Сталинградская эпопея

Есть события, которые остаются в памяти человека на всю жизнь. Для меня таким событием является Сталинградская эпопея.

Прибыли мы на Волгу с Тихоокеанского флота 22 Сентября 1942 года. Замаскировались в лесу, на заволжском берегу, откуда хорошо был виден город в багровом зареве. Встретив раненого старшину, бойцы обступили его плотным кольцом и начали расспрашивать о героях - сталинградцах.

- Подождите, друзья, с вопросами, - попросил старшина, - скажите, вы не встречали Сашу Лебедева ?  Это мой младший брат.

- Есть у нас такой, - ответил Охрим Васильченко. - Хорошо играет на баяне, поёт. Словом, весёлый парень.

Кто - то побежал разыскивать Александра, а тем временем старшина Иван Лебедев рассказал о себе. Родом он из Сталинграда, служил на Северном флоте. А когда немцы подошли к его городу, он попросился в ряды его защитников.

Вскоре подошёл Лебедев - младший. Братья сердечно встретились.

- Жаль, обнять тебя по - настоящему не могу, - дрогнувшим голосом сказал Иван.

Александр посмотрел на перевязанную руку брата:

- Где это тебя ?

- Там, - махнул Иван в сторону Сталинграда. - Дорого враги заплатили за это ранение.

Мы попросили Ивана Лебедева рассказать о последнем бое. Вот что мы услышали от старшины.

В районе посёлка Красный Октябрь схватки были за каждую улицу, каждый двор. Чтобы уточнить обстановку, командир морской бригады вызвал Старшего лейтенанта Филатова и поставил перед ним задачу: произвести разведку, точно определить, где проходит линия переднего края, захватить "языка".

Разведчики, среди которых был и старшина Лебедев, ушли на задание. Вскоре они достигли переднего края, уточнили и нанесли на карту вражеские огневые точки, опорные пункты. Затем вышли к домику, обнесённому забором, и увидели оседланных лошадей. Что бы это значило ?  И вдруг через забор кто - то бросил набитый чем - то мешок. Бойцы поняли: немецкие солдаты, пользуясь передышкой, занимались грабежом.

Троих мародеров уничтожили, четвёртого взяли в плен. Но как доставить "языка" в подразделение ?  Посадили его в мешок, пришпорили лошадей и понеслись по вражеской передовой. Немцы принимали советских разведчиков за своих и с завистью смотрели на мешки. Из одного блиндажа вышла группа пьяных солдат с намерением поживиться "добычей". Разведчики выхватили клинки, завязалась схватка. Начали рваться гранаты. Под Филатовым упала лошадь. Лебедев подскочил к командиру и спас его. Немцы окружили храбрецов. Филатов и старшина въехали во двор дома, укрылись в сарае и огнём автоматов стали прикрывать отход своих товарищей.

Врагов собиралось всё больше. Пьяные, они стреляли наугад. У разведчиков кончились патроны, они приготовили пистолеты. Немцы приближались. Лебедев бросил гранату в скопление врагов и сразу же после взрыва забрал их оружие и вернулся к командиру. Немцы окружили смельчаков.

- Рус, сдавайся ! - кричали они.

Из соседнего дома раздался выстрел из ракетницы. Крыша сарая загорелась. Тушить пламя было нечем. Огонь и дым вынудили разведчиков покинуть строение. Немецкий офицер замахнулся саблей на Филатова. Лебедев заслонил командира, принял удар на себя и одновременно вонзил нож в грудь врага. Трудно сказать, чем бы кончился этот неравный поединок, если бы на выручку разведчикам не подоспели однополчане.

Рассказ Ивана Лебедева взволновал нас.

- Спасибо, товарищ старшина. Вы сделали для нашей молодёжи настоящий доклад о мужестве, - поблагодарил Лебедева бригадный комиссар Зубков. Оказывается, он тоже слушал фронтовика.

Вечером мы провели комсомольское собрание. Все горели одним желанием - поскорее сразиться с врагом.

В первом часу ночи полк под огнём противника начал переправляться на правый берег Волги, а в 6 утра мы вступили в бой...

В сталинградских боях я действовал как снайпер и уничтожил 242 вражеских солдата и офицера. Там же я обучил меткой стрельбе десятки комсомольцев.

Быть снайпером - трудное и опасное занятие. Каждый выстрел должен быть метким, точным. Поле боя - это не тир, ошибки тут не прощаются. Если с первой пули не убил врага, знай, что твоя огневая позиция раскрыта, неприятельский снайпер может устроить засаду и взять тебя на прицел. Поэтому приёмы стрельбы нужно отрабатывать до совершенства.

Большое значение имеет знание правил ведения огня. Как - то во время охоты за противником я занял позицию вместе с молодым снайпером Шайкиным. Мы определили полосу наблюдения, разбили её на секторы, выбрали ориентиры и высчитали расстояние до них. Стали ждать. И вот в моём и его секторе показалось по одному немцу. Я выстрелил и убил врага, а мой напарник промахнулся. Когда мы покинули огневые позиции, я спросил Шайкина:

- Ты куда целился ?  Какой прицел установил ?

Оказывается, Шайкин заметил цель на рубеже, до которого было 300 метров, и установил прицел "3". Когда же другая цель появилась на расстоянии 200 метров, он второпях забыл изменить прицел.

...Множество боёв сохранилось в памяти. В один из напряжённых дней мы отбили 10 атак противника. Стремясь уничтожить наши пулемёты на территории завода, немцы выкатили пушку и открыли огонь прямой наводкой. Снаряды рвались уже внутри заводских помещений.

Командир батальона Капитан Котов принял решение подорвать пушку гранатами. Выполнить эту задачу вызвался связной 6-й роты солдат Пронищев.

- Бегом пересечёте двор и заляжете у стены, - сказал ему комбат. - Посмотрите подход к первому цеху. Оттуда ползком проберётесь к паровозу, из - за которого безопасно бросать гранаты. Мы будем прикрывать вас. Задача трудная, выполнять её нужно умело.

Пронищев поправил противотанковые гранаты, подвешенные на ремне, зарядил автомат и выбежал из полуразрушенного цеха. Но он не достиг целп. Пуля сразила его. И тогда подорвать пушку вызвался я вместе с Михаилом Масаевым, здоровым, сильным матросом с лихо закрученными усами. Комбат, положив свои большие руки нам на плечи, тепло сказал:

- В добрый путь !

С подвешенными у пояса гранатами, с автоматами, закинутыми за спину, мы ползли по траншее, пробрались в подземную трубу и оказались в кирпичной яме. Осторожно приоткрыли люк. Это был огромный цех, вернее, его обгоревшие стены. Мы вылезли и между станками и кучками необработанных деталей стали пробираться к котельной. Масаев благополучно проскочил простреливаемое пространство, а мне обожгло пулями правую ногу выше колена. Но боли я не почувствовал.

В котельной в живых осталось 6 автоматчиков и пулемётчик матрос Плаксин. Отрезанные от батальона, они превратили котельную в крепость и отбивали атаку за атакой. Каждый автоматчик оборудовал удобные бойницы. А Плаксин устроил 3 амбразуры, по одной в каждой стене. Он поочередно переходил с места на место и губительным огнём косил противника. Благодаря этой хитрости у врагов создалось впечатление, что в котельной находится по крайней мере рота моряков.

Мы обсудили план дальнейших действий. Договорились, что в случае надобности Плаксин будет прикрывать нас.

Неподалеку чернела воронка от взрыва бомбы. Мы с Масаевым доползли до неё. Дальше, к паровозу, решили пробираться по одному. Под прикрытием пулемётного огня Плаксина я пополз первым и достиг цели. А по Масаеву немецкие автоматчики открыли огонь. Обеспечивая его продвижение, я убил двух врагов. Наконец Михаил добрался до паровоза. Здесь лежал тяжело раненный Пронищев. Мы перевязали его. Двумя противотанковыми гранатами Михаил вывел из строя вражескую пушку и уничтожил её прислугу. Это было неожиданностью для немцев. Они с двух сторон кинулись на нас, но станковый пулемёт Плаксина заставил их залечь. Я приказал Масаеву отползти к воронке и взять с собой Пронищева, а сам остался прикрывать их отход.

Вылезая из - под паровоза, Михаил неожиданно упал. Оказывается, вражеская пуля ударила в его каску. Масаев улыбнулся: - Крепка советская сталь ! - и снова пополз. Я метнул последнюю гранату и быстро побежал к воронке. Пронищев стонал и повторял лишь одно слово: "Воды". Передохнув, мы поползли к котельному цеху. Там встретила нас мёртвая тишина. Положив раненого у стены, мы стали пробираться к замурованному котлу, где стоял наш станковый пулемёт. У "Максима" лежал тяжело раненный пулемётчик Плаксин. Он прошептал:

- Немцы здесь...

Мы запаслись гранатами и приготовили автоматы. Послышались шаги. С ножами в руках мы замерли у двери. Немцы подходили всё ближе. Двое из них, светя фонарями, наклонились над убитым солдатом и начали обыскивать его. Затем они направились к двери. Первого ударил ножом Масаев, второго я оглушил прикладом автомата по голове.

Прошло несколько минут. Группа врагов решила овладеть котельным цехом. Я открыл огонь. Мне показалось, что бой длился недолго, и я удивился, когда начало светать. И вот снова донёсся какой - то шорох, замелькали фигуры. Я уже приготовился бросить гранату, но вдруг отчётливо услышал родную русскую речь.

- Зайцев, жив ?  Ведь мы давно тебя ищем ! - радостно воскликнул Масаев, пришедший мне на помощь с другими товарищами.

Никогда не забыть мне нашего маленького "гарнизона" снайперов, оборонявшего восточные скаты Мамаева кургана. Эта высота отличалась выгодной позицией и позволяла нашему командованию контролировать большой участок передовых линий противника. Поэтому немцы ежедневно обрушивали на нас ураганный пулемётный огонь, били из орудий, миномётов, бомбили с воздуха. Но мы держались. Крепко держались.

Наш "гарнизон" состоял из представителей различных мест Советского Союза. Александр Грязев и Виктор Медведев были с Урала, Миша Масаев - из Казани, Мурдашев - из Узбекистана, Абзалов - из Таджикистана, Насиров - из Туркмении. Все мы с одинаковой стойкостью защищали небольшой клочок нашей советской земли.

Помню яростный, но бесшумный бой ножами в темном подземелье завода. Помню ошеломляющую атаку в рост. Помню грудь Саши Грязева, разодранную разрывной пулей. Кровь запеклась на листках его комсомольского билета, листки стали тёмно - бурого цвета. В билете лежал лист бумаги, исписанный убористым почерком. Это было завещание сыну, который жил с матерью на Урале. "Не тот патриот. - писал А. Грязев, - кто много говорит о своей преданности Родине, а тот, кто готов отдать жизнь за неё. Во имя Родины, во имя твоей жизни, сын мой, я готов на всё. Расти, дорогой мой мальчик, учись. Родину люби не словами, а трудом люби..."

Комсомольский билет Александра Грязева вместе с запиской мы отправили бригадному комиссару К. Т. Зубкову.

...Однажды в блиндаж, расположенный рядом с КП командира 2-го батальона Капитана Котова, с шумом ввалились комсомольцы. Основные силы батальона находились на позициях, поэтому собрались главным образом связные, санитары, подносчики патронов.

С нами побеседовал бригадный комиссар Видюков, приехавший из Москвы. Всех интересовала родная столица. Политработник рассказывал о ней подробно, называл фамилии передовых комсомольцев московских предприятий, говорил, как днем и ночью трудятся рабочие, чтобы обеспечить фронт оружием и боеприпасами.

Затем пошли на передовую. Здесь беседы с бойцами часто прерывались атаками противника, в отражении которых принимала участие и наша часть.

О комиссарах, о поведении коммунистов и комсомольцев в боях я думал не раз. Это были стойкие, бесстрашные люди. И я пришёл к решению вступить в ряды партии: быть коммунистом - высшая честь для бойца. Рекомендации мне дали комиссар дивизии Константин Терентьевич Зубков, командир полка Подполковник Метелев и комсомольская организация. Заседание партийного бюро проходило днём, на берегу Волги, в траншее. Партийный документ я получил на Мамаевом кургане, в блиндаже командира 3-го батальона Капитана Никитьева.

Свыше двух месяцев на земле, в воздухе и на воде шла ожесточённая борьба. Призыв руководства страны "Ни шагу назад !" был воспринят сталинградцами как приказ Родины, требование всего народа. Тысячи героев родились в огне суровой борьбы. Защитники Сталинграда дали слово не отдать город врагу. И мы выполнили свою клятву.

Большое счастье трудиться на благо Родины, а защищать её в трудную годину - величайшая честь !