Из практического опыта работы снайпера

Наш отдельный добровольческий батальон ленинградцев, в котором началась моя боевая биография, всю блокадную пору провоевал в районе Невского пятачка. Плацдарм был небольшим: 1,5 - 2 километра по фронту вдоль левого берега Невы и до километра в глубину. Здесь и зародился почин, авторами которого явились лучшие стрелки частей Ленинградского фронта. Случилось так, что я оказался в числе первых, 6 Сентября уничтожил 2-х вражеских мотоциклистов на шоссе Дубровка - Шлиссельбург, а 8 Сентября - ещё 2-х гитлеровцев под Невской Дубровкой. Так проходило моё становление как снайпера.

Первым успехом я прежде всего обязан своему оружию. Винтовка для воина - его лучший друг. Отдашь ей заботу и внимание - и она тебя никогда не подведёт. Оберегать винтовку, держать её в чистоте, устранять малейшие неисправности, в меру смазывать, отрегулировать все части, пристрелять - таким должно быть отношение к своему оружию.

При этом не лишним будет знать и то, что, несмотря на стандартность, в принципе одинаковых винтовок нет. Как говорится, у каждой - свой характер. Проявляться этот характер может, например, в степени упругости различных пружин, лёгкости скольжения затвора, в мягкости или жёсткости спуска, в состоянии канала ствола, его изношенности и так далее. Нередко голодный, продрогший от холода, возвращался я с "охоты" и прежде всего принимался за чистку оружия, приводил его в порядок. Это непреложный закон для снайпера.

Меткой стрельбе я обучался ещё до войны. На снайперском полигоне стреляли почти ежедневно. На специально оборудованном стрельбище "неожиданно" появлялись на разных дистанциях цели: пулемёты, орудия, танки, бегущая группа противника. Или вдруг появятся рога стереотрубы... Конечно, всё это было интересно и довольно правдоподобно. Но во всём этом не было главного - опасности. Той, которая приучает снайпера к бдительности, осмотрительности, хитрости, сноровке, то есть к тому, что нас постоянно сопровождало на войне.

На фронте все мои первоначальные навыки, полученные в снайперской школе, подверглись строжайшему экзамену. Здесь также мелькали тут и там "фигурки", но для них ты сам был целью. Места для стрельбы надо было искать самому, оборудовать, маскировать. Делать не одну позицию, а несколько. Да ещё к тому же знать, какую и когда занять, а какую сразу же после первого выстрела быстро сменить. Приходилось приспосабливаться к стрельбе в самых разных условиях. Допустишь ошибку в выборе позиции - поплатишься жизнью. Выстрел делаешь осмотрительно, иногда волнуешься, может быть, излишне осторожничаешь, а подчас попадешь в ситуацию, где и спасуешь. Не стесняюсь этого слова, но говорю по опыту: чувство страха можно и надо побороть в себе. Главным, ради чего надо преодолеть свой страх и рисковать даже жизнью, является выполнение боевой задачи. По таким законам на фронте жили разведчики и снайперы.

В боевой обстановке не всегда удавалось совладать со своими чувствами, особенно на первых порах, когда появлялись "непуганые фрицы". Однажды, ещё в начале своей "свободной охоты", я увидел в глубине немецкой обороны вражеского офицера, который по тропе направлялся в сторону своего переднего края, та есть шёл в нашу сторону. Боясь упустить противника, я недолго думая прильнул к прицелу. Выстрелил и промазал. Фриц поспешно спрыгнул в траншею. В чём же дело ?   Почему промахнулся ?   Не совладал с нервами ?   Поторопился ?   Да, поспешность подвела, спокойнее надо было.

Спокойствие и хладнокровие бывают нужны в разных обстоятельствах. Как-то раз, после усиленной обработки нашего переднего края гитлеровцами с воздуха, когда нас изрядно завалило комьями вывороченной земли и засыпало песком траншеи, я с трудом выбрался из-под завала и, стряхнув с себя песок и землю, подхватив винтовку, бегом бросился к берегу.

Первый же выстрел показал, что прицел сбит. Очевидно, всё это произошло во время бомбёжки, когда контроль над собой и своими поступками несколько утрачивается в ожидании разрыва бомбы. Решил проверить бой винтовки. Попросил соседа по окопу помочь мне в этом. Показал ему на воде у противоположного берега стебель камыша, торчащий из воды. Задача его была простой - определить на глаз величину отклонения моих выстрелов от места выхода камыша из воды. Точно навёл прицел в эту точку и выстрелил. Рикошет от пули на воде был хорошо виден. Что-то сантиметров 30 - 35 левее. Ещё раз выстрел - и снова тот же эффект. Прикинул расстояние - порядка 300 - 350 метров. Поправка ясна - одно деление. Подкрутил маховичок и после контрольного выстрела со спокойной душой занялся обычным делом.

А вот другой пример. Вечерело. Фигурки гитлеровских солдат мелькали где-то вдалеке в тылу. Но глаза искали цель поблизости от берега, где проходил передний край обороны врага. Когда начало смеркаться, я вдруг увидел на тропе двоих солдат. С ведёрками, весело болтая, с сигаретами в зубах, почти не таясь, они шли к берегу.

Палец на спусковом крючке - вот-вот должен раздаться выстрел. Но сам себя уговариваю: "Спокойнее, не торопись !   Фрицы же идут к воде, значит будут ещё ближе, и выстрел будет точнее !"   Чем ближе к берегу, тем ниже они стали пригибаться. У самого спуска к воде, у тропы, они затаились и почти исчезли из моего поля зрения. Через минуту - две, смотрю, выпрыгнули из-за бугра и, перекинув автоматы за спину, бросились друг за другом по спуску вниз. И снова терплю, успокаиваю себя: "Ведь до воды им надо пробежать по песку ещё метров 10 - 15 !"   Подбежали к воде. Сам себе командую: "Пора" - и нажимаю спусковой крючок. Два уничтоженных фашиста - итог сдержанности, спокойствия и хладнокровия.

Бесспорно, правильное положение стрелка при стрельбе - залог успеха. Но это, как говорится, теоретическое, "мирное" положение стрелка. На фронте же, в боевой обстановке очень редко удавалось устраиваться подобным образом. Разве только в долговременной обороне, при тщательном оборудовании своих позиций. Как правило, в боевой обстановке снайперу приходится стрелять из самых разнообразных положений.

Был у меня такой случай. Шла переправа наших войск. Мне было приказано подавить огонь вражеских пулемётчиков. Первые же выстрелы из дзота, где я устроился, показали непригодность моей позиции: ограничен обзор, неудобно работать с прицелом... Быстро выбрался - и в траншею. Но, как оказалось, и отсюда вести огонь было не с руки. Выскочил из траншеи, перевалился через бруствер и подался поближе к противнику, к самой кромке берега. Пристроился на какой-то кучке веток в кустарнике. Поначалу вроде бы и понравилось: видно хорошо, самому мягко, прикрыт кустарником. А когда начал ловить пулемётчика в оптику, почувствовал помехи. Не было твёрдой опоры - локти проваливались между веток, пружинили, расползались.

Наконец более или менее утвердился и всё внимание переключил на выполнение своей задачи. С противоположного берега неслись огненные струи пулемётных очередей. В дополнение к прежним немцы выкатили ещё пару пулемётов. Трёхъярусный огонь мешал переправе.

По врагу била наша артиллерия, но не приносила вреда пулемётчикам, которые пристроились в береговой насыпи. Неустойчивое положение мешало прицеливанию. Вспомнил невольно школьные годы, когда я однажды на соревнованиях стрелял по мишени "на проходе", то есть не удерживал мушку под обрезом чёрного круга, а легкие её покачивания использовал для стрельбы. Задача состояла в том, чтобы добиться медленного, равномерного покачивания. Палец на спусковом крючке был на критической точке; малейшее нажатие - и выстрел !   Всё это пронеслось у меня в голове мгновенно. Открыл огонь. Постепенно замолкали пулемёты, и вскоре в моём секторе не было на берегу ни одного пулемётчика - задача была выполнена...

Как-то зимой я оказался в довольно сложной обстановке. Впереди участок местности был завален стволами поваленных взрывами деревьев, ворохами веток. Вести наблюдение лёжа, а тем более стрелять было невозможно, а приподнимешься - тут же станешь мишенью для врага. Пристроился за стволом старой берёзы. Обзор немного улучшился. И тут главное - плотнее прижиматься к березе, не мельтешить за ней, не высовываться из-за ствола. Когда поддерживаешь атаку подразделения, 2 - 3 раза приходится менять свою позицию. И тут не смотришь: лужа или не лужа, коряга не коряга - радуешься любому уголку, любой кочке...

Возможно, вы спросите, как лучше действовать снайперам - вдвоём или в одиночку ?   Скажу прямо: практика показала, что решение этого вопроса целиком зависит от мастерства и, конечно же, от конкретных условий боя.

Было это в разгар зимы. Недалеко от Ленинграда через Неву проходил железнодорожный мост. Ещё осенью при отходе наши войска его подорвали, но 2 фермы моста, примыкающие к нашему берегу, были целы.

Давно я уже присматривался к мосту, предполагая, что с него хорошо просматривается вражеский берег. Польза двойная: не только хороший наблюдательный пункт, но, должно быть, и отличная снайперская позиция. Правда, если обнаружат, несдобровать !.. Но не только это сдерживало. Как незамеченным, не оставляя следов, пробраться на мост и, главное, как в случае опасности его покинуть ?   Не могут ли и фрицы со своей стороны взобраться на мост ?   Нет ли у них там своего наблюдательного пункта ?

В один из дней перед рассветом, запасшись всем необходимым для долгого бдения на снегу, я по заранее высмотренному маршруту пополз к железнодорожной насыпи. Выбрав относительно пологий участок, осторожно взобрался на полотно. Полз, присматривая, чтобы не оставлять заметных следов. Иногда приминал слишком приметные места и разравнивал снег за собой. Правда, успокаивала мысль, что чем ближе к мосту, тем насыпь выше и едва ли что просматривается на ней с вражеского берега.

Сделав десяток - другой "гребков" локтями, отдыхал и снова начинал движение. Вот наконец и мост. Теперь максимум осторожности !   Где же устроиться ?   Прежде всего надо добраться до последнего пролёта; к ферме, что обвалилась при взрыве. Только там будет что-то видно. Надо было поторапливаться. Начинался рассвет. Внимательно просмотрел покрытие моста: не нарушен ли где-либо снежный покров ?   Нет ли подозрительных следов ?   Как будто бы всё в порядке. Можно устраиваться...

Вражеский берег просматривался чётко. У самой кромки береговой черты были густо набросаны витки спиралей из тонкой проволоки - малозаметные инженерные препятствия. Немного дальше от берега, метрах в 20 - 25, шёл низкий забор из колючей проволоки на маленьких столбиках. Ещё дальше - забор из колючки на метровых кольях, увешанный пустыми консервными банками - своего рода сигнализация. Извилистые траншеи, ходы сообщения, окопы, блиндажи, землянки - все как на ладони. Вот это наблюдательный пункт !   И ещё я подумал тогда, что возвращаться обратно буду обязательно по старому следу, с предельной внимательностью, особенно у своего переднего края. Но пока моя задача - вести себя тихо, ничем не выдавая.

Взошло солнце, мороз крепчал. Поработал пальцами, чтобы согреться. Около полудня в одном из ходов сообщения заметил 3-х гитлеровцев. Впереди шёл обер-ефрейтор, позади - 2 солдата с карабинами. Встретить гитлеровцев я решил на одном из поворотов. В этом месте 10 - 15-метровый отрезок траншеи шёл точно в моём направлении и просматривался целиком: каждый в него входящий как бы становился неподвижным в поле зрения прицела.

Первым появился обер. Стоп !   Не торопись !   Зачем стрелять сейчас ?   Дай им всем войти и вытянуться цепочкой на виду у тебя !   А потом стреляй в первого, затем в последнего. И средний никуда не денется. Так и сделал...

Минут через 15 на этом же месте были уничтожены двое, потом ещё один. А дальше пошло, как по конвейеру. Куда шли фашисты - не знаю, но каждый из проходящих натыкался на груду тел и тут же сам становился жертвой.

И всё было бы хорошо, если бы не иней... Это случилось на 3-й день моей "охоты" с моста. Тогда, в первый день, я не придал особого значения тому, что после выстрела с металлических конструкций моста на меня посыпался иней. Его радужная пыльца медленно оседала, искрясь на солнце. Красивое зрелище... Но, видно, успешная "охота" в какой-то мере притупила мою бдительность. А надо было бы сообразить, что гитлеровцы усилят наблюдение, повысят внимание и будут осторожничать. На 3-й день я успел сделать только единственный выстрел, сразивший фашиста. Буквально через минуту на мост посыпался град снарядов и мин...

Ранним Октябрьским утром наши части перешли в наступление и форсировали Неву. Замаскировавшись на берегу среди густой растительности, я вёл наблюдение за полем боя и внимательно следил за всеми осложнениями, возникавшими при форсировании. В любой момент готов был прийти на помощь огнём.

Под настилом бывшей лодочной станции я заметил на поверхности воды сильную зыбь, поднятую мощной струёй пороховых газов. "Ловко укрылись, - подумал я зло, - самому не достать. Надо сообщить артиллеристам". Через пару минут от настила остались только щепки. Вспугнутые первыми же разрывами снарядов, оттуда выскочили фашистские пулемётчики, но уйти далеко не успели...

В дальнейшем я частенько выбирал свою позицию вблизи артиллерийских КНП. Но фронтовая дружба налаживалась не только с артиллеристами, но и с представителями других воинских специальностей. Особенно крепкие контакты были с разведчиками. Случалось и так, что задания нам давали общие: снайперов включали в состав разведывательных групп...

Я уже упоминал о нашем плацдарме на левом берегу Невы в районе Невской Дубровки. На него возлагались большие надежды нашим командованием. Значение плацдарма понимали и гитлеровцы. В районе переправы река буквально кипела от разрывов снарядов и мин. Ясно было, что огонь корректировался, а, следовательно, наблюдатели и корректировщики находились в визуальном контакте с переправой, видели всё, что делается на реке и на подступах к ней.

Когда в штабе был поднят вопрос о снижении эффективности огня вражеской артиллерии по переправе и плацдарму в целом, было предложено использовать огонь снайперов. Меня вызвали в штаб армии. Задача была ясна. Ночью в стороне от переправы меня скрытно перебросили на плацдарм. Устроились вместе с одним комбатом в береговой нише. Кругом творилось что-то невероятное. Непрерывный гул, взрывы, трескотня пулемётов и автоматов, разрывы гранат...

Почти 2 месяца пробыли мы в этом пекле. Перед каждым рассветом я в сопровождении двоих автоматчиков - моих "телохранителей" - подбирался как можно ближе к переднему краю. Долго рассказывать, что я пережил за эти 2 месяца...

Часто снайперу приходится стрелять по целям, появление которых бывает неожиданным. В этих условиях нет времени на определение расстояний, и потому на наиболее вероятных рубежах и направлениях необходимо заранее выбирать приметные ориентиры. По ним в дальнейшем следует вести отсчёт и определять положение целей и расстояние.

Поскольку, как правило, все ориентиры находятся в расположении противника, расстояние в них определяется на глаз, с ошибкой примерно в 5 - 10 процентов. Ошибки тем больше, чем пересечённее местность. Но и на ровной местности они не исключены. Особенно грубые ошибки  ( с занижением расстояний )  бывают тогда, когда противоборствующие стороны разделяет ровная однообразная местность - равнина, пустыня, водная гладь, или когда стрельба ведётся в горных ущельях, лощинах. К тому же надо учесть и то, что установочные данные оптического прицела зачастую требуют периодической коррекции. Так возникает необходимость проверки боя винтовки. Но как это сделать в условиях фронта ? Ни мишеней, ни стрельбищ, ни выверенных расстояний, а порой и просто отсутствие инструментов. При удобном случае я всегда разыскивал поблизости овражек, отмеривал 100 метров и производил пристрелку винтовки стандартным способом. Но такие случаи выпадали редко. Надо было искать что-то другое. И это другое нашлось.

Как-то работал я на берегу - уничтожал вражеских пулемётчиков, ведущих огонь у самого уреза воды. Выстрелив, заметил на воде у берега всплеск. Сомнений не было - эти рикошет от моего промаха. Факт этот я запомнил. И вскоре его использовал. Когда вновь заработали пулемётчики, заскрежетали миномёты, заухала артиллерия, я решил проверить бой винтовки. В оптический прицел внимательно просмотрел участок водной глади неподалёку от обнаруженных мною у берега следов. Привлёк внимание прутик, торчавший из воды. Тщательно прицеливаюсь в точку, где он выходит из воды, и стреляю. Вижу всплеск - рикошет. Его отклонение - ошибка в бое винтовки. Она незначительна, но для уверенности делаю ещё один выстрел.

В этот день я так ничего и не дождался. Зато на следующий - мой боевой счёт вырос ещё на 2 единицы...

Иногда обстановка быстро менялась, цели появлялись на обширном пространстве с разбросом по дальности и быстро исчезали. В таких условиях каждый раз определять расстояния и тем более устанавливать по ним прицел попросту не представлялось возможным. Да и реагировать на такие цели надо было быстрее, иначе цель скроется.

В предвидении такой обстановки, которая, как правило, возникала при атаках противника, я точно  ( упомянутыми выше методами )  пристреливал винтовку на дистанцию 400 метров, запоминал в районе этой дальности какой - либо предметный ориентир на стороне противника и в дальнейшей стрельбе ориентировался по нему. Прикидывал на глаз, насколько цель ближе или дальше этого ориентира, не в метрах, конечно, а в величине "качания" по вертикали точки прицеливания. Для этого, естественно, снайпер, как таблицу умножения, должен знать  ( а вернее, представлять пространство )  траекторию полёта пули хотя бы на те же 400 метров, то есть на дистанцию, на которую винтовка пристреляна была перед боем.

В качестве тактического приёма гитлеровцы использовали свои огневые точки по всей линии обороны таким образом, что одни из них работали днём, а другие - по ночам. Выявить точки, работающие в ночное время, труда не составляло - по огневым вспышкам "провешивали" направление на работающий пулемёт  ( устанавливали по паре вешек на бруствере окопа на удалении метр - полтора одна от другой ). Днём по этим вешкам после недолгих наблюдений находили замаскированные амбразуры огневых точек и проводили по ним коррекцию оружия способами, о которых рассказывалось выше. Прицелы запоминались и записывались. С наступлением темноты, когда оживали огневые точки, молчавшие днём, снайпер был уже настороже. Взлетит в воздух ракета, зависнет в ночном небе - и в ту же секунду в сторону работающей огневой точки следует выстрел, другой.

Заканчивая свой рассказ о немаловажном для снайпера тактическом приёме - нестандартной пристрелке, - хотелось бы предупредить, что увлекаться ею не следует, а использовать надо в самых неотложных случаях, когда есть необходимость поражения цели с первого выстрела. Желательно эту пристрелку маскировать шумом боя и вести её с запасных позиций.

В боевой обстановке снайпер может оказаться в самых необычных условиях. Для того чтобы не попасть впросак, необходимо в совершенстве владеть всеми видами оружия и теми качествами, о которых я уже говорил выше. Не меньшее значение имеют хитрость, смекалка, наблюдательность.

Однажды во время единоборства с фашистским снайпером был у меня такой случай. Взошло солнце. Крепчал мороз. Однообразное лежание стало надоедать. Беспокоила неясность обстановки. Надо было предпринимать что-то. И тут мелькнула мысль: надо обмануть фрица. Нашёл сухую ветку и, приладив на неё шапку - ушанку козырьком в сторону противника, просунул её сквозь прогал в ветвях и медленно стал поднимать. Моя "неосторожность" тотчас же была наказана. Шапка была сбита. По двум дыркам нетрудно было определить примерное направление пули. Но враг не успокоился: очередная пара пуль впилась в ствол возле меня. Неприятное ощущение.

Снова пошла в ход рогулька. Удерживая бинокль у глаз, левой рукой осторожно пошевелил еловые ветки левее. Как и следовало ожидать - последовал выстрел. Одновременно в бинокль я увидел маленькое облачко снежной пыли. Сомнений не было - облачко взметнулось в результате вылета из ствола пороховых газов. Вражеский снайпер работал с неподготовленной позиции - зимой в секторе стрельбы снег надо обязательно окропить или же слегка примять, чтобы не демаскировать выстрелы. Это его и выдало...

Вы уже, наверное, поняли из приведённого примера, что снайпер должен быть наблюдательным, а из всего замеченного обязан делать определённые выводы. Наблюдательность и анализ - непременные качества снайпера. Они вырабатываются со временем. И не следует пренебрегать мелочами боя. Любая мелочь может оказаться решающим фактором победы.

В чём секрет успеха снайпера, и что его спасает от огня противника ?   В первую очередь - маскировка. Он видит всё, оставаясь невидимым для врага, а поэтому неуязвимым.

Снайперу нужно помнить те правила, которые имеют значение для его будущей боевой работы. Правила эти следующие: отправляясь на выполнение боевой задачи, осмотреть своё снаряжение и подготовить его так, чтобы оно не издавало никаких звуков, которые могут выдать присутствие снайпера; двигаясь по небольшим барханам, высоким хребтам, обязательно идти, пригибаясь; в лесах и зелёных зонах не пересекать полян, а обходить их; на отдых днем располагаться в тени местных предметов; не протаптывать новых тропинок по целине, не расширять имеющихся, которыми пользуются; все следы работ, проводимых в течение ночи, к утру необходимо тщательно маскировать.

( Из материалов статьи - "История снайперского искусства" - на сайте "Братишка". )