В тот осенний день 1941 года, вернувшись с передовой, я услышал голос:
- Пчелинцев, комбат звонил. Спрашивал, как у тебя дела. Я доложил, что ты сегодня двух снял.
- Правильно доложил. Ещё что сказал Капитан ?
- Чтобы ты шёл отдыхать. Завтра дел будет много...
Прав комбат. Отдыхать... Только он забыл, должно быть, что меня назначили комсоргом батальона. Об этом с комбатом и комиссаром у меня недавно был разговор. Я, как мог, отказывался от их предложения: когда заниматься комсомольской работой, если с утра до поздней ночи - на нейтральной полосе, почти под носом у врага ? А Капитан Терехов своё: "От тебя не требуют выступать с речами. Главное - личный пример..."
Свой личный счёт мести я открыл 8 Сентября. Несколькими днями раньше наш батальон занял оборону на правом берегу Невы, у посёлка Невская Дубровка. Мы с тревогой прислушивались к нараставшему шуму на противоположном берегу: последние наши подразделения отходили с упорными боями. Вечером фашистские самолёты начали бомбить посёлок. Запылала Дубровка, сгорел лесозавод...
Через 2 дня я впервые увидел гитлеровцев. С утра они двинулись вдоль левого берега Невы на Шлиссельбург. Шли бронетранспортеры, автомашины, мотоциклы. За нашими спинами раздались орудийные выстрелы, снаряды легли рядом с дорогой. Колонна фашистов рассыпалась, и у меня зачесались руки. Попросил у Капитана Терехова разрешения "пострелять".
- А не промажете ? Не хотелось бы без пользы демаскировать наши позиции.
- В институте серьёзно занимался стрелковым спортом. Не подвела бы винтовка, ещё не опробовал...
"Трёхлинейка" не подвела. "Снял" я тогда двух фашистов. Но снайперский авторитет утвердился за мной, когда я стал хозяином винтовки с оптическим прицелом. Принесла её наша сандружииница Рита Романова. Одного красноармейца из отходящего подразделения сильно ранило; когда отправляли его в госпиталь, он категорически отказался отдать винтовку. Рита сумела уговорить его: попадёт, мол, винтовка в надёжные руки, есть в батальоне отличный стрелок Пчелинцев. Тогда он и согласился, отдал. Жаль, не знаю его фамилию, тысячу раз поблагодарил бы бойца.
С каждым днём рос мой снайперский счет. И хотя работа истребителя смертельно опасна и трудна, я отдавал ей себя до конца. Любые трудности были нипочём. Так бы и продолжалась моя фронтовая налаженная жизнь, если бы не назначение комсоргом. Забот прибавилось, а как справиться с ними, я не знал... Войдя в землянку, я услышал:
- Устал ? Не зря хоть пропадал под дождём ?
Вглядевшись, узнал в потёмках бойца Шмелёва.
- Не зря. Двух "огородников" порешил. А что ?
- Пока ты был там, политрук читал письмо комсомольцев фабрики имени Ногина. Пишут: уничтожайте коричневую чуму... Я перед ними в долгу. Ведь это ж подумать - солдатом считаюсь, а лично ни одного фашиста не убил ! Научил бы, товарищ комсорг. А о каких огородниках ты говорил ?
- Двух фрицев так назвал. У них, видно, тоже с харчем не сладко, раз полезли копать картошку. Вышли - и огородничают...
- Повезло тебе, беспечные подвернулись.
- Не так просто. Расстояние было большое. По движущейся цели не сложно и промазать.
- А как же ты их достал ?
Пришлось рассказать. Осенний рассвет наступал медленно. На фоне тёмного леса фигуры солдат были елё различимы. Я прикинул: единственный путь их отхода - к лесу, через изгородь. Не особенно заботясь о прицельности, сделал первый выстрел. Пуля шаркнула по грядке, рядом с фашистами. Поняли, что обнаружены, пустились наутёк. Тот, что налегке, первым добежал до изгороди. Когда он занёс ногу через жердь, то на некоторое время оказался неподвижным... Второй бросил мешок и, увидев, что приятель его убит, решил одолеть изгородь с разбега. Но место уже было пристреляно. Едва он взлетел над жердью, я снова выстрелил.
- Всегда надо успеть продумать поведение врага, чтобы действовать безошибочно. Это приходит с практикой...
Не помню, чем закончился тот разговор. Уснул я, сон сморил. Но вскоре картина в землянке повторились, только теперь был не один слушатель, а несколько, - бойцы всерьёз заинтересовались профессией снайпера. К тому времени на моём счету было 36 уничтоженных фашистов. В этот раз, несмотря на усталость, я решил рассказать о дневной охоте, тем более что случай выдался необычный.
На левом берогу Невы - возвышенности, которые давали врагу важное преимущество, позволяли вести наблюдение, держать батальон под прицелом. Необходимо было бороться с пражескими наблюдателями. Вот и на этот раз выбрал удачную позицию. Тщательно замаскировавшись, начал разведку. Вскоре установил, что на наблюдательном пункте три гитлеровцев: один у телефонного аппарата, второй у стереотрубы, третий дежурил у пулемёта. Решил сначала уничтожить телефониста, и в тот момент, когда хотел уже выстрелить, заметил, как в створе с головой телефониста замаячила голова наблюдателя, прильнувшего к стереотрубе... Через мгновение это положение повторилось. Нажал на спуск, и обе головы поникли. Пулемётчик не успел сообразить, что произошло, как и его настигла пуля. Так двумя выстрелами удалось уничтожить всех трёх фашистов.
Теперь, рассказывая товарищам случаи из своей снайперской практики, я стремился каждый раз подчеркнуть особенности действий вышедшего на "охоту" стрелка в зависимости от условий, в которых приходится вести огонь. Это были своеобразные вечерние беседы по искусству меткой стрельбы.
Я рассказывал об опыте пристрелки оружия, о воспитании стойкости, выносливости, хладнокровия и терпения. Вскоре стало ясно, что людям необходимы практические навыки, серьёзные занятия. Многие желали стать истребителями, наносить урон врагу, рвавшемуся в родной Ленинград. Видимо, Капитан Терехов был прав, говоря о личном примере. Вскоре я к нему обратился с просьбой разрешить вести занятия с бойцами. В группу вошли Шмелёв, Феофилов, Гусев, Владимиров - всего 8 человек. Комбат помог оставить программу подготовки стрелков.
Теорию "ученики" освоили быстро, а практики у них было предостаточно. Сначала мы действовали по - парно: выходя на задание, я брал с собой кого - нибудь из группы, чтобы научить вести наблюдение за врагом, правильно выбирать позицию, маскировать её. А затем позволял "охотиться" самостоятельно.
Движение истребителей росло, ширилось по всему фронту. Я узнал, что в соседней дивизии успешно действовали снайперы Иван Вежливцев и Пётр Голиченков. К Декабрю в нашей "школе" состоялся выпуск. Через газету нашей 8-й армии я обратился к Вежливцеву с предложением организовать на её страницах перекличку истребителей, чтобы обмениваться опытом. "Дорогой товарищ Вежливцев ! - писал я в письме. - Прежде всего поздравляю тебя с блестящей победой ! Наша красноармейская газета "Ленинский путь" принесла весть, что ты сдержал своё слово и имеешь на своём личном счету 125 истребленных фашистов. Молодец ! Изо дня в день я следил за ростом твоего счёта, и вот наконец 125 ! Не сомневаюсь, что в ближайшие дни ещё увеличится это число. Мы, снайперы, знаем, как трудно ловить на мушку хитрого и осторожного врага, как терпеливо и долго приходится выслеживать гадов ! Но всё больше растёт число истребителей. По поручению командования нашей части я обучил искусству меткой стрельбы группу бойцов. Двое из них уже открыли свои счета - это Феофилов и Шмелёв.
Задача снайперов - передача своего опыта всем бойцам, и здесь ты первый должен рассказать нам о том, как ты достиг числа 125. Я попробую тоже поделиться своим небольшим опытом, за нами последуют другие товарищи".
Выступил в газете Вежливцев, за ним и другие мастера меткого огня. Но в газете многого не расскажешь. Поэтому в том же Декабре 1941 года по инициативе партийной организации батальона у нас состоялось собрание истребителей. На него пришли комбат, комиссар, секретари партийных и комсомольских организаций рот. Мы обсудили вопрос об организации учёбы снайперов, совершенствовании их мастерства, поделились своим опытом. К этому времени гитлеровское командование почувствовало, какой огромный урон живой силе наносят наши истребители. На фронте, и в частности в полосе нашего батальона, появились фашистские снайперы. С одним из них мне довелось выдержать жесточайший поединок, о котором я рассказал на собрании.
В этот день была солнечная морозная погода. Снег вокруг сверкал и искрился. Стояла настороженная, обманчивая тишина. Вот уже несколько часов, как я покинул свой передний край и притаился в воронке от снаряда. Когда в окуляра прицела появилась долгожданная фигура, я не задумываясь выстрелил. Это была грубейшая ошибка: с елей на меня посыпался снег, который демаскировал позицию. Через пару минут рядом начали ложиться мины. Выбрался из воронки и пополз в сторону. Как только разрывы стихли, вскочил и, прикрываясь снежным облаком, броском попытался преодолеть опасную зону. Только успел упасть в ближайшую воронку, над самым ухом просвистела пуля - в работу включился фашистский снайпер. Подниматься больше нельзя. Не стоит несколько раз испытывать судьбу. Пошевелился - снова выстрел. Поднять голову невозможно, "коллега" с той стороны только и ждёт этого. Как выпутаться из создавшегося положения ? Я даже не знаю, где позиция врага, укрыться для наблюдения не за чем. Немного правее громадная ель с толстым стволом, ветви от снега склонились до самой земли. Вот за неё бы перебраться ! Но как ? О том, чтобы подняться, думать нечего. А если проползти под снегом ?.. Начал медленно продвигаться вперёд, к ели. Лицо обжигало, снег залеплял глаза, лез за воротник... Не повредить бы прицел...
Когда я добрался до ели и лёг за её стволом, то прежде всего заставил себя отдышаться, успокоиться. Надо было что - то предпринимать. Незаметно сняв шапку - ушанку, я приладил её на короткую рогульку и стал осторожно поднимать над снегом. Шапка тут же свалилась пробитая. По дырам в ней можно было примерно определить, откуда стреляли. Начал готовить винтовку к стрельбе. Видимо, мои движения не остались незамеченными, враг торопился, стремясь скорее разделаться со мной. По выстрелам мне в конце концов удалось определить его позицию. Солнце к тому времени переместилось и теперь слепило вражеского снайпера. Обстоятельства стали складываться в мою пользу. Из - за укрытия показалась его нога, продрог фашист и, наверное, решил согреться движением. Мне этого было достаточно. Я тут же выстрелил и попал. От боли гитлеровец схватился за ногу и при этом неосторожно показал часть своей спины. Сразу же последовала расплата...
В Январе 1942 года меня и моих учеников пригласили на армейский слёт снайперов в Колтушах. Там я впервые встретился с моими товарищами по оружию Иваном Вежливцевым и Петром Голиченковым.
Следующая встреча с ними произошла 22 Февраля, уже в Смольном. Десятки лучших истребителей Ленинградского фронта собрались на слёт. Там Вежливцеву, Голиченкову, Калинину, Лоскутову, Фомину, Синявину, Козлову, Яковлеву и мне были вручены высокие награды - ордена Ленина и медали "Золотая Звезда". От имени Военного совета фронта Андрей Александрович Жданов преподнёс нам именные снайперские винтовки.
