Фёдоров Евгений

Война застала семью Фёдоровых в Средней Азии, в древнем Самарканде. Отец в начале войны ушёл на фронт. В Декабре после болезни умерла мать. 13-летний Женя остался в доме один. Вскоре откуда - то приехали эвакуированные муж с женой. Женя написал отцу, чтобы не беспокоился: в доме он не один - есть квартиранты. "Тётя Шура готовит обеды, стирает и вообще относится ко мне, как мама". Вместо ответа почта принесла похоронку: отец погиб под Ростовом.

Квартиранты вдруг засобирались уезжать в Оренбург. Предложили ехать с ними и осиротевшему мальчишке. Упаковали все вещи, оставшиеся от родителей Жени, и поехали на вокзал. Ненадолго до отхода поезди муж тёти Шуры, так Женя звал квартирантку, вывел мальчика на перрон, сунул в руку 40 рублей, вскочил па подножку тронувшегося поезда и крикнул:

- Иди в приёмник. Устраивайся в детдоме. Летом за тобой приедут !..

И остался Женя на вокзале беспризорником в полном смысле слова. Несколько дней попрошайничал возле эшелонов, отправляющихся на фронт. Хотел вернуться домой, но вспомнил, что квартиранты запихали в мешки все до последней тряпки, продали кровать, стол и стулья. Представил, как тоскливо и страшно будет одному в пустой квартире, решил остаться на вокзале, при людях.

Однажды мальчишку подозвал к себе офицер с тросточкой, спросил:

Ты, видать, от родителей отстал ?  Откуда приехал - то ?

Женя рассказал ему, что остался совсем один, о том, как поступили с ним квартиранты.

- Да, не повезло тебе, брат, с квартирантами. Но не унывай. Знаешь что ?  Поедем со мной в Андижан. Я туда на курсы еду. Преподавателем. Устроимсям, найдём где - нибудь уголок...

И стал вчерашний беспризорник воспитанником Андижанских курсов Младших лейтенантов. С тех пор и поверил, что есть на свете добрые, хорошие люди.

Через каждые 3 месяца из города провожали эшелон с выпускниками курсов, отправляющихся на фронт. Очень завидовал Женя тем, кто уезжал воевать. С очередным, 4-м выпуском тоже решил ехать туда, где гремит война. Забрался в тёмный угол вагона, затаился так, что, казалось, и дышать перестал. Тронулся поезд, и Женя сам не помнит, как заснул. А когда открыл глаза, увидел перед собой незнакомого улыбающегося человека в военной форме. Пришлось давать объяснение военному коменданту. Вернули в Андижан. Не одного, а в сопровождении направлявшегося на курсы раненого Капитана. Он тоже ехал туда преподавателем, как тот, который взял Женю с собой в Андижан в первый раз.

- Нет, брат, фронту нужны не приблудные бойцы, а настоящие. Вступай - ка ты в комсомол да займись боевой подготовкой. Вот когда станешь настоящим бойцом, я сам тебя возьму с собой на фронт. К тому времени, полагаю, и раны мои заживут, - говорил ему по дороге Капитан - артиллерист.

И начал Женя готовить себя к боевым испытаниям. В том же году, лишь исполнилось 14 лет, приняли в комсомол. Чтобы укрепить себя физически, стал вместе с курсантами "крутиться" на спортивных снарядах, вместе с ними совершать марш - броски. Наряду со всеми участвовал в учениях. И дневных и ночных. Научился стрелять почти из всех видов оружия, какие были на курсах: из ручного пулемёта, из автомата ППШ, даже из противотанкового ружья и миномёта. А что касается штыкового боя - воспитанник не уступал даже лучшим из курсантов.

Когда Женя узнал, что Капитана оставляют на курсах ещё на год, решил снова пробиваться к фронту самостоятельно.

На железнодорожном вокзале встретил случайно Майора из штаба 395-й стрелковой дивизии, который ехал на курсы "Выстрел". Тот после откровенного разговора посоветовал, как добраться до штаба дивизии и к кому обратиться. Подумав о чём - то своём, достал из полевой сумки блокнот и написал записку.

- Это тебе вместо рекомендательного письма. Спросишь начальника отдела кадров - ему и передашь.

В штаб дивизии Женя прибыл в первых числах Мая 1943 года. Располагался штаб в плавнях за станицей Троицкая. Начальника отдела кадров на месте не оказалось. Разглядывая подростка в военной форме без знаков различия с запиской в руке, офицер с медалью "За боевые заслуги", к которому обратился Женя, спросил:

- Что у вас ?  Направление ?

Прочитав записку, Капитан удивлённо оглядел парня:

- А стрелять - то хоть умеешь ?

- Умею. Учили на курсах Младших лейтенантов. Можете проверить, - заявил Женя с таким азартом, что Капитан, казалось, поморщился oт его звонкого голоса.

- Проверить, говоришь ?  А что ?  Давай проверим.

Благо, не пришлось далеко идти на стрельбище, как в Андижане. Прямо за землянкой, где происходил разговор, начинались плавни. Офицер приказал солдату из комендантской роты, который исполнял обязанности посыльного, передать подростку свою винтовку, отмерить 50 шагов и повесить на сучок сухого дерева пустую консервную банку.

- Сделаешь 4 попадания при 5 выстрелах - станешь солдатом. Не попадёшь - будешь отправлен в тыл, - сказал Капитан.

Патроны находились тут же, в цинковом ящике. Женя быстро лёг, приспособил под упор ящик, зарядил винтовку. Выстрелы прогремели один за одним. Солдат принёс банку. В ней было 5 пробоин !

- Молодец ! - похвалил Капитан. - Завтра пойдёшь во взвод снайперов. А пока отдыхай.

На другой день Женя отправился в расположение 726-го стрелкового полка. Подполковник Коломиец выслушал доклад о прибытии, прочитал предписание, зачем - то спросил про погоду в Узбекистане, часто ли бывают там пыльные бури. Потом Женя направился в расположение снайперского взвода. Сопровождающий не потребовался: блиндаж снайперов находился рядом со штабом. Женя спросил у солдата, чистившего винтовку, где можно найти командира взвода Лейтенанта В. Т. Курку.

- А вон, сидит у дерева, - отетил солдат; кивнул головой в сторону, где сидел ОН и что - то записывал в командирскую книжку. В воображении прибывшего на фронт подростка командир взвода - да ещё снайперского ! - должен был выглядеть солидным, строгим и быть непременно с усами. А тот, на кого показал солдат, был совсем молодым пареньком с голубыми глазами, облупленным вздёрнутым носом и по - детски припухлыми губами. Только офицерская форма с погонами Лейтенанта да орден Красного Знамени на груди придавали ему некоторую солидность.

До конца доложить не дал. Посадил рядом с собой и начались расспросы. Молоденького Лейтенанта интересовало всё: как добирался до фронта, что видел по дороге, какая там, в тылу, жизнь, о чём кто думает, что едят...

С бойцами взвода Женя познакомился быстро. Через несколько дней он уже знал всех поимённо. Командиру взвода понравилось, что новичок оказался на редкость выносливым. Об этом он сам сказал Жене, когда возвращались из первой засады. Подбирались к фашистским окопам по плавням, почти по пояс в воде. Курка шёл впереди, раздвигая руками плавающие намокшие камышины, стараясь не плескать водой. Женя следовал за ним, повторяя каждое движение командира. В засаде, на островке из кочек, пролежали до сумерек. Сверху пригревало Майское солнце, а снизу была холодная вода. Вася всматривался через бинокль в сторону противника. Там кончались плавни, возвышались отражённые в воде кустарники и деревья. За ними где - то проходила ломаная линия вражеских траншей, располагались огневые точки, позиции орудий и миномётов. В этот день снайперы не сделали ни одного выстрела, зато засекли расположенные на самом переднем крае две пулемётные точки и обнаружили дот.

- Из него, видать, и ударили вчера по нашим разведчикам. Четверых скосили, гады. Теперь посчитаемся...

Курка говорил будто самому себе, потом вдруг тронул плечо шагавшего рядом товарища, сказал, не придавая словам особого значения:

- А ты, видать, не из трусливых. И терпением бог не обидел. Так и дальше держись.

Весь Май месяц Вася Курка обучал молодых воинов снайперскому делу. Рассказывал, как надо выбирать позиции для наблюдения, как маскироваться, следить за малейшим изменением складок местности, без промаха стрелять по цели. Почти все занятия проводились на передовой. С наблюдательных пунктов батальонов снайперы изучали ходы сообщения в обороне противника. Не один раз попадали под миномётный и артиллерийский обстрелы, под бомбёжки. Месяц напряжённой боевой подготовки пролетел быстро.

Однажды, где - то в первых числах Июня, вечером прибежал связной за Василием Куркой. Командир полка обычно вызывал его только тогда, когда ставил новую задачу.

На этот раз командир взвода возвратился очень быстро. Сказал обступившим его ребятам:

- Основное задание остается прежним: пары выходят на передовую по плану. - И, оглядев собравшихся ещё раз, добавил - Я с Фёдоровым иду в роту Сорокина. Появился фашистский снайпер, очень беспокоит. Есть убитые. Приказано - уничтожить. А сейчас - отдыхать. Выходим в 1:30.

Курка с Фёдоровым прибыли в расположение роты Капитана Сорокина до рассвета. После короткого отдыха Вася поправил ремень, расстегнул подсумок с патронами. Его примеру последовал и Женя.

- Тебе патроны не понадобятся. Будешь из окопа маячить каской, - сказал Курка.

Замысел командира взвода Фёдоров понял позднее, а сейчас внимательно слушал своего наставника, чтобы не пропустить ни одного слова.

- Будешь шевелить каску, высовывать пилотку. Самому не высовываться, - приказал Лейтенант.

С этими словами Вася исчез, и Евгений остался в окопе один.

Рассвело Фёдоров начал активно двигать каской. Трудно сказать, сколько времени прошло, но солнце, скрытое за облаками, было уже высоко. Надоело Евгению несерьёзное занятие. Не вытерпел, высунул голову за бруствер, увидел почти рядом наши окопы, а чуть поодаль - фашистские проволочные заграждения, воронки. На нейтральном поле местами зеленела трава. Положив на бруствер винтовку, Евгений стал наблюдать через оптический прицел. Передний край фашистов казался настолько близко, что протяни руку - достанешь. То плечо фашиста покажется, то голова промелькнёт. А вот невидимый ему враг что - то выплеснул из котелка. Понаблюдав за передовой, Евгений направил оптику на окраину станицы Киевской и увидел двух идущих фашистов. Снять бы их обоих, но Вася приказал огня не открывать. Вскоре фашисты скрылись и ходе сообщения. Пожалев, что упустил врагов, на всякий случай поставил прицел, стал ждать. Вот они снова !  Пригнувшись, прошмыгнул через колено траншеи один, за ним показался и второй. Этот пройти не успел: рухнул, взмахнув руками...

Очень доволен был Женя, что первый выстрел по фашисту оказался точным. Жалко, что никто не видел и не узнает, как это произошло. Почувствовав, что устали ноги, хотел присесть и услышал громкий хлопок. Глянул на бруствер, куда только что положил пилотку, а на ней - дырка.

Похолодел Женя и про усталость позабыл. Не потому, что доля секунды отделяла от смерти, а потому что понял только сейчас: выдаст командир сполна за нарушение приказа.

Покинул окоп, когда стемнело. Часов в 12 ночи пришёл Курка. Даже при коптилке видно: весёлый. В руках кроме своей ещё и немецкая снайперская винтовка.

- Знаешь, где фашист замаскировался ?  Под сгоревшим танком вблизи нашей обороны. Засек я его, когда он в тебя выстрелил.

Приказ командира полка Подполковника Коломийца был выполнен. Васю поздравили. А по поводу "подвига" Жени утром состоялся разговор в комсомольской группе.

- За нарушение приказа надо бы взгреть его как следует, но, думаю, пока обойдёмся без выговора. А первого фашиста, конечно, надо засчитать, - сказал улыбающийся Вася.

На том и закончился "Строгий разговор".

Вскоре у Евгения Фёдорова было на боевом счету уже полтора десятка убитых фашистов, за что был представлен к первой в жизни награде. Командир дивизии Генерал - Майор А. П. Турчинский вручил ему медаль "За отвагу".

В начале Октября, в завершающем бою за освобождение Таманского полуострова, под хутором Красная Стрела, Евгений Фёдоров был контужен. После госпиталя очутился в комендантском взводе 317-й стрелковой дивизии, а оттуда был направлен в суворовское училище в город Калинин. И связь с друзьями по снайперскому взводу оборвалась, и в суворовское опоздал: набор уже был окончен.

Очень хотелось вернуться в свой полк. Услышал по радио, что шахтёрская дивизия воюет уже под Житомиром, - пустился догонять. С попутной автоколонной добрался до Рославля. Но здесь тяжело заболел. Вместо полка попал в госпиталь. Заботливые врачи, медсестры не дали умереть. Выздоровел. Хотя долго ещё от слабости кружилась голова, как говорится, качало ветром. Попал - таки в полк, только не в свой, а в запасной.

Однажды во время построения незнакомый офицер объявил, а вернее, спросил:

- Кто умеет ездить верхом на коне и хочет служить в кавалерии - выйти из строя.

Таких оказалось не так много. Женя вспомнил, как в детстве катался верхом на ослике и шагнул вперёд. О том, что будущему кавалеристу ещё нет и 17-ти, выяснилось уже в кавалерийской части. Отправлять обратно в запасной не стали, тем более, что Женя освоил седло, как говорится, с ходу.

В составе разведывательного эскадрона Гвардейского кавалерийского корпуса Фёдоров дошёл до Праги. За образцовое выполнение боевого задания при форсировании реки Ваг во время боёв за Братиславу был награждён второй медалью "За отвагу".

После Победы все рвались домой. У "дважды отважного" подростка никого не осталось дома, а по закону о демобилизации несовершеннолетние победители подлежали увольнению в первую очередь. Долго примеривался, выбирая дело по душе. Поступил учиться в ФЗО - не понравилось. Устроился в одном украинском колхозе прицепщиком на тракторе. Поработал несколько дней и понял: не то. Поступил учеником на завод в Киеве. Опять не то. Каким бы ни начинал заниматься делом, не давала покоя, тянула к себе армейская семья. Успокоился, когда приняли в Московское Краснознамённое, ордена Ленина военное авиационное училище связи. Ещё не зная толком, каких специалистов оно готовит, уже считал себя самым счастливым в мире: ведь училище военное, авиационное, да ещё с такими наградами !  Не разочаровался и тогда, когда выпустили военным метеорологом.

Хоть и не зависит погода от метеослужбы, но именно представителям этой службы авиаторы поклоняются, как богам. "Бог погоды" с погонами Лейтенанта сразу же попросился послать его туда, где эта погода делается: на край света. Послали в Приморский край, в Николаевск - на - Амуре на комплектование специальной части.

Офицеры, выпускники училища, - почти ровесники солдатам. Тот самый возраст, когда душа жаждет романтики, когда всё нипочем.

Перед отправкой к месту дислокации командир части построил личный состав, объявил:

- Кто чувствует себя не готовым к службе в отдалённой и суровой местности, обязан подать докладную в письменном виде. Эти товарищи останутся служить здесь.

Докладную написал лишь один солдат. Всех остальных самолёты перенесли на Чукотку. Казарма, несколько таёжных времянок. Снежное безмолвие. До ближайшего посёлка 300 километров...

Прибывшие сменили тех, кто служил здесь во время войны, в общей сложности по 6 - 7 лет. Надо было видеть, какими глазами смотрели на новичков улетающие домой: всех обнимали, целовали, как братьев.

Евгению казалось, что в этой самой "чёртовой кухне погоды" не прожить и месяца. Выдержал - целых 4 года. На первом же совещании офицерского состава командир подразделения Капитан Соломатин нарисовал такую картину предстоящей жизни и работы, что все страхи отступили на задний план. Строгий уставной распорядок, противопоставленные ураганным ветрам и морозам дружба, взаимовыручка вызывали в душе чувство уверенности, рождали силу сопротивления необузданной стихии.

Сначала Евгений думал, что это он один такой "ненормальный" - чем труднее, тем больше радуется. А когда стал посещать вместе с подчинёнными организованный старшиной Петровым литературный кружок, убедился: не один. В таких условиях многие солдаты пишут стихи !  Даже те, кто слабо владеет русским языком, не равнодушны к стихам и песням. Правда, кое - кто пытался обратить увлечение метеорологов поэзией в шутку: "Поневоле, мол, запоёшь, если почта приходит раз в 3 месяца, а новые кинофильмы смотришь 2 - 3 раза в год". Шутили и сами же воспевали и морозы, и бураны.

Довелось Фёдорову служить и в других местах, но чаще вспоминается ему офицерская молодость - Чукотка. Если годы войны послужили начальной школой мужества, то служба в суровом краю помогла молодому офицеру выдержать трудный экзамен на аттестат зрелости в самом высоком смысле слова.