Кулагин Андрей Михайлович

На землю стали опускаться фиолетовые сумерки. Напряжённый день подходил к концу. Однако на самолётной стоянке полевого аэродрома, приютившегося в окружении садов и виноградников недалеко от кубанской станицы Фонталовской, по-прежнему кипела работа. Техники и механики деловито хлопотали возле машин: осматривали и дозаправляли их горючим, снаряжали боеприпасами.

Оживлённо было и на старте, где все уже находилось в готовности к обеспечению ночных полётов: расставлены по своим местам прожекторы, подключено электрическое "Т", другое освещение, необходимое для обеспечения безопасного взлёта и посадки истребителей - ночников.

С моря дул пронизывающий ветер. Он метался над степью и плавнями, резкими порывами крутил смерчи на пожухлой осенней траве аэродрома и со свистом уносился куда-то на северо - восток. "Ночь, судя по всему, будет холодной и тёмной", - невесело подумал Андрей Кулагин, подходя к своему "ЛаГГу".

Техник самолёта чётко доложил о готовности машины к вылету. Андрей поднялся в кабину, привычным движением закрыл прозрачный фонарь истребителя и, положив руку на штурвал, бросил нетерпеливый взгляд в сторону КП.

Они с ведомым готовы к схватке с фашистскими стервятниками, шныряющими в ночном небе, и Андрею хотелось поторопить руководителя полётов. Он сознавал, с какой надеждой ждут их наши пехотинцы.

Конечно, те времена, когда фашисты безнаказанно разбойничали в ночном небе Кубани, давно прошли. И всё-таки активность авиации противника в тёмное время суток ещё оставалась сравнительно высокой. Стоит истребителям - перехватчикам по какой-то причине задержаться с вылетом на патрулирование над позициями своих войск - и на пехотинцев обрушиваются бомбы. Кулагину вдруг вспомнилось, как он и его товарищи по полку начинали осваивать ночные полёты.

Осенью 1943 года наша авиация уже господствовала в небе. Днём фашистские бомбардировщики не особенно рисковали летать, а вот ночью они ходили косяками, сбрасывая смертоносный груз на наши наступающие войска.

"Надо осваивать новые способы борьбы, учиться бить врага в темноте, - говорил командующий 4-й Воздушной армией К. А. Вершинин перед постановкой боевой задачи лётному составу. Он не столько приказывал, сколько призывал, пытливо глядя в глаза молодым лётчикам. Понимал, что они ещё не имели опыта. Впрочем, ночью не летали и бывалые пилоты. - Я надеюсь, что пример покажут лётчики - коммунисты", - закончил он.

Первым шагнул вперёд 22-летний заместитель командира эскадрильи Старший лейтенант Кулагин. А за ним Андрей Богачев, Сергей Мосягин, другие пилоты. Сначала они вылетали в сумерки: фашистские бомбардировщики старались выходить именно в это время. Встретишь их вблизи линии фронта, пугнёшь - и весь результат. Так поступал несколько раз и Андрей. Потом поднялся в воздух попозже. Нашёл "Хейнкель-111", подходивший к цели. Незаметно пристроился. Выбрал момент и ударил, тот вспыхнул факелом в темноте...

Прошло некоторое время, и Андрей добился нового успеха, о котором стало известно командующему фронтом. В ту ночь, было это 28 Января 1944 года, в паре с лейтенантом Кистаевым вылетели на патрулирование в район Таманского полуострова. Едва заняли зону, как в красном от фронтового зарева небе Андрей увидел большой силуэт самолёта. По очертаниям безошибочно определил: "Хейнкель-111". Тот шёл со стороны Керчи.

Чтобы не дать обнаружить себя раньше времени, наши истребители разошлись в разные стороны. Кулагин сбавил газ, довернул свой ЛаГГ-3 и, зайдя "Хейнкелю" в хвост, снизу с близкой дистанции всадил в него пушечную очередь. Бомбардировщик вспыхнул и понёсся к земле. Он упал в расположении своих войск. Всё это произошло недалеко от траншей наших пехотинцев.

В те минуты с радиостанции наведения ему передали благодарность командующего Отдельной Приморской армией Генерал - полковника И. Е. Петрова. Как позже выяснилось, в ту ночь Генерал приехал на передовой КП 4-й Воздушной армии. В это время над передним краем разгорелся воздушный бой, который закончился победой советских лётчиков. Узнав, кто сбил вражеский бомбардировщик, И. Е. Петров сказал, обращаясь к командующему 4-й Воздушной армией Генералу К. А. Вершинину: "Молодец Кулагин !   Объявите ему от моего имени благодарность".

Указание командующего армией было выполнено немедленно. Обрадованный похвалой известного военачальника, Андрей в том вылете с ещё большей силой обрушил удары по удиравшим "Хейнкелям". Вражеской авиации так и не удалось прорваться к боевым порядкам советских наземных войск.

Не смог противник осуществить свой замысел и на следующую ночь. Теперь путь бомбардировщикам преградили товарищи Кулагина по эскадрилье - её командир Майор Ф. Кулякин и Старший лейтенант П. Щеблыкин. Стремительной атакой они в тот раз сбили по одному Не-111.

Вскоре Кулагин вновь добился успеха. Вдвоём с Лейтенантом А. Богачевым они подкараулили 2 "Хейнкеля", попавшие в лучи прожекторов, и подожгли их.

Темнота загустела настолько, что все аэродромные постройки потеряли привычные очертания. Кулагин, однако, разглядел стоявший левее от него ЛаГГ-3, видневшуюся в кабине голову Кистаева: ведомый ждал команду на взлёт.

Рассыпаясь по небу огненным дождем, над КП взметнулась ракета. Андрей нажал кнопку запуска. Мотор несколько раз чихнул, потом загудел ровно и сильно, и самолёт начал выруливать на взлётную полосу. Через минуту Кулагин легко оторвал машину от земли и стал стремительно набирать высоту. Ведомый стартовал без промедления и в расчетном месте занял место в строю.

Оглядывая чернильно - тёмный небосвод, лётчики искали встречи с противником. Вскоре вдали заметались голубоватые лучи наших прожекторов. То укорачиваясь, то неожиданно вырастая, они тревожно шарили по небу. "Значит, где-то близко ходят вражеские бомбардировщики", - заключил Кулагин и тут же предупредил по радио ведомого:

- Смотри внимательно, фрицы рядом !

- Понял, товарищ командир, - отозвался Кистаев.

Между тем лучи прожекторов вонзились в одну точку. В пучке света блеснули знакомые очертания воздушного хищника, вокруг него тотчас запульсировали яркие вспышки.

"Попался, гад, - торжествующе подумал Андрей. - Держите его, ребята", - мысленно обратился он к зенитчикам и рванулся туда, где искрились яркие разрывы снарядов. В сознании мелькнуло, что так недолго и самому попасть под огонь своих, но скорость он не сбавил. Нельзя было терять времени. Фашистский лётчик торопился вырваться из цепких лучей. Он понимал, что можно уйти: прожекторные посты не бесконечно будут передавать его друг другу.

Кулагин тоже торопился. Его ЛаГГ-3 послушно нырнул вниз, где метался Не-111. Андрей изготовился и дал пулемётную очередь, но тут же с досадой чертыхнулся. Он понял, что промазал. Ярко освещённая цель показалась ему значительно ближе, чем была на самом деле. Прибавил газу и снова открыл огонь. Бомбардировщик запульсировал в ответ частыми вспышками. Но это не смутило Андрея. Мастер ночного боя, он хорошо знал, что противник сейчас бьёт наугад, больше из страха, пытаясь воздействовать на психику атакующего множеством светящихся трасс. И он продолжал преследовать врага, стараясь занять позицию, которая дала бы возможность нанести смертельный удар.

Метнувшийся за вражеским самолётом яркий луч прожектора ослепил Кулагина. Он перестал различать даже светящиеся стрелки приборов. К счастью, это состояние прошло быстро, и Андрей вновь увидел скрестившиеся лучи, которые всё так же удерживали акулью тушу бомбардировщика. "Ну теперь не уйдёшь", - сказал Кулагин. Судорожно нажал на гашетку, ощутив перестук пулемётов. Но Не-111 продолжал лететь.

Кулагин подвёл ЛаГГ-3 еще ближе. Сильно, до ломоты в пальце, утопил гашетку. На этот раз очередь достигла цели. Следом за ведущим ударил по врагу и Кистаев. "Хейнкель", вспыхнув, кометой понёсся к земле...

Через 1,5 месяца такой ночной "охоты" противник был вынужден отказаться от полётов. Действия бомбардировочной авиации врага были практически парализованы. За это время Кулагин лично сбил 7 самолётов - и все ночью. О славных боевых делах Андрея и его товарищей в тот период часто писали фронтовые журналисты. Вот названия лишь некоторых из публикаций газеты 4-й Воздушной армии "Крылья Советов": "Над Керченским проливом", "Ночные удары истребителей", "На ночном старте", "В тёмную ночь", "Выдержка и умение", "Гвардейская эскадрилья", "Бить врага ещё сильнее"...

Читая их, видишь, как от вылета к вылету крепло мастерство Кулагина в ночных воздушных боях. Однако с Кубанью у Андрея связано не только становление его как опытного лётчика - ночника. Здесь он обрёл крылья истребителя и получил крещение огнём. Здесь стал признанным мастером воздушного боя, грозой вражеских бомбардировщиков.

1 Июля 1944 года заместитель командира эскадрильи 249-го истребительного авиационного полка Старший лейтенант Андрей Михайлович Кулагин за бои на Кубани был удостоен высшего воинского отличия - звания Героя Советского Союза.

Первый бой Андрей Кулагин провёл летом 1942 года почти над аэродромом Армавирской авиашколы. А дело было так. Прилетел командир фронтового полка и объявил, что для пополнения поредевших эскадрилий ему нужны курсанты такие, что в технике пилотирования посильнее да посмелее характером. В числе других назвали и его, Андрея Кулагина, воспитанника комсомольской организации Могилёвского авторемонтного завода имени С. М. Кирова.

В этот день старший сержант Кулагин со своим ведущим старшим сержантом Крючковым встретили в небе вражеские самолёты. Боевое крещение - суровое испытание на стойкость. После схватки с 5 "Мессерами" в самолёте Андрея техник насчитал 40 пробоин. Ни одного вражеского самолёта они с Василием Крючковым тогда не сбили, но и сами им не поддались.

"В паре с Андреем мы летали долго, - рассказывает, вспоминая нелёгкие фронтовые будни, Герой Советского Союза, ныне Полковник в отставке Василий Егорович Крючков. - Потом его тоже назначили ведущим, в нашей же эскадрилье, и вместе мы служили до самого конца войны..."

Кулагин выделялся многими качествами, и прежде всего большой силой воли, выдержкой, умением быстро оценить обстановку, принять верное решение. Не удивительно, что именно ему, например, поручили аэрофотосъёмку "Голубой линии" противника, протянувшейся от Азовского моря у Темрюка до Новороссийска. Пока Андрей снимал, целая эскадрилья истребителей прикрывала его. Он шёл на своём ЛаГГ-3 по маршруту, как по струнке, не меняя курса ни на градус, высоту - ни на метр. Вокруг самолёта - десятки разрывов. Одна взрывная волна перевернула самолёт на спину, пилот докрутил его полубочкой в нормальное положение и повёл дальше.

К тому времени, о котором идёт речь, командир звена Лейтенант А. Кулагин сбил без малого полтора десятка фашистских самолётов, стал в 249-м истребительном авиаполку признанным мастером огня и маневра. Победы в ночном небе Кубани сделали его имя известным на весь фронт. И Золотая Звезда, которой Родина отметила своего отважного сына, свидетельствовала о боевой доблести крылатого богатыря.

После освобождения Тамани и Крыма фронтовые пути привели Кулагина, уже Гвардии капитана, в родную ему Белоруссию. Затем были бои в небе Польши и Германии. И так - до последнего дня войны...

762 успешных боевых вылета, 240 воздушных боёв, 32 самолёта противника, сбитых лично, и 7 - совместно с товарищами. Таков его счет мёсти врагу.