Снайперы Ивановы ( Алексей и Александр )

Мы сидели с сержантом Перетягиным в блиндаже у камелька и сушили валенки. От подошв, обращённых к огню, подымался лёгкий парок.

Огонь в печурке был слабый, и его с трудом хватало на то, чтобы сушить две пары валенок одновременно.

У входа в блиндаж стоял часовой. Труба от печурки была выведена прямо в траншею, и часовой подходил, чтобы погреть руки о трубу. Мы слышали, как скрипел снег под его ногами.

Из тёмного угла блиндажа доносилось дыхание спящего человека, ровное и глубокое.

Это, вернувшись с охоты, спал снайпер Александр Иванов. Очень хотелось побеседовать с Ивановым, но будить его было жаль, и я попросил Перетягина рассказать о товарище, о его боевых успехах.

Перетягин подбросил в печурку несколько сухих поленьев и начал рассказ.

- На Октябрьские праздники пожаловала к нам делегация тульских рабочих. Заглянули в наш блиндаж. Иванов как раз винтовку свою чистил: ударили тогда первые заморозки, и мы перешли на зимнюю смазку. Встал он, а руки в веретённом масле - ни поздороваться, ни попрощаться.

"А это, - знакомит гостей командир роты, - наш товарищ Иванов".

"Вы и есть Иванов ?" - спрашивает молоденькая делегатка и так ласково на него смотрит.

"Я", - отвечает Иванов.

"Как же, - говорит, - как же, наслышаны мы про вас много. Очень приятно познакомиться".

А у Иванова язык прилип к гортани. Покраснел он, стоит и молчит.

"Ды вы не смущайтесь, - говорит делегатка и опять ласково смотрит на Иванова. - Такими делами гордиться нужно, а вы стесняетесь".

Иванов ещё больше покраснел, но опять молчит и только руки ветошью вытирает.

Тут мы поняли, в чём дело. А дело в том, что есть в нашей дивизии снайпер Иванов Алексей, на все окрестности знаменитый стрелок. О нём и в газетах писали и разговор шёл повсюду. Вот тульская барышня нашего Иванова за того снайпера и приняла.

Все мы это поняли, но ни у кого язык не повернулся объяснить ошибку. Сам Иванов растерялся, а мы пожалели парня, не хотели его при делегации и тем более при такой симпатичной девушке ещё больше в краску вгонять.

Делегаты ушли, и больше мы их не видели.

После того, Саша Иванов весь день ходил хмурый, ни на кого не глядел, а вечером, когда мы остались вдвоём, спросил:

"Ты того Иванова, снайпера, видел ?"

"Нет, - говорю, - только в газете про него читал".

"Интересно бы познакомиться. Всё - таки однофамилец. Сколько у него на счету ?"

"А это сообщают".

Я достал номер нашей дивизионной газеты с портретом снайпера Иванова. Может, фотограф неправильно свою прицельную рамку наставил, не поймал Иванова в оптический прицел, или как он там у них называется, а только фотография получилась тёмная. Стоит человек. Как в дыму. Личность разобрать трудно, но внизу, под портретом ясно написано: 33 немца отправлены Алексеем Ивановым в недра русской земли.

"Вот это настоящий Иванов ! - сказал Саша. - Не зря тогда барышня меня, то есть его, поздравляла".

И улёгся спать.

Утром мы Александра на месте не нашли. Он пришёл только к обеду.

"Где был ?"

"У оружейников", - ответил он нехотя.

Назавтра он опять ушёл из блиндажа до света, а явился только к ночи.

"Где был ?"

"На охоте", - ответил он нехотя, хотя видно было по глазам, что настроение у него весёлое.

Пристрастился он к этой охоте до последней степени. Командир роты дал ему в наблюдатели бойца Кампанцева, снабдил того наблюдателя биноклем. Вот они вдвоём на опушке рощи Квадратная и караулили немцев.

Перетягин подложил в печурку полено, прислушался к дыханию спящего и продолжал вполголоса:

- Уйдёт Иванов на охоту, свои захотят найти - не смогут.

Зимой на снайперской должности состоять трудно. Час, два, три лежать в снегу, не шевелиться - это не всякий может. Тут нужен человек с прилежным характером.

Костёр тоже под носом у немцев не разложишь, а на кухню ходить некогда. Снайперская жизнь известная: на ладони пообедаешь, из пригоршни напьёшься. Иногда до того в снегу належишься - цигарки не свернёшь, не гнутся пальцы. Или положишь палец на спусковой крючок, а железо к пальцу прилипает. Мороз !   Хочется поскорее влезть рукой в рукавичку, а нельзя - можно фашиста проворонить.

С полмесяца назад подался и я на охоту вместе с Сашей Ивановым. Пришлось и мне акты на мёртвых фрицев составлять. Там - то и там - то, мол, тогда - то и тогда - то снайпер Иванов с такой - то дистанции убил фашиста. В чём и расписываюсь, наблюдатель такой - то, то есть Перетягин.

Не с первым снайпером вожу я знакомство, сам хожу на охоту, но скажу прямо: такого мастера нужно поискать. За два месяца - и так поднялся !   Если по нашей ротной жизни судить - простодушный, весёлый паренёк, и профессия у него до войны такая открытая была, вся на виду - инструктор физкультуры. Откуда у него только эта хитрость взялась ?

Первой пулей уложит фашиста, а потом ещё раза 4 пальнёт, уже без прицела. Это чтобы фашисты снайпера не заподозрили. Пусть думают - шальные пули свистят.

Или ещё: спрячет свой выстрел за пулемётную очередь. Пойди разбери, что здесь снайпер, когда пулемёт всё глушит.

Лежал я в тот день с биноклем, наблюдал. Немец вышел из блиндажа и бегом в глубь леса. Осенью ту тропинку за деревьями не видно было, вот фашисты и повадились по ней ходить. Позже лист облетел, всё насквозь стало видно, а тропинка по старой памяти у них ещё в ходу.

Бежит солдат с котелком 5 метров, 10 - нет выстрела.

Даже сердце зашлось. Что такое ?   Почему Иванов моргает ?   Хоть и трудно того бегущего солдата подстрелить, но вещь возможная. А Иванов молчит.

Немец скрылся. У меня руки дрожат, бинокль пляшет. Экая досада !

Но вот солдат с котелком опять показался на тропинке. Шагает степенно, не торопится. Здесь он и отобедал. Сразу на всю жизнь. Пришлось мне 4-й акт за день на морозе писать.

"Ну и испугал ты меня, Саша, этим солдатом, - сказал я вечером. - Боялся - упустишь !.."

"Тут бояться нечего, - сказал Иванов. - Время было обеденное, значит ясно: идёт за супом. Зачем же его пугать ?   Всё равно он обратно пойдёт и пойдёт тихо, чтобы суп из котелка не расплескать".

И тогда понял я, что Александр наш знатным снайпером может стать, на всю дивизию прослыть.

Так оно и вышло. Вчера он 61 первого фашиаа подкараулил - это около горелой березы, за дорогой.

Слух о нём уже по всей дивизии и даже больше, чем про Алексея Иванова, потому что Алексей месяц в госпитале пролежал, а до ранения на своём счету 47 фашистов содержал.

Недавно на слёте снайперов встретились оба Иванова, познакомились.

Тот, Алексей, смеётся и говорит нашему:

"Вот потеха !   Пришёл ко мне товарищ из газетной редакции и просит про солдата с котелком рассказать. А ведь это повсе - твой солдат. Я и говорю товарищу из редакции: "Ивановы - фамилия ходкая. Немец с котелком - моего товарища работа, Александра Иванова". - "Как ?! - удивляется товарищ из газетной редакции. - Значит, не вы известный снайпер ?" - "Почему же ? - обижаюсь. - Я свою славу имею, но только Александр сейчас впереди шагает, значит ему и почёт громче".

Нужно сказать, что и Алексей воюет храбрейшим образом и в снегу лежать, караулить фашистов не ленится. Хочет нашего догнать. Так что кто из них будет настоящий, известный снайпер Иванов, а кто только его однофамилец - сказать трудно. А скорее всего, придётся обоих в знаменитости зачислить...

Перетягин плюнул на раскрасневшуюся печурку, как бы желая удостовериться, насколько она стала горяча, и начал укладываться на ночлег.

Я лёг на хвойный матрац между ним и Ивановым. Тот по - прежнему крепко спал, совсем по - детски подложив ладонь под щеку и чему - то улыбаясь во сне.

Я намеревался поговорить со снайпером утром, но когда проснулся, Иванова уже и след простыл...

Евгений Воробьёв.