Желтов Василий С.

Когда Б. М. Гранин был назначен командиром десантного отряда, он сам подобрал нужных ему людей в своём дивизионе. Однако с нашей 3-й батареи в отряд никого не отпускали. Отказали в этом и мне. Тогда в одну из ближайших ночей я и Стёпа Сизякин попросту сбежали к десантникам.

Мы оба явились к Капитану Б. М. Гранину и честно повинились во всём, что натворили. Борис Митрофанович удивился не столько нашему появлению, сколько тому, что мы смогли проникнуть к нему на командный пункт. Ведь вокруг расставлены патрули, а мы не знали пароля.

Мы доложили, что на КП отряда наткнулись случайно. Часовой, стоявший у командного пункта, ни в чём не виноват. Он нёс свою службу бдительно - вовремя заметил вас, заставил лечь на землю, вызвал по телефону начальника караула.

- Часовой молодец, - одобрительно сказал Капитан, глядя на наше испачканное в грязи обмундирование. - Так вам и надо !

Он крепко отчитал нас за побег и уже велел было обоих отправить под конвоем обратно на батарею. Однако, глянув в наши горестные лица, Борис Митрофанович несколько мягче обещал похлопотать, чтобы нас отпустили к нему в отряд.

- Вижу, ребята вы смелые. Пожалуй, пригодитесь...

- Не подведём, товарищ командир !

Своё обещание Капитан сдержал: через сутки меня и Сизякина перевели в его десантный отряд. Стёпу назначили в связь, а меня - в группу разведчиков, которой командовал главстаршина Иван Щербановский.

Моё боевое крещение в разведке прошло удачно. На острове Кугхольм я бесшумно снял часового у вражеской землянки. Однако через некоторое время командир отряда почему - то приказал перевести меня в команду снайперов. Этим решением я был сильно удручён. Очень уж не хотелось мне уходить от разведчиков. Но приказу пришлось подчиниться. Я стал снайпером.

Много трудного и интересного было в те дни. Но я хочу рассказать здесь лишь об одном, особенно запомнившемся мне эпизоде.

Я подкарауливал противника, заняв позицию на одном из островков. Там у меня была для этого выкопана земляночка, внутрь которой можно было вползти лишь по - пластунски. Чтобы защитить себя, я положил перед амбразурой этого укрытия круглый продолговатый камень, от которого пули должны были отскакивать рикошетом. Для удобства наводки приспособил под локоть бархатную подушечку. Это был подарок неизвестной женщины, доставленный на Ханко в одной из фронтовых посылок.

Заняв своё место в землянке, я обычно выбирал на находившемся передо мной вражеском острове подходящий ориентир и делал по нему контрольный выстрел. Но однажды, едва я выстрелил, в камень, положенный у амбразуры, ударила пуля. Она срикошетила и отлетела в сторону, вонзившись в стенку землянки.

С того момента у меня завязался с неизвестным противником, так сказать, "принципиальный разговор": кто кого ?  Наблюдением я установил, что у вражеского снайпера 7 боевых ячеек. Он часто менял свою позицию, переходя из одной ячейки в другую. Стараясь быть неуязвимым, противник тщательно выслеживал меня, терпеливо подстерегая каждое моё неосторожное движение. Я, конечно, делал то же самое, но запасных позиций у меня не было.

Поединок длился двое суток. На третьи сутки, около 2-х часов дня, враг всё - таки подловил меня. Посланная им пуля ранила меня в левое плечо. Но я успел хорошо заметить, где засел мой противник. Это было что - то вроде старой деревянной будки.

В стенке этой будки я ещё раньше заметил круглую дырочку, должно быть, от выпавшего сучка. Когда всходило солнце, это отверстие, освещённое с внутренней стороны, было хорошо видно. Впрочем, оно просвечивалось и днём. Эта существенная деталь мне запомнилась.

Пересилив боль ( кровь уже пропитала весь рукав телогрейки ), и прежде всего взглянув через амбразуру на то место, где должна была в стенке сарайчика просвечиваться дырка от сучка.

"Стой, Вася !  Так он же в будке !" - пронеслось в возбуждённом сознании. Действительно, было ясно видно, что кто - то, находясь внутри будки, время от времени то открывает, то закрывает отверстие. Собрав все силы, я тщательно прицелился в то место, где из доски выпал сучок, и нажал на спуск винтовки. Больше я ничего не помнил, так как от большой потери крови упал в землянке без чувств.

Кто - то из товарищей вытащил меня из землянки и доставил в санчасть. Сознание ко мне вернулось лишь и госпитале. В палате был установлен репродуктор. Однажды раненые, и том числе и я, слушали передачу из нашего трансляционного узла. Вдруг диктор, читая фронтовые известии, произнёс: "Наш меткий стрелок Василий Желтов недавно убил неприятельского снайпера. Теперь на его счету 37 уничтоженных врагов..."

Так я узнал, что мой последний выстрел не был сделан впустую.

Герой обороны Ханко, бывший снайпер В. С. Желтов после войны жил в Киеве, работал в одном из грузовых автопарков города. Его статья - "С винтовкой снайпера" опубликована в сборнике "Гангут, 1941 г."  ( Лениздат, 1974 год. )

Трудно приходилось маленькому гарнизону Фуруэна. Негде укрыться, невозможно варить пищу, нельзя даже воды согреть. Днем не поднять головы, потому что противник бил по Фуруэну из всех видов оружия и даже пристрелку оружия производил именно по этому островку. А ночью, особенно в штиль, слышны были не только разговоры, но и шаги на противоположном берегу. Из 8 защитников островка активно мог воевать только снайпер Желтов. Каждый его выстрел вызывал шквал ответного огня. Остальные ждали часа, когда Фуруэну доведется заслонить собой Хорсенский архипелаг от удара противника.

Однажды, уже под вечер, мимо Фуруэна проскочила знакомая шлюпка с двумя бидонами. Утром и вечером худощавый финский солдат курсировал на этой шлюпке между материком и мысом Фурухольм. Шлюпку эту он укрывал за валунами в заливчике, и её видно было только с одного места - с верхушки скалы Фуруэна.

Щербаковский подозвал Желтова:

- Что у них там в бидонах... Вася !   А ну, проверь !..

Желтов залёг на верхушке скалы, подальше от укрытия, чтобы не навлечь на товарищей огня. Он выстрелил в бидон. Фонтанчиком брызнуло молоко. Финн бросил вёсла, погрозил Фуруэну кулаком и нагнулся, чтобы заткнуть дырку. Желтов снова прицелился, выстрелил во второй бидон. Молоко струйкой потекло и из второго бидона. Шлюпку развернуло и понесло к нашему берегу.

Желтов самодовольно оглянулся на Щербаковского и Богданова, наблюдавших из укрытия, и тряхнул головой: смотрите, мол, к нам шлюпку несёт !.. Рыжий чуб выскочил из-под бескозырки и упал Желтову на глаза.

Финн в шлюпке засуетился, замахал длинными руками. Желтов поспешил прицелиться. Чуб мешал ему, он откинул чуб и выстрелил.

Желтов в солдата не попал. Тот выскочил за борт, потянул шлюпку, прикрываясь ею, как щитом, и скрылся за мысом. Только нос шлюпки торчал из-за валунов.

С мыса по Фуруэну застрочили пулеметы. К ним присоединился и миномёт.

- Ловко он выкрутился ! - сказал Богданов. - Зря пули потрачены.

Вернулся в укрытие расстроенный Желтов. Богданов смотрел на него исподлобья.

- Поупражнялся, снайпер ?.. Бидончики продырявил ?.. А надо было фашиста снять. И шлюпку потопить.

Щербаковский поманил Желтова к себе:

- А ну, Вася, подь сюда...

Желтов подполз. Щербаковский снял с него бескозырку, ласково пригладил чуб, достал свой острый нож и быстро, одним махом, отхватил Желтову чуб.

- Иван Петрович ! - взмолился Желтов.

- Знаю, что Иван Петрович. Получай !   Можешь свои локоны девочке послать на память. А мне тут некогда перманент разводить. Чуб тебе смотровые щели закрыл. Мне снайперы нужны !   А не пижоны с шестимесячной завивкой...

Желтов лежал растерянный, поглаживая уродливо обкромсанные волосы.