Бородай Борис Герасимович

Командир 2-й эскадрильи 402-го истребительного авиаполка капитан Борис Герасимович Бородай стал ярким образцом мужества и отваги. Он одержал в небе 6 личных побед.

...Утром первого фронтового дня лётчиков 402-го ИАП ОН посты ВНОС  ( воздушного наблюдения, оповещения и связи )  сообщили, что несколько вражеских самолётов идут бомбить Идрицу. Поднимается звено К. С. Шадрина. Лётчики увидели, что в лучах заходящего солнца с запада шла цепочка бомбардировщиков без истребительного прикрытия. Но наши истребители огонь открывали с дальней дистанции и немецкие самолёты без потерь ушли плотным строем.

На разборе пилоты 402-го ИАП дружно пришли к выводу, что фактически боя не произошло. Истребитель должен стремиться к сближению и уничтожению противника. Дискуссия оборвалась с появлением двух многоцелевых немецких самолётов Ме-110, видимо, примечавшихся проверить, чего напугались их "Дорнье". Не было нужды поднимать всю эскадрилью и в полёт вышли только "МиГи" Константина Афанасьевича Груздева и Бориса Герасимовича Бородая. Они сразу разъединили немецкую пару и навязали фашистским пилотам скоротечный индивидуальный бой.

Противник Бородая получил повреждения и решил уходить. Бородай стал его преследовать, и скоро наблюдать за ним стало невозможно, а майор Груздев преподнёс в буквальном смысле слова урок борьбы с "Мессершмитом". Боевой счёт полка был открыт !

...Фашисты хотели с ходу взять обе столицы нашей страны: Москву и Ленинград, расчленив нашу оборону. В направлении Калинин - Бологое нацелились танковые и пехотные войска, как всегда, поддержанные авиацией.

Чтобы сорвать планы противника, советское командование создало специальную авиагруппу, в которую входили новые двухмоторные истребители Пе-3, имевшие мощное пушечно - пулемётное и бомбовое вооружение. Они придавали уверенности устаревшим истребителям И-153, тоже модернизированным - им, кроме обычного вооружения, добавили ещё и по 8 х 82-мм реактивных снарядов  ( РС-82 ). И-16 тоже были оснащены авиационными пушками и, частично, реактивными снарядами. Основную силу авиагруппы составляли самолёты МиГ-3, более 40 машин.

Решили нанести по наступающему противнику массированный штурмовой удар. Первыми пошли Пе-3. Сверху над ними - истребители прикрытия И-16, возглавляемые капитаном Л. Д. Ампилоговым. Ещё выше и чуть сзади развернулись "МиГи". Видимость при подходе к линии фронта резко ухудшилась. На земле идёт яростная артиллерийская перестрелка. Горят деревни и местами лес. Первыми атаковали вражескую пехоту и танки двухмоторные Пе-3, обрушивая на противника серии 100-кг бомб и реактивные снаряды. За ними начали пикировать плотными звеньями, выпуская огнехвостые ракеты, "Чайки", И-16, "МиГи". Враг был ошеломлён. Наступление приостановилось.

Но вот в воздухе появляется армада фашистских истребителей. И завязался воздушный бой. Советские пилоты его ожидали и заранее рассчитали высоту по этажам, как этажерку. Падают на землю первые вражеские самолёты. Горят и наши. В воздухе там и сям ромашками раскрылись парашюты. Это лётчики сбитых машин стараются приземлиться в расположении своих войск. По ним стреляют с земли, плохо разбираясь, чей лётчик под куполом...

Задача выполнена, и краснозвёздные самолёты выходят из боя, собираются в группы. Капитан Борис Герасимович Бородай шёл правофланговым, надёжно прикрывая друзей. Ему верили. Он участвовал в боях с фашистами в небе Китая и Монголии, ещё до начала Великой Отечественной войны был дважды удостоен высшей награды Родины - ордена Ленина. Хорошо поработал он и в только что проведённом бою. Он заметил на встречном курсе два бомбардировщика До-215. Судя по всему, они уже отбомбились, идут налегке.

- А, шоб вам очи повылазили, - выругался Бородай, взглянув на показатель бензиномера. Горючего было маловато.

- Не видать вам своего аэродрома, бандиты проклятые !

Двигатель на форсаж !   Боевой разворот. После первой же атаки раскрашенный под цвет пустыни "Дорнье" густо задымил и пошёл на снижение... А где же второй ?

- Ось ты где, пират, километров на десять улепетнул и бросил своего дружка, вояка. Вот я тебя накажу сейчас за непочтение, за измену, за слёзы моего сынку...

Бородай, выжимая из своего "МиГа" предельную скорость, нагнал фашиста. Нажимает гашетки всех трёх пулемётов - в которых-то остались, наверное, заряды ?   Так и есть !   Левый мотор До-215 выбросил клуб дыма и вражий стервятник, подобно змее, заюлил из стороны в сторону. Опять Бородай жмёт на гашетки, но пулемёты уже молчат.

- Ну что ж, - решает Бородай, - ручку на себя - и до дому.

Но "МиГ" не слушается Бородая. Он продолжает сближаться с горящим "Дорнье". Десять ... Пять... Один метр !... Невольный и бессмысленный таран ?!   Страшная отрицательная перегрузка !   Всем телом Бородай жмёт на ручку...

- От себя её, от себя, - приказывает Бородай сам себе и, в предчувствии удара, закрыл глаза.

Удара не последовало. Только шорох донесся до лётчика - испытателя.

- Почему "МиГ" не послушался рулей ? - размышлял Бородай. - Возможно, из-за большой скорости пикирования возникла инерция ?   Или машина свихнулась по другой причине ?

Глянул на показатели - мать честная, бензин-то на исходе. Сесть на деревья или в болото после удачного боя ?   Нет уж, увольте !

Бородай вывел самолёт в горизонтальный полёт, сориентировался, заметил под крылом что-то вроде аэродрома. Хорошо, черти, замаскировались... А может, пусто там ?   Делать нечего. Шасси на выпуск, закрылки тоже. Посадка. Тревожное ожидание капотирования от случайной ямы. Но вот самолёт благополучно остановился. И сразу же к нему с автоматами наперевес выбежали люди. Бородай выхватил пистолет. Свои !..

- Ребята !   Бензинчику и боеприпасов не найдётся ?

Ребята осмотрели машину, поцокали языками.

- Часа три её заправлять придётся, вёдрами бензин таскать.

- Да вы что ?   Или переходника нет у вас ?

- Кто его нам припас ?   Это у тёщи и блины, и сметана, и ложка готова. Отдохни немного. Мы скоро...

Хороший обычай сложился на фронтовых аэродромах с первых же дней войны: какой бы самолёт ни произвёл посадку, его старались обеспечить всем необходимым. Местные техники, оружейники, прибористы помогут подлатать машину, заправят горючим, пополнят боеприпасы, накормят, помогут ему связаться со своим полком. Вскоре Бородай вернулся на свой аэродром.

Борис Герасимович Бородай погиб в первый день нового 1942 года на Северо - Западном фронте. На аэродроме Крестцы капитан Бородай в 12:05 вылетел на МиГ-3 под номером "87" на перехват разведчика. По радионаведению был направлен в район Веребье. На высоте 2000 метров самолёт противника был сбит. При заходе на посадку у самолета Бориса Герасимовича не вышла правая нога шасси. Бородай сделал "горку" и переворот, пробуя выпустить шасси аварийно, вошёл в пике и тут отказал мотор... Его похоронили в городе Крестцы  ( ныне посёлок в Новгородской области ).

Осенью 1943 года в семью Бородая приезжал полковой комиссар майор С. Ф. Пономарёв и рассказал подробности последнего боя Бориса Герасимовича:

"Было часов 11 утра, когда объявили боевую тревогу. Борис не должен был лететь, но тот, кто должен, в это время спал, и Борис сказал: "Не будите, полечу я". Самолётов противника в этот раз было очень много. Преимущество было на их стороне. В процессе самого боя ведомый Бориса где-то отстал, и Бородай остался без прикрытия. Не помню, сбил ли он тогда кого или нет, но на него насело сразу три фашиста и положение оказалось критическим. Не было возможности совершить маневр, так как дело было уже на малой высоте и не очень далеко от аэродрома. Всё произошло почти на глазах у наземной службы. Огонь был плотный и вырваться ему, конечно, не удалось. Самолёт пошёл на посадку, объятый пламенем. Пожарная машина была на ходу, и пламя удалось сбить, но Борис из кабины не вышел. Его вынесли на руках без сознания, всего израненного. Ранения были в ноги, руки, и повреждён позвоночник. И никто не мог понять, как ему удалось посадить в таком тяжёлом состоянии самолёт. Борис умер на аэродроме, не приходя в сознание. Так закончилась его жизнь в 29 лет".

Брат его рассказывал, что в 1946 году они вдруг увидели в фильме "Песня о России", как отец идёт знаменосцем академии имени Жуковского на майском параде 1941 года. Это было потрясение - словно он не погиб 1 января 1942 года, а дожил до Победы.

Герой Советского Союза Сергей Павлович Шпуняков долгие годы вёл переписку с сыном прославленного лётчика - Александром Борисовичем, мечтал о подробной биографии "дважды добровольца  ( Китай и Монголия ), отражающей яркую, героическую жизнь редчайшего лётчика - патриота, трижды орденоносца ещё довоенных лет  ( орден Красного Знамени и два ордена Ленина ).