Городничев Николай Павлович

Капитан подал сектор газа вперёд, переводя самолёт в набор высоты, убрал шасси. Оглянувшись, убедился, что его ведомый Младший лейтенант Андрей Кононенко мгновенно перешёл от расслабленности в боевую готовность. Его машина точно повторила маневр командира - боевым разворотом ушла от аэродрома в сторону вражеского самолёта.

- Порядок, Андрей, - произнёс Городничев, как будто ведомый мог его услышать.

Пилот "Юнкерса" заметил наших истребителей. Он перевёл тяжёлую машину в отвесное пикирование, пытаясь оторваться от истребителей. Скоро Капитан и Младший лейтенант вышли на нужную дистанцию. Короткие меткие очереди ведущего и его ведомого ранили лётчика, стрелка, подожгли правый мотор. Но вражеский самолёт продолжал полёт.

Городничев повторил атаку и снова нажал на гашетку. Но почему молчат его пулемёты ?   Он не ощущал знакомого содрогания самолёта. Неужели израсходован весь боекомплект ?   Должен стрелять Кононенко. Почему он не выходит вперёд ?   Не атакует ?   Тревожные мысли не давали покоя. Времени на обдумывание не оставалось. "Юнкерс-88" шёл, оставляя за собой две дымовые полосы, чуть не задевая за деревья.

Городничев гнался за фашистским бомбардировщиком, с трудом сдерживая злость. "Перетянет линию фронта и уйдёт. Надо принимать решение. Пожалуй, единственно правильное - отрубить фашисту хвост".

Мотор "МиГа" запел на высоких нотах. Машина рванулась вперёд. И сверкающий, словно лезвие, диск с бешеной скоростью вращающегося винта стал неумолимо приближаться к правой части хвостовых рулей вражеского самолёта.

Но что это такое ?   Немец словно испарился, исчез под крылом самолёта. Истребитель взмыл вверх, и Городничев увидел, как "Юнкерс" приземлился с убранными шасси около деревни Белоусово. Со всех сторон к самолёту бежали наши солдаты, размахивали руками, видимо, что-то кричали на ходу.

Истребители повернули к своему аэродрому. А вскоре авиаторы уже толпились у дома, куда временно поместили пленных. Каждому хотелось увидеть неожиданный трофей однополчан, ведь как-никак это была первая встреча с лётчиками врага на земле.

Командир корабля, долговязый, белобрысый немец лет 30, с трудом владел собой. Он почему-то беспрерывно пил воду. Стакан с водой прыгал в трясущихся руках, зубы стучали о стекло. Штурману на вид года 22, лицо белое, холёное, взгляд водянистых глаз тусклый. На окружающих посматривал исподлобья. Раненый стрелок - радист держал перед собой забинтованную руку. Экипаж доставлял разведданные для командования 2-го Воздушного флота, действовавшего на Московском направлении.

Пришёл взглянуть на немцев и Городничев. Услышав шаги, фашистский лётчик поднял голову. Глаза его забегали, взгляд задержался на ордене Ленина.

С любопытством рассматривал фашиста и Городничев. Парадный мундир, на груди чёрный Железный крест с белой свастикой. Видать, непростая птица. На картах штурмана и командира экипажа маршрут их разведывательного полёта проходил через наши города Кинешму, Иваново, Ярославль и Калинин.

С трудом подыскивая полузабытые со школьных лет слова, Городничев спросил в упор:

- Зачем вы фотографировали наши города ?

- Мы фотографируем железнодорожные узлы всех ваших городов, включая Москву, - ответил фашистский лётчик, - потому что скоро возьмём их.

- Это "скоро" никогда не наступит !

- Вы разговариваете с нами так, - нагло возразил штурман, - будто бы не армия фюрера стоит у ворот Москвы, а Советская Армия у ворот Берлина.

- Обождите !   Советская Армия еще будет стоять у ворот Берлина. И возьмёт его. Почему сдались ? - обратился Городничев к командиру экипажа.

Немец вскинул подбородок - сам шеф разведывательной эскадрильи так не разговаривал с ним. Но тут же сник, видимо, вспомнил своё положение.

- У вас награда за храбрость ?

Сносный немецкий язык и оскорбительная ирония последнего замечания русского лётчика вывели фашиста из себя. Он вскочил. Выпалил:

- У меня было ответственное разведывательное задание !   Я не обязан был принимать бой !

- А когда же вы должны были его принять ?

- Когда это целесообразно.

- Когда же целесообразно ?

- При численном превосходстве.

Да, что верно, то верно, немцы воюют неплохо, когда на их стороне численное превосходство. Городничев усмехнулся.

- У нас в армии принято воевать не числом, а умением. Да где вам понять ! - И жестоко закончил: - Вы трус, господин Майор.

Кровь бросилась в лицо немца. Он отвернулся к окну.

Городничев махнул рукой и вышел из дома. Вечерняя прохлада немного освежила его, успокоила. Стоял и думал. Да, это его 10-я победа. Уже 10 фашистских самолётов не вернулись на базы. Не раз он сам попадал в тяжёлые переплеты, ох, какие тяжелые... Вспомнились бои, проведенные им. И чем больше он размышлял, тем больше утверждался в мысли: нет, он не сложил бы оружия так быстро и поспешно, как этот немец. Дрался бы до последнего патрона. Так, как сражался в первый день войны его друг, комсомолец Степан Гудимов, который, отражая налёт фашистских бомбардировщиков, сбил одного "Хейнкеля", а второго таранил на горящем истребителе.