О "Харрикейне" и не только..

Об этом человеке много написано и сказано, да и он сам написал великолепные воспоминания о своей жизни и своих фронтовых друзьях, которые вышли двумя изданиями в нашей стране, и в 1990-е годы были изданы в Англии. В "Прицеле - свастика" - так называется эта книга о лётчиках, о боях, о самолётах, о жизни.

Игорь Александрович Каберов был одним из выдающихся советских асов в годы Великой Отечественной войны: сбил 28 вражеских самолётов. Работая начальником Новгородского авиационно - спортивного клуба, воспитал не одно поколение людей, влюбленных в небо. Он любил небо, и небо любило его. У него была большая и интересная жизнь.

Предлагаемое Вашему вниманию интервью было записано в Сентябре 1992 года. Это всего лишь несколько мгновений из жизни славного человека и лётчика от Бога. Уже почти 10 лет его нет с нами, но кажется, что в высоком и чистом небе никогда не растает след от его самолёта. Лётчики не умирают. Они просто однажды улетают и садятся где - то там, на другом аэродроме...

- Игорь Александрович, я знаю, что Вы летали на нескольких типах самолётов: И-16, ЛаГГ-3, "Харрикейн". Вот скажите, каково Ваше мнение о "Харрикейне" ?

- На "Харрикейнах" мы были вынуждены летать потому, что наша промышленность не успевала выпускать достаточно своих самолётов. Когда американцы и англичане давали нам что - то по ленд - лизу, так это было не самое лучшее. Но нам ничего не оставалось делать, как смириться с этим и летать на том, что дали. Почему я не так лестно отзываюсь об этих самолётах ?   У нас уже в то время были "Яки", были Ла-5 - это же машины !   А "Харрикейн" - это:

Первое, что нас поразило, когда мы получили эти машины - бронеспинка в 3 миллиметра толщиной. Мы летали на своих самолётах - у нас было 9 миллиметров брони за спиной. И мы первое, что сделали - переставили наши бронеспинки на эти самолёты. Мой друг Сергей Сухов говорит: "Что это за спинка ?   Я её сейчас палкой прошибу !"

Самолёт большой, ни в один наш капонир не входил. Хвостовая часть входит, а крылья не влезают. Это было очень не удобно.

Вторым недостатком "Харрикейна" была маленькая скорость. Наши самолёты имели большую скорость. Невысокая скороподъёмность. Что ещё у него было недостатком ?   Плохая маневренность.

У "Харрикейна" была одна особенность в горизонтальном полёте. Даже поговорка такая была у наших пилотов: "Харитоша" летит - кланяется, кланяется". Он идёт, и всё время носом водит. Что у него было хорошо ?   Радио было бесподобное !   У него, что было интересно: устройство для выпуска шасси и щитков - одна ручка. Включил, раз - шасси убрались !   Два - шасси выпустились. Ручку на себя - щитки выпустились. Ещё одно движение - щитки убрались. Это было интересно, продумано, лишних манипуляций не надо было делать.

Когда я был в Лондоне, то нам показали там авиационный музей. Первое, что я там увидел - это была куча металла. Я подумал: что это за безобразие - в музее куча грязи, с землёй, травой, какие - то железки. Смотрю - вроде обломки самолёта. Что - то знакомое. Вижу кабину самолёта: "Харрикейн" !   Точно, он !   Увидел как раз эту ручку для выпуска шасси и щитков.

Англичане в то время боялись нас. Они там поговаривали: "Никакой он не лётчик... Он какой - нибудь агент КГБ". Когда мы вошли в музей, то я смотрю: моих друзей вдруг задержали, а меня пропустили. Я к куче - то этой и подошёл. Когда они услышали мой возглас: "Это же "Харрикейн" !   Удивились, как он узнал ?   Потом они меня подвели к "Харрикейну" настоящему, целому. Они очень внимательно за мной наблюдали. Они мне разрешили сесть в кабину. Я ещё очень удивился. У нас, если ты в музее, то и руками трогать нельзя ничего, а тут - в кабину !   В "Харрикейне" есть одна хитрость. Если ты её не знаешь, то в самолёт не сядешь, особенно при моём маленьком росте. Крыло у него было высокое, не запрыгнуть, но на фюзеляже есть потайные ступеньки. Если не знаешь их устройство, то и в кабину не залезешь. Англичане устроили небольшой экзамен, чтобы проверить: летал ли я действительно на "Харрикейне". Дескать, как он залезать будет ?

Я им говорю, что если можно в кабину сесть, то это здорово !   Там вокруг толпа репортеров собралась, журналистов. Все ждут, что будет ?   Я подошёл, на кнопку нажал - на меня вот такими "фарами" все глянули - секунда, и я в кабине. Они как загалдели, зааплодировали: "Мистер Каберов, мистер Каберов" !   Аппаратами защёлкали, камерам зажужжали. У меня дома есть снимки, где я в "Харрикейне" том сижу. Это было в 1985 году. Как раз на День Победы. В Хемпдене тогда мы были.

Игорь Александрович Каберов в кабине "Харрикейна". Англия 1985 год.

На "Харрикейне" я летал всего 2 месяца, но за это время сбил 6 немецких самолётов: 2 Ме-109, 2 Ju-87, Капрони, Фоккер - D21.

- Говорят, что "Харрикейн" был удобной машиной с многими пулемётами. С него было удобно стрелять. Это правда ?

- Эту "удобную" машину со многими пулемётами мы как получили, так сразу же полетели в Москву на них. Получали мы "Харрикейны" в Новгородской области, в Пестово. Аэродром там наш располагался, ВВС Балтийского флота. Так вот сразу после получения самолётов мы полетели в Москву, чтобы снять все эти 12 пулемётов, стоявших в крыле "Харрикейна", и заменить их на наши 20-мм пушки ШВАК и 2 крупнокалиберных пулемёта УБ. Вот это был огонь !

- Почему было необходимо заменять оружие, установленное англичанами, на наше, советское ?

- Да потому что эти пулемёты английские по всему крылу стояли, и калибр был у них винтовочный - 7,62-мм. Что ими сделаешь - то ?   Как горох: трр, трр, трр, а толку никакого. А тут - 2 пушки, 2 пулемёта крупнокалиберные. Это совсем другое дело.

Перед прицелом у "Харрикейна" стояло бронированное стекло. Когда мы участвовали в бою, я с командиром полка в паре ходил. Однажды, на нас напала четвёрка FW-190, заходят, вижу, нам в лоб. Я отошёл в сторону и смотрю: на кого пойдут ?   На меня или на него ?   Вижу: заходят точно в лоб командиру моему, а не мне. Я кричу ему по радио: "Крутись !   В лоб заходят !"   А он мне говорит: "Пущай !"

Не успел он сказать, "Фока" ему как врежет, прямо в лоб !   Один снаряд попал в это самое бронестекло. Капоты полетели с мотора у командира, и командир кричит: "Прикрывай !"   Смотрю: дым пошёл из мотора. Я его прикрыл, вывел из боя. Пошли мы домой. Сели, и что мы увидели ?   Стекло не пробило пушечным снарядом !   У немцев пушки были 20-мм. Стекло толщиной 37-мм. Осталось не пробитыми 12 мм !   Остальное - дырка, выкрошилось всё. Вот это защита !   Вот тут мы оценили, что это отличная броня стеклянная. Тут я хочу англичанам спасибо сказать. 25 миллиметров просадило, а 12 - не могло. Причём, на лобовых ведь это !   Это нам понравилось. На наших - то "ЛаГГах" обыкновенный целлулоид тонкий стоял, а тут - настоящая броня.

Я как - то пришёл из боя. Сбил Ju-88 над Колпино. Сзади близко очень стрелял, но стрелок успел вдарить по мне. На аэродроме меня встретил писарь нашей эскадрильи: "Товарищ командир, а это, что за дырка ?" Смотрю, и правда, на фонаре, на козырьке, дырка, размером с карандаш. Это мне стрелок закатил, у него же пулемёт винтовочного калибра был. Писарь провёл туда ниточку, натянул её по траектории полёта пули и увидел след от пули на бронеспинке. "Товарищ командир !   Сантиметр от вашего уха прошла пулька - то"...

- У "Харрикейна" была плохая маневренность. Что Вы имеете в виду под этим ?

- "Харрикейн" - машина большая. Вертикального маневра у него никакого не было. Громадный самолёт, чуть поменьше нашего штурмовика был. Наш ЛаГГ-3 рядом с ним маленьким казался.

- А вот, что Вы можете сказать об И-16 ?   К началу войны это была уже достаточно устаревшая машина.

- Я бы не сказал, что это была устаревшая машина. Потому что она испытана была на заводе в 1935 году. Всего 6 лет прошло, но за это время немцы уже создали Ме-109, у нас появились "ЛаГГи" и "Яки". По сравнению с ними он, конечно, казался устаревшим, но в руках опытного лётчика этот самолёт не казался таким уж плохим. У нас полк Голубева почти до 1943-го воевал на И-16. Я сам только 2 месяца воевал на И-16. Это был вполне хороший самолёт. Только летать надо было на нём уметь. И-16 по маневру равного не было. Скорость у него маловата из - за широкого лба была. Я воевать начал на последней модели И-16. Это была самая лучшая модель из "курносых". У него скорость была по горизонту у земли - 420 километров. А ЛаГГ-3 давал 550. Тяжёлая машина, тяжелее И-16, но скорость у него была выше.

- Какой из советстких самолётов в 1941 - 1942 годах можно было назвать лучшей машиной ?

- Безусловно Як-1 !   Осенью 1942 года появился Ла-5. Это тоже был очень хороший самолёт, с мощным мотором. По сути дела, это был тот же ЛаГГ-3. Но с новым мотором это стала совсем другая машина.

У меня был такой случай на "Харрикейне". Мы вели бой. Немцы нас разделили на две группы во время боя. Мы с командиром остались в паре, а все остальная группа - 6 самолётов во главе с заместителем командира бой закончила и ушла домой. Мы с командиром остались вдвоём. Горючее кончается. Остались последние галлоны, а на нас навалилась четвёрка немцев, и не отпускают. Горючее кончается, а домой никак не уйти. Я кричу по радио командиру дивизии, который руководит боем с КП: "Помогите, если есть в воздухе истребители, пусть помогут. Горючее кончается, двигатель вот - вот остановится, а немцы, как собаки привязались, не отпускают". Он отвечает: "Смотри в сторону "Большого", идёт группа "горбатых", а с ними "маленькие"   ( "Большой" - это Ленинград ). Истребители вам помогут".

А у нас связи с истребителями нет, частота разная. "Яки" подходят, четвёрка подошла, да нас двое. Немцы винты во флюгер и камнем вниз, драпать. Ушли. Я тут же передаю по радио на КП: "Спасибо !   Помогли, мы идём домой". А наши "Яки" разворачиваются: и на нас. Я кричу Мясникову: "Командир !   Никак они атакуют ?"   Он говорит: "Это же наши - "Яки". А этот "Як" как врезал !   От командира только концы крыльев и остались, а остальное всё в огне, горит !   Я кричу Мясникову: "Прыгай !   Прыгай с парашютом !"   Но он не прыгнул... Машина пошла, пошла вниз и упала на том берегу Невы у немцев. [ Останки Капитана Александра Фёдоровича Мясникова - уроженца села Мошенское Новгородской области, имевшего на счету 2 личные и 16 групповых побед, были найдены Питерскими поисковиками в 2002 году вместе с обломками самолёта. Игорь Александрович до этого дня не дожил ].

А. Мясников  ( слева )  и И. Каберов  ( справа ).

Четвёрка "Яков" - за мной. Пикируют. Я вывернулся. Удачно. Отцепилась эта пара. Я кричу по радио: "Если они только не перестанут атаковать - командира уже убили - я наверну любого !   Врежу из пушек".

Командир нашей дивизии, Герой Советского Союза Полковник П. В. Кондратьев, кричит мне: "Каберов, продержись немножко !   Продержись !"   А я смотрю, они с двух сторон на меня заходят. Пара в лоб, пара сзади. Убьют !   Убьют сейчас. На приборной доске у "Харрикейна" табличка, на ней надпись: "Если до высоты 2000 метров самолёт не вышел из штопора, покидай его и пользуйся парашютом". Это единственная табличка, написанная по - русски.

Что делать ?   Я на "Харрикейне". Вот моя обстановка. Причём, нам говорили, что если "Харрикейн" попадёт в штопор, то потом он перейдёт в плоский штопор, а из него выхода нет. Что делать ?   Я принимаю такое решение: пока меня задняя группа не догнала, успею разогнаться на снижении, примерно до 450 км. Толкаю левую педаль и ручку от себя !   "Харрикейн" вскинулся вверх, перевернулся и как завертелся !   Я думал у меня голова оторвётся. А что делать ?   Лётчик "Яка", который заходил сзади подумал, что кто - то стрельнул по мне, сбил. Мне делать нечего, но я подумал, что должен мой самолёт выйти из этого штопора.

Перед землёй на высоте 700 метров дал рули на вывод, и - чудо !   Машина, совсем как И-16 - стоп !   Остановилась и вышла из штопора, отвертев где - то около 8 - 9 витков. Я пронёсся над землёй. Высота метров 300, тут у меня мотор и остановился. Я над Приютиным, теперь - Всеволжск. Всеволжская площадка подо мной, а мне никак не дотянуть. С остановленным винтом чуть - чуть вперед пролетел, успел развернуться, шасси выкинул, щитки уже не успел выпустить, ручка - то одна. Хоп !   Сел на эту площадку. У нас в полку был лётчик Казин, так он трижды выпрыгнул из плоского штопора, три машины бросил. "Не выйти, не выйти из плоского штопора" - говорил.

А Сергей Сухов погиб. Его подбили, он падал через облако и потерял пространственную ориентировку. Самолёт перешёл в плоский штопор. Серёга боялся прыгать с парашютом. Говорил: "Умру, но не прыгну". Так и падал до самой земли в плоском штопоре...

Так что я "Харрикейн" вспоминаю ещё и добрым словом. Я его загнал в штопор, и он у меня вышел из него !   Если бы я его загнал на малой скорости, то точно бы он в плоский штопор перешёл. А на большой: то ли спираль, то ли штопор, но вертелся дьявольски. Я думал: точно голова оторвётся.

А ребят тех, на "Яках", судили. Старшему лейтенанту, который командира убил, штрафного батальона дали три с половиной месяца. Говорят, что он и погиб там.

- Как могло получиться, что они не опознали вас ?

- Потому, что "Харрикейны" были только у нас в полку, а это были лётчики из армейской авиации. Мы, морская авиация, облетели по своим точкам и показали всем: имейте в виду, что есть теперь такой самолёт. А армейские лётчики его не видали, и почему - то им показалось, что это немецкий самолёт. Звёзды на крыльях различить не всегда возможно было...

- После окончания войны с Германией, я был переведён на Дальний Восток, где летал на Як-9.

Это была хорошая машина, сильная. У меня тогда интересный эпизод на этом самолёте с американцами получился. Они прилетели за Генералом Деревянко, который должен был участвовать в подписании соглашения о капитуляции Японии. Прилететь - то прилетели, а сесть не могут. Владивосток закрыт облачностью, через которую торчат вершины сопок. Посадочных систем, которые сейчас есть, тогда у нас не было. Послали американцам навстречу "Каталину" - летающую лодку. Она их обнаружила своим локатором и привела на аэродром как бычка на верёвочке. В это время облачность над аэродромом стало разрывать. А я сидел на аэродроме в готовности. Лётчики мои отлетали, а меня командир в готовность посадил. Смотрю, летит красивый белый четырёхмоторный самолёт В-29. Он прямо над нашим аэродромом прошёл. Аэродром, на который он должен был сесть рядом с нашим был - Романовка. Я уже думал, что мне можно из самолёта вылезать и вдруг приказ: "Немедленно взлетать !"   Я мотор запустил, взлетел, радио настроил. Мне командир кричит: "Немедленно догнать по Сучанской долине и сбить !"

Я уточняю:

- Кого сбить ?

- Американца !

Оказывается "Каталина" села в Романовке, где американцев ждал Генерал Дервянко, а В-29 по Сучанской долине дальше отправился, у нас там 6 аэродромов было. Он все их и сфотографировал. Я догоняю. Полный газ !   Машина Як-9 хорошая была. Подошёл вплотную, показываю: разворачивайся. Он глаза вытаращил на меня, но идёт своим курсом. Тогда я справа зашёл. Теперь правый лётчик на меня уставился. Я тогда обратно перестраиваюсь. Командир - то слева сидит. Показываю ему: "Врежу сейчас". По радио командиру своему докладываю: "Команды мои не выполняет".

А командир был у меня матюжник. Он мне и говорит: "Врежь ему между глаз"  ( сказано было, конечно, несколько сильнее ). Я ещё раз погрозил американцу. Нажал на спуск. Очередь. Он как увидел огонь пушечной очереди, развернулся так шустренько, что только удивляться можно. Между сопками узковато было, а самолёт - то громадный. Но ничего, жить захочешь ещё и не так крутнёшься. Я ему между винтов врезал, "между глаз", точно как командир приказал. Привёл его на аэродром в Романовку. Вижу сверху - сели, подкатывает наша машина чёрная. Из самолёта 12 человек вышло, одна женщина. Докладываю командиру, спрашиваю: "Что мне теперь делать ?"

"Давай, покажи им ещё чего - нибудь". Я разогнался от Новонежина, там аэродром у нас неподалеку был. Как хватанул двойной штопор восходящий, показал удаль молодецкую, и всё - домой. Такие вот у нас были отношения с союзниками...