пулемётной очередью по мотору ближайшего "Фоккера". Машина запрокинулась, вильнула и стремительно понеслась вниз. Из кабины нырнул парашютист. Бросив самолёт на крыло, Рыжий сделал переворот и увидел, что к его хвосту пристраивается другой "Фокке - Вульф". Тут же свалился Петушков и длинной очередью отогнал противника. Разворачиваясь и набирая высоту, Леонид огляделся. - Петушков ! - крикнул он. С огромной скоростью Петушков шёл в лобовую атаку. "Эх, напорется на пушки", - с горечью подумал Рыжий и, чувствуя, что не успеть, всё - таки бросил машину вперёд, на помощь.

Бой сложился неожиданно. По-видимому, Петушкову попался новичок, он замешкался, и это стоило ему жизни. Александр изрешетил "Фокке - Вульф". Описывая круги, самолёт стал падать.

"Фокке - Вульфы" освободились от бомб и, мстя за неудачу, остервенело набросились на наших истребителей. Рыжий отбивался, нападал. Машина, казалось, угадывала каждое желание лётчика. Враги шарахались от брызжущей огнём неуязвимой машины. Прочертил дымную линию ещё один "Фоккер", полыхая, упал другой. Наглость врагов пошла на убыль. Тройное преимущество не принесло им победы. Будто разъярённые, защищающие свой улей пчелы, вились в небе краснозвёздные "Яки", смертельно жаля желтобрюхих стервятников. Тут бы и появиться нашему прикрытию, догнать удирающие "Фокке - Вульфы", добить их. Опоздав на минуты, пара "Яков" оказалась не у дел. Бой заканчивался.

На аэродроме уже знали о победе 6 "Яков" над 20 FW-190. По сообщениям наземных частей, было сбито 6, а не 4 самолёта противника. Наши истребители не потеряли ни одного. И всё - таки Леонид недоволен.

- Опоздали потому, что не сумели сориентироваться, не уловили, куда клонится бой, - наседает на лётчиков командир эскадрильи.

Он набрасывает на листке блокнота чертёж.

- Тактическая задача. На решение 20 секунд. Положение следующее...

Чётко изложив обстановку, Рыжий включает секундомер. Начинается воздушный бой на земле, возле блиндажа. Страсти, споры разгораются не на шутку.

Не проходит незамеченным и поступок Петушкова.

- Ты что, не знаешь самолётов противника ?   Или девушку знакомую на земле заметил, расхрабрился ? - интересуется Рыжий. - Зачем полез спереди на "Фоккера" ?   У него сильное лобовое вооружение. Атакуй сзади.

Полезны такие занятия для молодых лётчиков, немало нужного находят в них и ветераны.

Рыжий не пользуется постоянными тактическими приёмами. Застать врага врасплох, ошеломить его неожиданным сочетанием фигур, смелым маневром, найти ещё одно уязвимое место самолёта противника - так учит командир эскадрильи своих питомцев на земле, так поступает он в воздухе.

...Война подходит к концу. Позади Крым, Курск, Чернигов, Гомель, Ковель, Люблин, Лодзь, Франкфурт-на-Одере - памятные места, свидетели ожесточённых воздушных боёв, нелёгких побед. Впереди - Берлин.

Последний раз полк перебазируется на новое место. Настроение приподнятое, радостное. Механики усердно чистят машины. Сбился с ног полковой художник. Место назначения - берлинский аэродром Темпельхоф.

Мелькают под крылом развалины, редкие, чудом уцелевшие заводские трубы. Вот ты какой, Берлин. Сбылась никогда, ни в крымской землянке, ни у ворот Москвы, ни в железном лязге под Курском, не угасавшая мечта. Мы ждали этот день, потому что знали - следующий будет мирным.

Можно подводить черту. 360 успешных боевых вылетов, 21 сбитый самолёт врага - неплохой итог для Героя Советского Союза майора Леонида Кирилловича Рыжего.

Восточная часть аэродрома Темпельхоф принимает советские самолёты, а на западной окраине ещё идёт бой с недобитыми фашистами. Заходя на посадку, Рыжий в последний раз нажимает гашетки, свинцовый дождь брызжет на врага.

Вылезая из машины, Леонид видит: мимо с поднятыми руками, отощавшие, заросшие, оборванные, бредут пленные. Гитлеровцы ступают неуверенно, осторожно, словно боясь разбудить спустившуюся на аэродром тишину. Тишину завтрашнего мира.