Леонов Николай Иванович

- В чём дело ? - спрашиваю. - Что натворил ?

Оказалось, на посадке один за другим поломал два самолёта, и командир эскадрильи Козлов решил отчислить его как неспособного. А он с хорошей оценкой окончил военную школу, мечтал, как и другие, попасть на фронт, драться с фашистами...

- Всё, отлетался, - говорит Николай, заливаясь слезами, - кончено.

Странное дело, подумалось мне. Бывает, ломают пилоты машины, но две, одну за другой, - такого ещё не слышал. И главное, лётчик даже не знает свою ошибку, не знает причину поломок. После контрольных полётов впервые вылетел на Як-1. Всё шло хорошо: взлетел, построил маршрут, рассчитал и вдруг перед самой посадкой... чиркнул о землю крылом. Командир эскадрильи дал ему ещё 3 контрольных полёта, и Леонов снова пошёл один. Взлетел, рассчитал и... получилось точь-в-точь как и в первом полёте.

Задумался я. Чувствую, не лётчик здесь виноват, а командир: чего-то он не учёл, недоделал, выпуская пилота на "Яке". Спрашиваю:

- А на чём ты в школе летал ?

Оказалось, на И-15. Всё стало ясно: И-15 в сравнении с "Яком" имеет очень большой стояночный угол. Это видно даже со стороны. И-15 нос поднимает чуть ли не в небо, "Як" - немного выше горизонта. Но командир не учёл эту особенность, не сказал ничего лётчику, а тот, задирая при посадке нос самолёта так, как и прежде, перетягивал ручку, машина теряла устойчивость, падала с креном...

- В наш полк хочешь ? - спросил я Леонова. Он посмотрел недоверчиво, но ответил твёрдо:

- Хочу.

Я взял у Козлова спарку, проверил лётчика в воздухе и выпустил на своём самолёте.

Через 3 месяца боёв с Леоновым прибыл в запасной полк, взял с собой Леонова специально для того, чтобы Козлов сделал правильный вывод. За эти 3 месяца бывший его подчинённый Младший лейтенант Коля Леонов сбил 8 фашистских машин, был награждён двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, стал Капитаном.

Группа ушла. Проходит какое-то время, слышу доклад Шаменкова ведущему:

- Вижу пару Mе-109.

- Пара, она ни к "чаму", - дурачится Коля, - нам подавай масштабы.

Не называя свой позывной, сообщает лейтенант Орлов:

- А вот эти, пожалуй, для нас... Правее и ниже. Двенадцать - пятнадцать штук. Ого !.. За ними ещё одна группа !   Ещё !..

Леонов уже не шутит. Говорит спокойно, ровно, но чувствую, весь подобрался, сконцентрировал волю и нервы.

- Да, это для нас. - Уточняет: - Их и в полсотни не впишешь. - Командует своему заместителю, старшему лейтенанту Шишкину, ведущему группы прикрытия: - Иван !   Бей сверху, я снизу. - А это для всех: - Атака !

Леонову будет трудно. Надо послать на помощь. В готовности № 1 сидит шестёрка Проскурина.

- Дайте ракету ! - говорю начальнику штаба. Минута, и лётчики в воздухе. "Торопитесь", - передаю им по радио, хотя и знаю, что сердца их и мысли давно уже там, в бою. По себе знаю, по опыту.

- Коля, держись ! - кричит капитан Проскурин. - Держись !   На помощь идём.

Леонов мой заместитель, Майор, но его мало кто называет по званию: очень он прост и молод. Но уважают: каждое слово Майора - закон. И любят за смелость в бою, за верную дружбу.

- Спасибо, Саша ! - отвечает Леонов. - Держимся, бьём.

Боюсь, что группа Проскурина в спешке проскочит район воздушного боя - всё застилает дымка. Жаль, что нет у меня экрана локатора. Я бы им подсказал, направил полёт, навёл на противника.

- Парашюты !   Парашюты ! - кто-то кричит из группы Проскурина. И уточняет: - Немцы. "Юнкерс" горит.

- Коля ! - кричит Проскурин. - Пришли. Атакуем.

- Спасибо ! - отвечает Леонов. - Давайте дружненько. Покажите силу русского медведя.

Бой закипает с новой силой. Слышатся возгласы: "Ещё один горит !". "Ещё !", "Уходят !   Бегут..."

По коротким командам, докладам слышу: Леонову дали команду идти домой, Проскурину - охранять переправу. Группы сейчас собираются, всё идёт по порядку, и вдруг встревоженный голос Леонова:

- Серёжа !   Где твой ведомый ?

Коновалов молчит. Знаю, сейчас он глядит вокруг, суматошно кладёт самолёт с крыла на крыло, ищёт Виргинского. Проходит минута.

- Не вижу.

- Куда он девался ? - кричит Леонов.

- Не знаю...

Приближаются 9 машин. Садятся. Виргинского нет. Может, пристроился к группе Проскурина ?   Нет, не может этого быть. Он бы сказал, сообщил. Отказала радиостанция ?   Возможно. Но тогда сообщил бы Проскурин. Очевидно, что-то случилось.

Лётчики вышли из самолётов, собрались, поговорили, идут ко мне. Идут и всё время смотрят направо, в сторону линии фронта. Я тоже смотрю туда. И знаю, туда же смотрят и техники. Особенно техник Юры Виргинского. Леонов докладывает:

- Задание выполнено. Удар по переправе сорвали. Дрались со смешанной группой: "Юнкерсы", "Фоккеры", "Мессеры". Примерно с полсотни, сбили 3 самолёта.

- А где Виргинский ?

Молчит Леонов. Молчат лётчики. Спрашиваю:

- Ну что ?   Не видели, как всегда ?

Понимаю: "как всегда" - это, конечно, лишнее. Вырвалось от обиды. А что обижаться ?   Что гневаться ?   Потери были и будут. Полки уходят со сцены, и какие полки !   И довольно в короткие сроки. А немецкие авиагруппы ?   "Легион Кондор", "Вевер", "Удэт", "Мёльдерс", "Рихтгофен"... Лучшие силы фашистской Германии. Асы. Но мы их разбили всех. А наша группа живёт. Набирается сил. Слава её гремит по всему фронту. О ней знают не только наши, но и немецкие леёчики. Знали румынские. Сначала нас было 16, потом стало 22, а теперь ещё больше. И я твёрдо уверен, что "серых" скоро не будет. Будет лишь группа "Меч". Коллектив мастеров воздушного боя.

Так я думаю, а сказал совершенно другое. И как она вырвалась, эта обидная фраза ?   Леонов уставился в землю, помрачнел ещё больше. Наверное, ждал, что я его поддержу, как старший товарищ, я его успокою, а сам...

- Там нелегко увидеть, - говорит Николай. - Дымка. Пожары. Закрутились в бою, кажется, и земля горит, и небо...

Говорил, а глаз так и не поднял. Опять молчит.

- Ладно, - говорю, - успокойся. Чувствую, Юра вернётся. Не такой он, чтобы пропал ни за что. Расскажите, что нового в тактике немцев. Может, заметили что ?

- Заметили, - оживляется мой заместитель, - "Фокке - Вульфы", как и "Юнкерсы-87", бомбят с пикирования. В пике входят с полупереворота. Увидев наших, сразу становятся в круг. Характерно, что между самолётами очень большая дистанция, такое впечатление, будто оставляют место для нашего. Заманивают...

Ого !   Это надо учесть. И я говорю пилотам о том, что заметил в последнее время, к чему надо готовиться. "Юнкерсы" стали летать значительно реже и меньшими группами. Почему ?   Потому что их стало меньше. Их теперь берегут, охраняют большими отрядами истребителей. Сократились полёты бомбардировщиков на наши аэродромь. Отсюда вывод: борьбу за господство в воздухе немцы будут вести посредством воздушных боёв. Хуже это для нас или лучше ?   Сложнее. Одно дело драться с истребителями сопровождения, когда они привязаны к группе, и совсем другое, если они свободны в маневре, в выборе места боя, в выборе высот...

Виргинский прибыл через несколько дней. Доложил и стоит, улыбается. Длинный, худой, но невредимый. Гляжу на него снизу вверх, прошу доложить поподробнее: почему не вернулся вместе со всеми, где его самолёт, откуда сюда припожаловал.

- Не дали нам показать силу русского медведя, - смеялся, потирая руки, Леонов.