Жадяев Андрей Ильич

Более четверти века мне была неизвестна судьба Гвардии старшего сержанта Андрея Жадяева - героя ненаписанного мной очерка. Листая свои фронтовые корреспондентские блокноты, я не раз натыкался на его имя. В том, что оно много раз зафиксировано в моих записях, нет ничего удивительного, ведь Андрей был известным снайпером не только в 5-й Ударной армии, но и на всём Южном фронте. И мне как корреспонденту фронтовой газеты часто приходилось интересоваться судьбой этого воина.

То, что имя Жадяева было популярным, подтверждает и запись в корреспондентском блокноте, сделанная мной 3 Апреля 1943 года: "Был на приёме у командарма. Генерал Цветаев рассказал о боевой обстановке, о наступательных действиях частей армии. Посоветовал написать в газету о снайперах Фёдоре Рязанцеве и Андрее Жадяеве..."   Помню, как Генерал извлёк из бумаг, лежащих на столе, армейскую газету.

- Почитайте, тут о наших снайперах написано, - протянул мне газету.

И действительно, вся первая страница посвящалась снайперам Рязанцеву и Жадяеву.

Я сказал тогда Генералу, что постараюсь встретиться с этими снайперами и написать о них очерки для газеты Южного фронта.

Но не сразу удалось мне попасть в дивизию, в которой служил снайпер Жадяев. Войска стремительно наступали. Командные пункты не только полков, но и дивизий перемещались по нескольку раз в день. В этих условиях корреспондент не знал и часа передышки.

Не знаю, когда бы довелось встретиться с Жадяевым, если бы не получил распоряжение редактора срочно подготовить очерк о лучшем снайпере. Тут я и вспомнил совет Цветаева и отправился в дивизию, где служил меткий стрелок.

В политотделе мне сказали, что Жадяев выполняет задание комдива, должен быть на КП на рассвете. Товарищи из политотдела хорошо знали героя моего будущего очерка и, естественно, принялись рассказывать о нём. Говорили о его стрелковом мастерстве, скромности, о том, что родился в Мордовии, в селе Киржиман Атяшевского района, что в 1939 году добровольно ушёл на войну с белофиннами в составе комсомольского лыжного батальона. После всего услышанного я с нетерпением ждал встречи с Андреем.

Наконец настало утро. Оно ворвалось в политотделовскую избу с ошеломляющей новостью: Жадяев приволок живого немецкого снайпера !   Того самого, который покоя не давал дивизии. Неужели такое может быть, чтоб хитрющего и всегда осмотрительного снайпера можно пленить ?!   Вот это удача, думал я про себя, не только Жадяева, но и моя. И я кинулся на встречу с героем...

Мы расположились на завалинке у избы, затянулись крепким табачком из моего кисета и повели разговор, медленный, спокойный. Жадяев, плотного сложения парень, с голубыми глазами и чёрными густыми бровями, с удовольствием начал рассказ о родном селе и об уральском посёлке Октябрьский, куда по вербовке приехал на торфопредприятие, о финской войне, о ранении...

И вдруг перед нами выросла фигура солдата с автоматом:

- Гвардии старшего сержанта Жадяева вызывает Генерал.

Разговор прервался. Снайпер ушёл, а я остался один на завалинке. Посидел, подождал возвращения Жадяева, но он не пришёл. Объяснили мне кратко: выполняет важную задачу. Посоветовали приехать в другой раз.

Уехал я из 40-й Гвардейской дивизии огорчённый: кое-что уже знал от Жадяева, но не столько, чтобы написать о нём очерк. Требовалась новая встреча.

Но ей не суждено было состояться. Где-то уже у самого Дона мне довелось очутиться на участке наступления дивизии, в которой служил снайпер. И там узнал тяжкую весть: Жадяева нет в живых. Рассказывали, что он во время боя оказался на нейтральной полосе, откуда бил по огневым точкам врага. Фашисты заметили его и накрыли огнём. Снайпер был тяжело ранен, долго лежал на ничейной земле. Там якобы и погиб...

С того времени прошло более четверти века. Но я все послевоенные годы помнил Андрея Жадяева, всё пытался представить, каким образом он смог скрутить немца - снайпера... И вот случай, можно сказать, счастливый. Однажды пригласили меня в Кедровку  ( посёлок под Свердловском )  на вечер молодёжи. Попросили поделиться воспоминаниями о войне, о героях сталинградских боёв.

Возвращался в Свердловск на газике. Со мной ехали двое молодых парней.

- Вы рассказывали о 5-й Ударной армии, о боях в Сталинграде и на Дону, - нарушил молчание один из них. - Может, знаете Андрея Ильича Жадяева ?

- Снайпера Андрея Жадяева ?

- Да, он был снайпером, - ответили оба в голос. - Живёт в нашем посёлке с тех пор, как война кончилась.

Вот так "воскрес" для меня Андрей Ильич. А через несколько дней у нас состоялась прерванная долгими годами встреча.

- Жив, значит ?

Улыбнулся: видимо, не первый спрашиваю его об этом.

- Так точно, жив-здоров, - по-военному ответил Андрей Ильич.

Вглядываюсь в морщины, легшие на его лицо, смотрю на голову, усеянную серебром, и вспоминаю румяного, крепкого сложения Гвардейца снайпера. Да, годы не щадят человека.

Мне хочется узнать о нём всё. Но с чего начать разговор ?   Какой вопрос будет самым подходящим ?

- Помните, мы с вами сидели на завалинке. Кажется, это было в 1943-м. Вы тогда фашистского снайпера в плен взяли. Как это было ?

Андрей Ильич взял карандаш, начертил на тетрадном листе две удалённые одна от другой линии и начал рассказывать:

- Вот это наш передний край, а за чертой - немцы. Между нами ничейное поле, изрезанное балками. В одной из них засел снайпер. Метко, очень метко стрелял. Насолил многим. Вызывает меня Генерал и спрашивает: "Слышал про снайпера ?". Отвечаю: "Так точно, слышал !". - "Не пора ли его убрать ?". Я ответил одним словом: "Постараюсь !".

Жадяев вместе с напарником Мельниковым поселились на переднем крае. Несколько дней подряд они глаз не сводили с немецких позиций. И выследили фашиста. Тот хитро устроился. На нейтральной полосе одиноко маячил покорёженный танк. Они точно установили, что именно из-под него стреляет немец. Как же его достать ?  Пулей ?   Трудно, почти невозможно. И заискрилась мысль: а что если живьём попробовать скрутить его ?

Доложил Жадяев о задумке командиру. Тот одобрил.

Когда стемнело, а в это время немец уже покинул свою позицию, Жадяев и Мельников поползли к танку. Бесшумно добрались до него. Огляделись и заметили под днищем окоп. Пустой. Вползли в него. И удача: снайперская винтовка удобно пристроена в рогатинах, закреплена так, чтоб без лишних перемещений выстрелить. Значит, немец ушёл на ночь, к утру обязательно вернётся и начнёт палить.

Вылезли из окопа. С собой захватили затвор немецкой винтовки. У гусеницы отрыли окопчики и залегли.

Минуты, а тем более часы казались вечностью. Ждали фрица не сомкнув глаз. Уши востро держали. Если что, готовы были применить оружие.

На рассвете услышали шелест. Мельников тронул Жадяева за плечо. Андрей кивнул головой: мол, слышу - идёт вражина.

Немец шёл осторожно. У танка лёг на живот и вполз в свой окоп. Прильнул к прицелу.

Жадяев и Мельников вскочили в окоп с тыла и навалились на немца. Мельников схватился за лицо фрица и плотно закрыл ему рот. Жадяев заломил ему руки назад. Вытащили пленного из окопа и указали направление движения. Немец что-то мычал, но покорно полз. Приостановились: ремнём перевязали фашисту руки и длинным платком заткнули рот. Поползли гуськом: впереди Мельников, следом немец, позади Жадяев.

- Как вас отметили за такой яркий подвиг ?

- Обоим дали медаль "За отвагу".

После того как узнал, что снайпер Андрей Жадяев жив, я снова перелистал свои фронтовые блокноты. Хотелось найти всё, что относилось к имени этого человека. О снайперах было немало записей.

Внимательно перечитал каждую. Бросилась в глаза строка "Нерасшифрованный подвиг". О чём и о ком это ?   Всего несколько строчек, суть которых сводилась к следующему. Район Сталинграда. Кольцо вокруг немцев замкнулось. Бои идут круглосуточно. Отличаются снайперы. Один из них занял позицию на церковной колокольне. Хитро: удобное место, вокруг всё как на ладони. Заметил немецкую кухню. Два выстрела - и поваров не стало. Немцы остались без пищи... Вот и вся запись.

Напрягаю память: когда и как попали эти строки в мой блокнот ?   Когда - ясно: в дни боёв за Сталинград. А при каких обстоятельствах ?   Вспомнил, слава памяти !   Мне в руки попало донесение политотдела дивизии, и там был изложен этот эпизод. Но почему же в записи нет имени снайпера ?   Непонятно: или я случайно пропустил его, или в донесении не было указано...

И вот при встрече с Андреем Ильичем я рассказал ему об этом случае. Может, он слышал про снайпера, который немецкую часть оставил без обеда ?

- Это про меня вы рассказали, - спокойно сообщил мне Андрей Ильич. - Был у меня такой случай под Сталинградом. Просидел я тогда на колокольне несколько часов. Всё ждал: а вдруг фашисты вместо убитых поваров к кухне новых приставят. Не дождался. Кухня с часок одиноко подымила, затем погас огонь. К полудню пришли едоки. Увидел: засуетились немцы. Я быстренько спустился с колокольни и к артиллеристам: так, мол, и так, скопление немцев в таком-то районе. Пушкари наши ударили. И удачно. В самую кухню угодили. Вот так оно было.

Для меня этот разговор был в радость. Шутка ли, раскрыл тайну, хранившуюся долгие годы в моём фронтовом блокноте. Короче говоря, безымянный подвиг обрёл имя.

Я рассказал Андрею Ильичу, как узнал о его "гибели".

- Было и такое. Раненый, пролежал я тогда на нейтральной полосе много часов. Кто меня обнаружил, не знаю.

И снова воспоминания. В медсанбате, когда к Жадяеву возвратилась память, он спросил о партбилете, о наградах. Но никто ничего не смог ответить ему. Лишь когда эвакуировали в тыловой госпиталь, одна из медсестер сказала, что его привезли без гимнастёрки. Окровавленную и пробитую, её сожгли.

- А партбилет где ?   Ведь лежал в кармане гимнастёрки. Кто вынул ?

- Не знаю, - ответила сестра. - Видимо, сгорел вместе с гимнастёркой.

Горевал снайпер. Лежал в госпиталях в Новочеркасске, Ереване, боли его донимали, а он всё беспокоился о документе. А когда война кончилась, ходил в райком партии, писал в разные инстанции, но лишь из Москвы пришёл ответ: на партийной учётной карточке имеется надпись "Убит". Вот так во всех инстанциях был похоронен живой человек. А он всем смертям назло вышел из войны живым, хотя и изрядно поколоченным.

Вместе с Андреем Ильичем воскресли и мои записи, сделанные в 1943 году. Я тогда записал всё, что мне рассказали о знаменитом снайпере. Эти записи должны были стать частью очерка, который следовало мне написать. Но не получилось, поэтому и записи остались нетронутыми или вернее - невостребованными.

И только после счастливой встречи с живым Андреем Ильичем их следует обнародовать...

Гвардии сержант Андрей Жадяев лежал у самого переднего края и внимательно всматривался в сторону фашистов. Глаза его прощупывали вражеские окопы, траншеи. Снайпер искал цель. Но её не было.

Муторно лежать без дела. Жди, пока гитлеровцу вздумается вылезть наружу. Скука !   Пока Андрей так размышлял, всё-таки появился фашист. Кажется, он тащит телефонный аппарат. Он полз из глубины своей обороны к переднему краю.

Жадяев посадил телефониста на мушку. И вдруг ему показалось, что дрогнула рука. Отчего мандраж ?   Неужели волнение подводит ?   Негоже !   Сколько раз командир говорил: "Снайпер выдержку должен иметь. И чтоб нервы не шалили..."   Ещё крепче прижался щекой к прикладу. Вот теперь - огонь !   Нажал на курок - выстрел !   Кажется, порядок... Фашист застыл. Навеки !   Появился ещё один фашист: этот с катушкой полз. Потом приподнялся, чтоб провод за ветку уцепить... Теперь руки у Андрея твёрже стали. Палец плавно прижал курок. Есть выстрел !   Немец на ветку навалился и придавил её к земле. Больше не встал.

Окрылённый удачей, Жадяев сменил позицию. Заметил фрицевский блиндаж. Присмотрелся: у блиндажа - густой сухой ковыль. Ветерок. Пришла мысль устроить фашистам пожар... Снайпер заложил в патронник зажигательную пулю и выстрелил в ковыль. Сухие стебли моментально загорелись. Фашисты, как и предполагал Жадяев, повыскакивали из блиндажа. Ещё 4 выстрела - 4 трупа... Это тогда командир сказал про Андрея Жадяева: "Силён на выдумку !". И верно. Однажды, когда долго не появлялись фашисты, а уходить с огневой позиции несолоно хлебавши никак не хотелось, Жадяеву вдруг пришла мысль достать старый автосигнал с грушей. Нажмешь на неё, а он дудит. Жадяев как-то видел такой сигнал у старшины роты. Зачем ему ?

- Слушай, Петро, - обратился Жадяев к своему напарнику Бадьянову, - ползи к старшине и тащи сюда его игрушку - сигнал. - Бадьянов пополз и принёс. - А теперь ползи с этой дудкой вперёд, ближе к фашистам. Подползёшь - нажми на грушу. Понял ?

Бадьянов, парень смышлёный, конечно, сообразил и без лишних слов, исполнил замысел друга. Сигнал "разбудил" фашистов: видимо, подумали, что к ним автомобиль несётся. Вот один выглянул из своей норы. Жадяев ударил. Гитлеровец клюнул носом в землю. Перешли на новое место. И там старшинская "игрушка" сработала. Таким вот был мой "оживший" друг. Да, друг !   Мы все годы до самой его кончины дружили. Встречались, вспоминали свой Южный фронт, переписывались.

Нежданно - негаданно судьба сблизила меня с генералом Лелюшенко Дмитрием Даниловичем - командующим войсками Уральского военного округа. Произошло это в 1959 году. Я рассказал ему о своём давнем знакомом, бывшем именитом снайпере Южного фронта, живущем с семьёй в сыром подвальном помещении.

- Как фамилия ?   Где проживает ?

- Жадяев Андрей Ильич, - ответил я. - В посёлке Кедровка, под Свердловском.

- А нельзя ли пригласить вашего приятеля - снайпера на наше стрельбище ?

Вскоре Жадяев уже был в приемной командующего, и они познакомились.

Дмитрию Даниловичу не понравился болезненный вид ветерана: худой, впалые щёки, бледное лицо.

- Болеете ?

Андрей Ильич рассказал о своих болячках.

- А глаза как ?

- Не жалуюсь.

- Сумеете показать молодым солдатам, как надо метко стрелять ?

- А чего ж не показать...

И произошло как задумал командующий. Жадяев не подвёл: ни одной пули мимо цели !   После стрельбища дорога Андрея Ильича легла прямо в госпиталь - на лечение. И с квартирой уладилось: двухкомнатную получил бывалый солдат...

В последние годы, когда Андрей Ильич, догоняемый старыми ранами, укладывался в госпиталь инвалидов войны, я его всегда посещал в палате. И мы опять же вспоминали былое. Иногда он предавался мечте: вот бы собрать всех друзей - товарищей по военной службе, скажем, Бадьянова, Мельникова и даже того немца - снайпера, которого в плен взяли, да ещё мальчика - черныша армянского, который к нам в палату приносил сладкие абрикосы... Посмотрели бы друг на друга, какими мы стали, повспоминали бы... Что ни говори, а жить интересно... Вот и надо нам, фронтовикам, подольше жить. Война ведь нашу молодость украла, значит, компенсация нам полагается - продление жизни... Вот такие речи говорил прикованный болячками к постели Андрей Ильич, мужественный герой Великой Отечественной, добрая душа.