Лукин Виталий Андреевич

Родился в 1917 году. В рядах Красной Армии с 1939 года. В начале Великой Отечественной войны служил в ВВС Балтийского флота, участвовал в боях над Финским заливом. Осенью 1941 года, проделав длинный путь, оказался в составе 32-го ИАП ВВС Черноморского флота.

16 марта 1942 года лётчики капитан Е. Рыжов и младший лейтенант В. Лукин доложили о воздушной победе над Ju-88, который упал горящим на территории противника. Скорей всего вражескому бомбардировщику, предположительно из состава III/KG51, удалось совершить аварийную посадку, и его в соответствии с немецкой методикой сочли не сбитым, а только повреждённым.

20 марта немецкая авиация впервые за долгое время попыталась нанести удар по судам, разгружавшимся в порту Севастополя. В 16:27 внезапно над городом показались 8 Ju-87 в сопровождении 4 Ме-109. Самолёты летели со стороны линии фронта, в связи с чем отражать налёт пришлось паре барражировавших "Чаек". Их пилоты старший лейтенант Кологривов и лейтенант Куриченко доложили о сбитии 3 "штук", из которых немцы признают лишь потерю одного Ju-87  (Wr.N. 5367).

Пикировщики сбросили бомбы с высоты в 300 - 400 метров, и только ожесточённый огонь зениток сократил их успех до одного близкого разрыва бомбы вблизи разгружавшегося танкера "Серго". Осколки иссекли его надводный борт и вызвали серьёзный пожар. На судне выгорели носовые помещения, но силовая установка уцелела, благодаря чему судно смогло своим ходом уйти на Кавказ. Тем временем налёт продолжился.

Спустя час  (видимо, те, кто планировал удар, рассчитывали, что этого времени хватит, чтобы поднятые по тревоге перехватчики израсходовали бензин и пошли на посадку)  над портом показались 5 Ju-88 в сопровождении 2 Ме-109. Расчёт немцев оказался неверен, и над портом их встретили пара "Яков"  (капитан Капитунов и лейтенант Платонов)  и пара "МиГов"  (капитан Сморчков и младший лейтенант Лукин). В завязавшейся воздушной схватке немцам не удалось прицельно сбросить бомбы на суда. Советские истребители потерь не понесли, в то время как пара "Яков" донесла о сбитом "Юнкерсе", а пара "МиГов" об уничтожении обоих "Мессеров" !   Немцы признают потерю одного Ме-109, но, по их данным, он был сбит зенитным огнём...

9 апреля 1942 года МиГ-3 младшего лейтенанта В. А. Лукина барражировал над Севастополем. Внезапно пара "Мессеров" - охотников атаковала его из-за облаков и сбила. Пилот остался жив, но серьёзно пострадал от ранения и ожогов. В 1944 году, в должности заместителя командира 2-й эскадрильи 7-го ИАП, принял участие в освобождении Крыма.

К концу войны старший лейтенант В. А. Лукин совершил 261 успешный боевой вылет. Проведя более 15 воздушных боёв, сбил лично 2 самолёта противника   (Ме-109 и Ме-110)  и 4 в паре  (Ju-88, Ме-110, BV-138, Ju-52).

После войны продолжал служить в ВМФ. В отставку вышел в звании полковник. Его воспоминания опубликованы в сборнике "Крылья над морем".

Награждён орденами: Красного Знамени  (дважды), Александра Невского; медалями.

Первые боевые вылеты я сделал с аэродрома на берегу Финского залива, куда меня направили в конце июня 1941 года после окончания авиационного училища. Здесь я пробыл почти 2 месяца. Рядом с аэродромом были развалины старинной крепости. Меня заинтересовала её история.

Первое упоминание о крепости относится к 1240 году. В летописи говорится, что в тот год "немецкие псы - рыцари" построили на местном погосте деревянные укрепления с дубовыми стенами. Отсюда захватчики начали вторгаться на русскую землю. Весной 1241 года князь Александр Невский взял штурмом городок Копорье, проявив высокое воинское искусство. Ему тогда был всего 21 год, но он уже прославился как крупный полководец.

Помню, ещё в школе учитель истории рассказывал, что Невским князя Александра, сына Ярослава Всеволодовича, стали звать за разгром шведов на Неве в 1240 году. Вражеское нашестие с севера было остановлено. Но с запада вскоре возникла новая угроза - со стороны ливонского ордена. Под руководством Александра Невского русское, по большей части пешее, войско наголову разбило спесивых конников - рыцарей на льду Чудского озера. Было это 5 апреля 1242 года.

Через 700 лет, 29 июля 1942 года, Советское правительство учредило орден Александра Невского. Этим орденом награждались, в частности, и командиры авиационных подразделений, нанесшие, как говорилось в его статуте, "жестокий урон живой силе и технике противника и без потерь вернувшиеся на свою базу".

...Черноморским лётчиком я стал в октябре 1941 года, освоив новый истребитель МиГ-3. На больших высотах этому самолёту не было равных, на малых же - не хватало маневренности. Управлять "МиГом" было непросто. Самолёт, например, мог легко сделать бочку при посадке, если пилот резко тянул ручку руля глубины. В кабине истребителя первого выпуска даже имелась табличка - предупреждение: "При штопора на высоте 2000 метров покинуть самолёт !"   Но лётчики со временем перестали бояться этого штопора, научившись выходить из него и на меньших высотах.

Мой командир Евграф Михайлович Рыжов, замечательный черноморский лётчик, учил новичков прежде всего осмотрительности, хотя сам был исключительно отважным человеком. "У лётчика - истребителя - говорил он, - голова должна крутиться, как у совы, на 360 градусов. Нужно успевать видеть всё, что происходит и внизу, и вверху, и впереди, и сзади. Враг ошибок не прощает !"

В справедливости этих слов мне пришлось убедиться самому. В начале апреля 1942 года, прикрывая "МиГ" командира в бою над Севастополем, я прозевал пару "Мессеров", которые внезапно атаковали сверху. Всего какие-то секунды не следил за облаками и сразу дорого за это поплатился. Вражеские пули пробили правую плоскость, передний бак. Попали они и в кабину, ранив меня в ногу.

Самолёт загорелся. Я попытался сбить пламя, но это не удалось. МиГ-3 стал быстро терять высоту. А она была приличной - около 4000 метров. Так что оставалось время вспомнить инструкцию, которая требовала в подобной ситуации покинуть самолёт. Сделал я вроде всё правильно: отцепил привязные ремни, отсоединил шлемофон, перевернул истребитель на "спину", отдал ручку газа от себя. Но в горячке забыл открыть фонарь и поэтому не выпал из кабины. Тут меня немного бензинчиком облило. Начали гореть ноги, опалило руки и лицо. Удалось всё же вывернуть "МиГ" в горизонтальный полёт, а затем свалить его влево в глубокую спираль. Фонарь наконец открылся.

В кабине бушевал огонь. Хорошо, что я успел натянуть на глаза защитные лётные очки. Земля быстро надвигалась, перегрузки нарастали. Самолёт, входя в штопор, вращался в левую сторону. Прыгать также предстояло влево. Но только вылез наружу, меня стянуло по фюзеляжу на стабилизатор, при этом сильно поранило спину. Встречный поток воздуха всё же сдернул меня оттуда. Почувствовав, что свободно падаю, я отсчитал положенные 13 секунд затяжки - и рванул кольцо парашюта. Но... он не раскрылся.

- Вот и кончилась твоя жизнь, Виталий Андреич... - стрельнула в голове мысль.

Я бросил кольцо и закинул правую руку за спину, к парашютному ранцу. Силёнка в руках всё же была  (92 кг кистью выжимал !), и я решил разорвать ранец. В этот момент - динамический удар !   Парашют распахнулся !   Меня перевернуло, и я потерял сознание...

Очнулся уже на носилках. Подобрали меня севастопольцы в районе горбольницы № 1. Но приняли вначале за немца, так как нашли при мне трофейный "Парабеллум". А лицо так сильно обгорело, что потом даже Рыжов не сразу меня узнал. Когда стали поднимать на носилки, я закричал от боли: "Что вы, сукины дети, делаете !"   Тут наконец меня признали за своего и отнесли в медсанбат. К счастью, он был рядом, под скалой.

Почти 4 месяца ушло на лечение: кроме перебитой ноги, оказалось, что сломана ключица и повреждена левая рука. Но самое скверное - удар о стабилизатор вызвал смещение позвонков. Из Севастополя меня вместе с другими ранеными эвакуировали ночью на эсминце "Бойкий" в Туапсе. При переходе корабль атаковали немецкие самолёты. Я лежал в гипсе на носилках в каюте фельдшера и слышал, как эсминец отстреливался из всех стволов, даже - главного калибра. И в эти минуты сильнее, чем прежде, хотелось снова сесть в кабину истребителя. С горечью вспоминался проигранный бой...

На фронт я вернулся с убеждением, что надо всегда видеть противника первым. Только тогда можно правильно построить свой маневр. Этого принципа я придерживался, став после госпиталя командиром звена, а затем и заместителем командира 2-й эскадрильи 7-го истребительного авиаполка. Наш полк получил впоследствии наименование "Севастопольского" и был награждён орденом Красного Знамени.

К осени 1943 года советская авиация завоевала господство в воздухе. Однако побеждать врага лётчики стремились не только числом, но и умением. Особенно памятен бой 6 мая 1944 года. В тот день 8 возглавляемых мною истребителей сопровождала наши самолёты, шедшие на штурмовку и бомбометание по кораблям, увозившим врагов из Крыма. Атаку наших бомбардировщиков попытались сорвать 8 многоцелевых двухмоторных самолётов Ме-110, прикрывавших караван.

Приняв решение атаковать противника сверху двумя четвёрками, я приказал в дальнейшем действовать по обстановке, самостоятельно. В результате завязавшейся схватки все 8 Ме-110 оказались на дне Чёрного моря: 7 вражеских самолётов сбили лётчики - истребители, а последнего, уходившего от нашей атаки, - стрелок с бомбардировщика. У нас потерь не было.

Правда, позже в одном из вылетов я чуть не потерял своего молодого ведомого Ивана Евсеева. Мы тогда уходили далеко от берега и поэтому брали с собой подвесные баки, которые увеличивали дальность полёта. Мой ведомый поспешил сбросить дополнительный бак перед атакой на вражеский гидросамолёт, встретившийся нам чуть не посреди Чёрного моря. Инструкция же позволяла такие действия только при атаке истребителей противника.

Без особого труда мы вдвоём сбили фашиста, который охранял свои корабли от нападения советских подводных лодок и, вероятно, не ожидал, будучи далеко от берега, нападения с воздуха. Но когда мы стали уходить от огня кораблей противника, я вдруг услышал по рации встревоженный голос Ивана:

- Товарищ командир !   Самолёт высоту не набирает !

Вероятно, ведомому, который был чуть ниже меня, показалось, что зенитные снаряды рвутся под самым крылом его машины. Такое бывает с непривычки.

Истребитель "Curtiss P-40K" из состава 7-го ИАП ВВС ЧФ.  Весна - лето 1943 года.

- Ваня, - тихо говорю ему, - ты взгляни на приборы !

После небольшой паузы слышу ликующий голос:

- Товарищ командир, всё в порядке !

В этот момент я невольно вспомнил, как сам когда - то набирался опыта у Евграфа Михайловича Рыжова, ставшего Героем Советского Союза, - лично и в группе он сбил над Чёрным морем 17 самолётов врага. К сожалению, летом 1943 года мой учитель получил тяжёлое ранение и не смог больше вернуться в строй.

На обратном пути Евсеев сообщил мне, что на его приборном щитке замигала красная лампочка. Это означало, что горючее у него на исходе. До берега же было довольно далеко. Я, стараясь быть спокойным, попросил молодого лётчика перевести двигатель на самый экономичный режим работы, а затем пропустил его самолёт: из ведущего стал ведомым. Так было легче следить за Иваном и прикрыть его в случае опасности. Я только изредка напоминал ему, чтобы он выдерживал кратчайший курс.

В таком порядке мы и сели на аэродром. Мотор у Евсеева заглох, едва колеса его истребителя коснулись посадочной полосы. Ему даже не хватило топлива, чтобы зарулить на стоянку. Иван признался после приземления, что он не дотянул до берега, если бы не мой уверенный голос. Но я - то знал, чего стоило это хладнокровие !   Зато потом молодой лётчик ни разу меня не подвёл.

ЛаГГ-3 одного из авиационных полков ВВС Черноморского флота.  Весна - лето 1944 года.

Последний фашистский самолёт в боях за Крым мы с Евсеевым сбили 8 мая 1944 года, накануне освобождения Севастополя. Возвращались домой, выполнив задание по прикрытию "Илов", ходивших на торпедирование вражеских кораблей.

- Товарищ командир, справа самолёт с чёрным крестом на борту ! - оповестил по рации Иван.

Мимо нас проходил трёхмоторный Ju-52. Это был транспортный самолёт, который, вероятно, эвакуировал штабных офицеров из Севастополя. Я разрешил своему ведомому первым начать атаку. Обстановка позволяла это - "Юнкерс" летел без прикрытия.

- Стреляй с малой дистанции ! - предупредил я Евсеева. - И маневрируй, чтобы самому не попасть под огонь !

Молодой лётчик всё выполнил правильно. После его выстрелов загорелся один из моторов Ju-52. Но у этого самолёта были хорошие лётные качества. Он мог бы дотянуть до "своих" и на двух двигателях. Пришлось и мне подключиться. После атаки вражеский самолёт упал в море. Невольно вспомнились закованные в латы средневековые крестоносцы, нашедшие бесславный конец на дне Чудского озера...

Вскоре за командование авиагруппой, которая в боях за освобождение Крыма и Севастополя сбила 17 вражеских самолётов  (4 из них - на моём счету)  и не потеряла ни одного своего, мне вручили орден Александра Невского. С гордостью рассматривал я награду - пятиконечную звезду с рубиновыми лучами и профиль великого русского полководца. И по сей день пророчески звучат его слова: "Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет !   На том стояла и стоять будет русская земля !"