Всегда точный выстрел

Маленький клочок земли, 1,5 километра по фронту и метров 600 - 800 в глубину, наш плацдарм на левом берегу Невы - Невская Дубровка. Перепаханный вражескими снарядами, насквозь простреливаемый, он живёт, борется...

...Очередная атака противника. Пошли... В оптическом прицеле цепи немецких солдат, но глаз скользит мимо них. Где же офицеры ?   Все одеты одинаково, не различить. Но что это ?!   Взгляд невольно задержался на одном из бегущих. Солдатская шинель, каска, автомат, но бриджи у колен сильно заужены, да и рот то и дело открывается. Командир ?   Скорее всего !   Как стали маскироваться !   А мы привыкли выделять офицера на поле боя по форме и фуражке. Хорошая цель для наших снайперов !

Выстрел !   На таком расстоянии, всего 200 - 300 метров, трудно промахнуться... Глаза привычно находят нужную цель. Снова выстрел, и опять удачный. Фашисты залегли. Ага !   Не нравится !   Без командиров не идут вперёд. Что ж, отлично. На это и рассчитывали !   Тут моё внимание сосредоточилось на левом фланге. Что-то там фрицы активничают и, кажется, подошли довольно близко к нашему переднему краю обороны. Вижу офицера, нажимаю на спусковой крючок. Раз, другой... Эти уже никогда не встанут. Нормально !..

Медленно, как бы нехотя, вползают в прицел туши танков. За ними, прикрываясь бронёй, бегут гитлеровцы. Да, это уже похуже. А вот и самоходки с длинными жерлами орудий. Каждый выстрел танка и самоходки - это наши потери. Один из танков прёт как будто прямо на меня. Я ищу в прицел его смотровую щель. Жду только удобного момента для выстрела. Терпение, терпение... Два выстрела по тёмному провалу щели. Танк заюлил и остановился. Ловлю в прицел другой танк... Как показала практика снайперской стрельбы по танкам, даже при использовании ими защитных средств на смотровых щелях удается разбить защитный плекс. Мелкие трещинки, лучиками разбегающиеся по стеклу от удара пули, препятствуют наблюдению. Как правило, экипаж танка вынужден после этого опустить защитное жалюзи и вести наблюдение за полем боя в открытую.

...Рядом грохнуло, и меня всего засыпало землёй. В ушах звенит. Но главное - глаза видят, да и винтовка цела !   Сквозь звон и шум в ушах слышу, что заработали вражеские пулемёты. Пожалуй, теперь пора заняться и ими. По характерному звуку и пламени быстро нахожу огневые точки врага. Вначале замолкает один, потом другой, третий. Но вскоре они вновь открыли огонь. На этот раз их долго искать не пришлось... Мы понимаем, как трудно нашим ребятам под огнём вражеских пулемётов, поэтому стараемся в первую очередь уничтожить расчёты. Снайпер на поле боя ищет такие цели, уничтожение которых обеспечило бы успех подразделению.

Невольно вспомнился вчерашний день, когда мы предприняли попытку потеснить противника в глубь леса и отбить захваченный им участок нашей обороны. Наша атака была стремительной и неожиданной. Здесь важно было удачно выбрать позиции по мере продвижения вперёд - не отставать от своих и в то же время внимательно наблюдать за полем боя. Вчера в ходе атаки были подбиты сразу 2 наших танка сопровождения. А противотанковые орудия противника, стреляющие прямой наводкой, я обнаружил не сразу. Сделав несколько выстрелов, они быстро исчезали, а затем неожиданно появлялись в другом месте. Поняв это, я решил, что мне надо делать. Внимательно сленгу за передним краем обороны противника. Вот из-за укрытия выскочили немцы и, быстро развернув в нашу сторону противотанковое орудие, заняли свои места. Меня интересовал только наводчик. Внимательно слежу за ним. По его движениям и по тому, как быстро идёт ствол орудия, понимаю, что он крутит маховики и вот-вот раздастся выстрел. Но... выстрел моей снайперки прозвучал раньше. Как всегда в таких случаях, место выбывшего наводчика у панорамы орудия занял другой солдат. И его постигла та же участь. Выстрел - и он свалился. Уничтожил и 3-го артиллериста.

Поняв, что это работа советского снайпера, вражеские артиллеристы залегли. Они знали, как опасно оказаться под его прицелом. Как докладывала наша разведка, немцы в своих инструкциях и спецуказаниях предупреждали солдат и офицеров о деятельности советских снайперов. Не знаю, что там писалось в этих инструкциях, но на поле боя фашисты обычно мгновенно реагировали на огонь наших снайперов - кидались врассыпную и залегали. Вслед за этим начинался обстрел позиции снайпера изо всех видов оружия. Но поскольку о месторасположении такой позиции противник мог только догадываться, он брал под обстрел весь участок его вероятного местонахождения. Вот почему очень важно было тщательно оборудовать свои позиции. Я говорю "позиции", так как их всегда должно быть у снайпера несколько. В частности у меня на этом участке их было 8. И каждая надёжно защищала при обстреле. Оборудовать позицию надо было умеючи. В этом важном деле были свои хитрости, приёмы, секреты, ну да об этом позже...

Снайпер является хорошим наблюдателем, а значит, и разведчиком. Поэтому обычно в наших красноармейских книжках писалось "снайпер - разведчик" или же "снайпер - наблюдатель". Выполнение работы снайпера или разведчика зависело от боевой обстановки. Вспоминаю такой случай в разведке...

Было это здесь же, под Невской Дубровкой. Октябрьской осенней ночью возвращались мы из разведки. Дул пронизывающий, холодный ветер, который ещё больше чувствовался, когда вышли к берегу. Лодки на том месте, где мы её оставили, не оказалось. Видно, ветром снесло по течению.

Наши на том берегу. Казалось бы, рукой подать. А переправиться не на чем. Того и гляди немцы обнаружат. Мне, как старшему группы, надо было немедленно что-то предпринять. Собранные нашей разведкой данные о противнике необходимо доставить как можно скорее. К тому же у нас "язык". Посылая нас в разведку, командование особо подчёркивало, как важно именно сейчас добыть "языка".

На этом участке фронта, к востоку от Ленинграда, немцы выбросили несколько крупных воздушных десантов, основой которых были парашютно - истребительные полки. Противник обошел Ленинград с востока и, выйдя к берегам Ладожского озера, замкнул блокадное кольцо. Войска Ленинградского фронта совместно с войсками Волховского, находившимися по ту сторону блокадного кольца, неоднократно пытались деблокировать Ленинград. Шли ожесточённые бои. Однако разорвать блокадное кольцо пока не удавалось. Разведчики каждую ночь уходили на ту сторону Невы, чтобы добыть сведения о группировке фашистских войск в этом районе. Обстановка менялась настолько быстро, что с трудом собранные разведчиками данные назавтра уже устаревали.

Вот что пронеслось у меня в голове, когда я искал выход из создавшегося положения. Что ж, будем переправляться вплавь. Нева здесь неширокая. Это единственный путь. И нужно поторопиться - вот-вот начнётся рассвет. Всё бы хорошо, но как переправить пленного фрица ?   Его надо во что бы то ни стало доставить живым. Я взглянул на рыжего пиповца - так называли мы гитлеровских десантников - парашютистов. Он как будто бы радовался нашей заминке. На его лице угадывалось подобие усмешки, но в предрассветной темени мне могло и показаться... Я отвёл глаза от немца и шёпотом отдал приказание. Тени бойцов растворились в прибрежном кустарнике.

Прошло несколько томительных минут. Потом послышалось тяжёлое дыхание разведчиков - они приволокли большое сырое бревно. Спустив его на воду, мы увидели, что оно почти полностью погрузилось. Разведчики быстро разделись догола, одежду привязали к большим пучкам сушняка брючными ремнями и разложили всё это на берегу. И тут настала очередь фрица. Кажется, в этот момент он сообразил, что ему предстоит, и в его глазах мы увидели ужас. Он дико заворочал глазами, мычал из-под кляпа во рту, пытался даже оказать сопротивление... Мы приволокли его к топляку, быстро припеленали гимнастёрками и ремнями к бревну. Под тяжестью тела бревно ещё глубже погрузилось в воду. Стоило усилий удерживать бревно, чтобы оно не перевернулось. Фриц мычал, но пошевелиться боялся. Я поднёс к его носу кулак, и он затих.

Вошли в воду. Она обожгла холодом. По Неве уже шла шуга - ледяная крошка. Стиснув зубы, тихо поплыли. Чем дальше от берега, тем сильнее течение. И хотя до нашего берега было каких-то 400 метров, бойцам пришлось напрячь все силы, чтобы преодолеть их. Холод, ночь, сильное течение, а тут ещё эта обуза - пленный. Время от времени поглядываю на бревно. Как там фриц, не захлебнулся ли ?   Но ребята держат крепко. Рядом с бревном плывут 4 разведчика, ещё 2 позади - они подталкивают бревно вперёд. Пока все на месте, бойцов хорошо видно по поплавкам с амуницией. Иногда мы подменяем друг друга. Каждый понимает, что этот "язык" - наша главная добыча, а потому и главная забота. Доставить его надо в целости и сохранности. Не меньшее беспокойство вызывало и наше оружие. Каждый укрепил его на своём поплавке так, чтобы в любой момент можно было быстро воспользоваться им. Даже на туловище фрица лежало 2 наших автомата.

Группу пока не обнаружили. Помогали темнота, шум ветра, плеск воды... Всё сильнее и сильнее чувствовался холод. Ледяная вода сковывала тело. Перехватывало дыхание.

...Стало светлее. Мы медленно приближаемся к нашему берегу. Ещё немного... Надо выдержать, доплыть !   Хотя и рассвело, но небо, ленинградское небо, было серое, в тучах, - оно наш союзник. Сереющая полоска берега приближалась. Вскоре ноги ощутили песок. Перед бойцами чёрной стеной стоял наш берег. Быстро выбрались из воды, вытащили обмундирование и стали поспешно одеваться. Время было дорого, да и с берега надо было убираться как можно скорее. И тут я услышал бульканье. Поспешно обернулся - в воде захлёбывался наш фриц. Доплыв до берега, мы оставили его без присмотра, а бревно перевернулось. Быстро вытащили его, развязали и передали подоспевшим нам на выручку бойцам. Вместе с ними нас встречал и начальник нашей разведки капитан Александров. Я доложил, что задание выполнено.

...Настала зима. В тот год она была очень суровой. Стояли крепкие затяжные морозы. Земля основательно промёрзла. Но снайперы ежедневно выходили на свои позиции. Зимой труднее было вести наблюдение, снег сплошной белой пеленой укрывал всё, что могло нас интересовать, да и немцы стали более осторожными.

Недалеко от Ленинграда через Неву был переброшен мост. В мирное время через него шла железная дорога на Мгу и Вологду. При отходе на правый берег Невы мост был взорван. Две фермы моста, примыкающие к нашему берегу, были целы, а третья - почти на середине реки - была обрушена и только одним концом держалась на быке, устое моста. Мне пришла мысль забраться на мост, устроив там наблюдательный пункт. Сделать это я решил по двум причинам: во-первых, потому, что вот уже 3 дня, как мне не удавалось выследить ни одного фашиста, а во-вторых, пробравшись на мост, я смог бы произвести и разведку, ведя наблюдение за берегом противника.

Решено - сделано !   Перед рассветом, одевшись потеплее, я перебрался через передний край, достиг насыпи и стал медленно продвигаться ползком между рельсами, которые безошибочно вели меня к мосту. Следов на снегу старался не оставлять. Полз по снежному насту, отполированному ветрами. Добравшись, я долго не мог найти подходящего места. В конце второго пролёта перед рухнувшей в воду фермой я подыскал укромный уголок, но всё что-то не нравилось. От промерзшего железа несло холодом. А ведь мне предстояло пробыть здесь весь день, то есть всё светлое время дня, так как убраться отсюда на виду у немцев нечего было и думать. Устроился под перекрытием железных балок. Нагреб снега и притоптал его, сделав подобие лежбища.

Стало светать. Блекло - серая мгла понемногу рассеивалась. Когда совсем рассвело, стал внимательно изучать вражеский берег - теперь он был виден в деталях. У самой кромки берега были густо набросаны кольца тонкой проволоки - малозаметные инженерные заграждения, или, как мы их по-научному назвали, спирали Бруно. Немного далее шёл забор на низких кольях, за которым были видны немецкие блиндажи и между ними уходившие в лес ходы сообщения. Только сейчас я оценил выбранное мной место. О лучшем наблюдательном пункте нельзя было и мечтать. Всё отлично просматривалось. Невольно бросил взгляд назад, на наш берег. Он казался далёким.

Мой наблюдательный пункт находился значительно выше вражеского берега. Видимость была отличной. Вскоре взошло солнце. Крепчал мороз. Становилось всё холоднее. Железо как будто накапливало холод и отдавало мне. Выдержу ли ?   Ватник и овчинный тулуп пока спасали от стужи, но от долгой неподвижности становилось невмоготу. Хотелось размяться, походить, но единственное, что я мог сделать, - это усиленно шевелить пальцами рук и ног.

Около полудня я увидел, как по одному из ходов сообщения двигаются 3-е немцев. Они то пропадали, то вновь появлялись. Порой изгиб траншеи выводил их прямо на меня. Тогда силуэты гитлеровцев на какой-то момент замирали в моём прицеле. Шли в полный рост, всё ближе и ближе ко мне... Вскоре я мог хорошо рассмотреть их. Впереди с автоматом шагал обер-ефрейтор - 3 серебряно-тусклые лычки на оранжевых петлицах. Позади шли двое солдат. Кажется, пора... Прицел скользнул и замер. Нет, подожду ещё. Выстрел должен быть точный. Немцам оставалось пройти метров 20 - 25 до намеченного мной места. Я поймал в прицел обера и стал сопровождать его. Наконец все трое вошли в тот участок хода сообщения, который я выбрал. Теперь, чтобы скрыться, немцам надо было пробежать обратно по ходу сообщения 10 метров, к тому же под моим прицелом. Ефрейтор сделал два последних в своей жизни шага. Так я решил.

Выстрел !   Солдаты кинулись к оберу - тело его осело на дно окопа. Сомнения быть не могло - выстрел удачный. Пока они не разобрались, в чём дело, я сразил ещё одного фрица. Третий, перескочив через одного из убитых, бросился назад по траншее. Это я предусмотрел, и очередной выстрел уложил его на месте. В течение 15-ти минут я уничтожил ещё 2-х фашистов. Дальше что-то застопорилось. Видно, стали осторожнее.

Только с темнотой выбрался я из своего укрытия, промёрзший и продрогший. Но день стоил того. Много важных объектов засёк я со своего НП.

Ещё несколько зимних дней я вёл наблюдение с моста, увеличив свой снайперский счёт на 12 вражеских солдат. В конце концов немцы всё же догадались, где находится снайпер - наблюдатель. Они несколько раз обстреливали район, прилегающий к мосту. Но мины и снаряды не доставали меня. А вскоре надобность в этой засаде миновала: над разведанными мной целями славно поработали наши артиллеристы, разбив несколько блиндажей и пулемётных точек противника.

*     *     *

Снайпер - меткий стрелок. Но категорий метких стрелков много. Это и спортсмены - стрелки, без промаха бьющие по мишеням, и охотники - промысловики. Но снайпер не просто меткий стрелок - он прежде всего военный человек, действующий в боевых условиях, зачастую под огнём врага. Опасность, риск, боевая обстановка вырабатывают особые качества снайпера. Их оружие - осторожность, выдержка, особая наблюдательность, умение действовать самостоятельно, быстро находить единственно верное решение. На боевом счету наших снайперов было не по одному десятку, а порой и не по одной сотне уничтоженных солдат и офицеров противника.

Не мирясь с такими потерями, фашисты охотились за нашими снайперами. Любой промах зачастую приводил к гибели. Определив примерно местонахождение снайпера, немцы не пытались найти его самого, а обрушивали мощный шквал артиллерийского и миномётного огня по этому району. Добросовестно в течение 15 - 20 минут они обрабатывали район. Я, как правило, с этих позиций старался уже не стрелять. Чтобы уничтожить снайпера, к нам в тыл засылались диверсионные группы, которые подрывали землянки, в которых отдыхали снайперы, уничтожали прямо на позиции.

Тяжёлыми, изматывающими были поединки с вражескими снайперами. Ещё в первую военную зиму наша разведка сообщила, что для борьбы с советскими снайперами немецкое командование затребовало из Германии егерей, лесничих и спортсменов - стрелков. Стали нести потери и мы. Каждый из нас понимал, что уничтоженный снайпер врага - это десятки и сотни спасённых жизней наших солдат и офицеров. При этом никто не обманывался и не считал противника слабее себя. В борьбе со снайпером врага проявлялись все лучшие качества советского воина - непоколебимость, мужество, стремление победить. Меткий выстрел, который, как правило, завершал борьбу в поединке снайперов, был результатом долгой и упорной работы, тщательной подготовки, проявлением высокого воинского мастерства.

Вспоминается один случай, который произошёл той же зимой под Ленинградом. Вернувшись из разведки, усталый, промёрзший, прилёг отдохнуть и вместо одного проспал 3 часа. Поэтому пропустил время, когда обычно пробирался на свою снайперскую позицию. А делал я это всегда перед рассветом, так как позиция находилась на нейтральной полосе.

Нейтралка, как мы обычно говорили, была шириной около 800 - 1000 метров. В одних местах - шире, в других - уже. В основном редколесье, кое-где отдельные мощные деревья, много здоровых валунов. Говорили, что ещё ледникового периода.

Когда я перевалил через бруствер последней траншеи, с которой, собственно говоря, и начиналась нейтралка, небо уже розовело на востоке. Воздух был прозрачен. Лишь лёгкая морозная дымка над самой землей. Надо как можно скорее добраться до своей позиции, которая находилась в 200 - 250 метрах от противника. Позиция была отменная. Позволяла укрыться не только от наблюдения противника, но и от обстрела. Круглый окоп в полный рост, прикрытый ветвями. Я немало потрудился по ночам, оборудуя его. Самым сложным было перетаскивание грунта. Роя окоп, я складывал песок в металлическую коробку из-под патронов, волок её за собой к нашему переднему краю и сбрасывал в воронку от снаряда. Работа была долгой и утомительной. Следов оставлять нельзя. Вражеский наблюдатель сразу заметит на снежном покрывале пятна земли...

Так вот, выбрался я на эту полосу, отдышался и стал короткими перебежками двигаться к цели. Очередной бросок... Только поднялся, как слева от меня что-то блеснуло !   Свалился в снег и в тот же момент услышал характерный свист пули и звук выстрела. Где-то близко. Думаю: разведчик себя стрельбой не выдаст, да и время их вышло - уже отогреваются в землянках. Диверсанты ?   Тоже в основном орудуют по ночам. Снайпер ?   Вполне возможно. Что же делать ?   Ясно, что высовываться нельзя. Хорошо ещё, что снег глубокий. Жаль: до моей позиции совсем близко - метров 200, а не доберёшься.

...Прошло несколько минут. И вдруг как обожгло: что же я лежу, как подстреленная куропатка ?   Если враг сочтёт меня мёртвым, может подобраться ко мне незамеченным... Приподнял голову, вытер рукавицей лицо от снега и стал оглядываться. Неосторожное движение - и над головой просвистела пуля. Всё ясно: враг начеку. Неподалёку - я помнил об этом - росла высокая могучая ель. Её лапы доставали до земли. Засыпанная снегом, она казалась шатром. "Такое укрытие было бы подходящим, - подумал я, - но как до него добраться ?   Не добежишь !   Значит, надо ползти". Работая локтями и головой, я стал пропахивать в снегу канаву. "Как бульдозер", - пришло в голову сравнение. Однако старался, чтобы все выступающие "части бульдозера" не были видны. Я понимал, что "канава" - след на снегу, оставляемый мной, - указывает врагу направление моего движения.

Блеснуло солнышко. Снег заискрился всеми цветами радуги. Снежинки вспыхивали на солнце, ослепляя меня. Иногда раздавался выстрел, я слышал, как пуля рикошетировала и уносилась ввысь. Остановлюсь, прислушаюсь и снова вперёд. Сделалось жарко. Ведь я приготовился к долгому лежанию на морозе, оделся тепло. Но вот и ель !   Шикарная !   Тяжёлые ветви под тяжестью снега опустились почти до самой земли. Рядом несколько мелких ёлочек. Это хорошо !   Подполз поближе. Забрался под заснеженные ветви ели. Полутемно, снега почти нет. Едва расположился, раздались 2 выстрела. С ветвей посыпался снег. Откуда всё-таки бьёт ?   Отложил винтовку в сторону. Разыскал подходящую ветку и, надев на неё шапку, чуть высунул из ветвей. Выстрел !   Шапка отлетела в сторону. Дотянулся до шапки: в ней торчали 2 куска ваты - 2 отверстия от пули, входное и выходное. Мысленно от пулевых отверстий провёл прямую линию. Это дало примерное представление о месторасположении врага.

...А время шло. Всё выше и выше всходило солнце. Всё вокруг неподвижно и безмолвно. Заснеженные деревья, припорошенные снегом кусты, большие, заиндевевшие от мороза камни. Ничего подозрительного взгляд не отмечал. Но враг-то где-то здесь, затаился. Только почти через равные промежутки времени раздавался очередной выстрел. Пули смачно входили в дерево, буравя древесину, и казалось, что вот-вот какая-нибудь из них проскочит насквозь...

Крепчал мороз. Стало остывать тело. Я всё же сильно вспотел, добираясь до ели. Нам выдавали отличную зимнюю одежду, которая надёжно защищала снайпера от холода, - ватник с ватными брюками, овчинный полушубок, меховую шапку-ушанку, теплые рукавицы. Сверху белый маскировочный халат, который мы обычно старались подкрашивать под цвет местности. Искусство маскировки состояло в том, чтобы маскхалат снайпера не выделялся на фоне снега, земли, камней.

Шло время. Выстрелы стали чаще. Враг, видно, начал нервничать. После одного из выстрелов с ветвей на меня обрушился снег. Осторожно выгребая его из-за ворота, я случайно бросил взгляд на ветку над собой и заметил на снежной подушке, покрывавшей её, свежую бороздку - след от пули. Взглянул на другие ветви... Ещё 3 следа. Все бороздки шли в одном направлении. Теперь я точно знал, что против меня действует только один снайпер. А это очень важно. К тому же по следам от пуль я ещё точнее могу определить, откуда бьёт враг.

...Посмотрел на часы. Ого !   Уже первый час !   Вот-вот и солнышко пойдёт на закат. Но что это ?   Слева у одного из валунов взметнулось белое облачко, а спустя некоторое время ещё одно. Сопоставил появление этого облачка с выстрелами. Сомнения быть не могло. Облачко появляется именно в момент выстрела. Вначале перед глазами облачко, а секундой позже - звук выстрела. А вот и кончик ствола винтовки снайпера. Его хорошо видно в оптический прицел. Прошло 5 минут, и теперь я отчётливо увидел вспышку - выстрел, и почти одновременно появилось облачко. Ага, это снег !  Снежное облачко от вылетающих из ствола пороховых газов !   Так сколько же до противника ?   Пожалуй, метров 300 - 350. Коронная снайперская дистанция. Стрелять можно, не изменяя прицела. Итак, враг за камнем !..

Однако почему враг допустил такой грубый промах ?   Он же демаскирует себя каждым выстрелом. Опытный стрелок, не только снайпер, никогда не допустит этого. Вывод один. Ты, фриц, находишься на необорудованной позиции, оказался там случайно. Лежишь небось на снегу и думаешь лишь о том, как скорее разделаться со мной... Я невольно вспомнил о своей оборудованной позиции. С какой тщательностью я опрыскивал снег вокруг неё водой, создавая ледяную корку в радиусе до 2-х метров. После этого прихваченный морозцем снег никогда не разлетался от выстрела... Нет, "ничьей" в нашей игре не будет. Правда, я ещё не сделал ни одного выстрела, а фашистский снайпер уже десятка два !   Что-то он нервничал, это было заметно по участившимся выстрелам. Я же выжидательно замер. Теперь, когда точно известно, где находится враг, дело за мной...

У валуна, за которым я внимательно наблюдал, замелькало что-то чёрное - справа и слева от него. Взглянул в оптику и глазам своим не поверил - ботинки !   Замёрз, фриц !   Стало невмоготу, и стучишь ногами, чтобы согреться !   Уж если я мёрзну в своём полушубке, что же говорить о тебе. В надежде на блицкриг ваше командование не очень-то побеспокоилось о вас, немецких солдатах, вот и стучишь теперь ботинком о ботинок.

Опять, как и час назад, над головой прошуршали снаряды дальнобойной артиллерии. Они рвались где-то в глубине обороны. В ближнем тылу у немцев слышалось скрипение шестиствольного миномёта - "скрипухи", как называли его солдаты. И опять над головой неслись вражеские мины и разрывались уже над самым передним краем. Ответно засверкали огнём наши "катюши", и было хорошо видно, как снаряды рвались в расположении противника. А потом над снежной пеленой нейтралки понеслись трассирующие строчки пулемётов, заухали орудия с двух сторон, заработали миномёты...

Огневая песня нашей артиллерии как будто подтолкнула меня. Я долго целился и, уловив момент, когда чёрный ботинок застыл в прицеле, выстрелил. Вот она, та минута, то мгновение, ради которого я столько часов провёл здесь, на снегу, замерзая и ежеминутно рискуя жизнью. Лёгкое движение затвора, не отнимая приклада от плеча, - очередной патрон в стволе. А в это время за камнем показалась спина врага в белом халате: видно, схватился за раненую ногу. Этого неосторожного движения для меня было достаточно. Снова нажимаю на спусковой крючок. За камнем всё исчезло.

Прошло 5 минут. 10... Ни одного выстрела. Тихо. Ещё минут 20 тишины. Убит ли снайпер ?   Или же это уловка, хитрость ?   Пора, пожалуй, действовать. Да и солнце уже коснулось верхушек деревьев. Длинные синие тени от них хорошо просматривались на снегу. Скоро сумерки.

Незаметно выбрался из-под ели и пополз. Ползти приходилось по целине. И только ползти, так как если враг жив и хитрит, то наверняка следит за мной. Максимум осторожности. Если же враг убит, надо обязательно убедиться в этом. Поэтому я полз по дуге окружности, центром которой был валун, но не приближался к нему.

Через каждые 5 - 10 метров остановка, взгляд вперёд: что там у врага ?   Изменилось ли положение тела ?   Нет !   Всё по-прежнему. Сейчас меня интересует: в каком положении оружие врага и куда повёрнута его голова ?   Ага !   Вот и винтовка !   Куда развёрнута ?   В сторону ели, за которой я прятался !   Это хорошо !   А где правая рука врага ?   Что-то она странно подвёрнута. Не за пазухой ли ?

Надо быть внимательным. Ещё немного вперёд. Лица пока не видно: мешает капюшон маскхалата. 80 метров до врага !   70 !   60 !   Ползу, уже не опуская головы. Нельзя !   Потому что именно сейчас, на последних метрах моего пути, может всё кончиться. Работаю в основном локтями и ногами. Винтовка в готовности к выстрелу. Патрон в патроннике. Не отвожу взгляда от врага. Что-то уж очень подозрительно согнута правая рука. Может быть, он держит за пазухой пистолет ?

Эту хитрость не раз применял и я. Бывало, после очередного выстрела врага падаешь и, дернувшись, замираешь, как будто убитый. Но заваливаешься так, что рука оказывается за пазухой полушубка, где на груди, в тепле, спрятан пистолет. Враг присматривается долго, он видит, что винтовка валяется, и рискует приблизиться ко мне. Тут важно выдержать, ничем не выдать себя. Тихонько, одними пальцами правой руки, взводишь курок, снимаешь его с предохранителя. Патрон же ещё в землянке был загнан в ствол, и сейчас не нужно передёргивать затвор. А враг всё ближе. Вот он в полный рост идёт ко мне. 15 шагов !   10 !   5 !   Выстрел !   Промахнуться невозможно. Конечно, чтобы проделать такое, нужны крепкие нервы, да и обстановка не всегда позволяет. Как правило, против снайпера такая хитрость не пройдёт. Разгадает !

...Приближаюсь к врагу. Чётко вижу на его спине тёмное пятно - след моей пули. Достаю документы. Разворачиваю. Офицерское удостоверение. Мы обычно с собой на позицию никогда документов не брали. Читаю: "Гауптман Карл Андинг, 1919 года рождения. Уроженец Франкфурта-на-Майне". Почему офицер оказался здесь, на нейтральной полосе ? Офицер ! А винтовка - снайперская, с оптическим прицелом. Забираю винтовку. Не очень-то удобно с двумя винтовками добираться до своей траншеи.

- А знаешь, кого ты убил ?   Капитан вермахта Карл Андинг, - сказал мне начальник штаба, - только что прибыл на Ленинградский фронт из Восточной Пруссии, из Алленштайна, где он руководил специальной подготовкой снайперов. На нашем участке фронта он должен был создать спецгруппу по борьбе с советскими снайперами. Вчера вышел на нейтральную полосу "поохотиться". Поздравляю тебя, Пчелинцев, какого аса уничтожил.

( Статья В. Пчелинцева опубликована в сборнике - "Полем боя испытаны". )