Курочкин Василий Алексеевич

"Осенью 1944 года противник сосредоточил в Прибалтике крупные военные силы. Как известно, на остальных участках его оборона к этому времени трещала но всем швам. Чувствуя недалекий крах, гитлеровское командование решило упрочить свои позиции на последнем плацдарме - в районе побережья Балтийского моря.

Командование 1-м Прибалтийским фронтом перед наземными и воздушными войсками поставило задачу: разгромить фашистов в этом районе. Особенно большой урон нашим частям здесь наносила вражеская авиация. Поэтому был отдан приказ об уничтожении самолётов врага прямо на аэродромах и на стоянках.

16 истребителей под командованием М. И. Предкова получили приказ на сопровождение 20 Ил-2 для штурмовки аэродрома противника Двинск - Западный. И вот наши самолёты, разрезая крыльями серые клочья облаков, поднялись в небо. Разбившись на 4 группы, они встают в боевой порядок и направляются к цели. Во главе штурмовиков, впереди и чуть повыше остальных, словно дирижёр грозного боевого оркестра, идёт Подполковник М. И. Предков. Так ему легче управлять отдельными звеньями своей воздушной бригады.

Внизу замельтешили синие брызги огня, взметнулись тёмные копешки дыма. "Значит, здесь линия фронта. Теперь смотри в оба и ухо держи востро, так как в любое время могут накрыть немцы", - только успел подумать Предков, как увидел, что небо впереди на высоте примерно 5000 метров заполонено самолётами с фашистской свастикой. Они кружили как раз над своим аэродромом. Очевидно, лётчики получили приказ охранять его с воздуха.

Ведущий штурмовиков Василий Очкин передал Предкову по радио:

- Вижу 30 "Фоккеров" !

Михаил Иванович ответил:

- Работайте свободно, прикроем !

И он направил свой Ла-5 вверх, навстречу железной туче немецких истребителей. А тем временем 20 наших штурмовиков отошли вниз, чтобы приступить к "обработке" вражеского аэродрома.

"Лавочкины" с ходу бросились и навязали бой "Фоккерам". Заговорили на своём металлическом языке, кровеня небо трассирующими снарядами, пулемёты, отрывисто и гулко залаяли с земли неприятельские зенитки.

Так начался бой между 16 советскими и 30 фашистскими истребителями. Несмотря на численное превосходство врага, наши пилоты смело пошли в атаку, ибо от исхода схватки во многом зависел успех наступления наших войск.

Михаил Иванович подаёт своей группе команду:

- Драться до последнего снаряда !

Надсадно взвыли моторы машин, затараторили пулемёты, заухали пушки. Завертелось в полнеба огромное многоступенчатое железное колесо из 46 истребителей и 20 штурмовиков. Оно иногда зловеще озарялось красными факелами вспыхнувших фашистских самолётов.

Михаил Иванович посмотрел влево и увидел, как, наливаясь пламенем и чадя копотью, перед его кабиной проскочил самолёт с мрачным крестом на борту. Подполковник сразил его первой очередью. И вот сейчас "Фоккер" кувыркнулся и с надсадным воем" камнем пошёл вниз.

- За чем, гад, пришёл, то и получил ! - сквозь зубы процедил Предков.

Распарывая небо разгорячёнными от боя винтами и раскалывая его грохотом залпов, безостановочно вертится огромное железное колесо, высевая вниз, будто из решета, тех, кто не устоял в бою.

Прошло 5 минут, как началась воздушная схватка. Гитлеровцы уже не досчитывают в своём строю 5 истребителей. Однако оставшиеся фашисты не отступают, а концентрируются, словно в железный кулак, для ответного удара. Обозленные неудачей, они снова и снова остервенело бросаются в бой. Вероятно, их пока не покидает надежда поправить положение. Но "Лавочкины", эшелонируясь по высоте, принимают их вызов, дерзко идут в лобовую атаку. При виде этого кажется, что надвигаются друг на друга 2 стальные стены. Но одна из них, приблизившись к другой на определённое расстояние, ускальзывает в сторону или проваливается вниз. Это фашистские лётчики. У них, как видно, не выдерживают нервы. Немецкие пилоты упорно не хотят идти на стычки, то и дело шарахаются в стороны.

Ведущий группы наших истребителей даёт команду Василию Курочкину, возглавляющему самую верхнюю четвёрку "Лавочкиных": "Атаковать на скорости !   Навязывать бой верхней группе !"

Так в момент занятия исходного положения для удара FW-190 были сами атакованы. Их боевой порядок тут же нарушился, они, как саранча, рассыпались в разные стороны. Это, конечно, было на руку нашим лётчикам. Они сразу образовали на параллелях и вертикалях подобие коридоров, откуда никак не могли вырваться вражеские самолёты. И потому гитлеровцы вынуждены стали драться в одиночку. Скованные прочной железной решёткой наших истребителей, "Фоккеры" пытались прошибить стену коридора и напасть на советских штурмовиков, находящихся ниже, чтобы помешать им наносить неотразимые удары по вражескому аэродрому.

Когда "Млы" начинали вторично утюжить неприятельскую территорию, Курочкин в восторге по радио воскликнул:

- Ура !   Сбит 8-й "Фоккер" !

Полминуты назад он видел, как стервятник по вертикали карабкался вверх. Василий бросил свою машину и всадил увесистую порцию свинца в жёлтое брюхо FW-190. Тот качнул хвостом и безжизненно рухнул на землю...

Вася Курочкин... Он самозабвенно и трепетно влюблён в небо. Без него он не представляет себя, не мыслит своей жизни. Этого любознательного, энергичного пилота отличала глубокая вера в правое дело защиты родной земли. Казалось, он с самого рождения был привязан к авиации всей душой. Когда он в кругу своих товарищей начинал говорить о воздушном бое, то наполнялся страстным, горячим темпераментом: он захлебывался от гордости за ребят, которые смело атаковали противника. Его симпатичное лицо светилось каким-то лучезарным внутренним счастьем. В его широко раскрытых глазах постоянно полыхал живой иссине - голубоватый огонь.

Василий наполнялся огромной физической энергией, когда садился в кабину истребителя и взмывал в небо. Его полёты никогда не копировали друг друга, ибо они были неповторимы по замыслу и виртуозности исполнения. По мастерству ведения воздушного боя с ним никто не мог потягаться во всём полку, кроме Предкова. А по мужеству, отваге, героизму ему, пожалуй, не было равных во всей дивизии. Его устремлённые вдаль глаза, казалось, никогда не видели ни печали, ни тоски. Но так только казалось для постороннего человека. Его доброе, отзывчивое сердце пламенело от горя, когда погибал полковой товарищ. В его груди клокотала ярость, если у него не ладилось в бою. Он не раз и не два, до боли сдвинув русые брови, смотрел в глаза холодной смерти. Но он всегда находил выход из любого трудного положения и возвращался домой невредимым. Если выпадала ненастная погода, Василий кружился около своего самолёта, не зная, куда девать себя. В такое время ему очень хотелось, чтобы небо поскорее очистилось от туч. Тогда непременно послышится команда: "По самолётам !"

У него на груди поблескивают боевые ордена и медали. Это - боевые награды за 14 сбитых фашистских самолётов...

Сейчас, находясь в верхнем ярусе крутящегося железного колеса, Василий видит всю картину боя и в нужные моменты стремглав бросается на помощь тому, кому особенно трудно. Впрочем, на душе у него спокойно: отважные соколы Предкова посылают стервятников вниз один за другим.

Как известно, "Фоккеры" намного тяжелее "Лавочкиных", потому значительно уступают им в маневре. Постепенно центр боя перемещается на вертикали. Но и тут фашисты не в выигрыше. Их машины слишком пассивны при разворотах и подъёмах.

Предков то и дело видит, как перед ним мелькают желтобрюхие FW-190. Когда их атакуют наши лётчики, они огрызаются длинными беспорядочными очередями и сразу отходят в сторону, ожидая лучшую ситуацию для нападения на "Лавочкиных". По ведению боя Михаил Иванович угадывает, что наша группа нарвалась на хорошо выдрессированных фашистов.

"Тем приятней и значительней будет победа, - рассуждает ведущий, - таких нельзя упускать ни в коем случае".

Он подает своей группе, находящейся на нижнем этаже, команду:

- Не теряйте высоту !   Идите вверх !

А сам он тем временем выслеживает другого "Фоккера", который неотступно крутится около нашего "Лавочкина". Наконец ведущий поймал фашиста в перекрестие прицела. Ещё мгновение, и FW-190 навсегда канет в дымную глубину. Но как раз в это время гитлеровец бросает свою машину через правое крыло в отвесное пике.

"Ловко увернулся, вражина. Но от меня все равно не уйдёшь!" - шепчет обозлёно Подполковник.

"Фоккер" круто несётся к земле. Предков без колебания бросает свой "Лавочкин" вслед за ним. Набрав предельно допустимую скорость, Ла-5 стал непроизвольно увеличивать угол пикирования. Михаил Иванович увидел в лобовое стекло, как навстречу стремительно несётся земля. Ещё несколько секунд, и он больше никогда не увидит небо, своих боевых друзей.

"Но почему же всё ещё пикирует фашист ? - мелькает в его голове. - Может, он потерял сознание ?"

Боясь врезаться в землю, Подполковник сильно потянул ручку управления на себя. Но она ни с места. "Неужели конец ?" - больно хлестнула по сердцу мрачная мысль. До предела напряг мышцы, ещё с большей силой тянул ручку на себя. Но самолёт не реагировал. От напряжения в глазах лётчика замелькали жёлтые полосы. Уши заложило словно звуконепроницаемой ватой. Крупная холодная капля медленно прокатилась по воспалённому от перенапряжения лицу, повисла, как сосулька, на жарком шлемофоне. Подполковник бросил гневный взгляд на FW-190, который стал медленно выходить из пикирования, и понял, что тому могилы не миновать: не хватит высоты...

Упершись ногами в педали, Предков тянул ручку с большой силой на себя. Перегрузка достигла предела. Лётчика вдавило в сиденье. В его глазах вспыхнули кровавые факелы. Через мгновение они расплылись в розовые полудужья. И в это время Михаил Иванович всем телом почувствовал, как "Лавочкин" задрожал и медленно стал поднимать нос. Железные молоты всё тише и тише ударяли в виски. Розовые полудужья в глазах превратились в жёлтые, растворились в голубизне неба.

Пилот посмотрел вниз и увидел, как совсем рядом под крылом самолёта радужно побежала земля. FW-190, задрав хвост и разбрызгивая лужи грязи, сумасшедше нёсся вперёд, касаясь лопастями винта земли. Потом споткнулся о бугор, сделал кривое полусальто и, шмякнувшись на спину, разлетелся в щепки.

Предков весело хмыкнул. После нервного и физического перенапряжения ему почему-то захотелось петь и смеяться.

А вверху продолжала вращаться огромная карусель. Иногда из неё, словно из худого лукошка, падали на землю горящие машины.

Подполковник поднялся на высоту, где продолжался бой, и увидел, как пара "Лавочкиных" гналась за "Фоккером". Михаил Иванович дал по врагу очередь. FW-190 загорелся. Предков окинул взглядом свои самолёты. Все налицо, ни один не сбит.

Тем временем наши штурмовики делали 4-й заход над вражеским аэродромом. Глубоко под ними пылали склады горючего, не успевшие взлететь самолёты, аэродромные постройки и другие объекты. Потеряв треть своих истребителей, фашисты всем гамузом метнулись прочь.

Обращаясь к истребителям и штурмовикам, Предков сказал:

- Молодцы, ребята !.. Уходим домой !

Наши самолёты собираются, занимают боевой порядок и берут курс на свой аэродром.

Перед заходом на посадку Василий Курочкин крутанул 10 бочек.

- Неужели столько ухлопали ? - удивился командир полка Иван Максимович Нестоянов.

- Курочкин обманывать не умеет ! - ответил начальник штаба.

Вечером уставшие, но жизнерадостные пилоты собрались на ужин. После чествования героев дня Предков предложил:

- Давайте, братцы, споём ! - И сочным тенором затянул свою любимую: