Иванов Яков Матвеевич

Родился 17 Октября 1916 года в деревне Селиваново, ныне Волотовского района Новгородской области, в семье крестьянина. С 1933 года жил и учился в Москве. Окончил Высшую парашютную школу, затем работал инструктором - лётчиком Новгородского аэроклуба. В Ноябре 1939 года принят в Ейское военно - морское авиационное училище. После окончания его, в 1941 году, служил пилотом в авиации Черноморского флота.

Участник Великой Отечественной войны с первого дня, защищал Севастополь. 12 Ноября 1941 года лётчик 32-го истребительного авиационного полка   (ВВС Черноморского флота)  Младший лейтенант Я. М. Иванов в воздушном бою таранил вражеский бомбардировщик. 17 Ноября 1941 года, при отражении массированного налёта на Севастополь, сбил один вражеский самолёт, другой таранил. В этом бою погиб. К этому моменту на его счету было 5 воздушных побед, одержанных лично и в группе с товарищами.

11 Января 1942 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, Якову Матвеевичу Иванову, первому из черноморцев, было присвоено звание Героя Советского Союза. Награждён орденом Ленина.

Именем Героя названа улица в городе Чудово Новгородской области, на ней установлена мемориальная доска. В посёлке Кача Крымской области и в Севастополе установлены бюсты Героя.

На Чёрном море с первого же дня войны среди лётчиков действовал девиз: "Возьми в пример героя !"   Таким героем для себя Яков Иванов считал мастера воздушного боя Александра Коробицына. Особенно восхищал его бой, проведённый Коробицыным на подступах к Измаилу. С ходу атаковав врага, Коробицын и его лётчики сбили 5 бомбардировщиков врага. Схему того боя Яков Иванов изучал до тонкостей. Но большее восхищение всех истребителей - черноморцев вызывал первый бой эскадрильи Коробицына на рассвете 22 Июня 1941 года. Сам Иванов в те первые минуты Великой Отечественной тоже поднимался в ночное небо вместе с М. В. Авдеевым и И. С. Любимовым, впоследствии Героями Советского Союза. Противника тогда удалось не подпустить к нашим кораблям. А в конце Июля на глазах Иванова его однополчанин Евграф Михайлович Рыжов совершил первый на Черноморском флоте таран: винтом своей машины отрубил хвостовое оперение "Хейнкеля". Иванов решил: если окажется в подобной ситуации, также пойдёт на таран...

Вместе с однополчанами Иванову довольно часто приходилось прикрывать небо Севастополя. Не раз наши лётчики сражались с вражескими истребителями, численность которых была в 3 - 5 раз больше. Правда, личная победа в воздушном бою пока что не приходила к Иванову, хотя каждое задание он выполнял точно, проявляя исключительные смелость и отвагу.

Как и большинство однополчан, Иванов закончил Ейское военно - морское авиационное училище, придя в него уже сложившимся лётчиком - инструктором и инструктором парашютного дела. На Тушинском осоавиахимовском аэродроме он появился 16-летним пареньком, стал помогать мотористам и первые полёты совершил в качестве пассажира. Через 2 года он был уже лётчиком, причём по мастерству не отличался от инструктора.

Доверие старших помогло стать и спортсменом - парашютистом. Закончил Высшую парашютную школу Осоавиахима, работал инструктором. И неудивительно, что комсомолец, сочетавший в себе качества инструктора - лётчика и инструктора - парашютиста, стал в учебной группе одним из лучших.

Однажды в училище прибыл Командующий авиацией Военно - Морского Флота С. Ф. Жаворонков. В его присутствии Яков Иванов выполнил комплекс фигур высшего пилотажа. Генерала восхитили зрелая, уверенная техника пилотирования, умелое и точное приземление самолёта. Доклад командования школы и тот полёт решили судьбу сержанта - он был назначен пилотом в истребительный авиаполк.

В авиации каждый тип самолёта предназначен для выполнения определённых задач. Торпедоносец должен торпедировать, бомбардировщик - наносить бомбовые удары, штурмовик - патаковать огнём, реактивными снарядами, истребитель - уничтожать послушного противника. Однако в начале войныобстановка вынуждала иногда на торпедоносцах и бомбардировщиках штурмовать, а на истребителях - бомбить врага.

Иванов выполнял все эти задачи достойно, но долгое время ему не удавалось сбить ни одного вражеского самолёта. Утешало лишь то, что на разборах командир высоко оценивал его действия в воздухе. Но Яков Иванов тяжело переживал свои, как ему казалось, неудачи. Как - то раз более 30 бомбардировщиков попытались прорваться к Севастополю. Их сопровождала группа "Мессеров". В это время в воздухе находилось 5 наших пилотов, и в их числе Иванов. Перед ними стояла задача не пропустить врага к нашим кораблям. Поэтому все усилия были направлены на то, чтобы не допустить прицельного бомбометания противника. Во время первой же атаки Иванов атакует "Юнкерс", сбивает его с курса. Вражеские бомбы летят мимо цели. Сейчас бы одну - две очереди, и "Юнкерс" врезался бы в волны. Но сделать этого нельзя. На боевом курсе - второй вражеский бомбардировщик. Надо атакой помешать и ему. И Иванов вновь рвётся к вражеским машинам, взламывая их строй своим огнём, своей отвагой.

40 минут продолжался тот бой. Возвращался Иванов на аэродром с сознанием выполненного долга, но и со злостью: снова не сбил врага. Но в том - то и состоял в те дни воинский долг, чтобы прежде всего хорошо выполнить приказ.

Едва наши лётчики успели совершить посадку, как раздался звонок члена Военного совета флота Н. М. Кулакова:

- Видел, как дрались. Все пятеро - молодцы !  Передайте им благодарность...

Памятной была штурмовка вражеских войск и в районе Перекопа. Самолёт Иванова получил в тот день повреждения от осколков зенитных снарядов. Пришлось призвать на помощь всё хладнокровие и мастерство, чтобы довести израненный истребитель до своей базы. И надо же было так случиться, что, когда до аэродрома оставалось лишь около 10 километров, произошла встреча с двумя "Мессерами". Первая мысль: уйти в облака. Но успеет ли ?  Да и редкие они !  И Иванов устремился навстречу врагу. Немцы издали открыли огонь. "Психуют, - подумал лётчик. - А я подожду стрелять". И враги действительно, видимо, забеспокоились. Когда, грозя тараном, ведя огонь из всего бортового оружия, советский истребитель оказался в опасной для них близости, они веером бросились в разные стороны.

Вернувшись на свою базу, Иванов доложил, как он действовал. Командир молчал, но затем заметил:

- Решение было правильным. Правда, и вы могли погибнуть. Таранить лучше с задней полусферы.

- Понимаю, - ответил Иванов, - но маневрировать я не мог...

И снова бои над главной базой флота. Враг продолжал рваться к Севастополю. В Сентябре бывали дни, когда черноморским лётчикам приходилось по 7 - 9 раз подниматься на отражение налётов противника. Иванов, не зная устали, готов был непрерывно барражировать над городом и кораблями. Именно в то тяжёлое время его возле готового к вылету самолёта принимали кандидатом в члены партии.

И вот снова вылет. К Севастополю приближались вражеские бомбардировщики. Следом за комэском ушёл в воздух и "ястребок" Иванова. Снова, как в первый день войны, рвутся к кораблям "Юнкерсы" и "Хейнкели". И, как тогда, вражеских самолётов больше, нежели наших. На 10-й минуте воздушного боя Иванов впервые испытал непередаваемый восторг: атакованный им "Юнкерс" густо задымил и пошёл к воде. Так хотелось проводить его взглядом до волн, но Иванов тут же выбрал другую вражескую машину и обрушил на неё огонь. На боевом развороте краем глаза заметил, что "Юнкерс" всё же вышел из пике и уходит, оставляя позади себя шлейф дыма.

На земле ведущий доложил:

- К нашим кораблям противника не допустили; сбито 3 вражеских самолёта. Один из них Ивановым...

- Нет, к сожалению, не сбил, - вмешался Иванов.

- Но мы же все видели, как он загорелся и свалился, - озадаченно произнёс комэск.

- Точно. Загорелся и свалился. Однако над водой вышел из пикирования и ушёл...

- Не ушёл, а стал уходить, - улыбнулся командир полка. - Затем плюхнулся в воду в 10 - 12 кабельтовых от нашего сторожевого корабля.

- Я этого не видел, - признался Иванов.

Не сумев сломить сопротивления наших войск на Балаклавских высотах и южнее хутора Мекензия, противник решил нанести сильные удары с воздуха по нашей главной черноморской базе, непосредственно по кораблям, артиллерия которых причиняла врагу много неприятного.

12 Ноября волны немецких бомбардировщиков накатывались одна за другой. Яков Иванов в тот день едва успевал в перерывах между вылетами пополнять боезапас, заправлять самолёт горючим. Действовал он в паре с лётчиком Н. Саввой. Вдвоём они вели бой против девятки Ju-88 и He-111. Вражеские машины управлялись, по - видимому, опытными пилотами, которые встретили пару наших истребителей сильным огнём. И всё же советским лётчикам удалось отколоть от группы два "Юнкерса" и заставить их неприцельно сбросить бомбы. Затем Савва и Иванов обрушились на другие самолёты врага. Вскоре Иванову удалось приблизиться к одному из бомбардировщиков и прицельной очередью уничтожить воздушного стрелка. После этого он ещё больше сблизился с врагом и нажал на гашетку. Раздалось несколько выстрелов, и оружие замолчало: кончились боеприпасы.

Есть секунды, равные по значению всей жизни. Ещё не приняв окончательного решения, Иванов двинул сектор газа. Мотор прибавил обороты. Впереди маячил "Хейнкель-111". Сколько было у Якова Иванова встреч с врагами, но, как только они оказывались перед его пулемётами, поспешно сбрасывали бомбы, лишь бы спастись. А этот немец упорно продолжал лететь с явной целью ударить по нашему крейсеру.

- Иду на таран ! - передал Иванов ведомому.

И вот уже 50, 30, 10 метров осталось до противника. Даже пробоины в плоскостях его машины как на ладони. Уже и хвостовое оперение рядом. Грохот впереди, в стекло ударила какая - то деталь, истребитель затрясло, мимо пронёсся хвост вражеского самолёта, а рядом - неуправляемый "Хейнкель"...

"Надо прыгать", - подумал Иванов. Самолёт так трясло, что управлять им, казалось, было невозможно. Но руки делали своё дело. В то время как правая крепко сжимала ручку управления, левая "играла" рычажком сектора газа в поисках такого режима, работа двигателя в котором "примирилась" бы с погнутыми лопастями винта. Выпрыгнуть с парашютом для Иванова - пара пустяков, барахтаться же в воздухе на подраненном самолёте несравнимо труднее. И всё же он решил спасти машину.

Бой над своими - будь то пехота или корабли - совершенно особый. Иванов знал, что моряки видели, как он дрался с "Хейнкелем", чувствовал их незримую поддержку. Ведя огонь из зениток, они видели всё, что происходило на высоте 1000 метров. Когда же Иванов таранил врага, закричали "Ура !"

Пролетев над кораблями, Иванов кратчайшим путём устремился к своему аэродрому. Посадка оказалась трудной. Из кабины его вынесли друзья. По обычаю качали. Потом рассматривали винт. Все пришли к единому выводу: машину можно отремонтировать.

Один из лётчиков, осматривая самолёт, заметил:

- Такое, наверное, возможно лишь раз в жизни.

- Возможно, и так, - ответил Иванов.

Оказалось, что не так !   Именно Якову Иванову довелось совершить и второй таран. И спустя всего лишь 5 дней. А перед этим он сбил над Севастополем ещё 2 вражеских самолёта.

16 Ноября Яков Иванов поднялся по тревоге для отражения массированного налёта немецкой авиации. На главную базу флота шли около 30 бомбардировщиков. Сверху их действия координировал многоцелевой самолёт М-110, а вокруг основной группы сновали истребители Ме-109. Вот на координатора - то и нацелил свой первый удар Иванов. Решительной атакой "Стодесятый" был уничтожен. Затем пришлось отбиваться от наседавших "Мессеров". И надо же так случиться - сразу отказало всё оружие. Что делать ?..

Возможно, в эти секунды Иванов подумал о новом таране. Но этого никто не знает. Однако наши лётчики видели, как истребитель Якова Иванова с безмолвствующими пулемётами приблизился к вражескому бомбардировщику Do-215. Должно быть, хотел, как и тогда, отрубить ему хвост. Пилот "Дорнье", видимо, понял, что, если он не свернёт с боевого курса, советский истребитель врежется в его бомбардировщик, и заложил крутой вираж. Вместо хвостового оперения Иванов ударил мотором по кабине "Дорнье". Тот, разрушаясь, упал и взорвался на своих же бомбах. Это была 5-я победа Якова Иванова. Но победа ценой собственной жизни...

Через 2 месяца Якову Матвеевичу Иванову, первому из черноморцев, было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.