В небе Испании атакуют "Чатос"...

...Барселона. 9-этажная гостиница "Диагональ". Невдалеке шумит проспект Рамбле. У входа в морской порт на 60-метровом пилоне статуя Христофора Колумба. С балкона гостиничного номера виднеется площадь Каталонии, возвышающаяся над городом гора Тибидабо, ползущий к её вершине похожий на крошечную букашку фуникулер.

Рано утром направляюсь в Сабадель, находящийся в 20 километрах от Барселоны. В главном штабе республиканской авиации представляюсь старшему советнику штаба Полковнику Фёдору Константиновичу Арженухину. После короткой беседы направляемся к прилетевшему из - под Теруэля главному советнику республиканской авиации комбригу Евгению Саввичу Птухину.

Генерал выше среднего роста, светловолос, голубоглаз, по - спортивному подтянут, сдержан, немногословен. Внимательно, не перебивая вникает в мой доклад. Услышав, что я рекомендован на должность командира эскадрильи и командующего истребительной группой "Чатос", Птухин добро усмехнулся:

- Нет, дружок, - сказал он, - сперва полетаешь рядовым лётчиком в 1-й эскадрилье Никиты Сюсюкалова, потом посмотрим, на что ты годен.

В душе обиделся на Генерала, но виду не показал. На родине, командуя истребительным авиаотрядом, я был представлен на должность командира эскадрильи. 7 лет пролетал на истребителях, освоил многие их типы. А тут... рядовым лётчиком. И, только побывав в воздушных боях, понял, как был дальновиден и прав Е. С. Птухин.

Генерал познакомил меня с обстановкой на земле и в небе Испании. Предупредил, что здесь придётся многому поучиться. Рассказал об эскадрилье, в состав которой мне предстояло войти. Один перечень советских лётчиков - добровольцев, командовавших ею, говорил о многом: Павел Рычагов, Александр Осадчий, Иван Ерёменко, Анатолий Серов, Евгений Степанов.

Эскадрилья защищала с воздуха Мадрид, участвовала в Харамской, Гвадалахарской, Сеговийской, Сарагосской и Теруэльской операциях республиканской армии. Её лётчики первыми в Испании начали летать и сбивать фашистские самолёты ночью. Именно эта эскадрилья во взаимодействии с другими авиационными частями Арагонского ( Восточного ) фронта 15 Октября 1937 года совершила прогремевший на весь мир штурмовой налёт на фашистскую авиабазу Гарапинильос.

Конец Января 1938 года... На аэродроме Сабадель комэск Никита Сюсюкалов сказал мне, что после ожесточённых воздушных боёв в зоне Теруэля эскадрилья на несколько дней выведена с фронта для ремонта самолётов и кратковременного отдыха лётного состава. Но боевая задача не снята. Лётчики днём и ночью несут дежурство в готовности прикрыть город и порт Барселону от ударов фашистских бомбардировщиков.

- Считай, Александр, что ты уже в боевом расчете, - резюмировал комэск, закрепляя за мной "Чато" с бортовым номером "7". Меня познакомили с механиком Энрике. Сжав правую руку в кулак, он приветствовал меня: "Салуд, камарада хефе !" Тут же назначаюсь ведомым комэска. После обеда готовлюсь к вылету на опробование отремонтированного двигателя и ознакомление с зоной аэродрома.

Демонстрирую свое умение. Зная, что за мной с земли придирчиво наблюдает вся эскадрилья, стараюсь не ударить лицом в грязь. Делаю традиционный круг, набираю высоту над центром лётного поля и начинаю пилотаж. Приземляюсь, касаясь колесами шасси посадочного знака. На заруливании вижу улыбающегося механика. Кажется, всё в порядке !

На следующий день вместе с Никитой Сюсюкаловым ухожу в патрульный полёт к Барселоне. Так началась моя боевая деятельность лётчика - добровольца.

Вскоре "Чатос" перелетели под Теруэль на аэродром Алькублас, где базировалась 2-я эскадрилья под командованием Леопольдо Моркиляса.

В нашей эскадрилье кроме Никиты было ещё 2 советских лётчика. Остальные - молодые испанцы.

В районе Теруэля продолжались упорные наземные и воздушные бои. Освобождённый от противника в начале Января 1938 года, город стал центром притяжения противоборствующих сторон.

Стояли сильные морозы. Рядом с нами на аэродромах Эль - Торо, Баракас, Сарион, Ла - Сенья базировались 3-я эскадрилья Хуана Комаса и 4-я эскадрилья Ладиславо Дуарте, входившие в истребительную авиагруппу "Чатос", которой командовал худощавый, невысокого роста, подвижный Капитан испанских ВВС Хуан Амарио. Тут же находились и эскадрильи авиагруппы "Москас", летавшие на советских истребителях И-16. Командовал ими Иван Девотченко. Южнее на аэродромах Вильар, Лириа, Манисеа, Сагунто базировались лёгкие и средние бомбардировщики.

Никогда не забуду свой первый боевой вылет в составе звена на разведку наземного противника в районе Теруэля. Ведущим шёл Никита Сюсюкалов. Третьим лётчиком был Ромуло Негрин - сын премьер - министра Испании. Несмотря на молодость, Ромуло был обстрелянным пилотом. В его активе имелось до 100 боевых вылетов, несколько сбитых самолётов. Он непрерывно участвовал в боях на различных фронтах Испании. Самолётом - истребителем владел отлично. 17 Января 1938 года, защищая спускавшегося на парашюте командира истребительной авиагруппы Евгения Степанова, которого фашисты пытались расстрелять в воздухе, Негрин на встречных курсах таранил итальянский "Фиат". При столкновении оба истребителя разрушились. С разбитым от удара о приборную доску лицом и повреждённой ногой Ромуло на малой высоте сумел выбраться из деформированной кабины и ввести в действие парашют. Момент раскрытия купола и приземление лётчика на каменистый горный склон почти совпали...

Обойдя Теруэль с запада, мы приближались к железнодорожной станции Каламоча, когда, круто пикируя, из разрывов облачности стали вываливаться на нас "Фиаты", ведя огонь с дальней дистанции. Для Сюсюкалова и Негрина такой боевой приём был привычным. А каково мне ?  Потом, после возвращения на Алькублас, комэск сказал, что против нас действовало 20 фашистских истребителей. Мне тогда было не до подсчёта.

Сюсюкалов, переложив "Чато" с крыла на крыло, резко развернулся в сторону противника, просигналив рукой: "Идём в атаку". Помня строгое предупреждение - не отрываться от ведущего, перекладываю И-15 на крыло. Удерживаясь за комэском слева, сзади, бросаю машину навстречу противнику. Из головы вмиг вылетело всё то, что мне рассказывали и советовали побывавшие в боях лётчики. Верчусь в образовавшемся "рое" своих и фашистских самолётов. Пытаюсь удержаться в строю и не потерять ведущего. Пытаюсь, но не всё удается. Воздух располосован светящимися, дымными трассами. Начинаю понимать, что "Фиатов" значительно больше, чем нас. Они появляются сверху с разных сторон, а когда закладываю глубокие виражи, невольно отрываюсь от Сюсюкалова. Не вижу Негрина. По спине пробежал холодок. Мелькнула мысль - пропаду ?

Понимая, что спасение в резком пилотаже, а выдерживать перегрузки я был приучен, ношусь в круговороте стреляющих друг в друга истребителей. Пытаюсь атаковывать сам, но, честно говоря, подумываю больше об обороне... Успеваю про себя отметить, что "Фиат" - машина маневренная, устойчивая в воздухе, но фигуры пилотажа выполняет медленнее, чем И-15.

Какие только эволюции на истребителе мне не пришлось проделать в первом воздушном бою !.. Как потом оказалось, на один республиканский И-15 приходилось не менее шести "Фиатов".

Время воздушного боя быстротечно и ограничено рядом факторов. Бортовые часы показывают, что деремся 50 минут. Понимаю, что на исходе горючее, боеприпасы. Вижу, как отдельные "Фиаты" покидают арену схватки. Но не все. Продолжая бой, так закрутился, что не могу сообразить, где в данный момент нахожусь, целы ли мои товарищи ?  И - о радость ! - ниже меня над перекрестком шоссейной и железной дорог Теруэль - Каламоча замечаю пару И-15, призывно покачивающих крыльями. Переворот через крыло. Вслед рванувшемуся из - под меня "Фиату" даю длинную очередь и пристраиваюсь к Никите Сюсюкалову... Выставив из кабины руку в жёлтой перчатке, он показывает большой палец. "Значит, всё в порядке, комэск доволен". Киваю в ответ головой. Подойдя ближе к ведущему, вижу добрую улыбку Ромуло Негрина. Приходим на свой аэродром. В строю растянутого правого пеленга совершаем посадку. Про себя думаю - летали в разведку, а я ничего не видел.

Следует строгий разбор боевого вылета. В моем самолёте несколько боевых пробоин. "Могло быть и больше, но ты, кажется, умеешь летать", - скупо улыбается малоразговорчивый Сюсюкалов. Оказывается, в воздушном бою мы сбили 2 "Фиата". Боюсь признаться товарищам, что это сообщение для меня новость.

Хочется вспомнить добрым словом истребитель И-15, по тому времени лучший маневренный самолёт. В условиях горного рельефа Испании эта машина была просто незаменима. Выполняя чисто истребительские задачи, И-15 успешно вёл борьбу с немецкими "Хейнкель-51", "Юнкерс-86", "Юнкерс-87", "Хейнкель-111", итальянскими "Фиатами", "Капрони", "Савойя - Маркетти". Наши "Чато" сопровождали и прикрывали над полем боя лёгкие бомбардировщики P-Z, выполняли задачи по ведению воздушной разведки. Использовался И-15 и как штурмовик...

В Феврале на Алькублас приехал старший советник истребительной авиации комбриг Василий Катров. Один из лётчиков нашей эскадрильи, Сайос, был простужен. Чтобы боевая машина не простаивала, Катров решил отправиться с нами в боевой вылет. В этом не было ничего удивительного. Летал он блестяще. Одним из ведомых взял меня. Начался предполётный инструктаж. Мне не понравилось, что комбриг решил лететь впереди истребительной группы. Набравшись смелости, говорю, что ему не следует быть на виду у противника.

- Вы, командир, займите место в боевом порядке, откуда удобнее управлять воздушным боем. Вам не обязательно сбивать фашистские самолёты.

Похлопав меня по плечу, он ответил:

- Я истребитель и обязан уничтожать воздушного противника.

Полетели... Впереди, ниже нас идет 2-я эскадрилья Моркиляса. Подходим к линии боевого соприкосновения западнее Теруэля. На земле кипит бой. Сверкают отблески орудийных выстрелов, виден дым пожаров. Начинаем разворот вдоль линии фронта. И тут из дымки между эскадрильей Моркиляса и нашей выскакивают 5 серебристых "Фиатов" с намалёванными на бортах пантерами. Фашисты с ходу довернулись, чтобы с высоты атаковать 2-ю эскадрилью. Нас, по всей вероятности, они не успели заметить. Их, в свою очередь, не увидели лётчики Моркиляса. Дело решали секунды. Катров с переворота, добавив газ двигателю, бросился на вражеские машины, намереваясь поразить их ведущего. Иду за ним. Он открывает огонь. От неожиданности итальянцы бросаются в разные стороны, но тут же приходят в себя. Катров оказывается под "Фиатом". Тот опускает нос. Не раздумывая, почти в упор даю длинную очередь из всех 4-х пулемётов. Вражеский истребитель, вспыхнув, переворачивается вверх колесами. Подстраиваюсь к идущему в атаку Катрову...

Бой длился 35 минут. Сбив 3 "Фиата", мы возвращаемся на Алькублас. Катров, отойдя от истребителя, жадно затягивается папиросным дымом. Говорю ему:

- Товарищ комбриг, так негоже летать !

Он раздраженно отвечает:

- Знаю, знаю...

К моему изумлению, он вытаскивает из кармашка круговой лямки парашюта вытяжное кольцо, в котором застряла пуля крупнокалиберного пулемёта "Фиата". Мне тогда подумалось, что наш боевой товарищ, очевидно, родился под счастливой звездой. Но ему ничего не сказал. Видел, как он переживает этот вылет...

Теруэль вспоминается очень упорными ожесточёнными воздушными боями. Иногда с обеих сторон в воздухе находилось до 100 - 150 истребителей и бомбардировщиков. Склоны гор, окружающих город, были усеяны обломками сбитых и сгоревших самолётов. Фашисты, несмотря на потери, стремились к побережью Средиземного моря. Мы, на пределе сил, совершали до 6 - 7 боевых вылетов за световой день...

На подступах к Теруэлю находилась хорошо оборудованная в инженерном отношении гора Лопеньа. Противник несколько раз пытался овладеть ею и открыть себе путь в город. Но республиканские войска отражали все атаки. Тогда по приказу Франко к Лопенье стали подтягивать танки, полевую и зенитную артиллерию, подвозились и подходили резервные части вражеской пехоты. Из Италии и Германии прибыло несколько свежих авиаэскадрилий.

В середине Февраля 1938 года командование подняло в воздух всю группу "Чатос", чтобы нанести штурмовой удар по подходящим к Лопенье резервам противника. Нас прикрывали две эскадрильи "Москас" под командованием Ивана Девотченко и Мануэля Сарауса. Подходим к району удара. В рассветной мгле кинжальным блеском сверкают выстрелы фашистских зениток. Группой командует Никита Сюсюкалов. По его сигналу энергично выполняем противозенитный маневр. Летя в головном звене, вижу на заснеженной горной дороге колонну вражеской пехоты. Подав сигнал на перестроение, Сюсюкалов сваливает машину в атаку. Не отстаю от него. Навстречу брызжут трассы зенитных пулемётов. Поздно... Идя над забитой войсками дорогой, открываем огонь. Высота полёта предельно мала. У земли скорость кажется огромной.

На первом заходе пытаюсь рассмотреть результат нашей штурмовки. Тем временем "Чатос" Леопольда Моркиляса, имеющие на подвеске, под крыльями мелкие бомбы, идут на позиции зенитной артиллерии. Вслед за нами, со своими ведомыми, фашистов атакует Хуан Комас. Одновременно с огнём бортовых пулемётов его лётчики обрушивают на застрявший в середине колонны обоз 25-кг бомбы. Ладислао Дуарте выводит эскадрилью на позиции не успевшей окопаться полевой артиллерии. Огибаем высоту, повторяя извилины дороги. Под нами плотные квадраты фашистской пехоты. Горка. Огонь. На дороге тзорится нечто невообразимое...

Разворот на обратный курс. Вновь атака. И так, раз за разом, выполняем 4 штурмовых захода. На 5-м выше нас видим воздушный бой, который ведут с "Фиатами" и "Мессерами" прикрывающие нас эскадрильи "Москас". Никита Сюсюкалов подает сигнал сбора. Над огневыми позициями вражеской артиллерии стоят столбы маслянистого дыма, мечется жаркое пламя. Вскидываются взрывы. Снег у дороги усеян трупами. Смолкли выстрелы зениток. Ложимся на курс отхода. Нам навстречу спешит резервная эскадрилья "Москас" Фернандо Клаудино. С ходу она вступает в воздушный бой, оттягивающийся в северном направлении. Вскоре нас догоняют "Москас" Ивана Девотченко и Мануэля Сарауса. Девотченко заботливо облетает строй "Чатос", пересчитывая самолёты. Над Теруэлем осталась эскадрилья Клаудино...

В тот день мы совершили ещё 3 вылета к горе Лопеньа. В последнем Сюсюкалов предложил мне вести эскадрилью. Сам полетел в звене, замыкающем строй. Это был мой 13-й боевой вылет в Испании.

Солнце клонилось за горизонт, когда мы возвратились на Алькублас. На аэродромной стоянке нас ожидал комбриг Василий Катров. Поблагодарив лётчиков за успешные боевые действия, он объявил новость: Никита Сюсюкалов отзывается на родину, меня назначают командиром эскадрильи. Мы тепло распрощались с замечательным воздушном бойцом, без страха сражавшимся в первой битве с фашизмом.

9 Марта 1938 года, сосредоточив ударную группировку войск на Арагонском фронте, фашистские дивизии при поддержке крупных сил авиации и танков прорвали передний край республиканцев и, расширяя прорыв, устремились к побережью Средиземного моря.

Едва забрезжил рассвет, истребительные авиагруппы "Чатос" и "Москас" поднялись с обжитых ими аэродромов Теруэльского аэроузла. Летим северо - восточным курсом на Арагонский фронт, куда перенесен центр тяжести боевых действий...

Мы спешим. Поэтому часть пути пролегает над территорией, занятой мятежниками. Нас встречает яростный огонь вражеской зенитной артиллерии. Без кислородных приборов забираемся на высоту свыше 5 километров. Разрывы снарядов зависают под нами. На траверзе Альканиса распускаю группу "Чатос", которую веду по приказу комбрига Катрова. Эскадрильи Комаса и Дуарте идут к аэродрому Каспе. С ними следуют две эскадрильи И-16. Мы с Моркилясом приводим своих на аэродром Эскатрон, расположенный на фланге наступающей группировки фашистских войск. С нами "Москас" Сарауса и Клаудино. После посадки дозаправка горючим, подвеска мелких бомб под крылья эскадрильи Моркиляса. Нас торопят... Под прикрытием И-16 взлетаем для нанесения удара по сосредоточивающимся западнее Бельчите фашистским частям. В тот день число боевых вылетов достигло максимума - 8, из них 3 - на сопровождение лёгких бомбардировщиков "P-Z".

Мартовские бои в Арагоне приняли ожесточённый и в то же время быстротечный маневренный характер. Обстановка на линии фронта менялась не только ежедневно, но и ежечасно. Лётчики и механики работали с большим физическим напряжением. Такое положение требовало от командиров не только повышенного внимания к подготовке каждого вылета, четкой организации управления, но и тщательной разведки противника, принятия быстрых, выверенных решений. В этом нам помогал неотрывно находившийся на аэродромах Василий Катров, продолжавший летать на боевые задания. Мне же пришлось нести двойную нагрузку - кроме командования эскадрильей замещал находившегося в госпитале Капитана Амарио...

На исходе дня 2 Апреля посты ВНОС предупредили КП аэродромов, что к Балагеру под прикрытием "Фиатов" идет большое соединение бомбардировщиков "Юнкерс-86". Находившаяся в боевой готовности 4-я эскадрилья немедленно уходит в воздух. Вражеские лётчики хотели сбросить на город бомбы и под прикрытием вечерних сумерек уйти на свою территорию. Вижу в лучах заходящего солнца плотный строй бомбовозов и роящихся над ними истребителей сопровождения, будто тёмная туча с необыкновенной скоростью надвигается на город...

Увожу эскадрилью в разрыв облачности: это хорошая маскировка. 2 - 3 минуты полёта - и мы ныряем во второй разрыв. Как снег на голову сваливаемся на вражеские самолёты, едва они появляются над рекой Сегре. Вспыхивают оранжевым огнём два летящих в верхнем ярусе "Фиата". Атакуем бомбардировщики, разрывая их строй на несколько частей.

Внезапность удара дает нам некоторое временное преимущество. Вижу, как двухкилевой Ju-86, оставляя в воздухе жгут чёрного дыма, боком падает на скалы. В упор даю длинную очередь по зависшему при выходе из боевого разворота "Фиату". Что с ним, времени смотреть нет. Сам уклоняюсь от пучка дымных трасс. К нам на поддержку из Сариньены подходят "Чатос" Хуана Комаса. Верчусь в центре разбушевавшегося в небе огненного бурана. Мне в лоб несётся пятнистый "Фиат". Не сворачивая, принимаю вызов противника. Обычно вражеские пилоты лобовых атак избегают. А этот, видно, знает своё дело, раз на такое решился. Открываю огонь. Мелькает мысль: "Сейчас столкнёмся". И в этот момент фашист немыслимым переворотом уходит вниз. Инстинктивно даю вправо ногу. Толкаю от себя ручку управления. "Чато" сваливается вслед за "Фиатом". Машина противника тяжелее по весу и быстрее набирает скорость. Вывожу двигатель на полные обороты. Мы несёмся к подернутой вечерней дымкой земле. В 70 - 80 метрах от неё, переломив траекторию полета, "Фиат" круто пошёл на вертикаль.

Повторяю его маневр. На миг от перегрузки темнеет в глазах. Центробежная сила вдавила в сиденье. Чувствую боль в позвоночнике. На приборы не смотрю. Цепко удерживаю в поле зрения хвостовое оперение итальянского истребителя. Палец на гашетке общего огня. В верхней точке своего подъёма "Фиат" теряет скорость. То же вскоре произойдёт и с моей машиной. Умостив в прицеле вражеский самолёт, открываю огонь. Огненные струи обволакивают пятнистый истребитель. Он вздрагивает и тотчас вспыхивает. На мгновение словно останавливается, а затем, лениво перевернувшись, ввинчиваясь в воздух, падает в небытие...

Вновь врываюсь в клубок маневрирующих, стреляющих друг в друга машин. Не дойдя до Балагера, "Юнкерсы", свалив бомбы на горы, дымя форсированными моторами, оттягиваются на запад. Их преследуют Хуан Комас и его ведомые. Наша эскадрилья продолжает бой с вражескими истребителями...

На Сайоса навалился "Фиат". Судя по манерам и настойчивости, в нём сидит опытный лётчик. Даю отсекающую очередь. Фашист не отстает от Сайоса. Ловлю в перекрестие прицела кабину "Фиата". Очередь из верхних пулемётов. Итальянец входит в переворот. Иду за ним. Устремившись в пике, он несётся вниз. Повторяется предыдущий эпизод. Высота катастрофически уменьшается. Попытки вражеского пилота вывести машину в горизонтальный полёт парирую длинными очередями. Чувствую, что у меня осталось мизерное количество боеприпасов. Даю несколько коротких очередей. Земля почти рядом. На размышление отпущены секунды. Фашист их не использует. "Фиат" врезается в каменистое строение, обсаженное частоколом тополей и платанов. Взрыв. Вверх вскидывается огненно - дымный клубок. Я едва выхватываю И-15 от удара о землю. Взгляд на бортовые часы. Воздушный бой продолжается 1 час 5 минут. Быстро наступают сумерки. Направляюсь к своему аэродрому. Ко мне пристраивается Сайос. Замечаю, что он неуверенно пилотирует сильно потрёпанную вражескими пулями машину. Ранен ?

На Балагер приходим одними из последних. В створе взлётно - посадочной полосы на земле вижу несколько застывших И-15. Догадываюсь, что они полностью израсходовали горючее. Полагаю, что то же самое ждёт нас. На посадку вперед пропускаю Сайоса. Сам перехожу в правый от него пеленг. Так мне удобнее за ним наблюдать.

С большим просчётом молодой пилот, минуя посадочный знак, под углом ударяется колёсами шасси о землю. Словно мяч, истребитель подпрыгивает вверх, даёт "козла" и падает. К моему изумлению и счастью Сайоса, машина не перевернулась и не снесла шасси. Даю газ, с глубоким креном ухожу на второй круг, каждую секунду ожидая остановки двигателя. Но верный "Чато" не подвёл. После посадки в баке истребителя хватило бензина на заруливание...

Подбегаю к машине ведомого. Оказалось, что от огромных перегрузок во время воздушного боя у него лопнули кровеносные сосуды обоих глаз. Летя, он почти ничего не видел. Сайоса немедленно отправили в госпиталь.

15 Апреля 1938 года, заняв Винарос и Беникарло, фашистские войска пробились к побережью Средиземного моря. Республиканская территория оказалась разрезанной на две части. Сообщение между ними возможно только морским или воздушным путем. Обстановка стала если не критической, то очень сложной.

В один из дней второй половины Апреля экипаж воздушного разведчика Капитана Мендиолы обнаружил на шоссе Сарагоса - Альканьис - Гандеса идущую в направлении Тортосы моторизованную колонну. Приказ на штурмовой удар по подходящим к фронту резервам противника "Чатосы" получили незамедлительно. Помнится, меня в то время поразила длина колонны - до 60 километров.

Штурмовые действия в условиях горного рельефа Испании весьма усложнены. Шоссейные и железные дороги страны извилисты, тянутся в междугорных ущельях, часты туннели. Все эти факторы усложняли действия истребителей, атакующих противника с бреющего полёта. К тому же фашисты, хорошо зная местность, умело использовали её рельеф для защиты.

Следует добавить, что вражеские колонны, железнодорожные станции и другие транспортные объекты прикрывались с воздуха сильными эскортами истребителей. В составе колонны находились зенитно - пулемётные установки. На маршрутах следования, в особенности в населенных пунктах и на подступах к ним, развертывались позиции зенитной артиллерии. Республиканским пилотам нужно было обладать отточенным лётным мастерством, смелостью, волей к победе, умением в кратчайшее время распознать хитрости и уловки противника, не задумываясь, идти на риск.

Поднятые с трёх аэродромов "Чатос" за неимением времени на сбор группы выходили в район удара самостоятельно. Нас прикрывали "Москас" Василия Лисина и Мануэля Сapayca, которых вёл назначенный незадолго до этого командиром группы Фернандо Клаудино.

Идём курсом в точку между Гандесой и Тортосой. Выше моей эскадрильи летят "Чатос" Леопольдо Моркиляса. Наша задача - нанести удар по голове вражеской колонны, застопорить её движение.

На стыке шоссейных дорог вижу колонну лёгких итальянских танков "Ансальдо". За ней скрывающаяся за горизонтом тёмная линия едущих в два ряда автомашин. Быстро осматриваю воздух. Невольно вздрагиваю. Над нами не менее трёх десятков "Фиатов". Выше их на развороте две пары Ме-109. Наши камуфлированные И-15 на фоне серо - коричневых гор пока невидимы. Пока... и в это мгновение Клаудино со своими "Москас" устремляется в атаку на вражеские истребители. Порядок, теперь дело за нами !  Быстро перестраиваемся. На нашем пути встаёт стена зенитно - пулемётного огня. Доворот на цель. Подаю сигнал: "Атака !"   Ввожу "Чато" в пологое пикирование...

Истребитель И-15 ведёт бой в небе Испании, 1936 - 1937 гг.

Чем меньше высота, тем отчётливее видны силуэты танкеток, автомашин, артиллерийских тягачей. Прижался к прицелу. Навел вздрагивающее перекрестие на идущую впереди колонны легковую "Испано - Суису". Открываю огонь. Брызнул сходящийся у земли веер трасс 4 бортовых пулемётов.

Высота полёта не более 50 метров. Слегка опускаю и приподнимаю нос истребителя, с трудом его удерживая, чтобы не врезаться в землю. Бег предметов на малой высоте утомляет глаза. Узнаю по красным беретам сидящих в грузовиках наваррских стрелков - самых оголтелых приспешников Франко. Жму на гашетки нижних пулемётов. Огонь... Огонь... Автомашины лезут друг на друга, загораются, из них вываливаются вражеские солдаты.

Знаю, что 3-я и 4-я эскадрильи также штурмуют фашистов. Перед Гандесой доворачиваю на параллельно идущую через Каспе дорогу к Сарагосе. Полосую трассами фуры, повозки, табун неоседланных лошадей. Мои ведомые добавляют огня. На дороге хаос и паника. Поворачиваю строго на юг. У выезда из Альканиса море огня. Пожары, взрывы, опрокинутые в кюветы грузовики, орудия. Пылают штабные автобусы. Валяются убитые фашисты. Обходим мрачную громаду замка, из которого строчат зенитные пулемёты.

Беглым взглядом осматриваю истребитель. В крыльях виднеются рваные отверстия от пуль вражеских крупнокалиберных пулемётов. Мчимся северо - восточным курсом. Эскадрильи Комаса и Дуарте, штурмовавшие колонну до нас, превратили идущее к Средиземному морю шоссе в огненную змею. Мы добиваем всё, что случайно уцелело после их атак...

Впереди Гандеса. В небе густая сетка разрывов. С ходу веду эскадрилью на удар по позициям зенитной артиллерии. Летящие за нами "Чатос" Моркиляса продолжают сечь пулемётным огнем застопорившую ход колонну. Огонь, огонь, огонь... Мы разгоняем и поражаем из пулемётов артиллерийскую прислугу. Расстреливаем ящики с боезапасами. К небу вскидываются султаны взрывов. Проскакиваем со стрельбой над забитыми вражескими войсками узкими улочками Гандесы.

Круто доворачиваю на юг. Под нами серпантин идущей на Тортосу шоссейной дороги. Слева по курсу полёта вижу стремительно бегущую к морю реку Эбро. Пора оглядеть небо. С радостью замечаю носящиеся на низких высотах звенья "Москас".

Остатки боеприпасов расстреливаю по позициям итальянского экспедиционного армейского корпуса. Бортовые пулемёты смолкли. Вижу, как далеко впереди курсом на северо - восток, к своему аэродрому разворачиваются "Чатос" 3-й и 4-й эскадрилий. Пора и нам... Через 2 часа налёт по вражеским резервам повторили. Но теперь вместе с нами наносили удар скоростные бомбардировщики СБ - "Катюши" - Капитана Мендиолы. И вновь нас прикрывали эскадрильи "Москас" отважного Фернандо Клаудино, не допустив к нам ни одного вражеского истребителя.

Поздно вечером из оперативной сводки узнали, что мы разгромили доукомплектованную людьми и техничкой в Памплоне 6-ю дивизию фашистов "Наварра", следовавшую к району Тортосы.

На следующий день, едва забрезжил рассвет и в прозрачной дымке всплыл край оранжевого солнца, к нашему аэродрому в сопровождении двух звеньев Ме-109 подкралась пятёрка бомбардировщиков "Хейнкель-111". Захлопали редкие выстрелы прикрывавших наши стоянки зенитных орудий. Разойдясь веером, "Хейнкели" с высоты 500 метров высыпали бомбы и тут же ретировались. Пострадала взлётно - посадочная полоса. Оказалось, что одновременно с нами бомбёжке подвергся аэродром, где базировались остальные "Чатос". Так отомстил нам каудильо Франко. В тот день мы летать и не собирались. Вместе с механиками заделывали многочисленные пробоины и устраняли другие повреждения своих "Чатос".

Весь Май 1938 года прошёл в ожесточённых боях на земле и в воздухе. Фашистские войска усиливали наступление на Валенсию.

12 Июня, когда "Чатос" заканчивали штурмовку наступающих в междуречье Альфаморы и Михарес войск противника, в воздухе появилась смешанная группа бомбардировщиков "Юнкерс" и "Савойя - Маркетти". Их было около 100. Направлялись они к городку Мора - де - Рубьелос, стоящему на перекрёстке дорог юго - западнее Теруэля.

Вижу, как на бомбовозы и их истребительное прикрытие устремились сопровождавшие нас "Москас", которых привёл к Моро назначенный вместо уехавшего в СССР Александра Гусева Фернандо Клаудино. Понимая, что одним И-16 с такой фашистской армадой справиться будет трудно, перевожу истребитель в набор высоты. Цель - атаковать бомбардировщики на встречно - пересекающемся курсе. Выжимаю из двигателя всё, что он может дать. Однако "Чатос" не успевают выйти на один уровень высоты с бомбовозами. Открываю огонь с дальней дистанции. Моему примеру следуют ведомые. Шквал светящихся трасс, летящих густыми пучками на бомбовозы, заставил фашистов отвернуть от цели. Но сделано полдела. И мы продолжаем сближение с противником... Тем временем, сбросив бомбы на горы, крестастые воздушные корабли потянулись к Теруэлю. Преследуя их, мы оставляем за спиной схватившиеся с "Фиатами" две эскадрильи "Москас". И тут, ограждая свои бомбовозы, открыла плотный отсечный огонь вражеская зенитная артиллерия.

Мы второй час в воздухе. В баках истребителей мало горючего. Пора подумать о возвращении на Алькублас. Досадую, что не удалось догнать фашистских бомбардировщиков. Но всё - таки мы не дали им бомбить Моро...

Разворачиваемся на курс к своему аэродрому. И... сталкиваемся, нос в нос, с мчавшимися от Теруэля двумя десятками пёстро расцвеченных камуфляжем "Фиатов". Потом от сбитого итальянца нам станет известно, что мы встретились с лётчиками - инструкторами высшей школы воздушного боя, расположенной в предместьях Рима, прибывших в Испанию для получения боевой практики. Но это будет потом, а сейчас мы принимаем воздушный бой в самый неподходящий для нас момент.

Я написал "неподходящий момент", будто на войне бывает подходящий момент. Война есть война, и сейчас нам ждать помощи неоткуда.

С первых же атак, когда на меня набросилась четвёрка "Фиатов", сразу почувствовал, что это пилоты самого высокого класса. Мы приняли бой. Знали: дрогнешь на мгновение - пиши пропало, моментально будешь расстрелян. Бой растянулся почти на 1000 метров по вертикали.

В самом начале схватки на Моркиляса устремились два "Фиата". Они атаковали машину комэска с разных сторон, как говорят лётчики, взяли его в "клещи". Одного из противников он подловил на вираже и поджёг. Разматывая за собой дымный шлейф, тот под прикрытием двух истребителей направился к Теруэлю. Связанные боем, никто из наших их не преследовал. Второй же "Фиат" оказался более чем настойчивым. Ему удалось сесть на хвост машины Моркиляса, пытавшегося вырваться из прицела вражеского лётчика. В этот момент Ромуло Негрин и я, выходя из боевого разворота, оказались под машиной фашиста, сближавшегося с И-15. До сих пор, вспоминая этот эпизод, не могу понять, почему, не оставив Моркиляса, итальянец не расстрелял нас обоих ?  Возможно, в круговерти боя не заметил. Или так велико у него было желание уничтожить лётчика, который минуту тому назад поразил его напарника ?   Возможно, видел нас, но не верил, что, не имея набора высоты и приличной скорости, мы его атакуем. Ведь он был значительно выше.

Под большим углом, рискуя сорваться в штопор, задираю нос своего истребителя. То же делает Ромуло. На какие - то доли секунды в памяти фиксирую грязно - жёлтое брюхо "Фиата", пузатые обтекатели колес шасси. Открываю огонь... Автоматически сваливаю "Чато" в переворот, через крыло, валюсь вниз. Надо мной раздается громовой взрыв: фашистский истребитель разваливается на куски. И тут на моём пути встречается ещё один "Фиат". К счастью, оказываюсь над вражеской машиной. Итальянец полупереворотом мгновенно выскальзывает из перекрестия моего прицела. Высота полёта не более 400 метров. Выше нас вершина лесистой горы. Куда - то оторвался Негрин !

Стремясь уйти от моего преследования, фашист рванулся в пике. Но нам давно известен такой приём. Несёмся в широкий провал горного ущелья. Мелькает мысль: "Сейчас оба разобьёмся !" Видимо, то же самое подумал мой противник. Он начал резко выводить свою машину из пике. Набравший скорость "Фиат" сильно просаживается ко дну ущелья. Колесами шасси цепляет за выступ скалы, переворачивается на спину и сваливается в ущелье. Признаюсь, что и моя машина на выводе едва не врезалась в гору.

Выбравшись из этого переплёта, замечаю кружившегося над изгибом реки Турия Негрина. Невдалеке собирает свою эскадрилью Моркиляс. Спешим на Алькублас. Вот - вот остановятся двигатели. Нехватка горючего - вечный наш бич в затяжных воздушных боях...

После посадки ко мне подбежал взволнованный Моркиляс. Мешая русские и испанские слова, обнял и сказал: "Хорошо, Алехандро, что есть Россия".

Это был мой 50-й воздушный бой в небе Испании. И последний.

Под вечер из Главного штаба авиации мне поступило распоряжение срочно сдать дела и прибыть в Валенсию. Предупредили, что я уезжаю совсем...

Быстро собираю в чемодан нехитрые пожитки. Прощаюсь со своей эскадрильей и лётчиками Моркиляса. Говорим друг другу хорошие слова. Волнуемся. На память оставляю пилотам ветрозащитные очки, лётный шлем, а Санчесу, своему шоферу, дарю, правда подержанный, но ещё приличный лётный костюм. Он в восторге тут же облачается в него, благо мы одинакового роста. Надеваю давно не ношенный гражданский костюм, шляпу. Ещё раз обнимаемся с испанскими пилотами, желающими мне всего хорошего.

По пути заскакиваем на аэродром. Прощаюсь с Хуаном Комасом и Ладислао Дуарте, их лётчиками. На душе тяжело. Трудно расставаться с боевыми товарищами, дружба с которыми родилась в небе Испании...