Известие о том, что прибывает крупное пополнение, всегда событие на фронте. Ну а когда выясняется, что нa вашем участке будет служить целое подразделение снайперов, весть эта становится событием вдвойне.
В конце Марта 1944 года на очередной летучке в редакции мы решили, что для того, чтобы не ударить в грязь лицом и встретить пополнение в нашем журналистском всеоружии, необходимо к этой встрече как следует подготовиться. Мы отобрали все материалы, какие там только были о снайперах, и принялись их внимательно изучать. Была среди них и "Памятка снайпера", изданная ЦК ВЛКСМ. "Снайпер, - говорилось в ней, - это специально отобранный, обученный и подготовленный к самостоятельным инициативным действиям воин". Ещё одна запись из этого пособия: "Снайпер - это грозный мститель, всем своим существом ненавидящий врага..." И у нас, газетчиков, складывалось мнение о том, каким должен быть снайпер, мнение, как нам тогда казалось, довольно точное. Это обязательно мужчина, наделённый незаурядной храбростью, упорством и, разумеется, недюжинной силой.
Наступил день их прибытия. Я специально приехал в штаб заранее. И уже набросал предварительные заметки к будущей статье. Были в них и "широкие богатырские плечи" и у кого "бравый", а у кого "суровый и грозный" вид, в общем, полный джентльменский набор.
Кто-то крикнул: "Приехали". Я подхватил свой блокнот, выскочил во двор...
Мои записи выпали из рук. На штабном дворе, вытянувшись по стойке "смирно", стояло человек 50 совсем молоденьких девушек. Новенькие, чуть топорщившиеся шинели, огнём горят начищенные пряжки на ремнях, чуть поблёскивают звёздочки на пилотках.
"Да - подумалось, - снайперы"... Правда, все мы знали о военных подвигах знаменитой Людмилы Павличенко. Но ведь она воевала в 1942 году, тогда фашисты напролом лезли, а сейчас, в 1944-м, они, как кроты, в землю зарылись. Женское ли это дело их оттуда выковыривать ?
Только у меня всё это успело в голове пронестись, рак начался рапорт. Выясняется, что все наши новобранцы окончили Центральную женскую школу снайперской подготовки, многие на "отлично". Перекличка. И тут вижу, Капитан, который их из школы сопровождал, как бы споткнулся, растерялся, будто со счёта сбился.
Тут команда последовала: "Отставить ! Начать перекличку сначала !" Начали. Опять что-то у них не сходится.
Тут одна из девушек из середины строя выходит и к командиру дивизии: "Товарищ генерал, разрешите обратиться". Начала чётко по-военному, а когда он ей ответил: "Обращайтесь", - сразу затараторила, сбивчиво что-то начала объяснять.
А у сопровождающего, капитана Севастьянова, так всё и оборвалось внутри. Не спросясь его, стояла и что-то объясняла генералу Люда Шульгина. Та самая Шульгина, которой за особо отличные успехи, достигнутые ею во время учёбы в Центральной снайперской школе, оказали большое доверие и честь. Оставили в школе младшим командиром, чтобы учила таких же, как и сама, девчонок непростым правилам снайперского дела.
Севастьянов с грустью глядел на нежно - голубое весеннее небо и думал, что не пройдёт ему это так, крепко спросят по возвращении в школу за пропажу. И уже шаг в сторону сделал, чтобы в разговор снайпера с Генералом вмешаться, но махнул рукой: "Будь что будет".
Видно, вспомнилось Капитану в этот момент, как расстроилась Люда, когда в снайперской школе, на последнем построении, ей торжественно сообщили, что оставляют здесь командиром. На глазах слёзы показались, вся рывком вперёд подалась, чтобы возразить, заспорить. Но вовремя спохватилась, вспомнила, что школа военная, на плечах у неё солдатские погоны, а спорить собралась не просто со старшим по званию, Полковником, но ещё и начальником школы. Сглотнула обиду, встала в строй, и дальше всё своим чередом пошло.
Понял тут Капитан, как девчонки его вокруг пальца обвели. И не только ведь его одного. Непостижимо, как удалось ей незамеченной на вокзал и в состав проскользнуть, что она за такое укромное место в теплушке найти сумела, чем её девчата укрывали.
Не выдержал всё-таки Капитан, вскинул руку: "Товарищ генерал, разрешите к бойцу Шульгиной обратиться". И потребовал тут же у Люды объяснений, чуть ли не дезертиром её называя.
Мы все, кто эту сцену наблюдал, стояли, не зная, что и думать. С одной стороны, радовались за девушку, что её заветная мечта исполнилась, а с другой, ведь она того и гляди под трибунал попадет по обвииению в дезертирстве, и помочь ей уже ох как трудно будет.
Тут ещё одна из строя выходит ( это была, как мы узнали позже, Саша Екимова ) и обращается, к кому непонятно: "Если Люда дезертир, то всех нас тогда в дезертиры записывайте. Все мы сбежали... из дому да от мам в снайперскую школу..."
Проговорила она всё это и сама своих решительных слов как будто испугалась, стоит на месте как вкопанная, хотела помочь подруге, а получилось, что ещё больше атмосферу накалила. И всем уже ясно, что последнее слово за командиром дивизии, как он решит, так тому и быть.
Генерал чуть помедлил, а потом скомандовал: "Встать всем в строй". Как после этих слов лица девчонок расцвели, передать трудно. Того и гляди, казалось, на шею комдиву кинутся. Но спохватились, лихо так откозыряли, и заняла Люда теперь уже по праву принадлежащее ей место в строю.
Из первых же выходов Люды на снайперскую "охоту" стало ясно, почему её так хотели в школе оставить. Всего 2 недели прошло, а на её боевом счету уже 8 убитых гитлеровцев. Одной из первых среди девушек - снайперов была она удостоена за свою смелость медали "За отвагу".
И действительно, нередко до нас, газетчиков, доходили вести о том, как самоотверженно вела она себя в бою, порою даже легкомысленно пренебрегая опасностью. И поплатилась за свою безрассудную храбрость.
В наступательных боях летом 1944 года Людмила Шульгина была тяжело ранена. После госпиталя, несмотря на все усилия, вернуться в строй она уже не смогла. Видно, врачи оказались бдительнее, чем в своё время капитан Севастьянов...
После войны Людмила Шульгина окончила педагогический институт, сейчас она живёт и работает в Харькове.
