Один день из жизни лётчика - истребителя

Неполных 17 лет было щупленькому парнишке из белорусской деревни Авсимовичи Феде Архипенко, когда он впервые поднялся в небо на У-2 с лётного поля Бобруйского аэроклуба. Потом будет лётное училище в Одессе, куда он уедет тайком от родителей с 5-ю рублями в кармане, подаренными сестрёнкой Юлей.

Одержимый мечтой, он в короткие сроки овладеет теорией и практикой лётного дела. А через год с небольшим, после того как Нарком обороны СССР произведёт его в офицеры и назначит на должность лётчика - истребителя, грянет война.

...В ночь с 21 на 22 Июня 1941 года Младший лейтенант Ф. Ф. Архипенко был оперативным дежурным по аэродрому Велицк, где тогда базировался 17-й истребительный полк, входивший в состав 13-й смешанной авиадивизии, куда он получил назначение по окончании училища осенью 1939 года. Кроме него, дежурного лётчика и нескольких солдат из роты охраны на аэродроме никого не было: по выходным лётный состав, как правило, отдыхал у своих близких в Ковеле.

- С одной стороны, - вспоминает то, так и не наступившее для некоторых его однополчан, воскресное утро Полковник в отставке Фёдор Фёдорович Архипенко, - это и спасло многих от верной гибели, когда в 4 часа 25 минут немцы атаковали наш аэродром. А с другой... Случись такое не в выходной, может быть, меньше потеряли бы самолётов на земле. Мы ведь уже тогда были достаточно подготовлены для того, чтобы взлететь даже ночью строем в составе эскадрильи. Впрочем, что сейчас об этом говорить...

Да, с высоты прожитых лет многое видится ему в ином свете. И то, что практически всю весну 1941 года он вместе с товарищами, стиснув зубы, наблюдал, как немецкие самолёты безнаказанно совершали разведывательные полёты над нашей территорией. И то, что возле наших аэродромов ошивалось немало шпионов, затесавшихся среди гражданского населения из окрестных деревень, занятого на строительстве взлётно - посадочных полос, но их как будто не замечали.

И то, что только на аэродроме Велицк к началу войны простаивало, выстроившись в линейку, около 70 самолётов И-15 устаревшей конструкции с неубирающимися шасси, подлежащих передаче в авиационные училища. А за неделю до этого здесь приземлились ещё 9 самолетов МиГ-1, прилетевших из - под Львова из другой дивизии для переучивания лётного состава 17-го истребительного авиаполка, которые также стали потом лёгкой добычей немцев.

И что основная часть лётно - технического состава полка проживала в деревне за несколько километров от аэродрома. И что в нужный момент вблизи не оказалось ни одного зенитного орудия... Обо всём этом он напишет потом в своей книге "Записках лётчика - истребителя". А тогда...

До 60 немецких бомбовозов девятка за девяткой  ( таким было у них построение )  беспрепятственно сваливали свой смертоносный груз на аэродром, превращая его в огромный костер. Не имея никакой связи с внешним миром, без всяких указаний и приказов оперативный дежурный Младший лейтенант Фёдор Архипенко, как умел, пытался организовать редкие боевые вылеты прибывающих лётчиков, эвакуацию разбитых машин. У него мало что получалось - не было навыков такой работы. Да и самолётов на аэродроме с каждым новым заходом немцев становилось всё меньше. В какой - то момент молодой человек  ( "что теперь греха таить" )  даже почувствовал, что у него предательски дрожат коленки.

- Не знаю, как бы я вывернулся из этой ситуации, - продолжает Фёдор Фёдорович, - если бы не заместитель командира нашей дивизии Герой Советского Союза Генерал - майор авиации Иван Алексеевич Лакеев. Он появился на КП полка, где я находился, буквально с неба. И тут же начался 3-й в тот день налёт бомбардировщиков. Представляете: рядом рвутся бомбы  ( наш командный пункт размещался в районе кладбища - потому, видимо, и уцелел, как и мой самолёт, кстати, замаскированный там же ), вокруг море огня, земля ходуном ходит под ногами, а он спокойно наблюдает в бинокль за вылетом очередного звена. Как всегда, подтянут, а на груди - "Золотая Звезда" за Испанию, сияют ордена...

Короче, весь мой мандраж как рукой сняло. Даже стыдно стало за свою минутную слабость. В общем, приободрился я при виде боевого Генерала до такой степени, что набрался наглости спросить разрешения на взлёт. Смерив оценивающим взглядом мою не могучую, прямо скажем, фигуру, тот покачал головой: "Пусть решает командир полка..."

И всё - таки Младший лейтенант Архипенко взлетел в тот день. Где - то около 14 часов на аэродроме появился командир полка и разрешил ему покинуть командный пункт. Архипенко тут же поспешил к своему самолёту. Приняв доклад техника Семёнова о состоянии машины, быстро нацепил парашют, забрался в кабину и запустил мотор. Взлетал прямо из укрытия. Уже в воздухе на встречном курсе заметил звено своих истребителей из житомирского полка, вылетевших, очевидно, на разведку. Развернулся, пристроился к ним.

То, что увидел молодой лётчик, пролетев вдоль границы от Бреста до Равы - Русской, ошеломило его: вся граница была в огне. А пролетая над Бугом, он вдруг с удивлением обнаружил, что в безоблачном небе вокруг его машины образуются чёрные шапки дыма. Накануне войны полк интенсивно занимался боевой подготовкой, приходилось очень много летать, выполнять различные задачи, но ничего подобного Фёдор не видел. Только потом уже, возвратившись на свой аэродром, он узнал от старших товарищей, что "чёрные шапки", которые он видел вокруг себя, - это разрывы зенитных снарядов. Так война впервые погрозила ему своим чёрным кулаком.

- Зато про "чёрные шапки", - говорит наш собеседник, - помнил всю войну, может, потому и остался живой.

- Были, наверное, и другие уроки...

- Однажды, это уже под Кировоградом было, сбил "Юнкерса", а тут другой появляется, а у меня боекомплект на нуле. Бросаюсь таранить немца, а тот, гад, возьми и открой бомболюки в последний момент. Едва не угодил под его смертоносный груз... Под Кременчугом, когда выходили из окружения, пришлось учиться действовать по - пехотному... Да сколько их было, этих уроков !   Но лучше всё - таки, конечно, учиться не на войне, - подытоживает разговор на эту тему ветеран, и мы снова возвращаемся в 22 Июня 1941 года на аэродром Велицк в Западной Украине.

Собственно, аэродрома как такового, когда туда вернулся из своего первого боевого вылета Младший лейтенант Архипенко, уже не существовало. Вокруг - сплошные воронки, груды обгоревшего металла. Не более 30 исправных самолётов оставалось здесь к концу дня после 4-х налётов вражеских бомбардировщиков. Но ещё больше он ужаснулся, когда увидел, что многие его молодые товарищи стали... седыми.

На следующий день, когда более опытные лётчики летали на бомбометание и штурмовку немецких колон на подступах к Луцку, Младший лейтенант Архипенко, не успевший до этого пройти курс подготовки по бомбометанию, помогал техническому составу подвешивать бомбы. А 24 Июня, после того как налетевшая на аэродром дюжина "Мессеров" хладнокровно расстреляла почти все уцелевшие самолёты и стало известно, что немцы уже в Луцке, лётчиков посадили в полуторку и отправили на восток.

Так началась для Фёдора Архипенко Великая Отечественная война, которую он пройдёт, что называется, "от звонка до звонка", закончив свой боевой путь в Австрии. На этом пути будут радости и печали, победы и поражения. Он станет классным, как сказали бы сейчас, лётчиком - истребителем. Таким классным, что, проведя 102 успешных воздушных боя, ни он сам, как ведущий, ни его ведомый ни разу за всю войну  ( редчайший случай в авиации ! )  не будут подбиты. Его только дважды ранят: один раз в воздухе, другой - на земле, под знаменитой Прохоровкой, где он получит осколок в предплечье, который носит в себе   ( не из гордости, надо думать )  до сих пор.

...Когда закончилась война, ему шёл 24-й год. А в его лётной книжке, которую он, кстати, хранит по сей день, значилось 467 боевых вылетов. На его счету было 44 вражеских самолёта, 30 из которых он сбил лично, 10 - в составе группы, 4 - в паре с ведомым. Он стал Героем Советского Союза, признанным асом Второй Мировой.

Окончив после увольнения из армии Московский инженерно - экономический институт, он продолжает плодотворно трудиться, как он выражается, на благо семьи и Отечества. У него растут внуки. Словом, ему есть что вспомнить и чем гордиться. Но всякий раз, когда его просят рассказать о войне, Фёдор Фёдорович вспоминает далеко не героический, как он считает, но самый долгий в его жизни день - 22 Июня 1941 года. Что ж, наверное, таким долгим запомнился тот день всем, кто его пережил.