Деревянчук Николай Михайлович

Вот она, последнее большое препятствование - река Одер. За хрупкой полосой льда стелились дороги на Берлин, где в бетонированных хранилищах имперской канцелярии, как в ловушке, метался бесноватый Гитлер.

Солдаты, в испачканных серых шинелях, обвеиваемые ещё холодными мартовскими ветрами, с красными от недосыпания веками, нетерпеливо всматривались в те последние пути войны и мести.

- Там, за Одером, три линии обороны, - Николай Деревянчук, худощавый быстроглазый сержант, сделал последнюю глубокую затяжку крепкого папиросного дыма.

- Тяжело будет... - вздохнул он и затоптал окурок самокрутки.

В воздухе прошуршал снаряд с противоположного берега. Новички торопливо попадали вниз. Деревянчук сочувственно глянул на них, успокоил:

- Не в наш квадрат. Вставайте. Если бы по нас - ничего не услышали бы.

Те, сконфуженные от непроизвольного страха, стали рядом со своим командиром.

Вечером после артиллерийской подготовки должно начаться форсирование. Сигнал - вспышка зелёной ракеты. Запаслись патронами, гранатами, потому что других средств против техники врага пока ещё не было: фашисты разбомбили переправы, и наши пушки и самоходки остались на этом берегу.

В темноте петеэровцы тихо спустились к берегу - каждый с доской под мышкой. Двигали доски перед собой, а тогда ступали по них, чтобы меньше шуршать на ломком льду. Намокшие, потяжелели от дождя шинели, чавкало в сапогах, холод сводил пальцы...

Медленно, под обстрелом добрались к правому берегу, притихли. Вот под низкой тучей вспыхнуло зелёное солнышко ракеты. Обрыв и равнина впереди вздрогнули от взрывов. В ответ открыли огонь тяжёлые пушки гитлеровцев. Снаряды вздымали столбы смешанной с льдом воды.

Когда наша артиллерия перенесла удар в глубь обороны врага, Деревянчук дёрнул за рукав своего второго номера - рядового Грицка Халюкова, и они выскочили на берег, к скользкому обрыву. Попробовали вскарабкаться сразу, но не смогли. Тогда принялись кинжалами выковыривать ступеньки.

Наверху, совсем рядом, тускнел бруствер. Деревянчук вырвал чеку и бросил за бруствер гранату. Сразу после взрыва он подхватился и прыгнул во вражескую траншею. Наткнулся на пулемёт, свалил его на дно, дал очередь по входу к блиндажу, где спрятался расчёт. И - дальше, дальше...

Утро застало наших бойцов в первой линии траншей фашистов. Непрестанно сеялся дождь. Локти потопали в жидком болоте, холод пронизывал до костей. Затишье, которое наступило, не предвещало ничего доброго.

- Чего они там возятся ? - нетерпеливо заёрзал Халюков, видя издалека группу фашистов, которые вместе тянули что-то к берегу. Через несколько минут стало видно, что это была пушка. Гитлеровцы ставили её на прямую наводку. Деревянчук пристроил противотанковое ружье, прицелился и выстрелил. Зелёные фигуры прыснули в разные стороны. Полежали, потом вставали и опять завозились возле пушки. Деревянчук ударил ещё раз.

- Добиваем вместе, ребята, - передал по цепи сержант, и петеэровцы вдребезги продырявили вражескую пушку. Но в стороне гитлеровцы уже ставили вторую. Увидев это, бойцы направили огонь на новую цель.

Командир взвода лейтенант Хрулев, проваливаясь по колени в грязи на дне траншеи, разыскал сержанта Деревянчука и передал ему благодарность командира роты. Потом добыл из кармана алюминиевый портсигар, спросил: "Закуришь ?"   Деревянчук охотно взял сухую папиросу, потому что его махорка совсем промокла.

За ночь бойцы нарубили и наносили ивняка, чтобы хоть на корточках подремать в траншеях. Завтра фашисты будут свирепствовать ещё больше... На рассвете плацдарм был охвачен шквалом огня. Убило сержанта Сидоренко и наводчика Параскевича. Санитары взяли на плащ - накидку и осторожно понесли белого как мел лейтенанта Хрулева. Во взводе остались вместо только 4 противотанковых ружья. И здесь же из мглы поползли вражеские самоходные пушки и танки. Они на мгновение останавливались, давали залп и двигались дальше.

Над ружьями поднялись синие дымки. Саммоходка, которая шла на Деревянчука, споткнулась. Неподалёку также подбил самоходную пушку сержант Николай Саперский. Третья машина прорвалась к траншеям, подвигалась вдоль них, и её экипаж бросал на наших бойцов гранаты. Поднялась паника, кое-кто побежал к берегу.

- Назад ! - крикнул Деревянчук. - Халюков, держи ружье...

Сержант снял предохранитель противотанковой гранаты и ринулся навстречу танку. Изо всех сил размахнулся и попал как раз под гусеницу...

И в этот раз немцев отогнали. Так минул второй день. Третьего дня, благодаря поддержке нашей авиации и артиллеристов, продвинулись вперёд метров на 200. Четвёртого - ещё на 50. Пятого - на 30...

К тому времени на правый берег переправился уже весь полк подполковника Левенцова. Командир побывал на позиции Деревянчука и поздравил его с наградой - орденом Славы 3-й степени.

Когда петеэровцы оседлали шоссе, которое вело к железной дороге, а пехотинцы вырыли по обе стороны от него окопы, им опять пришлось вступить в поединок с бронированными чудовищами. Из города Лебуса двигалась длинная колонна. То были танки и самоходки. Первым по них выстрелил сержант Саперский. Гитлеровцы засекли его. Снаряд взорвался почти рядом с ним. Саперский застонал от тяжёлой раны в грудь.

"Нет, здесь нужно по-другому", - подумал Деревъянчук и дал знак Халюкову и сержанту Русусу прятаться. Теперь их осталось трое и два ружья. Напряжённо слушал сержант, как приближались самоходные пушки. Вот над самой каской Деревянчука заскрежетала гусеница. Однако он не торопился вставать, дождался, пока другие самоходки прошли, а затем ударил из ПТР сзади. Два фашистских чудовища задымились. Немцы выскакивали из пылающих машин и попадали под автоматные очередям пехоты. Казалось, что самое страшное уже позади, как вдруг бойцы услышали грохот у себя за спинами.

- "Тигры" с тыла ! - крикнул Халюков.

Деревянчука поразила бледность Грицкового лица. Две недели держатся они на плацдарме, шаг за шагом расширяют и углубляют его, но тяжёлых танков типа "Тигр" здесь ещё не видели. Трагически для петеэровцвв заканчиваются встречи с этими танками, если не повезёт попасть в борт или в мотор. Лобовая броня - 10 сантиметров, от неё все пули, посланные ружьём, отскакивают, словно камни. Будешь бить, бить, а "Тигр" будет ползти, ползти и раздавит... Грицко понял, что сейчас их ожидает именно такой конец. Гранаты израсходованы, а танки едут и бьют - не поднимешься.

Деревянчук оберегал Халюкова. На вид Грицко был младшим. У него, мол, большее право дожить до победы... Себя он считал в свои 26 лет "старым", уже ветераном. И имел основания. Ещё до войны он, тракторист давидковского колхоза под Проскуровом, был призван на службу. Служил в казачьем полку в Западной Беларуси. Там и война застала. Восемь раз выходил из окружения. Девятый раз не повезли. Лагерь военнопленных, робота на лесозаготовках, побег... В партизанский отряд имени Кирова Деревянчука приняли в 1942 году. Отряд нападал на вражеские гарнизоны, минировал железные дороги, взрывал эшелоны с боеприпасами и гитлеровскими солдатами. Одно слово, понюхал пороху, хлебнул беды и привык к мысли, что всё с ним может произойти. А за Грицка по-товарищески тревожился. Пусть вернётся домой с победой...

- Халюков, скорей вон в тот дом ! - приказал Деревянчук. Напарник колебался. "Тигры" всё приближались. - Кому приказываю ?   Скорей !

Халюков побежал, прячась за деревья. Под толстым стволом подал кому-то руку. Неужели Русус ранен ?   Да... "А Грицко молодец, - подумал Деревъянчук, - Не бросил товарища, хоть оба, наверно, могут погибнуть, не добравшись до убежища".

Из петеэровского взвода теперь остался он один. Нужно попробовать остановить хоть одного "Тигра". Остальные попятятся, они такие... Деревянчук выбрался из траншеи и короткими перебежками побежал к старым ясеням, которые росли под шоссе. Оттуда легче попасть в борт. Едва лишь залёг возле размытого дождями узловатого корня, - в голой кроне взорвался снаряд, посланный "Тигром". Подрубленная осколком ветка сорвалась вниз, больно зацепила шею. На мгновение аж в глазах потемнело.

Вражеский танк надвигался прямо на него. Деревянчук начал стрелять по гусеницам. Из них сыпались искры, но танк не останавливался. Оставались десятки метров между ним и вражеским танком. Если бы ярость и ненависть, что кипели в душе подолянина к фашистам, могли взрываться, словно тол, то от "Тигра" не осталось бы и щепки. Но гитлеровцы, которые вели танк, понимали, что именно тола и не хватает бойцу, и с садистским наслаждением - ружьё не страшно ! - опустили ствол орудия как можно ниже, чтобы разметать солдата вместе с деревом.

Отчаяние длилось секунды, но и тогда лихорадочно работала мысль. Деревянчук твёрдой рукой навёл ружьё на "Тигра". Он целился не в 10- сантиметровую лобовую броню. Было в машине место, которое могло решить поединок в его пользу - ствол. Когда-то, ещё на срочной службе, Деревянчук хорошо попадал в яблоко мишени. И сейчас, когда на поправки времени не оставалось, когда до смерти было неуловимое мгновение, он уверенно схватил на мушку зрачок ствола и нажал курок.

Тугая взрывная волна отбросила Деревянчука, и он упал на размяклый супесок. Перехватило вздох, пекло левую ладонь. Что там ?   Кровь !   Потом глянул на танк: ни пушки, ни половины башни на нём не было. Зияла, дымилась дыра. "Попал !" - обрадовался парень.

"Тигры, что шли позади, втревожились гибелью головной машины и не рискнули продвигаться дальше. Воспользовавшись этим, Деревянчук отполз по кювету к домам. Его след помечали капли крови.

- Товарищ сержант, - на помощь командиру отделения ринулся Халюков.- вы ранены ?

- Кость не зацепило. - успокоил Деревянчук.

Халюков перебинтовал сержанту руку. Тот приклонился к стене, отдышался и обвёл взглядом помещения. В противоположном углу стонал Русус. У окна стоял за "максимом" незнакомый старший сержант. В дверях появились два лейтенанта  ( один из них, Крюков, впоследствии стал командиром роты )  и старшина Дейнега.

- Танки окружают нас, - сказал Дейнега.

Услышав это, Деревянчук протянул здоровую руку к ружью, встал на ноги. Выглянул во двор - из-за угла появился "Тигр". Сержант метнул под гусеницу гранату - она вырвала кусок трака, но гусеница не лопнула. Танк сдал назад и начал вблизи бить по дому. Но у него, по-видимому, были только болванки, и он лишь дырявил ими стены. Гитлеровцам не удалось уничтожить окружённых. На ночь танки отошли назад. Сапёры, которые прибыли из левого берега, в это время отгородили минами подступы к шоссе. Полк пополнился свежими силами, боеприпасами и был готов отбивать новые контратаки.

Подполковник Левенцов, когда ему доложили, что сержант Деревянчук ранен, приказал отправить бойца в медсанбат. Деревянчук не хотел идти и осмелился обратиться к командиру полка, чтобы тот изменил своё решение.

В глубоком блиндаже мигал сделанный из гильзы каганец. Над тумбочкой поднимался пар от алюминиевой кружки с чаем. Левенцов обхватил его руками, видно, грелся и отхлебывал горячий напиток. Появление Деревянчука будто и не удивило его, он протянул сержанту кружку:

- Как рука ?

- Прекрасно, - солгал Деревянчук, - даже забыл...

- Ну, ладно, оставайся. И вот что. Мы тебя ко второму ордену Славы представили...

Проснулся сержант от взрывов: танки, которые спешили опять осадить советских бойцов, подорвались на минах. Вскоре заговорила наша артиллерия, разогнала гитлеровскую пехоту. Полк отправился брать станцию Лебус. Когда очищали от автоматчиков вокзал, Деревянчука ещё раз ранило - в ногу, но опять кость не зацепило. Вынужденный обратиться в медсанбат, он при первой возможности убежал оттуда и на подходе к Франкфурту разыскал свой батальон.

Уже дул тёплый весенний ветер. Над очистившимся ото льда Одером стаями кружили перелетные птицы. Пахло зелёной травой.

Штурмовали Франкфурт на рассвете, после артиллерийской подготовки. Петеэровцы бежали в одной цепи с пехотой, пока не обозвались 2 дота, которым снаряды ничего не могли сделать.

- Выручай, Деревянчук ! - сказал комбат капитан Позняков. - Ты же снайпер...

Сержант пополз к доту. Следом за ним - Халюков с патронами. Деревянчук стрелял долго, терпеливо, прямо в амбразуру. Потом дал знак комбату, мол, поднимайте людей, а сам продолжал держать амбразуру на прицеле. И - ненапрасно. Начали бойцы перебегать - дот ожил. Сержант послал туда ещё одну пулю. В этот раз - без промаха...

На второй линии обороны пехоту встретили бронетранспортеры. Замаскированные в кустарниках, они застрочили из пулемётов. Упал мёртвым петеэровец ефрейтор Свидерский. Ошеломила весть о гибели капитана Познякова.

- Вот гады ! - ругался Деревянчук. - Погодите же... Он осторожно отодвинулся назад, взял налево, лёг под деревом. Несколькими выстрелами прощупал кустарники - бил зажигательными, - и верхушки кустов лизнуло пламя. То горел бронетранспортер...

Когда хоронили павших во время штурма Фраикфурта, командир полка сообщил, что комбату капитану Познякову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Назвал Левенцов и награждённых бойцов. Николай Михайлович Деревянчук был отмечен орденом Славы 1-й степени.

Никогда не забыть лучшему трактористу колхоза имени Шестакова в селе Давидковцы на Хмельниччине боевых дней своей фронтовой жизни.