Б Е С С М Е Р Т И Е

...И сейчас в центре Москвы находится институт, в котором до войны работали Наташа Ковшова и Маша Поливанова. В главном зале этого здания огромная стена украшена барельефом: две девушки в солдатской одежде сражаются на переднем рубеже. Маша Поливанова уже смертельно ранена. Она опустилась на землю, прижав к груди гранату. Наташа Ковшова, прикрывая подругу, замахнулась гранатой.

Поэт Михаил Светлов писал о них во фронтовой газете:

Сотрудники института  ( а многие из них родилргсь после войны )  с необычайным интересом слушают рассказы тех, кто помнит неразлучных подруг, посмертно награждённых орденами Ленина и золотыми звёздами Героев Советского Союза.

Тревожная осень 1941 года. Война приблизилась к Москве. От Трубной площади начал свой марш на фронт батальон народного ополчения Коминтерновского района. С этим батальоном - он пополнил Московскую коммунистическую дивизию народного ополчения - ушли и сотрудницы института - молодые снайперы Наташа Ковшова и Маша Поливанова.

Тяжёлые Ноябрьские бои под Волоколамском. Наташа Ковшова написала в Москву своей подруге Лиде: "В этой войне меня не убьют... Я загадала, что если не убьют до 26 Ноября, то я останусь жива". В этот день Наташе исполнилось 21 год. Вернувшись с Машей после "охоты" в свою землянку, Наташа растопила печурку, чтобы высушить промокшую одежду. Маша с завистью смотрела на подругу, которая отвечала на многочисленные письма родных и друзей.

Маша была на 1,5 года моложе Наташи. Письма она получала очень редко, и Наташа часто просила товарищей писать не только ей, но и Маше. Грустит солдат, когда не получает на фронте весточек из дому.

Письма Наташи опубликованы в книге, которую после войны написала её мать. О Наташе Ковшовой знали многие. Она выросла в семье старого большевика, была пионеркой, вожаком комсомольской организации и запевалой во многих общественных делах в институте. Маша пришла в институт позже Наташи, и её не очень примечали. Вот почему только после войны ветераны института воскресили облик Наташиной подруги. Руководитель отдела, в котором работала Маша, Василий Васильевич Дьяченко рассказывал:

- Маша была хорошей русской девушкой. Вначале она робела, смущалась. Потом я понял, откуда зта робость. Маша пришла к нам, в научно - исследовательский институт, прямо из цеха. До этого она трудилась на бумажной фабрике. И вдруг её выдвинули на работу в институт, где много инженеров, конструкторов. Однажды, помню, дает она мне на подпись какой-то чертёж и говорит:

- Почерк у меня не совсем подходящий. Правда, Василий Васильевич ?

Я, признаться, не очень обращал на это внимание, но, на всякий случай, сказал, что почерк можно исправить. И вот я заметил, что Маша после работы задерживается. Садится за стол и старательно выводит чертёжный шрифт. Увидела меня, смутилась.

- Я, говорит, сломаю свой почерк. Так и сказала: "Сломаю !"   Мне, говорит, надо писать не только грамотно, но и красиво.

Рассказывает это Василий Васильевич и чувствует, что слушатели ждут от него большего. Тогда он зовёт на помощь заместителя директора, Евгения Семеновича Шумилина, который вспоминает, как зимой, в канун 1941 года, в Декабрьские морозы, молодёжь института проводила воскресные дни в Домодедове. Учились ходить на лыжах, метко стрелять, метать гранаты, колоть штыком. Маша терпеливо и настойчиво овладевала военным делом.

Усердие Маши было отмечено в одном из приказов по институту. Это было уже тогда, когда начались первые налёты фашистской авиации на Москву. По ночам работники дежурили в учреждении. Место Поливановой было на большой вышке в переулке. Маша командовала группой наблюдения и связи и нередко до рассвета дежурила на вышке у телефона.

- Во время налёта посты часто проверялись, - вспоминает Шумилин. - Вышка в Рахмановском переулке была самым дальним постом. Как-то директор и я проверяли её. Вой бомб прижал нас к мостовой. Над головой свистели осколки зенитных снарядов. И тут я услышал голос директора:

- Лежим, Евгений Семёнович !   А как же там Маша ?   Одна ? - И ринулся вперёд.

А Маша стояла на посту, чуть наклонив голову к телефонной трубке.

- Пост № 6, - тихо докладывала она. - Дежурная Поливанова. Всё в порядке...

Утром бойцы групп самозащиты с воспалёнными от бессонницы глазами возбуждённо рассказывали о своих впечатлениях. Маша слушала своих подруг и молчала, точно её и не было на самом опасном месте.

- Машенька !   А тебе одной на той каланче не страшно было ? - спросила её Наташа.

- Не знаю, - ответила Маша, чуть краснея. - Нет, правда... Надо было, вот и стояла...

Всё у неё получалось как-то удивительно просто.

Объявили набор в школу снайперов. Наташу уже в школу приняли, а когда Маша принесла заявление, кто то заметил, что зря девушки лезут вперёд со своими просьбами. Машу взорвало.

- Поливанова активно работает в Осоавиахиме. Так ? - каким-то чужим, срывающимся голосом сказала Маша. - Чьи мишени висят на Доске лучших стрелков ?   Молчите ?   Зачем было меня учить ?   Зачем, я вас спрашиваю ?   Ради забавы ?..

И, прикусив губу, в упор глянула на тех, от кого зависел её приём в снайперскую школу. И тут вспомнила совет Наташи: "Не отступай, требуй !"   Но вместо этого чуть не расплакалась: - Товарищи !   Время-то какое !   Я вас очень, очень прошу...

И, круто повернувшись, выбежала из комнаты, оставив заявление на столе.

Её приняли в снайперскую школу.

Осенью институт готовили к эвакуации. Однажды утром в дверь кабинета Дьяченко постучалась девушка в серой солдатской шинели с петлицами пехотинца. Зто Маша, уезжая на фронт, зашла проститься.

Василий Васильевич Дьяченко был знаком с Поливановыми. Отец Маши работал изолировщиком на заводе, старшие братья - полировщиками, слесарями. Жили Поливановы под Москвой, на станции Востряково. Маша помогала матери вести хозяйство, ухаживала за младшей сестренкой, потом сама стала работать, а по вечерам училась. И всегда находила время, чтобы заниматься спортом, бывала в театре. Труженица в семье тружеников, она всегда была подтянутой, бодрой.

Маша на фронте узнала, что 2 её старших брата - командир стрелковой роты Фёдор Поливанов и механик-водитель танка Алексей Поливанов - погибли, что в госпитале лежит раненый третий брат - Михаил. Она писала домой:

"Сейчас очень трудное время, а надо выстоять. Враг думает, что у нас духа не хватит. А у нас хватит !   На фронте у снайперов горячая пора. Вместе с Наташей охотимся в лесах за фашистскими "кукушками". Мы выслеживаем их и истребляем. Пришлось мне и Наташе выдерживать поединки с вражескими снайперами. Дума у всех защитников Родины одна: очистить советскую землю от фашистской погани. Уж я постараюсь отомстить врагу за горе и страдания наших людей. Жизни своей не пожалею !"

Где бой, там и слава. Когда дивизия сражалась в районе Старой Руссы, на счету отважных снайперов числилось уже много уничтоженных фашистов. Снайперский взвод дивизии пополнялся новичками, которых Наташа и Маша обучали мастерству меткого огня, трудному и сложному снайперскому делу. Сами девушки к этому времени были награждены орденами Красной Звезды.

Позади остался нелёгкий путь, тяжёлые потери. Обретённый в боях опыт помогал подругам стойко переносить испытания и выходить победителями в неравных схватках. Но самые трудные бои были ещё впереди, и один из них разгорелся в Августе 1942 года близ деревеньки Сутоки - Бяково, что в Старо - Русском районе. Жестокий бой за эту деревеньку продолжался 2 дня.

Батальон, которому придали взвод снайперов, подвергся особенно ожесточённым атакам. Немцы любой ценой решили срезать клин, острием которого была опушка леса близ деревни. На этой опушке оборонялись автоматчики и снайперы.

Немцы наступали вслед за огневым валом. Вначале подруги вели счёт вражеским контратакам, но потом сбились. Немцы поднялись во весь рост и, строча из автоматов, устремились вперёд. Одиночные выстрелы снайперов и редкая дробь нескольких автоматчиков не могли их остановить. Однако в лощине, полукругом огибавшей опушку, враги залегли. Неожиданно стало тихо. Но это была тревожная тишина. Оборонявшиеся поняли: враги накапливают силы.

Маша услышала, как кто-то подполз к ней, повернула голову и узнала молоденького бойца, недавно присланного в снайперскую команду. Из-под сдвинутого набок капюшона маскхалата на Машу уставились большие чёрные глаза.

- Чего ты ? - сурово спросила Маша.

- Амба ! - выпалил боец. - Все отошли, сам видел... А мы чего ?   Всё приказа ждём ?   Уж некому приказывать. Бежим ! - почти взвизгнул он, но осёкся под хмурым взглядом девушки.

Маша смотрела на бойца холодно, отчуждённо и презрительно. Губы её чуть дрогнули, но не разомкнулись.

- Чего ждём ? - уже спокойнее заговорил боец. - Почему молчишь ?

- А ничего... - нехотя отозвалась Маша. - Заряжай и гляди, куда надо. Патроны есть ?

- Есть... - Боец положил рядом с собой горсть патронов, тяжело вздохнул и успокоился.

- Одни мы тут, - тихо, как будто про себя, вымолвил он.

Но Маша его услышала.

- Не одни !   Видишь, вон там Наташа Ковшова, рядом с ней Новиков. А дальше тоже наши...

Солнце закатывалось, и редкие опавшие листья, окрашенные багрянцем, алели на ещё зелёной траве. День выдался безветренный, солнечный, Августовский.

Маша вспомнила родное подмосковное село, новенький домик, который отец и старшие братья построили перед войной. У дома, за забором, росло 2 тополя. Вот в такие же, сухие, предосенние вечера Маша любила сидеть на скамейке под тополями. Сидела и мечтала, прислушиваясь, как шуршат листья под ногами прохожих. Листья шуршали, точно прощались с людьми перед тем, как размокнуть под дождём и скрыться под первым снегом.

- Тихо как... - донёсся до Маши голос бойца.

- А ведь ты шутник ! - весело сказала Маша и сама удивилась своему голосу. - Решил попугать нас, да ?   Меня и Наташку ?   "Все отошли... Бежим !" - передразнила она бойца. - Да если бы ты нас покинул и побежал, я бы сама для тебя пули не пожалела. Честное слово !

Боец вздрогнул, опустил голову. Маша сделала вид, что не заметила испуга на его лице. Для разговоров больше не было времени.

Бой возобновился. Выстрелы затрещали справа от Маши. Солдат повернулся туда лицом, потом подался вперёд и открыл огонь. Очередь из вражеского автомата сразила его насмерть. Потом тяжело ранило снайпера Новикова. Он застонал, и Наташа крикнула ему:

- Отползай !   Не могу я тебе помочь !.. Не могу оставить позицию... И Машу.

Теперь подруги остались вдвоём на рубеже у опушки. Они стреляли и сближались, не видя друг друга, пока плечи их не сомкнулись. Кончились патроны. За поясом у каждой было по 2 гранаты. Они вытащили гранаты, заслышав крики врагов, окружавших их. Взрывы первых двух гранат оборвали эти крики. Ещё не рассеялся дым от взрывов, как рядом прозвучала команда на чужом языке, истошная, похожая на собачий лай.

Девушки приготовили к бою последние гранаты. Только теперь Наташа увидела на Машиной гимнастёрке, под левым карманом, влажное пятно.

- Машенька, ты ранена ?

Маша слабо кивнула и, настороженно глядя на подругу, прижала гранату к груди, будто хотела этим утолить боль от раны.

- Ну вот. - Они прильнули друг к другу. - Вот, Машенька, мы с тобой всегда были вместе. И будем... Прощай !

- Прощай, Наташа !

- Прощай...

...Всё было ясно до последнего мгновения жизни, до последнего взрыва гранат, от которого дрогнули ветви и качнулась макушка дерева, осыпав листьями уже бездыханные тела двух подруг.

Фашисты остановились и попятились назад. Только те, что пытались взять девушек живыми в плен, лежали недвижно, сражённые осколками гранат.

А эхо взрыва долго отзывалось в лесу, потом за лесом, но так и не замерло, уносясь всё дальше и дальше к бесконечному горизонту...

Произошло всё это 14 Августа 1942 года под ддеревней Сутоки - Бяково Ленинградской области на одном из участков Северо - Западного фронта, где девушки приняли свой последний неравный бой.

В письме от 30 Ноября 1942 года, адресованном матери Н. В. Ковшовой Нине Дмитриевне Араловец, друзья так рассказали о геройской гибели отважных девушек:

"Зту тяжёлую и горькую весть для вас мы решили сообщить своим снайперским коллективом, членом которого не так давно была Ваша дочь Наташа.

Ваша любимая дочь Наташа погибла смертью храбрых... Был Август месяц. Наши войска очищали от кровавого зверя родную землю. Шли жаркие бои, участницей которых была и Наташа со своей неразлучной подругой Машей Поливановой. Выбитый враг из своих укреплений старался опять возвратить утерянные позиции... Началась 26-я по счёту атака врага. Земля стонала год ударами снарядов и мин. Одновременно фашисты поливали всю площадь ливнем пулемётного и автоматного огня. Часть бойцов, где были Наташа и Маша, была отрезана от своих, командир был убит. Раздался девичий голос: "Принимаю командование на себя", - крикнула Наташа. И оттого, что голос этот принадлежал девушке, все быстро опомнились и восстановили порядок. Каждый занял своё боевое место.

Горстка воинов под командованиеы Наташи стойко отражала атаки фашистов. Но вскоре в живых осталось только трое - снайпер Новиков, Наташа и Маша. Они тоже были ранены, особенно тяжело Новиков. Девушки лежали рядоы и стреляли. Близко к дим подобрался немецкий офицер, который предложил им сдаться. "Проклятущий !" - крикнула Нташа и выстрелила ему в сердце. Пули cнова засвистели около девушек, земля взметнулась вокруг них от разрывов мин, всё окуталось пылью и дымом. Немцы подползли к подругам. Враги уже знали, что зто девушки, что они ранены, что они истекают кровью.

"Машенька, у тебя есть гранаты ?"   "Две",- ответила Maша. "И у меня две". Загремели взрывы, и к десяткам валяющихся тел прибавились новые трупы. "Я плохо себя чувствую, Наташа. У меня нет сил бросить вторую гранату". - "И не надо бросать. Только встряхни, чтобы себя и проклятущих..."

Девушки лежали неподвижно. Они больше не стреляли. Немцы обступили их со всех сторон, рассматривая бледные как мел лица и мокрые от крови гимнастёрки.

Тогда раздались ещё два взрыва, и на землю рухнули новые исковерканные тела немецких солдат. Это сделали своё дело последние гранаты, которые были у Наташи и Маши".

За беспримерный героизм в борьбе с немецкими фашистами, за проявленное мужество и отвагу Наташе Ковшовой и Маше Поливановой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.