Литвин Георгий Афанасьевич - стрелок-радист Советского Союза - Красные соколы. Русские авиаторы летчики-асы 1914 - 1953
Красные соколы

КРАСНЫЕ СОКОЛЫ. СОВЕТСКИЕ ЛЁТЧИКИ 1936-1953

А
Б
В
Г
Д
Е
Ж
З
И
К
Л
М
Н
О
П
Р
С
Т
У
Ф
Х
Ц
Ч
Ш-Щ
Э-Ю-Я
лучшие истребители лётчики-штурмовики женщины-летчицы
Нормандия-Нёман асы Первой мировой снайперы ВОВ
 

Литвин Георгий Афанасьевич

Родился в 1922 году, в 1943-м вступил в ряды КПСС.

В Великой Отечественной войне участвовал с 1941-го по 1944-й год. Сначала был оружейником, а потом - воздушным стрелком в составе 43-го Гвардейского штурмового авиационного полка. На Ил-2 совершил 57 боевых вылетов, сбил 4 истребителя противника. За это награждён двумя орденами Славы, а третий, к которому был представлен, так и не получил, вместо него - справка из архива о том, что наградной лист куда-то исчез во время путешествия по отделам кадров. Награждён также и двумя орденами Отечественной войны.

Затем окончил Военный институт иностранных языков, служил военным переводчиком, офицером отдела спецпропаганды. Потом, как говорится, на гражданке.

Персональный пенсионер республиканского значения, Капитан в отставке Г. А. Литвин последние годы жил в Москве на Коровинском шоссе.

*     *     *

"Я был воздушным стрелком"... Под таким названием за год до известной Августовской "рокировочки" - под лязг танковых гусениц да вопли демократов - ещё в советском Крыму вышла скромная книжка с летящими на обложке штурмовиками. Автор её Георгий Литвин - воздушный стрелок тех грозных машин. В годы войны огонь из кабины его "горбатого", словно разящий меч, наводил страх на врага, а имя Георгия гремело по всему фронту. И то сказать, почти 60 боевых вылетов на самолёте, который немцы прозвали "чёрной смертью" - это очень много !.. Ведь по штурмовику, летящему на высоте соломенных крыш, били из всех видов оружия, кому только не лень - и пехота, и артиллерия, и танки. Об этом вспоминает в своей книге Георгий Афанасьевич Литвин.

...Георгия Литвина в армию призвали из Харьковского авиационного института и направили учиться в школу младших авиаспециалистов. С Августа 1941 года до начала 1943-го он уже механик по вооружению в 446-м истребительном авиаполку. "Начальник огня и дыма" из вчерашнего студента получился толковый - пушки на его самолетах работали безотказно, теорию и практику стрельбы Георгий знал хорошо, как и многие его друзья - вооруженцы. Но бои были напряжёнными - решалась судьба России, и тогда вышел суровый приказ № 227.

Вспоминая тот приказ, Георгий Афанасьевич хмурится, его по-мальчишески непосредственный, открытый взгляд тяжелеет и тогда кажется, что вот таким сосредоточенным, решительным, собирая волю в кулак, он отправлялся на боевое задание...

Да, после того, как 446-й истребительский авиаполк обезлюдел и в неравных схватках с противником потерял почти все самолёты, он был расформирован. Механик по вооружению Литвин попал в полк к штурмовикам, где круто изменилась его боевая судьба.

- Написал я рапорт: "Хочу лично сражаться с врагом, оружие знаю и верю в него !" - и отдал командиру. Приказ о моём переводе в воздушные стрелки был подписан. А следом за мной с рапортом к командиру полка рванули ещё 2 оружейника - Вася Сергеев и Ваня Свинолупов.

На всю жизнь Георгию Афанасьевичу запомнилась его первая победа в жаркой схватке над Эльтигеном. Дело было 2 Ноября 1943 года. Шестёрка "Илов" стояла на старте в боевой готовности. Вылет тогда по каким-то причинам задерживался. Но вот сигнал - дан приказ лететь на Эльтиген, и загруженные боеприпасами штурмовики начали взлёт. Последним должен был взлетать Младший лейтенант Мансур Зиянбаев, скромный 20-летний паренек. У него это был всего-то 2-й боевой вылет. И по этой ли причине или что-то ещё помешало, но стрелок с машины Зиянбаева занервничал, задёргался. "Не полечу !" - кричит, а тут уже секунды на счету. Тогда командир полка Соколов, покрыв матом того сержанта, бросил Литвину одно только слово: "Парашют !" - и Георгий пулей в кабину стрелка. Уже там он застегнул парашютные лямки, беглым взглядом, как опытный маэстро, проверил в кабине свое хозяйство и бодро доложил Мансуру:

- Всё в порядке, командир !   Пошли на взлёт...

Над Эльтигеном стоял сущий ад. Рвались бомбы, снаряды, земля была окутана плотным слоем дыма. Над головой, ревя моторами, носились истребители - и наши, и противника. Кто-то горящей свечкой уже падал в Керченский залив. В эфире надрывались по-немецки: "Ахтунг, ахтунг !"... Тут же летел русский мат, кто-то просил о помощи: "Вася, прикрой !   Я ему... сейчас врежу !"   Штурмовики с ходу бросали на цель бомбы, затем с бреющего полёта поливали противника огнём из пушек и пулемётов. Напряжение боя нарастало.

Последнему в группе труднее всех. Он вечно догоняет остальных, он всюду открыт врагу.

- Первому гусю - почёт и хвала, последнему гусю в ж... стрела ! - образно выразил диспозицию того боевого вылета Георгий Афанасьевич и уточнил, - Сам посуди, идём последними, к нашей группе пристраиваются "Мессеры". Кого им бить для разминки ?   Понятно, что тех, кто в хвосте. Но, слава Богу, наше прикрытие отгоняет противника, и мы благополучно выходим из боя. А дальше - вторая серия мыльной оперы...

Мансур тогда чуть отстал от группы - радиус-то разворота у замыкающего строй на пол-империи !   Ну, тут как тут опять 2 Ме-109. Отбиваю их атаки, вдруг слышу, как трещит обшивка нашего "Ильюши" - это несколько пуль крупнокалиберного пулемёта всё-таки угодило в машину. Самолётное переговорное устройство оказалось перебитым - теперь лётчику ни слова не передать. Он не слышит моих команд на маневры для отражения атак, а немцы, будто поняв в чём дело, наглеют, подходят к нам парой и бьют из всех дудок !..

Метров с 200, поймав в прицел ведущего, я нажал на гашетку пулемёта. Гляжу, "Мессер" встрепенулся, взмыл вверх - видно угодил в него длинной-то очередью. Помню, дальше на противника свалился наш "ЛаГГ". Он добил немца - за самолётом потянулся густой чёрный шлейф. А я увлёкся таким пейзажем и упустил из виду ведомого вражьей пары, который, конечно, воспользовался этим, подобрался к нам снизу и занял так называемое "мёртвое пространство". Всё ! - для стрелка в такой ситуации работа окончена - можешь отдыхать. Угол-то стрельбы турельной установки ограничен, под собой ни хрена не видно. Тогда, скажу честно, промелькнула недобрая мысль: конец !..

Георгий Афанасьевич мог часами рассказывает о воздушных боях, об атаках сквозь огненную метель. Совершив на штурмовике десятки боевых вылетов   (в которых не просто там как-то отпугивал "Мессеров" от своей машины, а насшибал их столько, что на полного кавалера орденов "Славы" хватило, за что и был представлен ко всем 3-м высшим солдатским наградам), он неизменно оставался самим собой - честным и открытым к друзьям, непримиримым к врагу. Слава не изменила стрелка Георгия.

Г.А.Литвин в кабине штурмовика.

Нежданно - негаданно осенью 1944-го старшина Литвин получает направление на учёбу в Военный институт иностранных языков. Под занавес войны он, уже военный переводчик, работает в советской военной администрации в Германии. Теперь ему приходится встречаться, понятно, не для праздных бесед, с видными военными и политическими деятелями нашего государства, союзниками по войне, командованием Вермахта, Люфтваффе. Не от тех ли встреч рождались позже невесёлые мысли и ложились на бумагу строки: "Историю нельзя подправить задним числом. Её нужно принимать такой, какой она была на самом деле. Мы теперь знаем больше, но многое предстоит нам и узнать, и осмыслить, многим людям ещё необходимо мужество, чтобы освободиться от плена прежних своих представлений..."

Многое ещё предстояло пройти, заново осмыслить и самому. А пока что воздушный стрелок Литвин в кабине израненного штурмовика искал выход - как одолеть крадущегося к ним в "мёртвой зоне" врага, отстоять жизнь ?..

- Знаешь, если строить бой по писаному - ничего путного не получится. Сколько было тех вражьих атак, сколько тысяч снарядов угрохали немцы, чтобы сшибить нашего "горбатого" - не вышло. А ведь бой на бой не походит, атаки - и те разнятся друг от друга, так что всякий раз приходилось искать решения неординарные, иначе - труба делу !   В той схватке я решил стрелять по "Мессеру" через фюзеляж собственного самолёта. Ни в одной инструкции такого не вычитаешь. А что оставалось делать - ждать, когда очередью снарядов твою башку разнесёт по кабине ?..

Георгий Афанасьевич рассказывает о своих боевых делах просто, без пафоса.

- Развязка в том поединке с "Мессером" произошла мгновенно. Когда я прошил свой фюзеляж пулемётной очередью, Мансур бросил машину в сторону, полагая, что это бьёт по нам немец, - и тут, действительно, снаряды от "Мессера" красивой такой трассой проскочили мимо нашего "горбатого". А моя короткая, но злая очередь тут же впилась в самолёт противника. Он камнем рухнул вниз. Как говорится, "пролетели утки с шумом и скрылися..."

Только через месяц наши десантники прорвали вражескую блокаду и ночью, пройдя от Эльтигена почти 20 км, заняли на южной окраине Керчи гору Митридат. Штурмовикам полка, с которыми летал Георгий Литвин, работы прибавилось - они уже не только громили противника, но и сбрасывали нашему десанту боеприпасы, продовольствие. Немцы встречали их плотным заградительным огнём зенитной артиллерии, счетверённых 20-миллиметровых установок "Эрликон", стреляла пехота, танки.

И вот 8 Декабря. В тот памятный день были сбиты Младший лейтенант Лебедев и воздушный стрелок Кравцов. Их самолёт врезался в скопление противника. Тогда же погиб и Мансур Зиянбаев. Место воздушного стрелка у него в том боевом вылете занимал сержант Алясов. Подбитый зениткой, их "Ил" приводнился в Керченском проливе и сразу пошел на дно. Воздушного стрелка из морской пучины выбросил надувной жилет. Моряки заметили попавшего в беду "летуна" и поспешили на помощь. А Мансура Зиянбаева навсегда поглотило море...

Не вернулись с боевого задания в тот день лётчик Широков и стрелок Хромченко. Их сбили немецкие истребители. 9 Декабря погибли лейтенант Макурин и сержант Столяров - в машину было прямое попадание зенитного снаряда. Зенитным же огнём противника повредило штурмовик замкомэска Папка. Самолёт удалось приземлить на нейтральной полосе, откуда экипаж выбирался под прикрытием огня нашей пехоты.

Г.А.Литвин с товарищами.

Так они шли - фронтовые будни воздушного стрелка Литвина. Штурмовики, штурмовки... потери боевых друзей и снова вылет за вылетом. Под Керчью смертью героев пали лётчики Заливадный, Тертычный, Толчанов, Агарков, Зотов, воздушные стрелки Павлик, Гудзь, Крыленко, Ткачев, Багарашвили... Пули обходили только Георгия - он даже ни разу не был ранен.

- О смерти на фронте не говорят. Вечером помянем ребят, приляжем, порой в холодной землянке, а утром снова боевая работа. Снова пробивайся сквозь огненную метель и бей, гони врага с родной земли...

Георгий Афанасьевич помнит всех ушедших в военное лихолетье друзей, память его возвращает детали боевых вылетов, мгновенья, которые навсегда врезались в сердце:

- Знаешь, мы раз вернулись на аэродром и машину нашу пришлось отмывать от... человеческой крови. Командир полка Соколов был великолепный мастер бреющих полётов, и вот врезались мы тогда с ним в колонну, как говорится, живой силы противника. Мало у них там осталось в живых-то от той силы... Дело это происходило уже над белорусской землёй. Там меня, кстати, и представили к третьему ордену "Славы". Правда, пока представление то моталось по штабам, я укатил учиться на переводчика. Так что награда, как говорится, ищёт героя. Уже полвека ищет...

После войны однополчане Георгия Афанасьевича - 12 Героев Советского Союза ! - не раз обращались в различные инстанции, чтобы восстановить историческую справедливость, отметить заслуженной "Славой" подвиги воздушного стрелка. Пустое дело !   В Августе 1991 года наградные документы, говорят, лежали уже на столе президента Горбачёва. Но президент притомился, укатил на крымский пляж в Форос, а дальше известно - народу "танец маленьких лебедей" принялись демонстрировать.

В Декабре 1991 года один их чиновников ГУКа по поводу награды Литвина пытался было уточнить - кто, когда, куда направлял представление. Узнав же, что документы ушли в Президиум Верховного Совета СССР, вдруг нервно так расхохотался и спросил: "А где та страна ?"

Ту страну, как заметил однажды Иосиф Виссарионович Сталин, большевики проср...и !   Сказано это было летом 1941 года. Но тогда народ отстоял Россию от врага. Полвека спустя - без боя ! - великой державы не стало...

Уже не раз приходилось слышать от ветеранов давней войны горестную с надрывом фразу: "Лучше бы погибнуть в бою и не видеть, что творится нынче..."   А вот бывший стрелок с "Ила" Георгий Литвин рассуждал иначе. На смерть он не соглашался !

- Мне бы сбросить годков 30, да в руки автомат Калашникова...

Программу смены власти стрелок Литвин развивал не слишком конституционную, но доходчивую, понятную и, главное, в интересах народа. Глаза его при этом молодо загорались, а голос крепчал !

Уже серьёзно заболев, Георгий Афанасьевич дописывал последние строки своей книги. Многолетний труд под названием "На развалинах третьего рейха, или Маятник войны" выпустили небольшим тиражом в Германии его друзья-немцы. Однако книга-то писалась для русских !   К нам взволнованные слова этого мужественного человека: "Очнись, оплеванная, обманутая, обворованная Россия, пробудись, российский народ, и посмотри вокруг, кто тобой правит !   Новоявленные правители, смею уверить вас, напуганные до крайности. Не случайно же они через все свои органы массовой информации трубят на весь мир о русском фашизме, предстоящем еврейском погроме. Знает кошка, чье мясо съела..."

В 1999 году Георгий Афанасьевич скончался...


Возврат

Н а з а д



Главная | Новости | Авиафорум | Немного о данном сайте | Контакты | Источники | Ссылки

         © 2000-2015 Красные Соколы
При копировании материалов сайта, активная ссылка на источник обязательна.

Hosted by uCoz