Найденов Михаил Платонович

После освобождения Краснодарского края от немецко - фашистских захватчиков на Кубани была сформирована из добровольцев Краснодарская пехотная пластунская дивизия. Кубанские пластуны участвовали в боях за освобождение Польши, сражались на немецкой земле и закончили свой боевой путь в Чехословакии. Об одном из бойцов этой дивизии - снайпере М. П. Найденове - и будет этот рассказ.

После боёв за Дембицу пластуны долго стояли в обороне. На фронте была относительная тишина - только разведчики да снайперы действовали активно. Снайперов за это время в дивизии выросло много. В каждом батальоне и в каждой сотне были свои отличившиеся мастера снайперского дела, а у них учились и шли по их стопам многие другие пластуны.

В батальоне капитана Трофимова самым боевым и знаменитым снайпером был 24-летний сержант Найденов. Насколько он преуспел в своём трудном и опасном деле, можно судить по тому, что даже начальник политотдела, побывав в батальоне, лично с ним разговаривал и называл по имени отчеству - Михаилом Платоновичем. После этого Найденов немного заважничал и стал отпускать гвардейские усы. Парень он был неглупый, так что важность у него быстро прошла, а усы остались, росли они скоро, и уж можно бы их закручивать, но эта операция долго не удавалась сержанту - усы топорщились в разные стороны.

На помощь Найденову пришёл наводчик противотанковой пушки. Он до войны работал парикмахером и посоветовал сержанту "для склейки" сильно действующий состав. В результате этой косметической поддержки со стороны артиллерии усы у Найденова завернулись в колючие, загадочно поблескивающие стрелки. Товарищи подшучивали над сержантом:

- Смотри, Михаил Платонович, демаскируют тебя усы, блестят сильней оптического прицела...

Найденов отвечал:

- Ничего, я на них колпачки имею, на "охоту" иду - зачехляю.

Зачехлял он их или нет - неизвестно, только на "охоте" они ему не мешали. Почти каждый день сержант находил способ досадить гитлеровцам.

Уже наступали холода, ночами подмораживало, и немецкие солдаты, решив утеплить свои траншеи и блиндажи, натаскивали туда сухой соломы. Зажигательными пулями Пайденов поджёг в одной траншее солому, выкурив оттуда фашистов, и "под шумок" свалил двоих. В другой раз он, выдвинувшись ночью далеко вперёд, убил двух гитлеровцев, рубивших в роще деревья для перекрытий. Роща находилась за немецкими траншеями, и гитлеровцы чувствовали себя здесь в относительной безопасности. И вот - на тебе, снайперы и там их достали. Гитлеровцы вышли из себя: целый день вели огонь из миномётов и пулемётов по нашим позициям. Стреляли много, но бестолково, и если кому и нанесли урон, так только себе, дав возможность нашим артиллерийским разведчикам уточнить расположенно действующих огневых точек.

Из учеников Найденова самым способным и удачливым был ефрейтор Григорий Маркин, подвижном кропыш, весельчак, стрелок отменной меткости. Найденов очень ему симпатизировал и с удовольствием передавал смышлёному Грише все снайперские "секреты". О Маркине заговорили уже и в дивизии, личный счёт его быстро пополнялся, мастерство крепло, оттачивалось. Найденов даже пошутил как-то:

- Тесновато нам с тобой, Гриша, на одном участке.

И вдруг в один далеко не прекрасный день Маркина ранил немецкий снайпер. Утром этот снайпер подбил зазевавшегося бойца на левом фланге, а часов около двух принесли Гришу.

Найденова в ту пору на командном пункте не оказалось, он пришёл позже. И сейчас же его вызвали к командиру батальона.

Капитан Трофимов сидел за столом, сколоченным из шершавых, обгорелых по краям досок. Перед ним лежал разобранный пистолет. В руке комбат держал блестящий ствол пистолета и смотрел через него на огонь ровно и сильно горевшей лампы, сделанной из латунной гильзы. На сухой щеке Трофимова медленно ходил крутой желвак.

Найденов доложил о прибытии. Капитан повернул к нему голову, кольнул маленькими, глубоко сидящими глазами и кивнул на табурет у стола:

- Садись.

Сержант сел. Капитан ещё раз поглядел на огонь сквозь пистолетный ствол, положил его и всем телом повернулся к Найденову.

- Я вот сидел тут и думал, - начал он, - как же нам дальше быть... - капитан покатал пальцем ствол пистолета, - и выходит, Михаил Платонович, что придётся тебя с переднего края временно удалить.

- Это как же - удалить ? - привстал Найденов.

- Ну сам посуди, - словно не замечая его волнения, продолжал комбат, - сегодня немецкий снайпер Маркина ранил, завтра, гляди, тебя подстрелят, а я с кем останусь ?   Да ещё и попадёт мне за тебя, скажут в дивизии - такого снайпера не уберёг...

Найденов не первый день знал своего комбата: капитан был шутник и любил преувеличивать. Но сейчас он, кажется, хватил через край. Сержант побледнел, один ус у него расклеился и ощетинился, но он и не заметил этого. Вскочив с табуретки, Найденов выпрямился и, сделав под козырек, сказал:

- Ишь, как тебе не терпится. А Маркина в медсанбате навестить не желаешь ?

- Сначала со снайпером надо разделаться...

- А я бы на твоём месте сначала Маркина повидал.

Капитан встал и шагнул к Найденову.

- Шутки в сторону, - сказал он. - Я тебя затем и вызвал, чтобы посоветовать - сходи к Маркину, расспроси подробно, при каких обстоятельствах его ранило, это тебе очень поможет. Поспешность тут ни к чему, снайпер-то у них появился, верно, матёрый.

- Спасибо, товарищ капитан, за совет, - поблагодарил сержант, - я им сейчас же и воспользуюсь...

До медсанбата было не меньше 10 километров. Стемнело. Однако скоро сквозь небыстро плывущие облака пробился свет месяца и стало видней. Найденов шагал уверенно: дорога знакомая. Сокращая путь, он шёл через огороды, прыгая с грядки на грядку, через поля, покрытые мокрой, скользкой стернёй.

Медсанбат стоял в маленькой деревушке, и Найденов довольно быстро отыскал хату, в которой лежал Маркин. Но в хату его не пустили. Маленькая хлопотливая сестра категорически заявила:

- Не полагается.

На её лице с круглыми строгими глазами была написана такая непреклонность, что сержант не стал спорить и отправился на поиски дежурного врача. Дежурный, выслушав Найденова, разрешил. Он вызвал непреклонную сестру и приказал:

- На 10 минут пустите к больному.

Сержант хотел сказать, что Маркин не больной, а раненый, но вовремя удержался, вспомнив, что и его в прошлом году величали в санбате больным, хотя у него было осколочное ранение. "Так уж у них заведено, должно быть", - решил Найденов и не стал вмешиваться.

И вот, натянув узенький халат на свои широкие плечи, сержант сидит у постели Маркина, Времени в их распоряжении мало, поэтому разговор друзья ведут раньше всего о деле. У Маркина забинтовано правое плечо. Он бледен, но глаза у него живые, поблескивают. Говоря, он жестикулирует левой рукой.

- ...Я первый его заметил, - рассказывает он, - в районе кустов, что против нашего левого фланга. Это, если смотреть от второго блиндажа, на два пальца левей ветряка.

- Знаю, - кивнул головой сержант.

- Ну вот, выстрелил я и вдруг вижу: высовывает он из траншейки лопату и, как на полигоне, помахивает: мимо, мол.

- Лопаткой, значит, помахал ? - удивился сержант.

- Да, как на полигоне. Я под эту лопатку ещё раз выстрелил и - в ответ получил пулю... Вот и всё.

- Ладно, - заключил Найденов, - я завтра посмотрю, что за показчик такой у немцев объявился.

- У меня там две позиции есть, - сказал Маркин. - Одну он уже знает, а другую - нет. Она немного в сторону, от разбитого дерева 40 шагов влево, но запасного окопа к ней оборудовать я не успел.

Сержант молчал, что-то прикидывая.

- Влево от разбитого дерева, говоришь, - сказал он. - Хорошо, найду... Ну, а ты поскорей выздоравливай...

- Желаю удачи, Миша, - вслед Найденову сказал Маркин. - Ребятам привет передавай...

До рассвета Найденов успел разыскать Гришину позицию и по-хозяйски расположиться в ней. Это был небольшой окоп, вырытый в форме полумесяца, остриями обращённого к противнику. У него был широкий, отлично замаскированный бруствер с 4-мя прорезями - бойницами. Правый фланг окопа имел глубину до 1,5 метров, а левый - на 2 штыка лопаты: глубже зарыться Маркин по успел.

Сержант устроился на правом фланге окопа. Теперь оставалось ждать рассвета. А ждать пришлось долго, потому что на зорьке пал туман и подниматься стал только к 11 часам.

Терпения снайперу не занимать, и в другое время Найденов спокойно пересидел бы в окопе лишнюю пару часов, но сегодня эта неожиданная задержка тревожила его: фашистский снайпер из-за тумана мог не выйти на свою позицию. Наконец туман поредел, местами подёрнулся синевой и стал рваться на бесформенные, поминутно менявшие очертания лоскуты, Кое - где проглянуло небо, земля очистилась, и Найденов отчётливо увидел перед собой немецкий передний край: справа рощу - голую, с чёрными стволами деревьев, с клочьями тумана на ветвях; левей - мельницу с отбитым крылом, а ещё левей - ленту невысокого кустарника.

Найденов посмотрел на то место, где Маркин вчера обнаружил вражеского снайпера, и сразу определил: сегодня там тоже кто-то есть. Сержант припал к оптическому прицелу. Тотчас будто прыгнули к нему кусты и упиравшиеся в них гряды с вялой, пожелтевшей картофельной ботвой. В одном месте гряду перерезала тёмная полоска, и вдоль неё, слегка покачиваясь, короткими толчками передвигался картофельный куст. Вот он остановился, приподнялся, и теперь под ним можно распознать что-то вроде стальной каски.

Сержант, определив расстояние, проверил прицел, но с выстрелом медлил: что-то уж очень беспечен этот гитлеровский снайпер. Он ещё понаблюдал за картофельным кустом. Теперь это сооружение двигалось в обратном направлении. Вот оно снова остановилось и приподнялось повыше.

"Ишь ты, - подумал Найденов, - на живца ловит. Ну что ж, попробуем пойти на живца". Он выстрелил. Куст дрогнул, осел немного, и тотчас рядом с ним, словно вытолкнутая из-под земли, выскочила и закачалась малая лопатка: мимо, мол. Не целясь, сержант выстрелил ещё раз и отпрянул в сторону. В то же мгновение пуля чиркнула по брустверу чуть правей оптического прицела.

Найденов осторожно вынул винтовку из бойницы и переложил её в другую, в центре окопа. Тут окоп был мельче, пришлось устраиваться сидя. "Разнообразием тактики немецкий снайпер не отличается, - размышлял сержант, сегодня повторяется то же, что было вчера. Главный ого козырь - лопата, рассчитывает удивить, это, во-первых, ну, а кроме того, - по второму выстрелу уточняет цель и бьёт. Что же я о нём ещё знаю ?   Ясно, что куст и лопату он показывает в одном мосте, а стреляет из другого. А может быть, их двое ?   Мало вероятно. Судя по тому, как перемещался куст и появилась лопата, двигали ими издали: или за веревку дёргали, или шестом толкали - и делал это сам стрелок, сидящий... А вот где сидит, надо выяснить..."

Найденов стал смотреть в оптический прицел. Картофольиый куст оставался в прежнем положении, вправо от него... вот правей, видимо, и прячется немецкий снайпер, там ботва что-то слишком густа и переплелась странно. "Попробуем ещё раз", - и сержант послал пулю в самое густое сплетение картофельной ботвы.

На этот раз лопата появилась не сразу, но всё же появилась, раза два качнулась и исчезла. Найденов попробовал представить себе, как реагировал на этот выстрел противник. Сначала он, видимо, немного растерялся - пуля прошла где-то близко от его убежища, потом взял себя в руки и решил, что лопаткой помахать всё - таки надо; не сделать этого - значит подтвердить, что его нащупали...

Найденов снова перенёс винтовку. Устраивая её на новом месте, он неосторожно поднял плечо, и сейчас же враг выстрелил. Сержант увидел, как из ватника на плече, словно сам собой, вырвался клок ваты. Он ещё раз перенёс винтовку и стал ждать. Прошло 20 минут, прежде чем Найденов заметил лёгкое движение в ботве. Выстрелил и сейчас же получил ответ. Лопата больше не появлялась. "Представление окончилось, - подумал Найденов, - теперь будет серьёзный разговор".

Время шло. Тучи заволокли небо, прошёл небольшой дождь, и опять засветлело, а поединок снайперов продолжался.

"Дело к вечеру, - досадовал Найденов, - а фашист всё ещё держится. Правда, лопаткой уже не машет, стрелять стал чаще - нервничает, но ждать, когда он от нервной болезни кончится, мне не с руки..."

Сержант попытался утешить себя, что в крайнем случае завтра сумеет поймать гитлеровского снайпера. И сам же такое утешение отверг: на завтра откладывать нельзя. Завтра этот гитлеровец может уйти на другой участок и там, глядишь, кого - нибудь на свою лопатку подловит. Сержант подумал о том, что будет он рассказывать комбату, вспомнил Гришу Маркина и решил: нет, надо сегодня кончать с ним.

"А что, если ?.. Найденов вспомнил старинный пластунский приём: надо вызвать противника на выстрел, привстать, будто пуля сразила тебя насмерть, и, упав, ждать, когда враг откроется. "Рискованно, - подумал сержант. - Может статься, что он успеет ещё раз выстрелить, когда я подскочу... Что ж, риск - благородное дело..."

Найденов принял решение: попробовать пластунский приём. Он перенёс винтовку в крайнюю левую бойницу. Стрелять придётся с левой руки, зато лежа - окоп тут мелкий. Ну, кажется, всё готово. Сержант вынул из-за пояса рукавицы, одну из них надел на черенок лопаты и, вздохнув поглубже, точно собирался нырять в воду, стал медленно поднимать варежку над бруствером окопа.

Чвик-к, - пуля рванула с бруствера пук соломы и обрушила в окоп несколько мелких комочков земли. И ещё не упала земля на дно окопа, а Найденов уже резко рванулся вверх, выпрямив согнутые в коленях ноги. На мгновение он почти по пояс высунулся из окопа, взмахнул руками и рухнул на левый бок. Тотчас припал к прицелу. Сердце колотилось так, что казалось - сейчас пробьёт грудную клетку и уйдёт глубоко в землю.

Постепенно успокоилось сердце, ровней стало дыхание. Глаз отчётливо видел и тёмную полосу поперёк гряд, и сплетение картофельной ботвы справа... Лежать неудобно, и уже левая рука болит в локте, и хочется переменить положение, а нельзя - надо терпеть.

Чуть заметно шевелится картофельная ботва в одном месте, приподнимается... выше... выше... выше. И уже виден обрез каски, он поднимается к перекрытию прицела... задержался, не движется... резко падает вниз... Неужели проморгал ?   Нет, опять видна каска, на этот раз обрез её сразу перескакивает перекрестие прицела... Немец подносит к глазам бинокль...

Найденов нажал на спуск. Куча картофельной ботвы, будто её взорвали, рванулась вверх, из неё, раскинул руки, вывалилси гитлеровский снайпер, потом медленно пополз назад, но не свалился в окоп, а остался лежать головой на бруствере. И каска его, перевёрнутая вверх дном, валялась рядом.

- Ну, всё ! - сказал себе Найденов. Откинувшись на спину, он некоторое время лежал неподвижно, закрыв усталые глаза. Потом открыл их и увидел над собой плывущие облака, до которых, кажется, можно было дотянуться рукой...