"Девятаевцы" - сколько их было ?

О судьбе и подвиге Старшего лейтенанта авиации М. П. Девятаева, которого называют человеком - легендой, написано несколько книг, сложены стихи и песни, сняты фильмы. Тем не менее и сегодня некоторые наиболее драматические эпизоды его удивительной жизни малоизвестны. Как и то, что Девятаев был не единственным лётчиком, сумевшим бежать из плена на вражеском самолёте. Их более 10 человек.

Так, в 2005 году из сообщений ИТАР-ТАСС стало известно, что во время войны совершил побег из плена на немецком самолёте лётчик Владимир Иванович Муратов. В плену он оказался в Мае 1944 года. По сообщению сотрудника Тамбовского военкомата, к тому времени он был уже воздушным асом, сбил 11 самолётов противника. Муратов в числе других военнопленных занимался обслуживанием аэродрома в Румынии. Там он сдружился с техником - молдаванином, которому удалось отвлечь охрану и подготовить к взлёту немецкий истребитель. Муратов взлетел на нём и благополучно дотянул до своих. Пройдя проверку в особом отделе, он вернулся в свою часть, где воевал до Победы, был награждён двумя орденами Красной Звезды, двумя орденами Красного Знамени и многими медалями.

Ещё один случай побега из плена командира дальнего бомбардировщика ДБ-ЗФ Лейтенанта А. Ковязина на фашистском самолёте Ме-110 описан в мемуарах командира 12-го Гвардейского Гатчинского ордена Суворова 3-й степени дальнебомбардировочного авиаполка Н. Г. Богданова:

"В одном из боевых вылетов в конце 1941 года из-за отказа обоих моторов Ковязин произвёл посадку в глубоком тылу противника. При посадке самолёт был разбит, экипаж, к счастью, остался невредим. В прифронтовой полосе Аркадий Ковязин и его боевые товарищи - штурман Николай Колтышев и стрелок - радист Михаил Коломиец - неожиданно попали в засаду. В короткой схватке с большой группой гитлеровцев они были обезоружены и взяты в плен. Потянулись месяцы и годы плена, концлагерей - вначале в Пскове, затем в Луге, откуда Аркадий Ковязин вместе с радистом бежал. На 5-е сутки их схватили, нещадно избили и бросили в карцер. Допросы, побои, пытки, издевательства...

Когда была потеряна всякая надежда на жизнь, Ковязина неожиданно перевели в Рижский лагерь № 350 для русских военнопленных. Через некоторое время его стали назначать на работы на Рижском аэродроме. Там он познакомился с Владимиром Крупским, попавшим в плен на Ленинградском фронте. Крупский был в доверии у коменданта аэродрома, по его рекомендации комендант определил Ковязина кочегаром в один из ангаров. В погожий осенний день, в обеденный перерыв, когда технический состав ушел обедать, Ковязин и Крупский незаметно для охраны пробрались к подготовленному к полёту самолёту. После нескольких неудачных попыток Ковязину удалось запустить моторы... Через несколько дней во фронтовой газете было опубликовано лаконичное сообщение: "4 Октября 1943 года возле города Ржева в расположении наших войск приземлился боевой самолёт немцев. На нем бежал из фашистского плена лётчик советских ВВС Лейтенант Аркадий Михайлович Ковязин".

За этот дерзкий побег Ковязин был награждён орденом Ленина. Правда, спустя годы. А вот судьбы других лётчиков, вырвавшихся из плена на вражеских самолётах сложились трагично. Их судили и отправили в лагеря ГУЛАГа.

В своих мемуарах, не называя фамилию лётчика, один такой случай рассказал дважды Герой Советского Союза командир эскадрильи штурмовиков Т. Бегельдинов. В подбитом самолёте этот лётчик сделал вынужденную посадку на оккупированной территории. По лесной тропе вышел к деревне, в которой выяснил у местных кузнецов, что невдалеке находится бывший аэродром, на котором стоит исправный самолёт По-2. Его-то и увёл лётчик из-под носа у немецких часовых. А дальше, по словам Т. Бегельдинова, произошло следующее:

"Линию фронта он перелетел на бреющем беспрепятственно, без единого выстрела зениток. И хотя волновался до предела, аэродром свой определил и сел аккуратно.

Последовал приговор, и лётчика отправили. А через неделю, ровно через 7 дней, наши войска вошли в эту деревню. Меня послали осмотреть тот самый ДОСААФовский аэродром. Я приехал, осмотрел. Всё здесь было точно как в рассказе несчастного лётчика. Ещё я нашёл кузнеца и его подручного. Они подтвердили всё, что говорил нам и, наверное, СМЕРШу, лётчик. Но его уже не было. А рассказ его я привожу дословно..."

Лётчика - истребителя Младшего лейтенанта Николая Кузьмича Лошакова некоторые называют прототипом Героя Советского Союза Астахова - главного героя известного фильма "Чистое небо". Он воевал в составе 286-го и 14-го Гвардейского истребительного авиационного полка, произвёл 121 боевой вылет, в воздушных боях уничтожил 2 вражеских самолёта лично и 1 в составе группы.

27 Мая 1943 года Лошаков был сбит в ленинградском небе и, выпрыгнув из горящего самолёта на парашюте, оказался в плену. Он прошёл несколько лагерей и 11 Августа 1943 года первым из девятаевцев бежал из плена на немецком самолёте "Шторьх".

Об этой удивительной истории много было написано ещё в советское время. А в 1960 году на Ленинградской студии кинохроники сняли документальный фильм о подвиге Н. К. Лошакова и бежавшего с ним И. А. Денисюка. Но о том, что произошло с этими людьми после возвращения на родную землю, в фильме не было сказано ни слова. Как и в книге Р. Романова, изданной уже в середине 1980-х годов прошлого века.

Мы расскажем о судьбе Н. К. Лошакова подробнее. Родился он 17 Декабря 1923 года в селе Малинино Тимашевского района Краснодарского края. В 1941 году закончил учёбу в Краснодарском аэроклубе Осоавиахима и был направлен в Краснодарскую военно - авиационную школу пилотов, которую закончил в Мае 1942 года. А с Ноября того же года начал воевать в составе 286-го истребительного авиаполка 13-й Воздушной армии, который прикрывал конвои, следовавшие к осаждённому Ленинграду, потом летал в 14-м Гвардейском Краснознамённом истребительном авиаполку той же армии...

Приведём рассказ Лошакова о том, что произошло с ним и самолётом во время 121 боевого вылета:

"Находясь над вражеской территорией около 61 км и на высоте 7000 метров, мотор моего истребителя стал сдавать обороты. Ведущий группы капитан Баранов дал по радио мне указание, чтобы я вернулся на аэродром один, без прикрытия. Выполняя приказ, я развернул свой самолёт в сторону Ленинграда. Вот здесь и началось... С трудом отбившись с неисправным мотором от наседавшего в хвост FW-190, я увидел ниже себя на встречном курсе "Мессершмитт-110", возвращавшийся один с нашей стороны; поддаваясь искушению, я бросил свой "ястребок" на фашиста, открыв по нему в пикирующем положении огонь со всех точек. Ме-110 удалось удрать с подбитым правым мотором, но зато я оказался через некоторое время зажатым в клещи двумя FW-190. Из-за двух предыдущих "встреч" я потерял время и высоту, а неисправность мотора не давала возможности вырваться из этих клещей. Я был тяжело ранен в левую руку и ногу. Самолёт, изрешечённый пушечн - пулемётным огнём фашистов, вскоре загорелся. Мне удалось дотянуть до своей территории и выпрыгнуть с парашютом с горящего самолёта, но сильно дувший встречный ветер отнес меня в окопы фрицев..."

Тяжелораненого пленника фашисты отправили в прифронтовой госпиталь, дислоцировавшийся в деревне Войтолово. Потом перевели в лагерь для военнопленных № 140, где Лошаков задумал свой первый побег вместе с пленными лётчиками Геннадием Кузнецовым и Михаилом Казаковым. Но кто-то их выдал, после чего всех разбросали по разным лагерям.

В Рижском лагере Лошакова стали усиленно обрабатывать, и в итоге он дал согласие сотрудничать с немцами, преследуя при этом лишь одну цель, - при первой же возможности бежать к своим. Его отправили работать на запасной аэродром у озера Горохового, около города Остров, где Лошаков вскоре познакомился с заправщиком немецких военно - транспортных самолётов, бывшим сержантом бронетанковых войск Иваном Денисюком. Вместе с ним он стал разрабатывать планы нового побега. Решив перелететь линию фронта на немецком связном самолёте, выяснили расписание смены караулов. Денисюк, имевший доступ к самолётам, стал запоминать расположение приборов в самолёте, а по вечерам рисовал Лошакову схемы их расположения. Потом он стащил из бани немецкую форму и спрятал её в придорожных кустах...

Улучив момент, Лошаков и Денисюк забрались в кабину "Шторьха" и успешно взлетели. Организовав погоню, немецкие истребители неоднократно обстреливали "Шторьх", но сбить его не смогли. Лошаков получил ранение и не смог дотянуть до Тихвина самолёт, получивший пробоины в 9 местах. Пролетев более 400 километров, приземлились на поле у деревни Бритино Мало-Вишерского района Новгородской области. Председателю местного колхоза, а потом и представителям военной контрразведки, беглецы в деталях рассказали об обстоятельствах своего дерзкого побега. Но им не поверили, хотя Лошаков чудом сохранил в плену и предъявил чекистам партийный документ кандидата в члены ВКП(б).

12 Августа 1943 года Лошаков и Денисюк были арестованы. В ходе допросов с применением мер физического воздействия Денисюка через несколько дней "сломали" и он дал "признательные" показания в совершении самого тяжкого контрреволюционного преступления - измены родине. Но Лошаков оказался крепким орешком и не признал выдвинутых против него обвинений. 4 Декабря 1943 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило И. А. Денисюка к 20 годам каторжных работ, Н. К. Лошаков был направлен в исправительно - трудовой лагерь сроком на 3 года.

В Январе 1944 года Лошаков прибыл в Воркутлаг, где был закреплён за транспортным отделом. 12 Августа 1945 года, на год раньше срока, его освободили от дальнейшего отбывания наказания со снятием судимости. Он остался в Воркуте, устроился авиамотористом в авиаотряд комбината Воркутауголь, а вскоре был назначен на должность начальника центрального аэропорта авиаотряда.

В характеристике тех лет особо отмечается героизм, который Н. К. Лошаков проявил при спасении людей со льдины после аварии тяжёлого самолёта в Байдарацкой губе и розысках пропавшего экипажа командира авиаотряда Зайцева в Январе 1947 года.

Н. К. Лошаков после войны.

Вскоре, однако, Лошаков поменял небо на подземелье. Вся его оставшаяся жизнь оказалась связанной с горным производством - шахтами объединения Воркутауголь. В отличие от Девятаева он так и не был удостоен звания Героя Советского Союза. Но, работая на шахтах Воркуты, стал полным кавалером "Шахтёрской славы". 6 Ноября 1958 года Н. К. Лошаков был полностью реабилитирован. О прошлой жизни известного горняка случайно узнал журналист М. Рошал, опубликовавший о нём очерк в газете "Известия".

Публикации в центральной прессе, а затем и снятый о герое документальный фильм, сделали Лошакова знаменитым. К тому времени, когда кинодокументалист Соломоник работал над фильмом, М. П. Девятаев уже был награждён "Золотой Звездой" и Соломоник полагал, что, после того как он расскажет правду о Лошакове, его подвиг оценят по достоинству. Но этого не произошло. В Марте 1961 года Главком ВВС К. А. Вершинин, пригласив Лошакова в Москву, объявил ему благодарность "за стойкость и мужество, проявленные при нахождении в плену и побег из плена на вражеском самолёте", а потом... подарил ему охотничье ружьё марки ИЖ-54241...

Следующая история, о которой мы расскажем, также завершилась заседанием военного трибунала. Эта история связана с именами 3-х пленённых немцами лётчиков - Старшего лейтенанта Владимира Сергеевича Москальца, Лейтенанта Пантелеймона Владимировича Чкуасели и Младшего лейтенанта Арама Саркисовича Карапетяна, - вначале завербованных в "1-ю восточную эскадрилью" Холтерса - Мальцева, а 3 Июля 1944 года угнавших сразу 3 самолёта Люфтваффе с Лидского аэродрома в Белоруссии.

До плена Москалец воевал на Карельском фронте командиром авиазвена 80-го бомбардировочного авиаполка, летал на самолётах СБ-2М и Пе-2, совершил 66 боевых вылетов. 10 Марта 1943 года его самолёт был сбит огнём зенитной артиллерии противника. Выпрыгнув на парашюте, он оказался в финском лагере. Потом была тюрьма в Таллине, лагерь в Ангербурге и, наконец, Морицфельде, где собирали лётчиков, давших согласие на сотрудничество с Люфтваффе.

Чкуасели воевал на Калининском и Волховском фронтах, был командиром звена 703-го штурмового авиаполка, совершил более 100 вылетов. Зимой 1943 года его штурмовик Ил-2 был расстрелян немецкими истребителями Me-109. В плену, до Морицфельде, он прошёл тюрьмы и лагеря в Пскове, Риге и Ангербурге.

Карапетян летал на дальнем бомбардировщике ДБ-ЗФ, потом тоже пересел на штурмовик Ил-2, на котором воевал в составе 800-го штурмового авиаполка. 26 Ноября 1942 года во время атаки на эшелон самолёт Карапетяна был подбит. Покинуть горящий Ил-2 на малой высоте он не мог и, после того как его вытащили в бессознательном состоянии из рухнувшего на землю самолёта, попал в госпиталь для военнопленных, а потом в Ангербург и Морицфельде.

Ещё в Ангербурге лётчики подружились, договорились держаться вместе и при первой же возможности бежать. С этой целью они дали согласие войти в состав "1-й восточной эскадрильи" Капитана М. Тарновского и в Январе 1944 года были переброшены в город Двинск. Там их посадили на старые самолёты Arado Ar-66C и Gotha Go-145A, в которые бензин немцы заливали в мизерном количестве. Хватало, как говорится, только на взлёт и посадку. Тем не менее, находясь в Двинске, лётчики постоянно искали связи с партизанами и даже вышли на них через связную, но в это время эскадрилью срочно перебросили на Лидский аэродром в Белоруссию. Побег этих людей, организованный совместно с партизанами бригады особого назначения НКВД, напоминает остросюжетный детектив.

В Лиде Карапетян познакомился с земляком - бывшим солдатом 147-го отдельного стрелкового полка, работавшим в плену водителем легкового автомобиля, Ованесом Тополяном. Он попросил последнего о помощи. На своей полётной карте показал ему место базирования бригады "Неуловимые", которое было обнаружено с воздуха, и просил связаться с ними. Тополян не подвёл земляка, и вскоре Карапетян встретился со связной этой бригады Александрой Виноградовой. Карапетян сразу же заговорил о перелёте. Но ему была передана просьба командира Майора А. Морозова собрать информацию о планах немцев на предстоящие боевые действия и прощупать личный состав всей "1-й восточной эскадрильи" на предмет готовности к побегу. Карапетян согласился и несколько раз предупреждал партизан о готовившихся авианалётах.

Когда среди лётчиков пошли разговоры о предстоящей переброске эскадрильи к новому месту базирования, Карапетян вновь встретился с Виноградовой и попросил ускорить вопрос о перелёте. Было принято решение лететь 3 Июля, причём в любую погоду. Посадочная площадка была подобрана партизанами у деревни Белый Берег.

Самолёты беглецов были двухместными, и каждый лётчик взял с собой по одному "пассажиру." Москалец - своего авиамеханика; Карапетян - бывшего штурмана Пе-2, сбитого весной 1943 года, Юрия Лабутина-Горского; Чкуасели - девушку Симу из Ленинграда.

Взлетели прямо со стоянки, поперёк взлётной полосы. И вскоре приземлились в обусловленном месте. Беглецы были включены в состав бригады "Неуловимые" и воевали с немцами до её расформирования. Потом их отправили в Москву. А оттуда - прямиком в проверочно - фильтрационный лагерь под Подольском.

29 Декабря 1944 года Москалец, Карапетян и Чкуасели были арестованы. На допросах они заявляли следователю, что "на службу к немцам пошли с целью быстрейшего перехода на сторону советских войск и что во время полётов на бомбометание сбрасывали бомбы на "невзрыв" и в болото", но эти существенные обстоятельства были в протоколах опущены.

17 Марта 1945 года военный трибунал Московского военного округа осудил их за измену родине к лишению свободы в исправительно - трудовых лагерях сроком на 10 лет, с поражением в правах на 5 лет каждого. Карапетян и Москалец были направлены в Норильский, а Чкуасели - в Каргопольский лагерь.

5 Июля 1945 года заключенный А. С. Карапетян прислал в военную коллегию из поселка Дудинка заявление, в котором, в частности, писал:

"В Марте 1944 года эскадрилья была переброшена в г. Лиду, где я снова установил связь с партизанской бригадой особого назначения Морозова через партизанку - разведчицу Виноградову. За время нахождения в г. Лиде мы подготовили и переправили в бригаду 36 человек с полным немецким вооружением. 25 Июня 1944 года я получил письменное приказание командира партизанской бригады Майора госбезопасности Морозова, чтобы мы втроём перелетели в расположение партизанской бригады, в которой и воевали до прихода Красной Армии..."

Однако это и другие заявления Карапетяна и других осуждённых по этому делу лётчиков, остались без ответа. Справедливость восторжествовала лишь в конце 1950-х годов прошлого века, когда после проведения Главной военной прокуратурой дополнительной проверки, был поставлен вопрос об отмене незаконного приговора.

23 Марта 1959 года военная коллегия Верховного суда СССР вынесла определение о прекращении этого дела по вновь открывшимся обстоятельствам. В определении говорилось:

"В ходе проверки настоящего дела были допрошены бывший командир одного из партизанских отрядов Сапожников Т. С, начальник оперативного отдела партизанской бригады Волков Н. В. и другие лица, из показаний которых следует, что объяснения Чкуасели, Москальца и Карапетяна по поводу их связи с партизанским отрядом и обстоятельств перелёта на сторону партизан являются правильными..."

К М. П. Девятаеву судьба оказалась намного благосклонней. Он, пожалуй, единственный в мире лётчик, который за совершенный беспримерный подвиг - побег из ада - был сначала репрессирован, а затем удостоен высшей награды Родины.

Репрессивный меч несколько раз нависал над этим человеком. Но каждый раз проносило. Лишь незадолго до смерти М. Девятаев впервые рассказал корреспонденту "Татарской газеты", что в поле зрения НКВД попал ещё в 1934 году. Вместе с друзьями он насобирал колосков с убранного поля. А в это время как раз вышел соответствующий указ, прозванный в народе "законом о трёх колосках". Кто-то донёс на Девятаева и его задержали прямо на месте преступления - в доме варилась каша из свежей ржи. Был составлен акт, за которым нередко следовал арест. Поэтому пришлось убегать из дома. Это был его первый побег.

После окончания аэроклуба, Девятаев как инструктор - общественник участвовал в переписи населения. Заниматься этим делом ему довелось вместе с пожилой женщиной, которая, обидевшись на него, сообщила в НКВД, что Девятаев материалы переписи передал иностранной разведке. На этот раз его арестовали и полгода продержали в тюрьме, пока не выяснилось, что сведения эти не соответствуют действительности.

С первых дней Великой Отечественной войны М. П. Девятаев проявил себя храбрым лётчиком - истребителем, несколько раз был ранен. После одного из воздушных боёв под Тулой он совершил вынужденную посадку на повреждённом самолёте и оказался в госпитале. Однако до конца не долечился и сбежал на фронт, в свой родной полк. В Сентябре 1941 года получил в бою ранение в левую ногу и по решению военно-врачебной комиссии был определён в тихоходную санитарную авиацию. Только в Мае 1944 года, после встречи с А. И. Покрышкиным, вновь стал истребителем, командиром звена 104-го Гвардейского истребительного авиационного полка. К этому времени он имел на счету 9 сбитых вражеских самолётов, 4 раза сбивали его самого.

Вечером 13 Июля 1944 года Девятаев вылетел в составе группы истребителей Р-39 на задание. Отражая налёт вражеской авиации в районе Львова, был в очередной раз подбит и ранен в правую ногу. В последний момент он покинул горящий истребитель с парашютом и оказался в плену.

М. П. Девятаев.

Девятаев прошёл несколько лагерей для военнопленных. Из лагеря под Кёнигсбергом пытался бежать, сделав с товарищами по плену подкоп, но по доносу предателя был схвачен и приговорен к смерти. В лагере Заксенхаузен Михаил Петрович выжил, благодаря парикмахеру из числа заключенных, который заменил его бирку смертника на бирку штрафника, а потом при помощи подпольщиков его перевели из штрафного барака в обычный.

В конце Октября 1944 года Девятаева в составе группы из 1500 заключённых отправили работать на секретный полигон Пенемюнде, расположенный на острове Узедом. Там немцы испытывали своё секретное ракетное оружие, что для всех узников концлагеря означало неминуемую смерть сразу после окончания работ. Выход был один - бежать. Но бежать с острова можно было только одним способом - угнать самолёт с расположенного рядом с лагерем немецкого аэродрома. О том, как готовился и был осуществлён этот дерзкий, уникальный побег с тщательно охраняемой средствами ПВО и службой СС базы, написано немало. Побег оказался удачным не только благодаря удивительному стечению многих обстоятельств, но и выдержке, находчивости и самоотверженности М. Девятаева и 10 его товарищей.

Известный журналист В. Песков, встречавшийся с М. П. Девятаевым, в 1985 году писал в очерке "Побег", опубликованном в газете "Советская Россия":

"Экипаж тяжёлого двухмоторного бомбардировщика "Хейнкель-111" состоял из 6 человек. Беглецам предстояло поднять его силами одного измождённого узника. Главное: запустить, вырулить и взлететь... Случай помог проследить операции запуска. Однажды мы расчищали снег у капонира, где стоял такой же, как "наш", бомбардировщик "Хейнкель-111". С вала я видел в кабине пилота. И он заметил моё любопытство. С усмешкою на лице - смотри, мол, русский зевака, как легко настоящие люди справляются с этой машиной, - пилот демонстративно стал показывать запуск... Заговорщики стали теперь обсуждать детальный план захвата машины. Заучено было: кто ликвидирует вахтмана, кто расчехляет моторы, кто снимет струбцинки с закрылков... Степень риска все понимали: может поднять тревогу охрана; может неожиданно кто-нибудь появиться у самолёта; машина окажется без горючего; не запустим моторы; могут, быстро хватившись, загородить полосу взлёта; могут вслед послать истребителей; могут возникнуть и непредвиденные осложнения. Сам я думал: шансы - один из ста. Но отступать мы уже не могли".

И они не отступили. Фашисты послали в погоню истребитель, но немецкий лётчик не смог обнаружить беглецов. Девятаев летел, ориентируясь по солнцу. После того как самолёт был обстрелян нашими зенитками, пришлось совершить посадку на брюхо южнее населённого пункта Голлин, в расположении артиллерийской части 61-й армии.

Михаил Петрович вспоминал об обстоятельствах этого невероятного побега:

"Когда мне оставалось всего 2 "дня жизни", мы смогли осуществить свой план - в обеденный перерыв убили конвоира, забрали его винтовку, с большими трудностями, но запустили двигатели. Я разделся по пояс, чтобы никто не видел полосатой одежды, загнал ребят в фюзеляж и попытался взлететь. Самолёт почему-то не поднимался, взлететь не удалось; в конце полосы, когда я развернул самолёт обратно, мы едва не свалились в море. Зенитчики побежали к нам, солдаты, офицеры отовсюду. Наверное, думали, что один из их лётчиков сошёл с ума, тем более что сидит голым. Меня осенило, что самолёт не взлетает из-за того, что триммеры на посадочном положении. "Ребята, - говорю, - давите здесь !"   Навалились, всё-таки 3 человека, пересилили. И только так, почти чудом, взлетели.

...Смотрим, наши солдаты. А прямо по полёту в лесу полянка была. Я чудом посадил самолёт, прямо воткнул его, аж шасси обломилось... Скоро начали подбегать наши солдаты: "Фрицы, сдавайтесь !"   Мы выпрыгнули из самолёта. Наши, как увидели полосатых, одни кости, никакого оружия, нас сразу стали качать, понесли на руках. Видят, мы голодные, привели в столовую. Там кур варили, мы и набросились. Врач у меня курицу отбирала: я бы объелся, голодный - и вдруг курицу жирную, сразу нельзя, можно даже умереть. Я тогда весил меньше 39 килограмм..."

По поводу дальнейшей судьбы М. П. Девятаева в ряде публикаций, в том числе последних лет, утверждается, что он и другие участники героического побега были репрессированы и до 1953 года находились в концлагерях ГУЛАГа. В некоторых статьях и очерках, в том числе и в официальном некрологе, говорилось, что Девятаев был осуждён военным трибуналом, утверждалось также, что он и другие беглецы были направлены в штрафные роты, что Девятаев 14 месяцев отсидел в лагере и так далее. На самом деле он содержался лишь в фильтрационном лагере НКВД. Особисты, естественно, не поверили, что узники Узедома сами смогли угнать самолёт. Их подвергли долгой и унизительной проверке. Но до суда дело не дошло. Сам Девятаев об этом говорил не раз:

"...Тогда, в 1945-м году, когда у меня всё расспросили, отправили на сборный пункт. Потом нас пешком повели из Германии через Польшу и Белоруссию в Псковскую область, на станцию Невель. Привели к озеру. Вокруг озера - лес. Ворота, над ними написано "Добро пожаловать", а кругом колючая проволока. Говорят: "Ройте себе землянки". Мы сделали землянки, сена накосили, на сене спали. В Октябре уже стало холодно. Домой не отпускают и переписываться нельзя. Там, в Невеле, содержались бывшие пленные и вывезенные в Германию советские женщины... Потом всё-таки меня в Декабре отпустили... Мне ещё повезло, не посадили. Всё-таки не все дураки, хотя дураков у нас много".

В фильтрационно - проверочном лагере Девятаев пробыл в общей сложности около 10 месяцев. Но на этом его мытарства не закончились. Клеймо военнопленного в те годы ассоциировалось с предательством не только на фронте, и отношение к Михаилу Петровичу было соответствующим. Долгое время он не мог устроиться на работу. Потом всё же взяли в речной порт, работал грузчиком, дежурным по вокзалу. А капитаном катера стал только в 1949 году.

Поворот в его судьбе связан с именами конструктора С. П. Королёва, заведующего отделом газеты "Советская Татария" Я. Б. Винецкого и собственного корреспондента "Литературной газеты" Б. М. Гизатуллина. Благодаря этим людям в Марте 1957 года вышла статья о подвиге М. П. Девятаева, а в Августе он стал Героем Советского Союза. Позже М. П. Девятаеву довелось встретиться и с бывшими врагами, в том числе с отставным немецким Генералом, бароном Штейнгофом, который подарил ему громадную хрустальную вазу с надписью: "Самому храброму человеку на земле".

В своих воспоминаниях о пребывании в немецком плену М. П. Девятаев не раз упоминал фамилию лётчика - штурмовика С. И. Вандышева:

"В лагере под Бродами нас хотели избить перебежчики, кто добровольно к немцам уходил. Сергей Вандышев, Майор, лётчик - штурмовик из Рузаевки, поднялся на тюк инкубаторной стружки и говорит: "Сожгу всех, и себя, и вас". Они ушли, а так искалечили бы нас.

Нас начали обрабатывать. Генерал пришёл, отругал Капитана из охраны, нас стали хорошо кормить, раздали ордена. Обещали при хорошем поведении выдать оружие. У меня нога была выбита, я не мог бежать, а Сергей Вандышев, Володя Аристов, сын секретаря ЦК, попытались, но не смогли. Двое других ночью побежали. За ними пустили собак, поймали их..."

Судьба Сергея Ивановича Вандышева сложилась необычно. Известно, что за фронтовые подвиги он дважды представлялся к званию Героя Советского Союза. Но лишь спустя полвека, 6 Мая 1994 года, состоялся Указ Президента России о присвоении ему звания Герой Российской Федерации.

В ряде публикаций о С. И. Вандышеве можно встретить упоминание, что ему, как и Девятаеву, позже всё же удалось совершить побег из плена на самолёте. Это, например, утверждал прозаик из Мордовии Федор Константинович Андрианов, который встречался с Вандышевым и записал его рассказ:

"Все у нас знают подвиг лётчика Михаила Девятаева... А был лётчик, уроженец Рузаевки, повторивший его подвиг по фамилии Вандышев. Он так же, как Девятаев, был подбит немцами, пленен, находился в немецких концлагерях, бежал на самолёте с острова Рюген. Потом опять воевал в Красной Армии, но после войны как бывший военнопленный был репрессирован уже нашими властями, сидел, вплоть до лагерей знаменитой Воркуты. После смерти Сталина он вернулся   (это где-то в середине 1950-х)  в Рузаевку. Но отпустили его не по реабилитации, а по инвалидности: ему в шахте придавило ногу. Я встретился с ним. Мы беседовали как фронтовики. Я написал о нём очерк и отдал в нашу местную рузаевскую газету, но редактор запретил его печатать, мол, изменник Родины".

С. И. Вандышев.

Между тем, вопрос о том, был ли С. И. Вандышев ещё одним "девятаевцем", нельзя назвать однозначным. Во всяком случае материалы архивного дела, которое удалось изучить автору, не подтверждают версию о том, что лётчик, принявший 22 Апреля 1945 года участие в организации восстания военнопленных на немецком острове Рюген, бежал из плена на самолёте...

С. И. Вандышев родился 5 Июля 1919 года в городе Рузаевка. После окончания неполной средней школы работал авиатехником в Карагандинском аэроклубе и одновременно учился летать. После окончания в 1942 году Оренбургского военного лётного училища он воевал на штурмовике Ил-2 в 808-м штурмовом авиаполку, 6 раз его сбивали, но каждый раз он возвращался в строй. А в Июле 1944 года во время боевого вылета в ходе предпринятой немцами попытки контрнаступления на Сандомирском плацдарме его самолёт был сбит уже в 7-й раз и тяжелораненого лётчика фашисты захватили в плен.

После плена С. И. Вандышев вернулся в свою часть, вновь был назначен командиром эскадрильи в 93-м Гвардейском штурмовом авиаполку и успел поучаствовать в боях за Берлин, совершив 5 боевых вылетов. Всего же за годы войны он выполнил 158 боевых вылетов, участвовал в 52 воздушных боях, уничтожил 23 танка, 59 орудий, 8 воинских складов. Сбил лично 3 и в группе - 2 самолёта противника.

После войны С. И. Вандышев служил заместителем командира полка 51-й Гвардейской авиационной дивизии. А потом был уволен в запас и вскоре арестован органами МГБ. Произошло это в городе Саранске 27 Июля 1948 года. Он был обвинён в измене родине по статье 58-1 п."б" УК РСФСР, но военные судьи, посчитавшие обвинение необоснованным, проявили завидное по тем временам упорство и лишь под давлением высшей судебной инстанции Вандышеву был вынесен обвинительный приговор. Произошло это через 1,5 года после ареста. А по итогам первого судебного заседания военного трибунала горьковского гарнизона, которое состоялось 4 Ноября 1948 года, дело было направлено на дополнительное расследование. Через месяц военный трибунал Московского военного округа отклонил частный протест военного прокуроры и определение о возврате дела на доследование оставил в силе.

После этого в дело вмешался заместитель министра государственной безопасности Генерал - лейтенант Селивановский, который 8 Февраля 1949 года направил председателю военной коллегии письмо с просьбой отменить состоявшиеся судебные решения. В нём, в частности отмечалось:

"МГБ Мордовской АССР за измену родине арестован бывший военный лётчик Вандышев Сергей Иванович, который, попав в Июле 1944 года в плен к немцам, на допросе в разведывательном отделе 1-Ц штаба германского воздушного флота выдал ряд секретных сведений об авиационных частях Советской Армии..."

А далее говорилось, что, несмотря на отрицание Вандышевым своей вины, его "изменническое поведение" подтверждается обнаруженным среди трофейных документов протоколом его допроса в немецком штабе и заключением оперативного управления Генерального штаба о разглашении Вандышевым секретных сведений. К их числу следователи МГБ отнесли разглашение сведений о дислокации наших авиачастей, о командном составе этих частей и даже о "боевых качествах самолёта Ил-2".

На письмо Селивановского отреагировали должным образом, и 19 Марта 1949 года военная коллегия отменила состоявшиеся судебные решения и направила дело Вандышева на новое рассмотрение в военный трибунал Московского военного округа. Однако окружной суд снова пришёл к выводу, что это дело должным образом не расследовано. В судебном заседании Вандышев назвал подлинные фамилии командиров и попросил судей сравнить их с указанными в протоколе, который он к тому же не подписывал. Судьи посмотрели и убедились, что он и в самом деле сообщил немцам вымышленные фамилии и "не соответствующие действительности сведения о частях нашей армии", а его подпись на протоколе, который точнее будет назвать не протоколом допроса, а опросным листом, действительно отсутствует.

В суде был допрошен и полковник Чижиков из оперативного управления Генштаба, который подписал заключение о разглашении лётчиком секретных сведений. Но последний не смог внятно объяснить, какие конкретно секреты выдал фашистам лётчик, и в итоге вынужден был признать, что сам с трофейным документом не работал и лишь подписал заключение.

Возвращая дело в очередной раз на доследование, военный трибунал просил органы военной прокуратуры тщательно проверить объяснения Вандышева в суде и провести компетентную экспертизу специалистами из ВВС Советской Армии. Но в Ноябре 1949 года военная коллегия вновь отменила это решение, после чего Вандышев был наконец осуждён.

Закрытое судебное заседание военного трибунала Горьковского гарнизона проходило в городе Саранске. Согласно "сов. секретному" приговору от 24 Декабря того же года С. И. Вандышев за измену родине был заключён в исправительно - трудовой лагерь сроком на 15 лет, с поражением в правах на 5 лет, с конфискацией имущества и лишением воинского звания Майор запаса.

Он не смирился с неправосудным приговором и, находясь в заключении, неоднократно писал жалобы в различные инстанции. В них Вандышев подробно описывал свой боевой путь, упоминал публикации о себе во фронтовых газетах и пытался доказать, что осуждён необоснованно. Писал он в своих обращениях и о тяготах немецкого плена, в котором находился 9 месяцев и 7 дней и из которого "вышел" к своим частям 22 Апреля 1945 года. Но ни разу Вандышев не указал в этих жалобах, что бежал из плена на самолёте.

Вот, например, строки из его обращения от 18 Ноября 1953 года на имя Председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова:

"Я не буду описывать, что я перенёс за 9 месяцев плена, пережитые мной голод, холод и унижения. Вряд ли кого интересует моё личное переживание, как и я сам теперь. Да оно, пожалуй, и в самом деле - не слишком велик героизм личных переживаний, перенесённых за Родину и Отчизну. Ведь это знакомо только тому, кто их сам перенёс и испытал. 22 Апреля 1945 года я "вышел"  (выделено автором)  к своим войскам и был направлен на свою же должность и в свою же часть..."

Эта жалоба была переадресована в Верховный суд СССР, и через полгода его председатель А. Волин подписал протест об отмене приговора, в котором, в частности, говорилось, что С. И. Вандышев дал немцам неправильные данные о дислокации частей и назвал неправильно ряд фамилий командиров авиачастей, "чем в известной мере мог дискредитировать немцев". Далее указывалось, что в плену Вандышев вёл себя достойно, избил одного предателя за то, что тот перешёл на службу в армию генерала Власова, и предлагалось пересмотреть это дело.

3 Декабря 1954 года Пленум Верховного суда СССР вынес постановление о прекращении дела Вандышева "за недоказанностью обвинения" и 25 Января 1955 года он вышел на свободу. Проживал С. И. Вандышев в городах Электростали и Уфе, а в 1972 году выехал в Улан-Удэ, где скончался 4 Марта 1996 года и был похоронен на мемориальном кладбище "Память".