Лобковская Нина Алексеевна

К 20 января 1944 года Гвардии ефрейтор Н. А. Лобковская уничтожила 52 солдата и офицера противника. 26 января командованием 21-й Гвардейской Невельской стрелковой дивизии была представлена к ордену Славы 3-й степени. Приказм по войскам 3-й Ударной армии № 074 от 31 января 1945 года награждена орденом Красного Знамени.

К концу командир женской роты снайперов Гвардии старший лейтенант Н. А. Лобковская уничтожила 89 врагов. Награждена орденами: Красного Знамени, Славы 3-й степени; медалями.

После войны окончила исторический факультет МГУ и больше 20 лет работала лектором Центрального музея В. И. Ленина. И сейчас Нина Алексеевна ведёт большую пропагандистскую и военно - патриотическую работу, выступает перед школьниками, студентами, слушателями военных академий.

Осенью 1944 года 3-я Ударная армия по приказу Ставки вошла в состав 1-го Белорусского фронта и была переброшена под Варшаву. Здесь в различных соединениях действовало несколько небольших групп девушек - снайперов, выпускниц Центральной женской снайперской школы. Было решено всех их объединить. Так в снайперской роте стало 3 взвода. Командиром роты назначили бывшего комвзвода Нину Лобковскую и присвоили ей звание лейтенанта.

17 января 1945 года советские части вслед за соединениями 1-й армии Войска Польского вошли в Варшаву. Армейский штаб размещался на правом берегу Вислы, в предместье города, которое называется Прага, Отсюда как на ладони можно было увидеть всю Варшаву. Но это не был город в привычном понимании. Невозможно было различить ни ниточки улиц, ни ряды домов. Повсюду лишь груды битого кирпича, следы пожарищ. Все проходы через город заминированы, тут уж нашим сапёрам пришлось потрудиться. Но вот дорога свободна. Когда наши войска проходили через Варшаву, во главе полка строем шла рота снайперов.

Сколько добрых слов довелось им услышать в тот день от вернувшихся уже домой варшавян. Сколько увидеть улыбок и слез благодарности. А какой-то мальчонка лет 10 кинулся к Нине Лобковской, которая шла впереди своей роты, и сунул ей в руки несколько тоненьких веточек.

- Ни один самый красивый букет не был мне дороже этих прутиков, полученных в январскую стужу на улице растерзанной фашистами Варшавы, - говорила потом Нина.

Так же радостно, называя освободителями, встречали девушек - снайперов на всех польских дорогах. А вели эти дороги прямо на Берлин.

Раннее утро. Нина Лобковская вышла из землянки. В лицо пахнуло свежим воздухом. Весна. "А хорошо-то как, - подумала девушка. - Тихо. Будто и нет войны и не я стою сейчас здесь, почти в самом центре Европы. Эх, сейчас бы домой !.."

Нина тряхнула головой с короткой стрижкой и оглянулась вокруг. Непривычная глазу чужая сторона. Вспомнила, как вчера смотрел на неё не то чех, не то словак, задержанный на опушке мелкого редколесья: в его взгляде была смесь недоумения и сочувствия. Вероятно, впервые видел женщину в военной форме и считал, что служба в армии для неё слишком тяжёлое занятие. Конечно, тяжёлое, но в сочувствии она не нуждалась. Она выполняла свой долг и выполняла, кажется, неплохо. Пройдя многие километры трудных военных дорог, она в составе своего батальона участвовала, как станет потом известно, в последней операции против гитлеровской Германии - Пражской...

- Лобковская, к начальнику штаба батальона.

Нина посмотрела на посыльного, досадуя, что её оторвали от мыслей...

- Значит, так, Лобковская, - с ходу начал говорить капитан Г. Князев. - Бери своих девчат, надо перекрыть шоссейную дорогу. Видимо, мелкие группы фашистов будут стремиться перейти через неё, чтобы соединиться со своими основными силами.

Приказ есть приказ. Старший лейтенант Лобковская, командир роты снайперов, вернулась в своё подразделение. Отобрала добровольцев для выполнения боевого задания. Конечно, можно было бы в приказном порядке это сделать, но не могла. Война шла к концу, и она, как и все, чувствовала, что вот - вот придёт долгожданный день Победы.

К вечеру погода вдруг испортилась, заморосил дождь. "Это уже хуже, - подумала Лобковская. - При такой погоде нелегко увидеть врага".

Вскоре группа, сформированная ею, прибыла на место. Каждая из девушек залегла в засаду. Томительны минуты ожидания. Но снайперам, прошедшим по трудным дорогам войны, не привыкать...

В июне 1941 года, когда фашисты вероломно напали на нашу землю, Нина Лобковская, только что окончившая 9-й класс, добровольно вступила в стрелковый кружок Осоавиахима. Ещё месяц назад даже мысль о том, что она, девчонка, которая пугалась темноты и грома, будет воевать, показалась бы ей страшной и дикой. А когда стали приходить первые похоронки, когда услышала горький плач вдов, она поняла, что враг беспощаден, жесток, что сам он не уйдёт с советской земли и его надо уничтожать.

На следующий год, получив аттестат зрелости, Нина отправилась в военкомат. Вначале ей отказали: молода ещё. Но она приходила ещё и ещё. К тому времени девушка получила удостоверение и значок ворошиловского стрелка. То ли это подействовало, то ли настойчивость Нины взяла верх, но военком сдался. Её зачислили в Московскую центральную школу снайперов.

В 1943 году выпускницы снайперских курсов, среди которых была и Лобковская, прибыли на фронт. Многие воины с недоверием отнеслись к ним. Когда девушки прибыли на место, поглядеть на них высыпал весь штаб. Солдаты и офицеры не могли скрыть удивления. Не скрывал своего разочарования от такого пополнения и командир части, ждал опытных бойцов, а тут...

Но потом изменил своё мнение. Девушки - снайперы умели метко стрелять, окапываться, могли часами терпеливо наблюдать за противником и по малейшим признакам определять, где у него пулемётная ячейка, а где наблюдательный пункт.

Война... Она крепко связала Нину Лобковскую со многими ранее далёкими от неё понятиями: передний край, фланг, тыл, нейтральная полоса... Девушка и не предполагала до войны, что нейтральная полоса, где нет ни своих, ни чужих, станет передним краем её жизни, где меткий выстрел порой подводил итог целых суток.

На фронте считалось, что самая короткая жизнь у пехотинцев. А снайпер воюет впереди линейных подразделений, на нейтральной полосе, откуда до вражеских окопов рукой подать. За ним охотятся постоянно. А если засекут, в тот же момент в неглубокий окопчик с воем и свистом полетят мины и пули. Поэтому - лежи, не смей шевелиться часами.

Нина Лобковская и постигала фронтовую науку, замерзая на "нейтралке" зимой, изнывая от жары летом, слабея от ран на госпитальной койке. И постигла её, уничтожив за время войны 89 фашистов из своей снайперской винтовки.

Постигая военную науку, она постигала и боль утрат. Однажды соседний батальон попал в тяжёлое положение. Через шоссе в тыл нашего подразделения просачивались фашисты и там накапливались для атаки. Нужно было закрыть брешь. Командование поручило это Нине Лобковской и её подруге по снайперской школе Антонине Кузиной.

Перед рассветом они выбрались на "нейтралку", облюбовали воронку от снаряда. Взошло солнце. Видимость была отличная, и они сразу же увидели немецких солдат. Девушки сделали несколько удачных выстрелов. Гитлеровцы засекли снайперов. Смерч огня обрушился на них. Били из пулемётов, миномётов, как будто в этой воронке находился по крайней мере батальон. Очнулась Лобковская уже в госпитале. А когда вернулась в свой боевой коллектив, узнала, что Антонина в том бою погибла.

Долго плакала она по подруге. Но что сделаешь - война. И осталось у неё на сердце ещё одна зарубка памяти. А фронт тем временем шагнул уже за пределы советской территории. И в боях с фашистами мстила Лобковская за родных и близких, подруг боевых.

...Сначала, была вспышка. Короткая, едва заметная. Словно там, у дальней опушки леса, кто-то чиркнул и сразу же задул спичку. Тут же сильный удар в голову. Уже падая на дно окопа, Нина услышала эхо выстрела.

"Растяпа, - злилась на себя Лобковская, - так тебе и надо !   Столько времени ожидания, и всё насмарку. А всего-то надо было учесть плотность воздуха..."

Она разорвала индивидуальный пакет, стёрла с лица кровь. Кое - как забинтовала голову. Ящерицей переползла в запасную ячейку. И задумалась...

Фашистский снайпер появился на их участке фронта вот уже как 2 недели. Был он опытен и осторожен. Стрелял только один раз в сутки: рано утром или поздно вечером, когда эхо не выдает стрелка. Гитлеровец убил уже несколько наших солдат. Командир вызвал Лобковскую:

- Надежда на тебя, Нина. Враг коварен. Но надо его перехитрить.

- Постараюсь, - заверила Лобковская.

Она пролежала на нейтральной полосе 2 дня, покидая позицию лишь глубокой ночью. До рези в глазах всматривалась в каждый куст, каждое дерево, прислушивалась к звукам, но тщетно. Враг затаился.

Выстрел раздался на 3-и сутки. Негромкий, будто треснула сломанная сухая ветка. Вскрикнул солдат на нашей передовой. Не увидела, а скорее натренированным чутьём Нина поняла, откуда стреляли. Увидела желтоватое пятно выброса глины. В безветренном воздухе ещё стояло облачко дыма от винтовочного выстрела. Долго Лобковская ждала: может, чем - нибудь враг ещё выдаст себя. Но он исчез.

Появился гитлеровец только на следующий день, перед рассветом, на новой позиции. Нина смотрела в бинокль и от неожиданности чуть не выронила его: в окулярах появилась дернина бруствера, за которым стоял враг. Высокий, белокурый гитлеровец в небрежно наброшенном кителе с нахальной усмешкой глядел в её сторону. Несколько секунд Нина рассматривала его, словно хотела запомнить.

Это было мгновение везения, которого снайперы ждут неделями, месяцами. Нина торопливо прицелилась. Горизонталь - по бровям, вертикаль - по каске. Выстрел. Впервые за всю войну девушка поторопилась. Пуля попала в каску. Рикошет. Фашист ошалело вытаращил глаза и тут же нырнул в траншею. Лобковская чуть не заплакала от досады.

Потом были ещё 2 недели томительного ожидания. Каждое утро, ещё до рассвета, Нина Лобковская в сопровождении автоматчиков выползала на "ничейную" землю. Вставало солнце, налетали от болот, беспощадно жаля, комары, от духоты голова в каске начинала гудеть, и в глазах меркло от напряжения и усталости. Порой ей казалось, что фашистский снайпер перебрался на другой участок. Но потери среди наших солдат от его меткого выстрела всё же были. И упорство отважной девушки в конце концов победило.

Вечерело. Последний раз бросив взгляд на фон тёмного леса, она хотела было уже уходить, как вдруг заметила небольшой, слегка покачивающийся холм. На этот раз её выстрел был точен.

Через неделю часть снова пошла в наступление. Лобковскую вызвали в штаб, где офицер - переводчик допрашивал пленного ефрейтора.

- Вот, Воробышек  ( так ласково звали Лобковскую на фронте ), подчинённый того офицера, которого ты уложила, - сказал комбат.

Немецкий солдат, которому перевели слова старшего начальника, посмотрел на Нину.

- Юнге фрау ?.. - Удивлению гитлеровца не было предела. Он никак не мог поверить, что эта хрупкая девушка смогла сразить в поединке матёрого убийцу - офицера гитлеровской армии.

...Всё это было несколько дней тому назад. Теперь, вспоминая о происшедшем, Лобковская улыбалась. У неё было хорошее настроение.

Сидя здесь, в засаде, она вместе с другими внимательно наблюдала за шоссе. Вот на нём появились 5 расплывчатых пятен. Фашисты. Девушки дали им возможность пройти мимо, а затем разом поднялись, держа оружие на изготовку.

В эту ночь они доставили в расположение своего батальона 28 пленных гитлеровцев.

Война шла к концу...

В квартиру позвонили. Я открыла дверь. Передо мной стоял солидный, уже не молодой Полковник с букетом цветов.

- Нина Алексеевна ? - улыбаясь, спросил он.

- Да, - ответила я, всматриваясь в лицо, показавшееся мне знакомым.

Офицер переступил порог, вручил цветы, по - отечески обнял меня и с благодарностью произнёс:

- Я обязан вам жизнью. Забыли ?   Не мудрено. Столько лет прошло... Помните подбитый танк ?   Помните, как вы меня спасли ?

- Подполковник Попов ! - радостно вскрикнула я. - Живы ?

- Как видите !

- Но как же вы нашли меня ?

Офицер достал из кармана иллюстрированный журнал. На первой странице обложки был мой портрет.

- Часто вспоминал о вас. И вот случай помог.

- Что же мы стоим ? - спохватилась я.

Долго просидели мы в тот вечер, вспоминая далёкие фронтовые будни, однополчан, моих подруг - снайперов. Перед глазами вставали картины войны.

...Части 21-й Гвардейской дивизии скрытно сосредоточились в тылу врага под Невелем. 6 октября, когда город ещё спал, танки и автоматчики стремительно ворвались на улицы. Это было такой неожиданностью, что немецкие регулировщики приняли наших за своих и указывали им дорогу.

На железнодорожной станции немцы загоняли в вагоны советских граждан для отправки в Германию. Автоматчики с ходу перебили охрану. Женщины и подростки со слезами на глазах благодарили своих спасителей.

Подоспевшая за танками пехота начала выбивать врагов из подвалов и укрытий. За несколько часов сопротивление противника было сломлено и город освобождён. Более 600 немецких солдат и офицеров попали в плен.

После боя штаб армий вновь направил нашу снайперскую роту в распоряжение 64-го Гвардейского полка, который занимал оборону на окраине города, прикрывая его с севера и юго - востока. Пытаясь вернуть Невель и восстановить свои позиции, враг навязывал бои то в одном, то в другом районе. Особенно жаркие схватки шли у деревни Лахны, где остались вражеские склады с большими запасами продовольствия и боевого снаряжения.

Превосходящими силами противник потеснил 59-й Гвардейский полк и занял деревню. 64-й Гвардейский полк получил приказ восстановить положение на правом фланге. Капитан Ткачёв вывел 1-й батальон на исходные позиции. Заметив скопление наших войск, враг открыл шквальный огонь. Снайперы, находясь в боевых порядках рот, вели стрельбу по пулемётным и другим точкам врага. Вскоре раздалась команда "В атаку !". С криками "Ура" снайперы вместе с бойцами побежали вперёд.

Преодолев проволочные заграждения, мы ворвались в траншеи противника. В результате дружной атаки выбили врагов из деревни, не дав им воспользоваться своими запасами.

Утро 21 октября выдалось тихим и солнечным. Но тишина была обманчивой. Неожиданно заработала вражеская артиллерия, в воздухе появились самолёты. Сотни снарядов и авиабомб вспахали всю землю переднего края. Казалось, ничто живое не выдержит такого мощного удара. Но как только закончилась артподготовка, заговорила наша артиллерия, обрушив огонь на скопившиеся войска противника.

Весь день продолжался кровопролитный бой. Несколько раз в сопровождении танков враг бросался в контратаки. Но потеснить Гвардейцев так и не смог. Все его попытки вернуть Невель окончились неудачей. За успешное проведение операции 21-й Гвардейской дивизии было присвоено почётное наименование "Невельской", а нашей роте снайперов - звание Гвардейской.

Получив пополнение, дивизия продолжала наступательные бои, в результате которых были освобождены десятки деревень и сёл Невельского района. Каждое село, каждую дорогу приходилось брать с боем. Особенно тяжёлые схватки были в районе деревень Гатчино и Мотовилиха. Местность здесь лесистая, пересечёна холмами, болотистыми долинами и извилистой рекой. Враг находился в более выгодном положении.

Отступая, он занял господствующую над местностью высоту и оттуда прямой наводкой обстреливал наши позиции.

Чтобы выбить немцев с этой высоты, наши сапёры ночью навели через реку понтонный мост, по которому ударная группа и несколько танков перебрались на другой берег. В результате смелой рукопашной схватки Гвардейцам удалось занять первую линию обороны противника и закрепиться на небольшом участке. Не успели мы ещё как следует обосноваться в траншеях и очистить их от вражеских трупов, как немцы обрушили на нас артиллерийский и бомбовый удары. Затем они предприняли психическую контратаку. Пьяные, шли во весь рост, стреляли из автоматов и кричали: "Хайль Гитлер !   Хайль !   Хайль !"   Но Гвардейцы открыли такой дружный огонь, что противник вынужден был отступить.

12 контратак отбили мы в этот день. В схватках с врагом погиб командир роты, тяжело ранило командира батальона. Были и другие потери. Девушки - снайперы, находясь в боевых порядках стрелковых рот, сражались наравне с мужчинами. Меткими выстрелами они уничтожили десятки вражеских солдат и офицеров, перевязали много раненых красноармейцев и отнесли их в укрытие. Особенно отличились Вера Артамонова, Нина Белоброва, Галя Кочеткова, Лида Онянова, Саша Виноградова, Клава Маринкина, Полина Крестьянинова, Оля Быкова, Лида Ветрова.

Близился вечер. После 12-й контратаки врага на поле боя осталось несколько раненых и убитых советских воинов и 3 подбитых танка. Раненые вскоре были вынесены, а танки продолжали стоять на нейтральной полосе. Из одного танка послышались стоны. Слушать их равнодушно было невозможно. Вера Артамонова и я поползли к машине. Когда добрались до неё и постучали в люк, в ответ раздались крепкие словечки и заявление, что советские люди не сдаются врагу. Мы стали убеждать, что на помощь пришли русские девчата - снайперы. Услышав родную речь, танкисты открыли люк.

Саша Шляхова  ( на переднем плане )  и Клава Прядко.

Оказалось, прямым попаданием снаряда был убит водитель танка, а командир - подполковник Попов и наводчик тяжело ранены. Мы уложили командира, потерявшего сознание, на плащ - палатку и поползли назад. Наводчик кое - как следовал за нами. Казалось, прошла целая вечность, пока мы достигли цели. Как мы были счастливы, когда уложили раненых на повозку и отправили их в госпиталь.

Перед наступлением темноты, собрав последние силы, враг предпринял 13-ю контратаку. А нас оставалось несколько десятков человек. Мы понимали, что наступила последняя, решительная минута. Если отобьёмся - мы спасены, если дрогнем - значит, все жертвы были напрасны. Немцы совсем уже близко. Казалось, ещё секунда - и всё... И в этот последний миг на бруствере траншеи появилась маленькая фигура снайпера Гали Кочетковой. Держа в левой руке винтовку, а в правой гранату, она крикнула:

- За мной !..

Из траншеи выскочили все, кто был жив и легко ранен, и с криками "Ура" бросились навстречу врагам. Не выдержав дерзкой атаки Гвардейцев, противник повернул назад.

В этом бою Галя осталась невредимой, но через день при весьма трагических обстоятельствах попала в руки немецких солдат и была зверски замучена. Смертью храбрых погибли также Клава Прядко и Соня Кутлометова.

Участие в наступлении - суровое испытание. И мы выдержали его. Девушки проявили себя выносливыми и смелыми воинами и были награждены орденами и медалями.

Мы с Верой Артамоновой сидели в засаде. День выдался пасмурный, временами шёл снег. И всё - таки за короткое время нам удалось убить двух немецких солдат, которые пилили дрова на противоположном берегу Ловати. После этого враг притаился, стал осторожным.

В. П. Ставский.

Неожиданно позади себя услышали шорох. Насторожились: кто бы это мог быть ?

- Девчата, это мы, свои !

Из - за бугорка выползли наблюдатель Козлов и улыбающийся В. П. Ставский. Мы очень обрадовались Владимиру Петровичу как старому доброму знакомому. Писатель - фронтовик Ставский живо интересовался учёбой и работой девушек - снайперов. Он бывал у нас, в снайперской школе, мы встречали его на слёте снайперов 3-й Ударной армии. А вот сейчас писатель пришёл к нам в засаду. Мы с Верой наперебой стали рассказывать, как утром убили двух врагов. Владимир Петрович пробыл у нас с полчаса. Он вспомнил, как накануне ему удалось подстрелить немца. Внимательно всматриваясь через окуляр снайперской винтовки в позиции противника, приговаривал:

- Авось и мне повезёт поймать на колышек прицела какого - нибудь наглеца.

Но, как назло, немцы, напуганные нашими выстрелами, не показывались. Положив винтовку, Ставский обернулся к нам и спросил:

- Что пишут из дому ?   Небось скучаете по своим ?

Вера Артамонова ответила, что сердце её окаменело от горя и переживаний в долгие месяцы Ленинградской блокады. Опухшая от голода, работала, а вечерами тушила зажигалки на крышах домов. На руках у неё умерли отец и мать, ослабейшие от голода и стужи.

- Я убила, - сказала Вера, - 46 фашистов. Но этого мало. Я ещё и сотой доли не отомстила врагу за то, что видела и пережила...

- Ну что ж, девчата, желаю вам успешной "охоты". Мстите врагам за нашу Родину, за все муки и страдания, которые они принесли нашему народу.

Надев большие фронтовые рукавицы, Ставский стал присматриваться, как выбраться из довольно глубокой ячейки. Потом рывком выпрыгнул и пополз между кустами, от бугорка к бугорку, в соседнюю роту, где в засаде сидели Лида Онянова и Клава Иванова. Было удивительно, как этот высокий, грузный человек мог так ловко, словно молодой солдат, пробираться по переднему краю.

Весь день мы с Верой находились под впечатлением этой встречи. Когда стемнело, вернулись в свою роту и узнали страшную весть: Ставский убит...

Случилось это так. Владимир Петрович пришёл в 1-ю роту и узнал, что на участке её обороны стоит подбитый немецкий танк "Тигр". Ставский загорелся мыслью вытащить его в тыл. Попросил дать сопровождающего. Подползли к самому переднему краю. Сопровождавший Ставского Капитан оставил Владимира Петровича в укрытии, а сам пополз посмотреть, с какой стороны наиболее удобно приблизиться к танку. Владимир Петрович подождал немного, но не вытерпел и пополз за Капитаном. Оказывается, за ними наблюдал вражеский пулемётчик. Капитана он пропустил, а Ставского смертельно ранил пулемётной очередью. Слабеющей рукой Ставский достал из кармана гимнастёрки партийный билет, удостоверение депутата Верховного Совета СССР и стал рвать их зубами, чтобы не попали врагу. Так и умер, уронив голову на изорванные документы...

Похоронили В. П. Ставского с воинскими почестями в городе Великие Луки. Мы поклялись найти убийцу и отомстить ему. Обнаружить опытного врага оказалось нелегко. Он стрелял редко и каждый раз с новой позиции. Держал на прицеле все подходы к танку. Снайперы нашего отделения разместились на территории обороны 2-го батальона и сосредоточили всё внимание на розыске пулемётчика. Вскоре мы выследили ряд его точек. Стрелял он из них, перемещаясь справа налево. Мы взяли его под перекрёстный огонь. Метким выстрелом Вера Артамонова уничтожила фашиста.

Клава Иванова и Лида Онянова, наблюдавшие за позицией врага в другом секторе, заметили оживление в траншеях противника. Вскоре она убила немца, который, как потом показал пленный, был каким - то начальником, приезжавшим с инспекцией.

Удачные выстрелы наших мастеров огня вызвали переполох в стане врага. Затем на этом участке появился вражеский снайпер. Иванова да и все мы ещё не знали об этом. Клава решила выдвинуться на прежнюю позицию, но допустила демаскировку - не закрыла белым халатом красный шарф. Воспользовавшись этим, немецкий снайпер смертельно райил Клаву. Это была тяжёлая потеря для нас. Похоронили мы Клаву и других товарищей недалеко от деревни Турки - Перевоз, Калининской области. И сейчас там, за мостом, на холме, стоит памятник воинам 3-й ударной армии - высокая пирамида из больших камней, стволов пушек, миномётов и гильз от снарядов. Венчает её пятиконечная звезда. На одной из латунных пластинок написано: "Ефрейтор Клавдия Иванова, снайпер, истребила 42 фашиста. Слава отважной девушке, отдавшей жизнь за Отчизну".

Вскоре завязалась коллективная дуэль. Солдаты батальона всячески помогали снайперам вынудить врага отвечать на выстрелы. Через несколько дней мы выследили немецкого стрелка. Лида Онянова, подруга Клавы, убила его.

- Будем мстить врагу за нашу боевую подругу беспощадно, - поклялись девушки. И мстили...

К осени 1944 года в нашей роте насчитывалось более 100 человек. Первым взводом командовала Гвардии лейтенант Вера Артамонова. Она имела на своём счету 86 уничтоженных захватчиков и была награждена ордером Славы II и III степени, а также медалями. Второй взвод возглавляла Гвардии младший лейтенант Нина Белоброва, третий - Гвардии младший лейтенант Катя Жибовская.

Боевая жизнь шла своим чередом. Мы переходили из части в часть, туда, где требовались меткие стрелки. Всюду встречали нас очень тепло. Правда, поначалу кое - кто относился к девушкам - снайперам скептически.

Летом 1944 года после отпуска я вернулась на фронт. Командовала взводом снайперов, прикомандированных к 375-му стрелковому полку 219-й дивизии. Побыв по нескольку дней в первом и втором отделениях, перебралась в третье. Зашла в штабную землянку и спросила:

- Где найти начальника штаба Капитана Дмитриева ?   В ответ услышала густой баритон:

- Я...

- Гвардии младший лейтенант Лобковская прибыла для продолжения службы в вашем батальоне.

Из тёмного угла появилась голова. На слабо освещённом лице я увидела ироническую улыбку и насмешливые глаза:

- Ах, это и есть тот боевой командир, которого все так ждут ?!   Ну, фриц, теперь держись !..

Обиженная такой встречей, я ответила колкостью и вышла из землянки. А спустя некоторое время к снайперам пришёл капитан и, глядя на меня, спросил:

- Кто здесь смелый ?   Кто пойдёт со мной в ночной обход ?

Это прозвучало вызовом. Я поднялась, взяла винтовку и сказала:

- Идёмте.

Минут 20 шагали молча. Я искоса поглядывала на Дмитриева. Ему было тогда за 40 - в отцы мне, 19-летней, годился. Начался миномётный обстрел. Мы продолжали путь. Очередная мина разорвалась совсем близко. Большой ком земли больно ударил меня по ноге. Я - в воронку. Капитан - мимо меня. Я схватила его за плащ - палатку. Только он упал, вторая мина разорвалась совсем радом. Он удивлённо посмотрел на меня. И опять ни слова. Переждав несколько минут, двинулись дальше.

Пришли в траншеи в самый раз. Дело в том, что во время обстрела одна мина попала в землянку, другая - в пулемётную точку. Пять человек ранило, в том числе и командира взвода. Солдаты - новички окружили истекающего кровью взводного и стоят в растерянности. А из землянки доносятся крики придавленных землёй людей.

- Что же вы стоите ? - спросил Дмитриев. - Берите лопаты и откапывайте товарищей.

Солдаты быстро начали орудовать лопатами, а я занялась командиром взвода. Осколком ему разорвало плечо и повредило ключицу. Большая рана зияла и ниже колена. Разрезала одежду, остановила кровь и перевязала взводного.

Провозились несколько часов, пока всех перевязали и отправили в санбат. Усталые и грязные, мы возвращались в штаб. Теперь капитан не смотрел на меня так насмешливо, как прежде. Чувствовалось, что бывалый воин признал меня своим боевым товарищем.

А потом у меня появилось ласковое прозвище - "Чижик". Так назвал меня начальник штаба. Молчаливый по натуре, Дмитриев стал разговорчивее, даже иногда шутил с девчатами. Вскоре мы узнали что до войны капитан работал архитектором в Новосибирске. Это был человек большой культуры. С каким увлечением рассказывал он о Москве, о её театрах, музеях. Слушая его, мы как бы переносились в дни мирной жизни.

Наступил день расставания. Роту снайперов перебрасывали в другую дивизию. Капитан Дмитриев проводил нас до перекрёстка дорог. Высокий, какой - то торжественный  ( в начищенных сапогах и тщательно выбритый ), он стоял и улыбался нам своими добрыми и ласковыми глазами. Долго стоял, провожая нас.

Позже из письма замполита я уздала, что в одном из боёв за освобождение Латвии Борис Иванович Дмитриев погиб. Это была горькая весть: война унесла ещё одного прекрасного человека...

Во второй половине марта 1945 года 3-я Ударная армия готовилась к решающему штурму Берлина. Она пополнялась новыми воинскими частями, боевой техникой и оружием. Для участия в операции по прорыву обороны Берлина из тыла прибыла прожекторная часть. К ней - то и прикомандировали нашу роту, с тем чтобы, изучив материальную часть установок, девушки - снайперы помогли прожектористам выполнить боевую задачу.

В ночь на 15 апреля мы вывели на передний край в заранее выкопанные укрытия прожекторы и автомашины и хорошо замаскировали их. В это время из политотдела армии к нам приехал майор Игнатов. Мне было приказано сопровождать офицера, в задачу которого входила проверка маскировки и боевой готовности нашей техники.

Когда мы начали обход позиций, противник открыл беглый артиллерийский и миномётный огонь. Один снаряд попал в автомашину, дающую ток для прожектора. Пламя уже подбиралось к мотору. На помощь прожектористам бросились Вера Артамонова и две другие девушки. Под непрекращающимся обстрелом они забросали огонь песком. К вечеру машину отремонтировали, и она вошла в строй действующих.

- Молодцы, девчата ! - похвалил снайперов майор Игнатов. - Своей находчивостью и смелостью вы помогли прожектористам.

Когда темнота окутала землю, на передний край начали выдвигаться "катюши". Всё было готово к началу операции. Томительно долго длились последние часы ожидания. Все, не смыкая глаз, ждали условного сигнала. И вот в 3 часа утра взвились яркие ракеты. Гул орудий всколыхнул воздух. 30 минут вели они ураганный огонь по врагу. Потом в небо врезались несколько огненных лучей прожекторов - сигнал прекратить артогонь и подготовиться к атаке танкам и пехоте. И тут же 143 прожектора ослепили врага, направив свои световые кинжалы на его позиции.

Вслед за танками ринулась вперед пехота. В резком свете прожекторов немцы не могли вести прицельного огня и в панике начали отступать. Пленные, увидев наши прожекторы, в недоумении бормотали: "А мы думали, это ваше новое секретное оружие".

Оправившись от первого удара, враг сосредоточил огонь по прожекторным установкам. Одну из машин опрокинула взрывная волна. Прожектористку ранило. Подоспев на помощь, снайпер сержант Власова включила прожектор и направила его луч в сторону противника. Ещё один снаряд попал в другую машину и перебил провод. Девушки - снайперы старшина Аня Вострухина и Маша Логунова помогли механику найти разрыв и соединить провод.

В эту памятную ночь все наши девчата показали замечательные примеры товарищеской взаимовыручки и тем самым помогли прожектористам с честью выполнить боевое задание.

После Одерской операции наша армия, ломая сопротивление противника, стремительно продвигалась к Берлину. А роте, в которой я служила, поручили охрану штаба армии. С каждым днем всё явственнее чувствовалось приближение конца войны, и всё же весть об этом была неожиданной. О капитуляции врагов мы узнали в ночь на 8 мая. Я со старшиной роты Аней Вострухиной проверяла посты. Вдруг из дома начальника штаба армии выбежал офицер и радостно воскликнул:

- Победа !

Эта весть мгновенно облетела все дома. Люди выбегали на улицу со слезами радости, обнимались, поздравляли друг друга.

"Мира и счастья вам, мои фронтовые подруги !" - мысленно пожелала я в эту ночь девушкам своей роты.

Девчата разъезжались по домам.

22 июля 1945 года за подписью генерал - лейтенанта Галаджева я получила командировочное предписание, в котором мне предлагалось вылететь в Москву. А 31 июля в ЦК комсомола состоялась незабываемая встреча женщин - воинов с Михаилом Ивановичем Калининым.

В светлом, залитом солнцем зале собрались молодые женщины - участницы войны. Здесь я увидела своих сверстниц из различных родов войск. Познакомилась с Героями Советского Союза лётчицами Наташей Меклин и Катей Рябовой, танкисткой Катей Новиковой, с маленькой девушкой в морской тельняшке - старшим краснофлотцем Машей Савостиной и многими другими.

С нетерпением ждали мы Михаила Ивановича. Он вошёл в зал просто. Все бросились к нему, окружили тесным кольцом. Улыбаясь, Михаил Иванович поздоровался со всеми и направился к столу президиума.

На трибуну поднимались одна девушка за другой. Они говорили о своих боевых делах. Мне тоже предоставили слово. Я рассказала, как девушки - снайперы с боями прошли от Великих Лук до Риги и от Варшавы до Берлина. Участвуя в упорных боях при освобождении Калининской области и Прибалтики, они уничтожили более 3000 солад и офицеров противника и спасли жизнь сотням раненых советских воинов. Вместе с солдатами нашей армия комсомолки - воины с полной боевой выкладкой совершили 400-километровый марш по Померании, делая в сутки 50 - 55 километров. И никто из них не хныкал, не сказал: "Не могу".

Партия и правительство высоко оценили заслуги наших девушек. Более 40 из них имели по 2 награды, около 30 - по 3 - 4. Многие также были награждены Почётными грамотами ЦК ВЛКСМ и именными винтовками.

В заключение выступил Михаил Иванович. Он горячо поздравил нас с победой, говорил о героизме девушек и женщин во время Отечественной войны, о задачах мирного строительства.

С этой встречи я ушла с твёрдым намерением учиться в МГУ. Меня приняли на исторический факультет.

Так началась моя послевоенная жизнь.