Афанасьев Борис Михайлович

"В правом углу палатки, локтем упершись в колено и ладонью поддерживая щёку, сидит с чёрными густыми бровями, с пышной шевелюрой, сбившейся на правую сторону лба, молодой Капитан. Грудь его украшают 2 ордена Красного Знамени и 2 ордена Великой Отечественной войны 1-й степени. Это - любимец 21-го истребительного полка Борис Афанасьев.

Ему 23 года. Он - волжанин. Родился в городе Богородске, что неподалёку от Горького. Как только Борис прибыл в полк, его лётное мастерство засверкало всеми гранями большого таланта. Превосходный пилот имел недюжинную организаторскую способность. Вскоре это было замечено всеми, и молодёжь избрала его членом комсомольского бюро. Его мужество и героизм хорошо известны не только в дивизии, но и во всей армии. На его счету десятки успешных боевых вылетов. Но один из них надолго запомнился не только Борису, но и всем его товарищам по оружию...

6 Октября 1943 года, будучи ещё Лейтенантом, Борис получил срочный боевой приказ: вместе с ведомым Дмитрием Рубцовым сделать разведку с фотографированием аэродрома "Смоленск - Северный", одного из главных участков Духовщины, где враг возвел прочные сооружения для защиты своей живой силы и техники. С удержанием Смоленска в своих руках он связывал большие надежды измотать наступающие советские войска, а потом нанести по ним сильный контрудар.

Изучив систему неприятельского зенитного огня, разработав план ведения разведки и условившись с ведомым о возможных вариантах полёта, Афанасьев поднял свой Ла-5 в синеватое рассветное небо. Слева, на востоке, разгорался алый парус молодой зари. Под крылом самолёта смутно проглядывались жёлтые островки осыпающихся рощ, синие ленты прудов, фиолетовые квадраты вспаханных полей. В ясном небе было тихо. И вдруг впереди и внизу себя Борис увидел, как вспучились сизые грибы дыма. Это горел Смоленск - гордость русской боевой славы. Его древнюю и вечно молодую культуру безжалостно терзали хищные лапы гитлеровцев. Афанасьев увидел под собой разрушенное сердце города - седой Кремль. От заклокотавшей в душе ненависти пилот заскрипел зубами. Поодаль дымился обугленный вокзал с развороченными около него рельсами и разлетевшимися, словно обгоревшие спички, шпалами.

Ещё перед вылетом Борис сказал своему ведомому: "Когда будем над Смоленском, враг наверняка нам навстречу бросит самолёты. Видимо, не будут молчать и зенитки. Но я любой ценой должен сфотографировать аэродром. Ты прикрой меня".

Ведущий заметил, как внизу запрыгали острые огненные копья. Это начали действовать вражеские зенитки.

Борис бросает свою машину влево, вправо, меняет высоту, чтобы не напороться на разрывы снарядов. К счастью, они проносились мимо нашей пары. Афанасьев посмотрел вперёд, выходя из разворота, заметил, как на него, словно хищные акулы, несутся 4 FW-190. Он даёт команду Зубцову вступать в бой. "Фоккеры" приближаются с невероятной скоростью. Они, конечно, уже давно навели на цель разящие жерла пушек. Ещё мгновение, и они саданут по нашим "Лавочкиным". Ведущий энергично взял на себя ручку управления и увидел, как под ним воздух прожгли калёные трассы снарядов.

- Молодцы, промазали ! - насмешливо произнёс Афанасьев. - А сейчас держитесь !

Борис развернул машину на 180 градусов и увидел, как Зубцов, увёртываясь от хлестких вражеских очередей, метался в железном кольце немецкой четвёрки. Но вот фашисты прекратили пальбу: или боятся промазать, а значит, сразить своего напарника, или же они решили угнать самолёт Дмитрия к своим.

"Лавочкин" Бориса несётся к вращающемуся колесу пятёрки. В этот миг машина Зубцова юрко ныряет вниз. Афанасьев в одну секунду поймал в перекрестие прицела FW-190 и "угостил" его увесистой порцией свинца. Самолёт противника пустил 2 чёрные борозды копоти и с рёвом пошёл вниз. Афанасьев сделал левый доворот и нацелился в другого фашиста.

- Ты пришёл сеять смерть, так получай её сам ! - Он резанул по фашисту длинной очередью. "Фоккер" вспыхнул и рухнул на землю.

Пара оставшихся в живых немецких лётчиков не рискнула продолжать бой и, не солоно хлебавши, ушла на свой аэродром.

В то утро многие жители Смоленска, задрав головы и распрямив спины, с замиранием следили за этим воздушным боем. Как они радовались, когда наши лётчики сбивали фашистские самолёты !   Советские люди с гордостью провожали глазами наших отважных пилотов. И в их души вселялась непоколебимая вера в силу нашей армии, в скорую победу над врагом.

Фашистские зенитки, надрывая стальные глотки, багровели от ярости. Они выплевывали в небо бесприцельный ливень снарядов. Но наши разведчики уже снизились до бреющего полёта. Плотно прижавшись к земле, они подошли к вражескому аэродрому, на котором почему-то царила тишина. Очевидно, разрекламированная фашизмом "Бриллиантовая молодёжь" почивала на мягких пуховых постелях, досматривая свои сны с глубокого похмелья. Афанасьев сфотографировал аэродром и крякнул от досады: "Жаль, что бомб нет, а то бы одни железки остались от самолётов".

Прижав машины к самой земле, разведчики вернулись на свой аэродром, где их поджидали лётчики и командиры. Когда Борис доложил о выполненном задании, все дружно захлопали в ладоши..."