Тихомиров Владимир Алексеевич

Я родился 14 Сентября 1918 года в деревне Измайлово Новоторжковского района Тверской области. После семилетки и ФЗУ Владимир Тихомиров работал электромонтёром на оборонном заводе в Торжке и одновременно учился в аэроклубе. В 1939 году стал курсантом авиационной школы в Луганске, но после теоретической подготовки, через 3 месяца, при очередной медкомиссии был отчислен. Дело в том, что в детстве я переболел скарлатиной, и от высокой температуры у меня лопнула барабанная перепонка правого уха, но при поступлении в аэроклуб на это не обратили внимания, а тут ЛОР осмотрел мое ухо и сказал "Товарищ курсант, как вам вообще удалось попасть в авиацию ?"

Мне предложили остаться в этой же военной школе мотористом. Я отказался, и, расстроенный уехал в Торжок. Поскольку к тому времени авиация уже сильно задела мою душу, я поступил мотористом в аэроклуб, где учился полётам - все ближе к авиации. К осени 1939 года я уже был авиатехником.

В Марте 1940 года, из-за нехватки лётного персонала, начальник аэроклуба предложил мне вернуться на лётную работу в качестве лётчика - инструктора. От такого предложения я не смог отказаться. Повторная медкомиссия, которую я проходил в Калинине, написала, что я допущен к лётной работе при наличии положительной характеристики командования. Неделя полётов в первой кабине У-2  (а ученик летал только во второй) - и вот я уже лётчик - инструктор Новоторжковского аэроклуба, затем Кимрского, Сызранского и Мелекесского аэроклубов  (последние два - результат перебазирования во время войны). В 1942 году на базе нашего отряда была создана 1-я школа пилотов первичного обучения ВВС ВМФ. Я был призван туда на должность лётчик - инструктор в звании Старший сержант.

В Мае 1943 года мне присвоили звание Младший лейтенант, и в том же месяце я был направлен на курсы командиров звеньев, где и прошёл курс обучения полётам и боевого применения на самолёте Як-1.

Вообще же я летал на следующих самолётах: У-2, Р-5, УТ-1, УТ-2 и очень немного на двухместном И-16  (УТИ-4). Вот это был самолёт !   Если научился летать на И-16, сможешь летать на чем угодно - даже на палке !   Очень строгий самолёт, но и чрезвычайно маневренный. Позже я прошёл подготовку на Як-1. А после войны летал на "Аэрокобре" и МиГ-15.

На курсах было 3 эскадрильи - истребительная  (командир - ГСС Покровский), штурмовиков  (командир - ГСС Степанян), и бомбардировщиков   (командир - Николаев).

Надо сказать, в то время была две основных системы подготовки - довоенная и во время войны. Первая предполагала обучение в аэроклубе, где проходили первоначальную лётную подготовку на У-2, получали достаточные знания по аэродинамике, конструкции самолёта, управлению самолетом и самолетовождению. Вторым этапом была лётная школа - Гражданского Воздушного Флота или военное авиаучилище. Там лётчик проходил обучение на боевых машинах, одиночному и групповому воздушному бою, штурмовке наземных целей и бомбометанию. После этого лучшие курсанты оставались в училище в качестве инструкторов, а остальные направлялись в строевые части лётчиками. Там они проходили окончательную подготовку - полёты в сложных метеоусловиях, слепые полёты, сложную навигацию и так далее. В военное время курсантов учили по укороченной программе с уменьшенным налётом. Потом их отправляли в ЗАПы или на специальные курсы, где они должны были получить дополнительную подготовку и тогда уже попасть на фронт. Но так было не всегда. Так в наш полк прибывало пополнение прямо из Ейского училища, минуя ЗАПы.

Мне повезло с учёбой, потому что когда я наконец попал на фронт, у меня за плечами уже было несколько тысяч лётных часов.

В Сентябре 1943 года я закончил курсы командиров звеньев и вместе с ещё 11 лётчиками - командирами звеньев  (из которых 6 были истребителями) был направлен на Балтику. Попал я в 12-ю Краснознамённую отдельную истребительную авиаэскадрилью 9-й штурмовой авиадивизии ВВС Краснознамённого Балтийского флота - всю войну основной нашей боевой задачей было сопровождение Ил-2, в основном из 35-го штурмового полка. Вскоре нашу эскадрилью переформировали в 12-й авиаполк.

Поскольку прибыл я на должность командира звена, то должен был вести в бой лётчиков, не имея никакого боевого опыта. Спасло меня видимо то, что я до прибытия на фронт имел большой опыт полётов, хотя и на учебных самолётах. Так же помогло и то, что первые боевые вылеты мною сделаны в качестве рядового лётчика вместе с опытными боевыми летчиками - Алексеем Томаевым, Евгением Сусаниным, Петром Куляга и командиром эскадрильи.

Капитан С. С. Беляев, 1944 год

Командиром эскадрильи сначала был Сергей Сергеевич Беляев - личность по-настоящему легендарная. Воевал он с первого дня и до последнего, пройдя путь от командира звена до комполка. Это был отличный, мужественный лётчик, прекрасный воспитатель, на его счету 880 боевых вылетов и много сбитых самолётов. [ Примечание: на счету С. С. Беляева числится 12 личных и 3 групповые победы ]  Но по какой-то причине он не был в ладах с командованием.

В Декабре 1943 года при формировании 12-го ИАП командиром полка назначили Волочнева Валентина Васильевича, который до этого был комполка ВВС Тихоокеанского флота. Мне трудно судить, но, по всей видимости, так проводили ротацию кадров - для передачи боевого опыта на ТОФ оттуда перевели некоторых лётчиков. Волочнев был неплохой человек, но опыта боевого у него не было, и руководил полком фактически Сергей Сергеевич, которого оставили при нём замом.

Начальником штаба в конце войны у нас был Уманский - умный, спокойный человек. Его перевели к нам с Северного флота с должности комполка из-за неприятной истории - отмечали рождение дочери, и несколько лётчиков отравилось метиловым спиртом.

Замполитом полка был Фёдоров - человек спокойный, уравновешенный, простой и доступный для личного состава. "Особист" полка нам тоже не мешал - не видно его было, не слышно, у каждого своё дело. Так что с начальством мне, в общем-то, повезло.

В то время основной причиной больших потерь среди молодых лётчиков была элементарная глупость и тактическая неподготовленность командиров на уровне полков и эскадрилий. Большое число молодых бросали в бой без должной проверки их лётных качеств и дополнительной боевой подготовки. Они просто не знали, на что смотреть в воздухе и как не потерять ориентировку. Но мне повезло с командирами. Когда я прибыл в эскадрилью, на аэродром Гора - Валдай, Беляев слетал со мной на проверку техники пилотирования, и только после этого я произвёл несколько боевых вылетов в качестве рядового лётчика.

Д. Ф. Петрухин.

При формировании 12-го ИАП командиром 2-й эскадрильи был назначен Дмитрий Фёдорович Петрухин. Он был высококлассным лётчиком, принимал участие в Финской войне, был награждён орденом Красного Знамени и золотыми часами.  [ Примечание: на счету Д. Ф. Петрухина числится 3 личные и 2 групповые победы, включая аса и командира I.JG 54 гауптмана Франца Экерле ]  Проверив меня, он сказал - "Пойдёшь со мной".

Таким образом, когда я пошёл на своё первое боевое задание, я был хорошо натренирован и, главное, готов к бою. Помимо всего прочего, в каждом полку должно было быть 2 учебных истребителя - у нас в полку был Як-7У и двухместный И-16. Раз в 3 месяца каждый лётчик должен был пройти проверку техники пилотирования, слетав в зону с вышестоящим офицером, и если тот не был удовлетворен результатами проверки, лётчика отстраняли от боевых вылетов для отдыха и дополнительной подготовки в виде тренировочных полётов.

После нескольких вылетов ведомым, меня допустили к ведению звена, и вскоре мне довелось участвовать в своём первом воздушном бою.

Петрухин тогда повёл 4 "Яка" на сопровождение 5 штурмовиков, вылетевших на поиск кораблей противника в Финском заливе в районе острова Гогланд. Погода была неважная, стояла "кучевка", и командир эскадрильи парой в качестве непосредственного прикрытия шёл под самой кромкой облачности, а мне, как ведущему второй пары, приказал идти выше. Во время полёта я запрашивал его по радио - может, мне стоило спуститься вниз, но он отвечал отказом. В какой-то момент в облаках показался разрыв - внизу я увидел, как одиночный "Мессер" атаковывал самолёт Петрухина, и тот стал падать, с сильным шлейфом то ли дыма, то ли пара. Вражеский истребитель вышел из атаки горкой и направился как раз в разрыв облаков, поскольку я сразу атаковал его сзади - сверху. Он выскочил в нескольких десятках метров прямо передо мной, мы зависли в воздухе, и мне оставалось только нажать гашетки. От моей очереди за ним потянулась белая полоса, но ему удалось скрыться в облаках. Что с ним произошло потом, не знаю - после возвращения на аэродром, я не стал заявлять о воздушной победе. Любопытно, но где был ведомый Петрухина, я не видел. Сел он с нами вместе.

[ По архивным данным, в том вылете в 10:20 - 11:50 принимали участие 6 Ил-2 из 35-го ШАП КБФ и 6 Як-7 из 12-го ИАП КБФ. В 11:20 в юго - восточной части острова Горланд группа была атакована парой Ме-109, и самолёт Капитана Д. Ф. Петрухина со снижением и дымом упал в воду в районе банки Нанси. (Существует также версия, неизвестно кем пущенная в ход, о том, что его самолёт был подбит зенитным огнём с Гогланда). Вскоре после падения самолётадля поиска лётчика и наведения 2 катеров МО вылетела пара Ла-5 из 3-го ГвИАП КБФ, обнаружившая на воде только 3 маслянных пятна и обломки самолёта.

Судя по данным финской стороны, самолёт Д. Ф. Петрухина был сбит капитаном Олли Пухакка из 3./LeLv 34 (6-й ас в финском табеле о рангах, позднее - кавалер креста Маннергейма). В своём рапорте (SArk T19283/103) он упомянул, что один из "Яков" - очевидно, ведомый Петрухина, во время атаки висел у него на хвосте, но не сумел открыть по нему огонь. Об атаке верхней пары прикрытия Пухакка не упомянает ]

С самого начала операции по снятию блокады мы в ней активно участвовали. Утром 14-го нас очень рано подняли и отвезли на аэродром. Наземные войска должны были перейти в наступление 15 Января, а ещё 14-го числа нас собрали на аэродроме и сказали, что мы должны сделать всё, чтобы освободить Ленинград. Мы гордились тем, что первыми откроем огонь по врагу. Валентин Поскряков получил приказ поддерживать связь с танкистами, и корректировать их движение, выдавать целеуказание.  [ Примечание: Поскряков Валерий (?) Афанасьевич имел на своём счету 9 личных и 6 групповых побед ]

Во время всей операции было холодно - около 10 - 15 градусов, по утрам стояли туманы, и в небе висела низкая облачность. Самой большой неприятностью был лёд на взлётно - посадочной полосе, который почему-то образовывался в некоторых местах. За весь период мы не потеряли ни одного самолёта из-за вражеских истребителей - немцев в воздухе не было, но возросли наши потери из-за обстрела с земли.

От низких температур наша техника не страдала - у нас были особые методы по разогреву моторов - сложное и нудное дело, но мы делали всё, для того чтобы победить врага. Что касается наших пушек, то у нас на "Яках" оружие располагалось в моторном отсеке, и задержек связанных с замерзанием у нас не было.

Той зимой мне больше всего запомнились бои за освобождение Кингисеппа. Уже было объявлено о полном снятии блокады с города Ленинграда, когда войска Ленинградского фронта продвигаясь на запад, подошли к этому сильно укреплённому населённому пункту. Там было много войск противника, немцы прятали технику прямо в домах. К освобождению города привлекли и нашу 9-ю ШАД. Я принимал активное участие в прикрытии штурмовиков, и должен сказать, что такого количества самолётов я до этого одновременно в воздухе не видел. Бомбили его страшно. Представьте - Февраль месяц, а снега нет !   Только земля чёрная !

Во время боёв по разгрому немецкой группировки под Ленинградом нас привлекали и к самостоятельным штурмовым действиям по живой силе и технике врага. Летали, как правило, четвёркой, иногда восьмёркой. В первые дни погода была отвратительная, облачность 50 - 100 метров, но мы, тем не менее, летали на штурмовку. Так, я помню удар под Ропшей. Четвёрку вёл опытный лётчик и командир Е. И. Сусанин.  [ Примечание: Сусанин Евгений Иванович - имел на своём счету 2 личные победы ]  Мы атаковали колонну немецких автомашин на Нарвском тракте. Сожгли тогда несколько машин и уничтожили несколько солдат.

Первая воздушная победа была у меня в Феврале. Я получил задание четвёркой прикрыть наши войска и переправу через реку Нарову. Не помню, кто был ведомым, но ведущим второй пары, если память мне не изменяет, был В. И. Воробьёв.  [ Примечание: Воробьёв Виктор Иванович - имел на своём счету 3 личные и 3 групповые победы, пропал без вести 2.09.1944 г. ]

Тогда начались трудные бои с немцами, погода на нашей стороне стояла отвратительная, и никак к этой переправе прорваться не могли, но я прорвался. По непонятным причинам Витя от меня откололся - барражирую над переправой парой. Вдруг слышу разговор по радио: "Вижу самолёт противника !", а как определишь, где ?   Стал искать, смотрю - какие-то хлопки - значит, зенитки по кому-то бьют. Подошёл поближе и действительно - летит самолёт. Тут ко мне и Витя пристроился, и стали мы атаковать четвёркой. Как сейчас помню, был это "Хейнкель" - двухмоторный бомбардировщик. Летел он совершенно один и без прикрытия. Полетели какие-то бумажки. Я снизу сзади на первом заходе дал очередь по правому двигателю, и увидел, как тот остановился и загорелся. Мои ведомые добили его. После посадки мы узнали, что этот Не-111 разбрасывал листовки над позициями наших войск - несколько штук застряло на радиаторе у Витьки, и мы их сдали по возвращении.   [ Примечание: этот бой произошёл 8 Февраля 1944 года в 11:55. Групповая победа записана на Лейтенанта Тихомирова и Младших лейтенантов Гапонова, Осадчего, Воробьёва ]

Лётный состав 2-й эскадрильи 12-го ИАП КБФ  (слева направо): Сапожников,
Скляров, Парафиенко, Сорока  (чуть выше), Рассыхин, Акимов  (чуть выше),
Тихомиров, Волгин  (у дерева), Проскочилов, Ермимлов, Потёмкин.  1944 год.

Как-то раз командованием было принято решение о нанесении удара по эстонскому аэродрому Раквере силами 7-го ГвШАП  (им командовал ГСС А. Е. Мазуренко) под прикрытием 13-го полка Подполковника А. А. Мироненко. На усиление истребительного прикрытия направили также 1-ю эскадрилью нашего полка под командованием капитана Парамонова, которую, в свою очередь, усилили моей четвёркой. Первый налёт был очень удачный - сожгли или повредили мы около 20 самолётов противника, сбили же у нас только один штурмовик.

Командиру 35-го полка Суслину на этой волне приказали повторить налёт, но на этот раз немцы их встретили и сильно потрепали, а несколько самолётов заблудилось в облачности, о формировании которой в районе цели не было известно. Из 3-й эскадрильи не вернулся Поскряков - он сел в Эстонии на вынужденную и только через несколько дней пробрался через линию фронта. А вот командир полка Суслин пропал без вести. Задание не было выполнено, потеряли несколько истребителей и штурмовиков.

[ Примечание: очевидно речь идёт о налётах на Раквере 16.02.1944 года. В первом из них в 14:10 - 14:15 участвовали 13 Ил-2 из 7-го ГвШАП КБФ под прикрытием 26 Як-9, Як-7 и Як-1 из 13-го ИАП КБФ и 6 Ил-2 из 35-го ШАП КБФ под прикрытием 10 Як-7 из 12-го ИАП КБФ. Тремя заходами они атаковали аэродром и станцию Раквере, уничтожив 9 и повредив 7 самолётов на земле и сбив 2 в воздухе.

Во второй раз в 16:42 вылетели 6 Ил-2 из 35-го ШАП КБФ в сопровождении 10 Як-7 из 12-го ИАП КБФ. На аодходе к цели самолёты вошли в облачность и растерялись. Дошёл до цели и вепнулся на аэродром лишь 1 Ил-2, 5 штурмовиковпропали без вести. Пока нельзя с полной уверенностью сказать, был ли Суслин среди этой петёрки   (он мог вернуться с территории противника), но, по крайней мере, командиром полка в то время был Капитан Д. И. Акаев, а Суслин заняд этот пост лишь 6.09.1944 года и командовал 35-м ШАП КБФ до конца войны. ]

Лучшим моим ведомым был Пётр Гапонов. Когда он только прибыл в полк - дело было тогда на аэродроме Гора-Валдай - на одной из посадок поломал самолёт. Командир полка Волочнев хотел его выгнать - отправить в штурмовики: "Это не лётчик, не истребитель !   Такой лётчик мне не нужен !   Перевести на штурмовик". Тогда ко мне подошёл Беляев, рассказал ситуацию и предлагает: "Ну, что, Тихомиров, возьмёшь Гапонова к себе ведомым ?"   Ну, а почему не взять ?   Я и взял - перевели его в нашу 2-ю эскадрилью. Оказался Петя замечательным лётчиком, прекрасно летал, никогда от меня не отрывался - очень надёжный ведомый был.   [ Примечание: на счету П. Гапонова - 5 личных и 6 групповых побед ]

Но однажды меня сбили - это был единственный раз за всю войну. Случилось это 18 Марта 1944 года. 13-му Краснознамённому полку тогда снова потребовалась помощь. Как обычно в такой ситуации ко мне подошёл Беляев: "Ну, Тихомиров, давай !"   И вот я со своей четвёркой перелетел с аэродрома Гора - Валдай в Котлы. Вылетели мы вместе с лётчиками 13-го авиаполка на сопровождение "Илов" 7-го Гвардейского штурмового полка и провели очень удачный бой - я сбил одного "Мессера". Стали возвращаться, а на обратном пути я уже расслабился - радость в душе из-за сбитого, и вдруг слышу по рации передают: "Сзади самолёты противника". Я подумал, что это где-то в районе линии фронта позади и не обратил внимания. Вдруг как горохом по самолёту - ничего не понимаю, "Як" задрал нос, и перешёл в кабрирование. Штурмовики кричат: "Маленький, горишь !", а из пробитого радиатора вся вода ушла. Это и был "дым"...

Ну, думаю, сбили. Пробую рули - ручка свободно болтается, реакции никакой. Если не вывести машину из набора, она потеряет скорость, перейдёт в штопор и мне крышка, отлетался бобик. Как я в те секунды сориентировался - не знаю - чисто инстинктивно убрал газ. "Як" опустил нос. В пологом планировании лечу прежним курсом, ищу площадку для приземления, а рулей нет - перебило тяги рулей высоты. Двигатель перегревается, датчик температуры жидкости охлаждения зашкаливает. Управляясь газом, держу машину в пологом планировании. Появилась кромка льда, а за ней уже и берег Курголовского полуострова виден. Садиться пришлось на лёд. Выпускаю посадочные щитки, шасси оставил убранными. Перед самым касанием резко прибавил газ - самолёт опять поднял нос, нормально приземлился и заскользил по льду. Когда машина остановилась, оказалось, что колонки управления и дна в кабине нет - всё разодрало о торосы. Мне тоже шишек да синяков понаставило, но ничего серьёзного. Чувствую, самое страшное позади, вылез, помахал ребятам из своего звена рукой  (они летали кругами сверху - смотрели как я там), чтобы они летели домой, достал свой "ТТ" и пошёл к берегу.

Надо сказать, что пистолет у меня всегда был с 9-м патроном в стволе. "ТТ" очень сложно было взвести одной рукой, и в критической ситуации, да ещё если ты раненый, сделать это не просто. А так - снял с предохранителя и стреляй. Когда вдалеке показались фигуры людей, я выстрелил в воздух - кто его знает, кто там идёт. Оказалось - наши пограничники с погранзаставы, расположенной в местечке Гакково. Я приказал им взять парашют, рацию и НЗ - никаких приборов тогда со сбитого самолёта уже не снимали, необходимости такой не было. Посидел я у них, НЗ мы, конечно, прикончили, согрелись. Они сообщили на ближайший аэродром Липово, и через некоторое время за мной приехала санитарка. Отвезли в Липово, прилетел Алимпиев и забрал в полк. Дали 3 дня отдыха, новый самолёт - и снова в бой !

[ Примечание: 18.03.1944 года в 17:30 группа в составе 17 ИЛ-2 из 13-го ГвШАП КБФ и 4 Як-7 из 12-го ИАП КБФ  (в группе выметания также вылетали 6 Ла-5 из 3-го ГвИАП КБФ и 6 Ла-5 из 4-го ГвИАП КБФ) нанесла удар по кораблям противника в 3 км севернее Верги и была атакована 4 Ме-109, атаку которых в 17:34 отбило звено В. А. Тихомирова. На обратном пути в 17:40 - 17:50 на подходе к Кургальскому полуострову группа была атакована 4 FW-190, и в последующем бою лётчиками 13-го полка были сбиты 3 "Фокке - Вульфа".

Кто подбил самолёт Владимира Алексеевича, пока не ясно   (кстати, самолёт списали только 10.06.1944 года в АРМе). Известна единственная победа немцев в этот день - Ла-5 Младшего лейтенанта Бориса Мамина из 3-го ГвИАП КБФ, сбитый южнее Лавенсаари внезапной атакой пары FW-190 обер-лейтенанта Хорста Адемайта из Stab I./JG 54 в 17:45 - 17:50. ] 

Н. И. Барсуков.

Как-то раз на разведку аэродрома Раквере вылетели 2 "Яка" нашего полка - Шишикин и Барсуков. Прикрывать их должны были еще две пары - Юры Петрова и моя. До этого на разведку этого аэродрома вылетали разведчики из 15-го полка, но их перехватили истребители, еле ноги унесли. Задачу передали нашему полку. После взлета двигатель моего самолета задымил, оборвало шатун, пришлось возвращаться. Со мной сел и ведомый Гапонов, поскольку существовало жесткое правило по одиночке не летать - поврежден ведущий, ведомый его прикрывает, подбит ведомый - с ним уходит и командир. Из того вылета на Раквере разведчики так и не вернулись. Когда Петров с ведомым приземлился на аэродроме, то не смог рассказать, как и почему они потеряли друг друга - так летчики и пропадали без вести. Может сбили их, а может в облаках столкнулись...   [ Примечание: Лейтенант Шишикин Николай Георгиевич - имел 1 групповую победу; Младший лейтенант Барсуков Николай Иванович - пропал без вести 16.06.1944 года в 20:20 ]

Н. Г. Шишикин.

Самый трудный вылет был у меня в Июне, во время наступления против финнов на Карельском перешейке. Тогда мы прикрывали группу "Илов" 35-го полка, атаковавших корабли в Финском заливе, и были перехвачены 18 FW-190. Они попытались зайти в атаку сверху - сзади, но мы были начеку и этот наскок отбили, а один "Фоккер" был подбит стрелками. В том бою, я 3 - 4 раза сходился в лобовой атаке с одним из FW-190. В последний раз мы разошлись с ним в самую распоследнюю секунду - он прошёл у меня над головой. У меня в груди всё отлегло, как с того света вернулся - ведь мы почти столкнулись !   В то раз мы тоже потеряли один штурмовик, но лётчик, Щербак, сумел дойти до Сескара и там приземлился. Когда я вернулся на аэродром, коленки у меня всё ещё дрожали после той лобовой атаки.  [ Примечание: к сожалению, пока известен только один случай за этот период, когда подбитый Ил-2 из 35-го ШАП сел на вынужденную посадку на остров Сескар - экипаж Младшего лейтенанта Н. А. Нелидова, 21.06.1944 года, подбитый в 10:25 в районе Ристниеми. В том же бою погиб Старший лейтенант П. И. Максюта, а В. А. Тихомиров одержал свою 9-ю победу в 10:23. ]

Командир полка Волочнев хотя и вылетал на задания, но редко. Не знаю почему, но и у Беляева и у него я быстро завоевал уважение, и на ответственные задания чаще всего посылали меня. Взял меня как-то раз комполка ведомым, но закончилось это заменой мотора на моём истребителе. Дело в том, что во время любого воздушного боя или в полёте ведущему нельзя "шуровать" на полных оборотах, а Волочнев как дал газу !   Ведомый больше маневрирует и перестраивается, отстает и вынужден выжимать из двигателя всё что возможно. Слетали мы с ним вот так, и полетели у меня шпильки крепления картера, верхней крышки.

Где-то в Июне - Июле месяце нашу штурмовую авиацию стали использовать для разрежения минных полей в Финском заливе и проводили площадное бомбометание. Штурмовикам указывали необходимый квадрат, и они сыпали туда бомбы - срабатывало. Немцы, конечно, противодействовали, и в одном из вылетов  (весь полк летал) мы потеряли не только несколько истребителей, но, главное - штурмовиков. После возвращения командир полка Волочнев стал нас обвинять в потере сопровождаемых: "Плохо воюете, да как могли потерять ?!!"

А я, как лётчик - истребитель, могу сказать, что пусть мне надо будет сбить бомбардировщик, а его будут прикрывать 10 истребителей, я собью его, если захочу. Я наберу высоту, весь строй прошибу, может, и сам погибну, но его собью. Так и немцы. Они хорошо воевали, у них опыт огромный был - больше чем наш. И вот Волочнев нам сказал: "Теперь полк поведу я !   И чтобы в строю были все командиры эскадрилий !"   Учить нас решил.

А командиром нашей 2-й эскадрильи тогда был Алимпиев Евгений Николаевич. Он тоже прибыл с Дальнего Востока и к тому времени уже "вылетался" - старик был. Когда мы вылетели полком, и начался воздушный бой, он нажал на тангету радиопередатчика и не отпустил её, поэтому весь полёт мы слышали, что он там говорил в кабине. И вот во время боя вся эскадрилья слышит, как командир все уговаривает "Фоккера": "Ну что ты ко мне пристал !.."   Долго потом подтрунивали мы над командиром: Смех смехом, но в том бою мы опять понесли потери - и своих и штурмовиков. Вот после этого Волочнев ругать нас перестал.

В. А. Тихомиров, 1944 год. (Фотография из газеты).

24 Июля в День Военно - Морского флота погиб мой очень хороший друг, лётчик - штурмовик из 7-го Гвардейского полка Матвеев Михаил Алексеевич. Мы с ним вместе и в аэроклубе были, и в школе, и на курсах командиров звеньев, и в одну дивизию попали на Балтику, только я - истребитель, а он - штурмовик. К тому времени он был уже заместителем командира полка - очень сильный лётчик. В одном из вылетов он пошёл на второй заход по цели, хотя делать его не рекомендуется, и его сбили.  [ Примечание: Капитан М. А. Матвеев из 7-го ГвШАП был сбит в 8:20 при ударе по войскам противника в районе Нарвы. ]  Многие этим злоупотребляли, и многие из-за этого погибли.

Вы спросите почему ?   А я вам отвечу - штурмовикам было очень тяжело и я не завидую им. Это были такие труженики, что трудно себе представить. Как пример, в Марте - Апреле 1945 года мы оказались на аэродроме Эльбинг в Восточной Пруссии. Там уже сидели армейские штурмовики и истребители, и в одной из столовых начали они нас подначивать: "Во понахватали орденов, и все - Красное Знамя !". У меня тогда уже было 3 ордена, да и у остальных немало. Вскоре Рокоссовский начал наступление на Мемель и Данциг, а поскольку кораблей там у немцев было много, попросил поучаствовать и армейцев. Когда те познакомились с корабельными зенитками и вернулись на аэродром, они нам сказали: "Не надо нам орденов ваших, рановато нам помирать !".

Дело в том, что на каждом транспорте было по 4 зенитных орудия, а на эсминцах и до 20 !   А теперь представьте, какое было светопреставление, когда шёл конвой из 5 транспортов, 4 эсминцев и пары тральщиков. Хотя и наземные зенитки вещь довольно неприятная.

Там вообще зенитный огонь был страшный, особенно над Данцигом !   Нас это не очень касалось, а вот штурмовиками доставалось. Я помню, как зенитные снаряды пробивали плоскости и хвост Ил-2. Иногда было заметно, как снаряд рикошетировал от брони штурмовика. Зрелище смертельное, но захватывающее !   Наш черёд подходил тогда, когда "Илы" скрывались за горизонтом, а мы ещё находились в поле зрения зениток. Был только один способ спасти себя от их огня - маневрировать. Некоторые летели в направлении очередного разрыва зенитки, некоторые от него, но если быстро не отреагируешь, то точно погибнешь.

Был один лётчик в 35-м полку - Никитин, и с ним был довольно интересный случай. Я должен был его прикрывать. Вылетели мы в полдень с заданием искать и уничтожать корабли в Выборгском заливе, и пошли к цели. Никитин сильно уклонился влево. Он долгое время не сворачивал, и я никак не мог понять, куда он направляется. Я стал маневрировать перед его самолётом, но Никитин ни на что не реагировал. В конце концов, я решил дать очередь ему под носом и только после этого он развернулся и пошёл домой. Когда мы приземлились, оказалось, что заблудился, хотя и был опытным лётчиком.

Поскольку задача нами так и не была выполнена, вечером мы снова пошли в Выборгский залив. В море я обнаружил несколько вражеских кораблей. Поскольку я как истребитель летел выше метров на 200, я заметил их раньше и сообщил Никитину. Он запросил направление и после моей ориентировки удачно зашёл в атаку, обстреляв большой транспорт "эресами" и сбросив бомбы. Судно задымило, и я решил, что теперь он пойдёт домой, однако он резко развернулся и стал пикировать на корабль снова. Потом выяснилось, что он решил повторно атаковать корабль. Смотрю - не сворачивает, вот - вот врежется. Ну, думаю, наверное, подбит и решил идти на таран. В последний момент, задрал нос и чуть ли не хвостом вперёд, "коброй" вышел из пикирования. На аэродроме обнаружили, что кусок мачты вражеского судна и канатик антенны застряли у него в крыле. Сели, я спрашиваю, чего это ты, а он мне: "Ну так увлёкся: Азарт !". Позже я, смеясь, читал у какого-то Генерала героический рассказ про этот случай !   Вот оно как иногда оказывается.

В Июле 1944 года наш полк перевооружился на новые истребители - Як-9. Никаких особых формальностей не было - машины поступили, и мы стали летать, поскольку Як-7 и Як-9 были довольно схожи в управлении.

Как бы я сравнил эти истребители ?   Як-7 был хорошим истребителем, разве что вооружение было слабовато, а вот Як-9 был по-настоящему хорош - быстрый, маневренный. На Як-7Б обзор назад был плох, а на Як-9 стоял каплевидный фонарь, видимость через который была превосходная. Были у нас и Як-7 без гаргрота. Надёжность обеих машин была приличная, хотя иногда, по недосмотру, мотор М-105 перегревали, и он выходил из строя.

Баки на этих "Яках" были одинаковые, переделок топливной системы в части мы не делали. Среднее полётное время было 1,5 часа, но опытные лётчики летали и дольше, если, конечно, обходилось без воздушных боёв. Меньше топлива было у Як-3, но он и весил-то - как современная легковая машина. Бензин заливали не ниже 92-го. Вооружения было достаточно. Я никогда не стрелял дальше, чем со 100 метров, а на такой дистанции пробивалась любая броня. Стреляли короткими очередями, у нас стояла прекрасная пушка - ШВАК. Хотя, пожалуй, крупнокалиберный пулемёт УБС был ещё лучше, а их у нас на Як-9 было два !

Ещё у нас были Як-9 с 37-мм авиапушкой - довольно тяжёлые для боя истребители. На такой машине я одержал 2 воздушные победы. Максимум в очереди можно было выпустить 3 - 4 снаряда из-за сильного разброса, да и ствол пушки перегревался. Боекомплект к ней был 28 снарядов.

Кстати, были у нас в полку и 2 "Тандерболта". Перегнали их к нам тоже примерно в Июле наши ребята - Леонид Ручкин и Скляров, но, по какой-то причине, на них никто на боевые задания не летал, после чего их передали 15-му разведывательному полку. Помню, у них была одна смешная особенность. Ускоритель при включении форсажа работал на спирту - целых 10 литров спирта был бачок.

С "Аэрокоброй" я столкнулся уже после войны - в 1948 году, когда служил в 21-м истребительном полку. Их нам передали для двух эскадрилий. Самолёт мне не понравился, гораздо медленнее "Яка" и хуже как в горизонтальном, так и в вертикальном маневре. Возможно, такое моё впечатление было оттого, что "Кобра" была уже изношенная.

От нас переводили многих лётчиков - кого в 15-й разведывательный, кого в 21-й, кого в 13-й. Большинство ушедших из нашего полка потом погибли под Либавой и Кёнигсбергом.

Лётчики 12-го ИАП КБФ (слева направо): Парафиенко,
Симутенко, Акимов, Тихомиров, Дорошенко, Осадчий.

В Августе наши войска начали десантную операцию по форсированию пролива Тёплый, который соединял Псковское и Чудское озера. Пехота высадилась на эстонском берегу, и полк получил задание на прикрытие переправы. На подходе к зоне патрулирования я заметил группу неизвестных самолётов. Вид у них был очень необычный, похожи на наши УТ-1. Присмотрелся повнимательнее, ба, да это же "Юнкерсы-87" - выраженная "V-образность" крыла, и ноги вниз торчат, "лапти" пресловутые. Было их штук 15 - 18, да ещё с истребительным прикрытием, и мы вступили с ними в бой. По какой-то причине я оторвался от группы и был без ведомого, преследуя одного "Юнкерса" на низкой высоте. Уже над Эстонией я подошёл к нему вплотную и открыл огонь из всех точек - он загорелся, стал разваливаться на куски и упал. Повернув назад и набрав высоту, я присоединился к остальным и сумел сбить ещё одного. Был под конец боя у меня в прицеле и третий - "Фокке-Вульф", но ушёл - нажимаю гашетки, несколько выстрелов, вроде попал, а второй очереди нет - на тех двоих весь боезапас расстрелял.   [ Примечание: 16 Августа в 19:00 - 19:21 4 Як-9 перехватили в районе Рудницы 28 Ju-87 и 8 FW-190, без потерь сбив 3 "Юнкерса" (Старший лейтенант Тихомиров и Лейтенант Дорошенко) и 1 "Фокке - Вульф" (Младший лейтенант Парафиенко) ]

Лётчики 35-го ШАП КБФ, 1944 год.

Как-то раз в Сентябре на уничтожение малых плавсредств противника в заливе Хара-лахт вылетело несколько групп штурмовиков. Первыми шли лётчики 11-й штурмовой дивизии, а следом вылетели и 2 наших группы - Ил-2 из 35-го ШАП и "Яки" сопровождения. Я вёл восьмёрку, прикрывавшую группу из 5 штурмовиков под командованием Алексея Батиевского, впоследствии Героя Советского Союза. Пока шли к цели - слышу, там впереди бой затевается. По радио говорю Батиевскому: "Набирай скорость, догоняй впереди идущую группу, не спрашивай, потом объясню". И действительно над Хара-лахтом завязался большой тяжёлый бой. Поскольку мы догнали первую ударную группу и шли в многочисленном соединении, нам удалось как-то проскочить, а вот эскадрилье, шедшей за нами сильно досталось.

Наша группа не потеряла ни одного Ил-2, но 2 "Яка" не вернулись на аэродром - моего ведомого Симутенко и Дорошенко. Самолёт Дорошенко был с малым запасом топлива, и я приказал ему возвращаться домой раньше, ещё не доходя до цели. К сожалению, по пути из-за нарушения приказа о полёте на малой высоте   (он залез на 2000 метров) его обнаружили и перехватили "Фоккеры" и сбили.

Вторая группа - 5 Ил-2 Банифатова и 8 "Яков", потеряла 4 истребителя, включая комэска Маркова и его зама, и 3 "Ила".

Лётчик Дорошенко.

[ Примечание: 15 Сентября 1944 года в 18:10 группа 16 Ил-2 из 35-го ШАП КБФ и 20 Як-9 и Як-7 из 12-го ИАП КБФ атаковали корабли противника и подверглась нападению сначала 6, а затем 14 FW-190. Лётчики 12-го полка сбили 4 самолёта, потеряли 1 Як-7 от огня зенитного огня  (Младший лейтенант Липаев), 1 Як-7 и 3 Як-9, сбитых истребителями  (командир эскадрильи Капитан Марков, помком эскадрильи Старший лейтенант Теплинский, Лейтенант Дорошенко, Младший лейтенант Симутенко). Известна лишь одна потеря 35-го полка - экипаж Лейтенанта Степанова).

Со стороны лётчиков II./JG 54 победы заявили: Обер-лейтенант Хельмут Веттштайн  (1 Ил-2 и 1 Як-9), фельдфебель Херберт Коллер   (2 Як-9), а самолёт Дорошенко уже на траверзе Кунды - Лейтенант Освальд Унтерлерхнер ]

Иногда я говорю, что сопровождение "Илов" было делом нелёгким, так как мы были привязаны к штурмовикам и не имели права вести свободный воздушный бой, но, конечно, сравнивая наши воздушные бои с тем, что испытали наши друзья в 1941 - 1942 годах, это было проще. К 1944 году "Лавочкины" и "ЛаГГи" из других полков крепко повыбили немцев, и они были неспособны атаковать крупными силами, но даже один истребитель, оказавшийся в нужное время в нужном месте, мог натворить больших бед. И лётчики продолжали погибать и пропадать без вести: Любой из нас мог стать следующим, и поэтому нам ещё больше хотелось жить и чувствовать вкус жизни, однако все были готовы отдать свою жизнь за свою страну и друзей. Я думаю, лётчики с другой стороны чувствовали тоже самое, ведь, в конце концов, мы были одного возраста.

В Октябре 1944 года мы перелетели в Пярну для участия в освобождении островов Эзель и Даго. Как-то раз - я не участвовал в том бою, но мне рассказывали, не могу ручаться за достоверность, - на высоте 500 метров группу штурмовиков атаковала пара FW-190. А здесь надо отметить, что защита у самих Ил-2 была очень приличная. Опытный стрелок штурмовика мог достать любого в радиусе 300 метров, и горе тому немцу, кто пролетит у "Ила" под носом. Всего 3 - 4 снарядов 23-мм пушки ВЯ-23, стоявшей на штурмовиках  (не говоря уже о 37-мм, но тех я видел не много), хватало для уничтожения любого истребителя. И хотя штурмовики не вели наступательных воздушных боёв, но при удобном случае всегда открывали огонь.

В тот раз "Фоккеры" вышли из атаки прямо перед звеном "Илов", которым оставалось только нажать гашетки. Ведущий немец получил несколько снарядов в крылья и фюзеляж и его самолёт взорвался, оставив после себя лишь облако дыма и кусок оперения с хвостовым колесом. Его ведомому один 23-мм снаряд попал в кабину, и тот ушёл горкой в набор высоты. Лётчик, который рассказывал мне об этом бое, пошёл за ним вверх, думая, что "Фоккер" пытается удрать, но когда нагнал его, увидел, что у немца в клочья разорвало борт, снесло фонарь, а от пилота в кресле осталось одно кровавое месиво. "Фокке - Вульф" сделал пару мёртвых петель, вошёл в штопор и упал в море.  [ Примечанме: предположительно, речь идёт о боях 35-го ШАП КБФ с FW-190, которые произошли 24.10.1944 года в 12:37 - 15:46, в однм из которых лётчики - штурмовики Лейтенант Гаврилов лично и сержанты Бочкарёв и Соловьёв в паре сбили 2 FW-190 ]

После освобождения Эзеля мы перелетели на аэродром Кагул, и начался у нас период затишья. В Латвии той осенью другие полки летали против военно - морской базы Либава и понесли большие потери, а нам поручили вести, в основном, разведку акватории Балтийского моря.

Примерно в то же время в полку появился единственный наш Як-3. Его предоставил нашему командиру дивизии Слепенкову командующий ВВС флота, а числился самолёт за звеном управления 12-го ИАП. Дело в том, что наша дивизия была штурмовая, и командовал ею до этого лётчик - штурмовик Челноков. Слепенков же был истребителем и ему Як-3 был необходим.

Новенький истребитель нужно было перегнать из Таллина на Эзель и это дело поручили Сергею Беляеву и мне. В Лагсберг мы перелетели на двухштурвальном Як-7. Обратно я возвращался на нём же, а Беляев на Як-3. Это был единственный случай, когда я вылетел под "этим делом", и больше так никогда в жизни не экспериментировал. На подлёте к Кагулу я поначалу просто не заметил посадочной полосы, но всё, к счастью, обошлось.

Погода зимой 1944 - 1945 годов стояла скверная, и разведка кораблей и подводных лодок противника была делом нелёгким. Чтобы мы могли замечать даже перископы, нам приказали летать на высоте не более 100 метров. Вылеты эти мы очень не любили. Маршрут пролегал от Эзеля почти до Турку, потом к Швеции и, наконец, к Литве. Не доходя 20 км до Либавы, мы поворачивали к своему аэродрому и садились в Кагуле. Весь этот путь ты всматриваешься в волны с высоты сотни метров, да ещё снег порой идёт, туман, дымка !   Когда нас освободили от этих заданий, мы очень обрадовались.

Весной мы перелетели из Эльбинга в Мариенбург и действовали в основном под Кёнигсбергом и Данцигской бухтой. Мне запомнился сильнейший зенитный огонь, с которым мы там столкнулись. Орудий там было много, и наземных и корабельных, и первым же залпом могли быть сбиты 3 - 5 самолётов. Смотришь на группу штурмовиков, внезапная вспышка, взрыв, и нескольких Ил-2 уже нет.

Кстати, когда мы перелетели в Мариенбург, то встретили там на аэродроме группу трофейных FW-190, штук 20, наверное. В этом городе располагался ремонтный завод, где немцы переделывали свои "Фоккеры" - снимали двигатели воздушного охлаждения и ставили водяного, а для соблюдения центровки вставляли секцию в фюзеляж перед хвостом. На самолёты нанесли наши звёзды, и потом группа армейских лётчиков перегнала их в Люберецкую школу воздушного боя. Полетать на них не довелось, а разговоры, что "Фоккеры" стояли на вооружении ВВС КБФ после войны - ерунда. Я служил тогда на Балтике - была дивизия на "Лавочкиных" - Ла-9 и Ла-11, и дивизия на "Яках", никаких "Фокке - Вульфов" на Балтике не было...

Последние дни войны на фронте я практически не застал. Примерно 25 Апреля послали меня под Кёнигсберг на аэродром Луговое  (в 12 - 15 км восточнее города) для получения нового самолёта - Як-9У с мотором М-107. Погода была плохая, и я просидел там чуть ли не неделю. Вылетел 2 Мая в Мариенбург, а полка там уже нет - все перелетели в Кольберг. Последний боевой вылет я сделал 8 Мая на Як-9У, сопровождая штурмовиков 7-го и 35-го полков.

Самолёт Як-9У из состава 12-го ИАП КБФ.  Восточная Пруссия, весна 1945 года.

9 Мая я получил приказ вылететь из Боденхагена в Мариенбург, ждать пролёта командующего на Ли-2 и взлететь на его сопровождение до Боденхагена. Все полки были построены на лётном поле, и мы произвели посадку перед строем.

В общей сложности у меня на счету более 200 боевых вылетов, из них около 150 на сопровождение, и 13 воздушных побед - 12 лично и 1 в группе.

- Какие отношения у вас были во время войны с вашими коллегами - истребителями 1-й Гвардейской дивизии ?

- Хорошие отношения. Никакой соревновательности у нас не было - у них свои задачи, у нас свои. Они в основном на Ла-5 и Ла-7 воевали, а мы штурмовиков прикрывали. То, что у них больше побед, нас нисколько не задевало. Мы выполняли свои задачи.

Примерно в Июле 1944 года немцы произвели налёт на базу в Усть - Луге и по показаниям сбитого лётчика планировали массированный налёт на Лавенсаари. Тогда там базировался 4-й Гвардейский полк, которым командовал Голубев Василий, и вот к ним на усиление послали группу из 10 лётчиков нашего полка во главе с Беляевым. Начались разговоры - кто быстрее да лучше летает, чей самолёт лучше и маневреннее.

А надо сказать, что звук мотора "Яка" довольно характерный, с подсвистыванием - стали Гвардейцы нас всё подначивать - "свистуны" вы, мол. Поскольку Голубев с Беляевым знали друг друга давно и были хорошими друзьями, как-то раз решили они бой провести между лётчиками наших полков. Беляев, как всегда, вызвал меня: "Тихомиров, а как ты смотришь на то, чтобы провести воздушный бой ?"   Я, конечно, ответил: "Пожалуйста". - "Кого в ведомые берёшь ?"   Я говорю: "Любого, кто в хвосте у меня удержится". И мне ведомым дали Смолянинова Витю.

Виктор Смолянинов.

Вылетели мы парами - я со Смоляниновым, и Аркадий Селютин с кем-то.  [ У Селютина к концу войны на счету будет 16 личных побед, а у Смольянинова - 4 личные и 4 групповые ]  С одинаковой высоты над аэродромом начали воздушный бой. Как сел я им на хвост, так и не смогли они сбросить, а "Смоляк" ещё и сзади идёт - бочки вертит !

Крутились мы 15 минут, а после посадки без посторонней помощи я не смог вылезти из кабины, подошёл к Селютину и говорю: "Ну что, досталось от свистунов ?"   Но вообще-то высоту мы тогда не стали набирать, крутились на 1000 метров. Если бы выше, то, может, и по-другому бы получилось - они на "Лавочкиных" привыкли на высоте ходить, да и движок высотнее. В общем, здесь я просто воспользовался тактическим преимуществом, а так и машины и пилоты были равны.

- Некоторые историки говорят, что лётчики 4-го ГвИАП КБФ сбили меньше, чем заявили побед. Так ли это ?

- Я бы не хотел обсуждать этот вопрос. Всё зависело от лётчика. Я, например, никогда не заявлял о воздушной победе, если противник не падал сразу. Если он ушёл в дыму, то был всего лишь повреждён, а такие не засчитывались. Смотреть, куда именно падает вражеский самолёт, конечно, некогда в бою, не было у нас и фотокинопулемётов. Видишь, вроде попал, дым пошёл, и продолжаешь вести бой, - это, кроме тех случаев, когда я видел, как развалился тот "Юнкерс-87" или как лётчик "Фоккера" выпрыгнул с парашютом 21 Июня 1944 года в Выборгском заливе, тогда ещё Максюта - штурмовик погиб. Я прикрывал штурмовиков во время удара по кораблям и во время боя зашёл "Фоккеру" в хвост, очередь попала, хотел вторую дать, и тут он фонарь сбросил и выпрыгнул. Здоровый такой немец, и парашют голубой.  [ Владимир Алексеевич сбил самолёт унтер - офицера Эриха Кнебеля из 5./JG 54, пропавшего без вести в воздушном бою северо - западнее Койвисто ]

Когда вы меня спрашиваете насчёт дыма от переобогащения смеси, когда немец вниз уходил, я не замечал ничего такого. Прилетишь на аэродром, доложишь адъютанту, а они там, в штабе, сами подтверждения собирают - от штурмовиков, от наземных войск. У нас, например, штурман полка Борисов Иван Матвеевич вылетал на место боя, садился и брал подтверждение, мы ко всему этому отношения не имели.

Не составляли мы и каких-либо отчётов - лётчики бумажками не занимались, а все записи вёл адъютант, в том числе и в лётные книжки, которые на руки нам не выдавали, а хранили в эскадрилье.

Такого, чтобы боевой вылет не засчитали, - не было. Все вылеты на боевое задание засчитывались как успешные, кроме, конечно, вылетов на перебазирование или перегонку самолёта, боевую подготовку и так далее. Строгого наказания за потерю штурмовиков не было, хотя, конечно, сильно ругали.

- Я слышал, за воздушные победы полагались деньги ?

- Да. Если было подтверждение на победу, тогда полагалась премия. И за сбитый самолёт, и за боевые вылеты. Но, конечно, это ничего не значило для нас. Все перечисляли деньги в Фонд обороны, чтобы помочь в борьбе с врагом.

- А как относилось к вам местное население в Прибалтике и Германии ?

- Гражданское население и в Прибалтике и в Германии к нам относилось нормально. Когда мы перелетели в Пярну, то с местными не сталкивались, а вот на острове Эзель жили у эстонцев, в посёлке Кихельконна, - так хозяйка очень добрая была. Косо никто на нас не смотрел, бандиты лесные на нас тоже не нападали. Я вообще не понимаю, почему в последнее время в Прибалтике к русским такое отношение, во время войны этого не было.

Немцы тоже нормально к нам относились, даже доброжелательно. Они вообще... покорные, что ли. Раз войну проиграли, так тому и быть - очень дисциплинированные, пунктуальные. Я там служил и после войны - если немец скажет, можешь быть уверен: обязательно сделает.

Вот в Польше отношение было совершенно другое, поляки хуже немцев - исподлобья смотрели, всё в кармане фигу держали. Кстати, то же самое было после войны в Трускавце, подо Львовом, - я туда ездил 5 раз в санаторий. В глаза тебе ничего не скажут, но чувствуется, что люди тебе совершенно чужие. С немцами и прибалтами никакого сравнения.

- Вы можете рассказать о самолётах в полку ?

- Камуфляжа на наших самолётах не было. Все истребители сверху были серыми, ведь мы летали над морем, а снизу были окрашены в серо - стальной, немного голубой цвет. Зимой самолёты в белый цвет не перекрашивались. Наши "Яки" приходили в основном из Новосибирска, окраску мы не меняли, но белые бортовые номера в полфюзеляжа наносили именно в полку - на моих машинах это были номера "12"  (на нём меня сбили), "21" и "75", на котором я и закончил войну. Иногда и на других летал, если мой самолёт в ремонте стоял.

Звёздочки по числу побед также были белые, наносили их на левой стороне, немного позади кабины. Когда я летал на Як-9Т, звёздочки были красные, впрочем, занимался ими мой техник. Иногда прилетишь, с крыла ещё крикнешь: "Сбил !" - и на КП доложиться бежишь, назад приходишь - звезду уже нарисовали, подтверждения не ждали.

Кок винта и руль направления "Яков" красили в цвет эскадрильи - у 1-й красный, у 2-й белый, у 3-й голубой или светло - зелёный. Никаких эмблем мы на самолётах не рисовали, наш командир Сергей Беляев вообще очень скромный был. Вот в 14-м Гвардейском на "ЛаГГе" у Ковалева крокодил был нарисован во весь борт.

Мои "Яки" ничем особым не отличались от остальных, в полку никаких доработок с серийными машинами не делали.

- Были в полку самолёты с дарственными надписями ?

- В нашем полку был только один такой самолёт - Як-9 "Красная Осетия". Подарили его североосетинские колхозники персонально Клименко Михаилу Гавриловичу, который был замом Беляева, когда того назначили командиром 12-го ИАП. Он заслуженный лётчик - штурмовик, воевал с 1941 года, Герой Советского Союза. Призвали его в своё время из Гражданской авиации  (у него, между прочим, был значок "миллион километров"), и как человек он замечательный был... Но очень мягкотелый - не был он командиром, строго говоря. Сугубо гражданский человек. Я не помню, чтобы он у нас летал на боевые задания на истребителе, и на его самолёте летали другие лётчики, поскольку этот Як-9 был приписан к звену управления.

После вручения самолёта колхозниками "Красная Осетия"
Герою Советского Союза Подполковнику М. Г. Клименко.

Ещё две фотографии "именного" Як-9М с бортовым номером "100".
Надпись красная по серому камуфляжу.  Фото прислал Олег Корытов.

Когда самолёт нам передавали, приехала целая делегация и среди них председатель колхоза. Беляев вызвал меня к себе после вручения самолёта и говорит: "Тихомиров, прокати товарища". Сели мы в По-2 - он всё-таки тихоходный, и я его "прокатил". Помню, всю кабину мне этот колхозник уделал, вышел весь белый - "Не надо мне ваших полётов".

- Говорят, в наших частях был большой уровень аварийности из-за лётчиков - новичков ?

- Не совсем так. Видите ли, аварийность не связана напрямую с молодостью лётчиков. Во время войны случайного было много, как повезёт. Один из лёгкой ситуации не выберется, а другой в самых нечеловечен ских условиях жив останется. Вот, например, Юмашев, Герой Советского Союза, летом 1943 года, когда я ещё переучивался на Як-1, летел на УТ-1 и упал с 30 метров - погиб.   [ Примечание: Возможно, какая-то неточность. Оба известных ГСС Юмашевых - герой перелета в Америку и адмирал - пережили войну. ]

В другом случае один Старший лейтенант из 3-й эскадрильи на Як-7 упал всего с 5-ти метров, и его самолёт взорвался. От "Яка" ничего не осталось, думали, что и от пилота ничего нет. Я как раз на тренировочных полётах тогда был, Як-7 заправляли у старта, и я рядом прохаживался - ближе всех к месту был, раньше всех подбежал. Подбегаю, смотреть боюсь - а он в кресле сидит, ни царапины у него, а от машины только кресло осталось !   Глаза открывает: "Товарищ Старший лейтенант, это вы ?   А что случилось ?"

- Значит, можно сказать, что причиной аварий была переоценка своих сил ?

- Да, пожалуй, если дело не в какой-нибудь технической неисправности. Некоторые самолёты, такие, как "Як" и Ил-2, прощали ошибки, некоторые - И-16 и МиГ-3 - нет. В Сызрани на нашем поле зимой 1941/1942 года села эскадрилья ПВО Куйбышева на МиГ-3. За месяц, что ли, из 12 машин 5 осталось. Ни одной боевой потери не было. Большинство самолетов разбили на посадке. Бывали, конечно, и ошибки техников.

- Были в полку случаи трусости ?

- Нет, практически не было. Были, правда, двое, которые сачковали. Летим на боевое задание, начинается воздушный бой, а их уже нет в группе. После боя откуда-то возвращаются и садятся с нами. Доложить особисту или замполиту с командиром мысли не было, мы сами воспитывали. Дали кулак понюхать, сказали им: "Будете ещё сачковать - разговор другой будет !"   Они потом поправились, нормально летали, а один в Сентябре 1944-го погиб на разведке.

- Много ли машин в полку восстановили после вынужденных посадок или такие машины списывали ?

- Если память мне не изменяет, такого не было. Разве тот случай, когда у меня мотор сгорел - его поменяли, или в начале 1944-го у меня была поломка - стойка шасси не вышла - сел на одно колесо, законцовку крыла ободрал. А так - просто списывали с баланса. Давали сообщение выше в штаб, что самолёт там-то лежит, может, они и занимались восстановлением.

- Кто был опаснее - Ме-109 или FW-190 ?

- "Мессершмитт" был быстрый и вёрткий. "Фокке - Вульф" был тяжелее и менее маневренный. Они добивались успеха, если застигали нас врасплох, но, если ты его заметишь первым, он в твоей власти. Разные модификации FW-190 - истребителей и штурмовиков - мы в полёте не различали, для нас все выглядели одинаково.

- Вы знали, с кем воюете ?   Какую информацию доводили до лётчиков штабы и разведотделы ?

- Нет, не знали - ни названий частей, ни имён вражеских лётчиков. Ничего до нас не доводили. Мы знали только ближайшие вражеские аэродромы - например, Раквере в Эстонии, да подальше на востоке таллинский Лагсберг. Перед вылетом чаще всего звонили сами штурмовики, мол, ваша эскадрилья будет нас прикрывать, кто полетит ?   Назначали, кто полетит, узнавали расположение цели, маршрут, построение и всё - больше ничего.

- Вы верите в высокие счета немецких лётчиков - истребителей ?

- Сложный вопрос. Был один Ил-2, который садился на вынужденную посадку 11 раз. Немцы наверняка записывали его себе как воздушную победу, раз он был сбит, но штурмовик восстанавливали на следующий день, и он летал, а числился повреждённым в бою. Хотя, конечно, привирали все. Может, не целенаправленно, сложно просто в бою за сбитыми следить, тут главное - боеспособного не упустить, а то пока рассматриваешь сбитого, тебе сзади и выдадут.

- Каково ваше мнение о расстреле в воздухе лётчиков, выпрыгнувших с парашютом ?

- Сам я, честно говоря, неплохо стрелял, но на парашютистов боезапас не тратил. К тому же при такой атаке легко нарваться на стропы, так что я не помню случая, чтобы у нас кто-то этим занимался. Хотя, конечно, если вражеский лётчик выпрыгнул над своей территорией, то пристрелить его - идея хорошая, а вот если над нашей, то лучше оставить в живых.

- Какой тактики чаще всего придерживались немцы ?

- Всегда одно и то же: атака на скорости и попытка уйти вверх. Если мы недооценивали немецких истребителей, мы погибали. Если ты был готов, умирали они. Немцы не могли сравниться с нами в "собачьей свалке", а может, ввязываться не хотели. Они пользовались тактикой "ударил и убежал".

- А какой тактики придерживались вы при сопровождении, как держали скорость ?

- Шли всё время ножницами, галсами, из стороны в сторону. Ведь я без скорости не истребитель, вот и крутишься у штурмовиков. В строю полка или дивизии мы не летали. Всем полком летали всего раза 3 - 4 за войну, да и то это не строй полка, а колонна эскадрилий истребителей и штурмовиков - разносили их по интервалу и высоте.

- Как лётчик - истребитель, вы тяготились сопровождением ?

- Конечно, для истребителей это было невмоготу. Хотелось высвободиться, летать на "свободную охоту" - это самое лучшее. У нас как-то раз лётная конференция была на тему "Прикрытие штурмовиков". Как дошла очередь до истребителей, командир полка и комиссар сидят на месте и, как обычно: "Тихомиров, давай !"   Ну и я, замкомэска-2, выступил, сказал им откровенно, что мне, истребителю, болтаться около них привязанным незачем. Мне свобода нужна, маневр, а прикрыть их я всегда сумею, задачу выполню более надёжно.

Большинство своих побед я одержал при сопровождении, так что знаю, о чём говорю.

- Уставали во время вылетов ?

- Обычно в воздушном бою лётчик терял в весе. Бои были тяжёлыми, хотя и длились обычно не более 2 - 3 минут. Одевались в зависимости от времени года - летом только китель  (летали всегда со всеми орденами), зимой в спецодежде - меховые куртки, штаны ватные или альпаковые. С собой брали НЗ, спасательный жилет одетый, жёлтый такой, да под задом ЛАС-1 - лодка спасательная, зимой - лыжи в гаргроте.

За день делали иногда и по 4 вылета. У меня как-то раз было 5: утром вылетел в разведку, самолёт дозаправили и вылетели на сопровождение, потом снова разведка по результатам штурмовки, и опять на штурмовку и разведку результатов. Устал я тогда не сильно, можно было и ещё несколько вылетов сделать. К вылету готовили самолёт около получаса, особенно если боезапас не тратил. "Горилкой" заправят, техник спросит, нет ли нареканий на работу мотора - и опять на взлёт.

- Немцы беспокоили вас на аэродромах ?

- Только трижды: первый раз во время ночных тренировочных налётов на аэродроме Гора - Валдай немецкий бомбардировщик сбросил на аэродром мелкие бомбы, слегка повредил несколько самолётов и сжёг баталерку эскадрильи с запасом спирта. Второй налёт был на Керстово во время ночного боевого вылета по кораблям противника - немец вошёл в круг, помигал АНО, ему дали огни на посадку, а он сбросил 500-кг бомбу на ВПП с высоты 50 метров. Бомба не взорвалась, и я был вынужден ждать в воздухе. Меня потом перенацелили на аэродром Котлы. В третий раз на Гора - Валдае после тренировочного полёта своим звеном произвёл посадку. Одиночный Ме-110 сбросил 2 бомбы и обстрелял из бортового оружия. Мои друзья - пилоты решили, что это Пе-2, а я говорю: "Может, и Пе-2, но лучше присмотримся из щели". Только спрятались - и взрыв...

- Что вы можете сказать о немецких лётчиках ?

- Я всегда их уважал. Тех, кто пренебрегал ими, сбивали. Помните, я говорил, что вместе со мной на Балтику прибыли ещё 5 лётчиков ?   Авдейкин, Ложечник, Самохвалов, Никитин, Лобанов и я... Из нас я один выжил. В какой-то момент ты начинаешь верить, что тебя никогда не собьют, и теряешь осмотрительность. И тогда ты погибаешь. Именно так и произошло со мной. К счастью, я сумел это пережить.

Атаковали они как придётся - и меньшим числом, и большим, и на подходе, и на отходе, и смело, и настойчиво. Они же истребители. У них много хороших лётчиков было, а если лётчик хороший, то он всегда собьёт, если захочет.

- А о финских лётчиках что вы можете сказать ?   У них тоже свастика на бортах была, только синяя.

- А ничего. Откуда нам знать, что за лётчик в "Мессере" или "Фоккере" ?   По силуэту вижу - враг, и атакую. Некогда там в бою на цвет свастики любоваться. Я из-за этого один раз чуть своего не сбил. Выскакиваю из облачности - впереди чужой силуэт. Я пристраиваюсь в хвост, собрался было огонь открыть, да вдруг звезду увидел. Выхожу сбоку - действительно наш, вроде "Харрикейн", а лётчик мне кулаком машет. Однозначно с финном я только один раз дрался - у него машина какая-то тупорылая была, но не "Фоккер". Покрутились да разошлись.

- Говорят, что под Ленинградом наши лётчики называли немецких истребителей "зелёными ж...ми", было такое ?

- Нет, не было, я такого не слышал. При мне точно не было. Может, раньше ?

- Как относились к немецким и финским лётчикам во время войны ?

- Как можно относиться к ним во время войны - это был противник !   Вообще... это были хорошие лётчики. Они были такие же, как и мы.

- А после войны ?   Злость какая - нибудь осталась ?

- Нет. Как закончилась война - мы обычные люди стали. Быстро остыли. Они воевали, мы воевали. Вот, например, посылали меня на штурмовку. Захожу в атаку по колонне - на дороге люди, телеги, повозки - и расстреливаю от начала до конца. Откуда я знаю - может, там и мирные жители, сверху мне не видно, мне поставили задачу - я выполняю, где там углядишь, кто внизу. Это война. Так и они тоже. Верно ведь ?

- Если бы сейчас встретились с немецким лётчиком - ветераном, поздоровались бы, пожали руку ?

- Да, почему нет ?   Я встречался с ними уже сразу после войны, сталкивался. Нормальное у меня к ним отношение.

- Что вы думаете о войне ?

- Я счастлив, что у меня был шанс защищать Родину, и я рад, что смог выполнить долг до конца. Да, я убивал и учил убивать, но об этом хорошо сказал один лётчик - штурмовик, я могу полностью присоединиться к этим словам: "Это было самое счастливое и горькое время. Горькое, потому что было много зла и горя, а счастливое - потому, что я делал то, что должен был делать !   Никаких планов, ценилась только победа, у меня были настоящие друзья, большинство из них уже умерли. Тогда мы знали, за что бьёмся и почему. Для тех, кто воюет, война - это испытание - из какого теста они сделаны. Она даёт тебе опыт, который ты больше нигде не получишь. Для мирных жителей война - это ад, а для солдата - тяжёлая, грязная и опасная работа... Когда война заканчивается, гражданские люди начинают говорить разное о том, что делали солдаты. Что-то не имеет оправдания, но всё это надо оставить войне. Мои руки по локоть в крови, но я горжусь тем, что я делал, и, если бы довелось, повторил бы все, не задумываясь".

Вот почему я не могу смотреть американские фильмы про войну. Ни русские, ни немцы никогда не были кретинами, как их пытаются изобразить. Не американцы выиграли эту войну - они воевали с Японией, но не с немцами. Ту войну выиграли они, а нашу - мы.

Молодым бы я сказал так: храните мир, во время войны не задумывайтесь, воюйте, но будьте людьми, а не зверьём, а когда война закончится - остановитесь, не таите злобы, прощайте, но ничего не забывайте !

Список известных побед Старшего лейтенанта В. А. Тихомирова: