Прозор Владимир Васильевич

Встречи с заслуженным пилотом СССР Владимиром Васильевичем Прозором в который раз открыли мне глаза на то, какими разными по характеру могут быть ветераны войны. У иного вся грудь в боевых орденах, но слова лишнего не вытянешь - тем более о личных подвигах, о вкладе в нашу Победу. Другой же и на фронт попал лишь в 1945-м, двумя - тремя медалями награждён, а по рассказам - без него не одолеть бы нам Гитлера.

Герой нашего рассказа прошёл боевой путь от курсанта лётного училища до командира дважды Краснознамённого Севастопольского истребительного полка, награждён тремя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, двумя орденами Красной Звезды, орденами Отечественной войны, девятью боевыми медалями... Но попробуй "расколоть" его на откровения о войне, рассказы о воздушных дуэлях в небе - не выйдет. Не любит Владимир Васильевич Прозор хвастаться своими подвигами, и на прошедшую войну у него свой собственный взгляд. Сколько его знаю, ни разу не видел почётным гостем в президикмах по случаю праздника Победы, не слышалего публичных выступлений на встречах с ветеранами войны, свидетелем, а то и организатором которых довелось быть неоднократно.

Спросите почему ?   Такой у Прозора характер. Разве можно представить, скажем, лётчика Булочкина из фильма "Небесный тихоход" или Уфимцева из "Добровольцев", рассказывающих о своих поединках с фашистами ?   А Владимир Васильевич не только ровесник этих киногнроев, но и в некоторой степени их живая копия. Хотя бы по биографии. Не говоря уже о характере.

Владимир Прозор - коренной москвич. Родился в 1922 году, детские и юношеские годы провёл в самом центре Москвы - в доме на Спиридоновке. Так случилось, что в семье с ним росли и воспитывались его двоюродные братья: Геннадий, Анатолий и Зиновий. Родители Володи - отец Василий Степанович и мать Клавдия Петровна с малых лет прививали ребятам любовь к труду, воспитывали в них аккуратность, выносливость, уважение к старшим. А главное - нетерпимость к безделью и бахвальству.

В том, что все четыре брата стали воинами, добровольно вызвались защищать Отчизну, нет ничего удивительного - такую судьбу им заготовило само время. Питаясь той духовной пищей, которую они получали от родителей, которую предлагали учителя в школах, преподаватели кружков в домах пионеров, пионервожатые в лагерях, наконец, читая лучшие советские книги, видя жизнеутверждающие фильмы или спектакли, они не могли поступить иначе.

Их любовь к Родине, Москве, улице, на которой выросли, была такой же естественной, как сегодняшняя жажда тысяч молодых людей овладеть миллионами.

Со школьной скамьи, дворовых игр, пионерских отрядов познал Володя дух коллективизма и товарищества, получил трудовую и духовную закалку. Как и все его сверстники, он с желанием участвовал в субботниках по озеленению школьного двора, в строительстве спортивных площадок, сдавал нормы на значок "Готов к труду и обороне", проводил время в туристических походах... Мальчишка учился строить великую державу вместе со всеми, а не богатеть  ( или выживать )  поодиночке, как призывают сейчас.

Живым примером служения Отчизне были для Володи его старшие братья. Верность девизу "Раньше думай о Родине, а потом о себе" они подтвердили своими подвигами. Геннадий, ещё до оойны закончивший авиационную истребительную школу ВВС, во время битвы на Курской дуге пал смертью героя. Анатолий, командуя специальным стрелковым полком, погиб при освобождении Праги. Зиновий воевал танкистом. В одном из боёв при осбождении Белоруссии был тяжело ранен. Его чудом удалось вынести из горящего танка.

...Когда перед самой войной все четыре брата в последний раз собрались за семейным столом, старшие, обращаясь к Володе, пошутили: "Если начнётся война и придётся сложить головы на поле боя, завещаем тебе, Володька, в память о нас отрастить усы, как у Будённого !"   Не думали они тогда, что трагедией обернётся столь наивная шутка... Но усы Владимир отпустил. В самом конце войны. Теперь они совсем седые.

Когда своим выбором профессии Володя поделился с отцом, тот искренне рассердился.

- Летать собрался ? - свёл брови Василий Степанович. - Ишь, птица какая выискалась. Мало нам в семье одного истребителя !   Мусор у тебя в голове, ветер гуляет: то решил стать моряком дальнего плавания, то артиллеристом  ( Владимир учился в спецшколе, где преподавали артиллерийские дисциплины ), а теперь вот в аэроклуб собрался...

Отец выждал нелёгкую паузу, а затем как отрезал:

- Поступай, как знаешь. Но помни: за помощью ко мне ты можешь обратиться ещё лишь однажды. Все жизненные вопросы будешь решать сам !

Как молча бунтовал Володя тогда против отцовской строгости и требовательности, доведённой порой до педантизма, и как пригодились ему в жизни, особенно на военной службе, мудрые советы отца !   В правильности его слов он убедился очень скоро, едва переступил порог Краснопресненского аэроклуба. Первый тревожный звонок прозвенел уже на медицинской комиссии. Заявления о поступлении в аэроклуб вместе с Володей подали и его лучшие школьные друзья - Валя Остроухов, Саша Купцов и Володя Расторгуев. И на медкомиссии самого весёлого из них - Вовку Расторгуева забраковали. Позже он закончит артиллерийское училище и погибнет в битве под Курском, командуя батареей противотанковых орудий.

Первое серьёзное испытание подкралось к Владимиру Прозору несколько неожиданно. Он на "отлично" закончил в школе 9-й класс, на "пятёрки" сдал экзамены по теоретическим дисциплинам в аэроклубе и весной 1940 года был допущен к учебным полётам на самолёте У-2. И вот первый ознакомительный полёт чуть было не стал для Владимира последним.

Когда учебная спарка тронулась с места и, набирая скорость, помчалась по полю, все краски перед глазами Владимира вдруг как бы перемешались - превратились в сплошной поток, стремительно уносящийся под крыло. Предметы, мирно стоящие на земле - дома, деревья, дороги - будто сдвинулись со своих мест, стали разворачиваться, закачались, как на волнах, и куда-то поплыли. Затем он ощутил, что какая-то неведомая сила тянет его вниз, прижимает к сиденью, и вот - вот не выдержит, проломится под тяжестью тела пол кабины...

Он уже было успокоился, как самолёт резко пошёл вниз, и Владимир вдруг почувствовал, что... повис на ремнях. Странное, неведомое ранее состояние даже напугало его - то была своеобразная невесомость на фанерном самолёте. Всё окружающее превратилось в незнакомый, полный неясностей мир. Куда девались запад и восток, где находится аэродром, он не в силах был различить.

- Ознакомительный полёт оказался для меня книгой за семью печатями, - вспоминает с улыбкой Владимир Васильевич. - Решив, что из меня никогда не получится лётчик, я сам себе определил приговор. Но инструктор Сергей Иванович Сорокин мигом вычислил моё состояние, едва мы оказались на земле.

- У вас, молодой человек, впереди большая лётная жизнь, - сердито начал он, глядя мне в глаза. - Повседневная, волевая до одержимости, а подчас и рискованная жизнь. А вы сдаётесь первой же неизвестности. Запомните: удача любит отважных и решительных, сила духа и храбрость сердца делают людей настоящими лётчиками. Иначе не пролетаете и года - разобьётесь.

Инструктор помолчал минуту - другую, приветливо улыбнулся:

- У вас же московский характер. Вижу, как тянутся к вам другие учлёты, как ловят каждое слово... Садитесь в самолёт, сделаем ещё один полёт. Запомните, где, над какими ориентирами будем делать первый и третий развороты. Осмотрительность и ориентировка - первейшие качества лётчика, без них нечего и думать о небе...

Много лет спустя Прозор не однажды вспомнит эти мудрые советы своего первого инструктора. В войну уроки Сорокина не раз спасали ему жизнь. Особенно в месяцы боевого крещения в составе 46-го авиационного полка ночных штурмовиков, действовавшего в составе частей ВВС Черноморского Военно - Морского Флота.

Закончив аэроклуб с отличием, Прозор получил направление на учёбу в авиационное бомбардировочное углище в Кировабаде. И это огорчило Владимира - ведь он мечтал стать лётчиком - истребителем. Но виду не подавал - настойчиво осваивал Р-5, самолёт по тем временам интересный и сложный. Но с мечтой об истребителях не расставался. Вспомнил, что у отца есть какие-то связи с Ейским авиационным истребительным училищем ВВС. Написал ему письмо с просьбой походатайствовать о переводе в Ейск. Ответ пришёл очень скоро. Вскрыв конверт, Владимир прочитал: "На днях получишь вызов в Ейск. Обещают сделать из тебя настоящего истребителя. Хорошо бы и человека !   Но знай - я выполнил твоё последнее желание. Дальше - сам. Обнимаю, отец".

- В начале Февраля 1941 года меня вызвали в штаб и объявили о переводе в Ейское училище, - рассказывает Владимир Васильевич. - Я чертовски обрадовался тому, что мечта наконец-то начинает сбываться. Весной я уже освоил боевой истребитель И-15бис, прошёл курс обучения на истребителе И-16, стал готовиться к выпускным экзаменам. Но началась война, которая спутала все карты...

Каждый день с фронта поступали известия одно тревожнее другого. Фашисты стремительно рвались к Москве, Ленинграду. Пали Киев, Минск, окружена Одесса. Немцы устремились к Крыму. В Сентябре училище эвакуировали в Моздок. А на учебном аэродроме разместился 46-й авиационный полк ночных штурмовиков УТ-1Б, собранных из нескольких авиационных подразделений. Владимира Прозора зачислили в этот полк рядовым лётчиком, и он быстро включился в боевую работу.

Самолёт УТ-1 создавался как учебно - тренировочный одноместный моноплан для отработки лётного мастерства и тренировок лётчиков школ ВВС и аэроклубов. Самолёт этот не готовился к боевым действиям, но жизнь заставила его "потрудиться" на войну: 4 реактивных снаряда под крылом и 2000 патронов к пулемёту "ШКАС" сделали УТ-1 боевой машиной. Это подтвердили первые же вылеты на штурмовку противника.

В начале Октября фашистская танковая армия прорвалась к реке Миус. Развернулись ожесточённые бои, в которых Прозор и принял боевое крещение. Ночью вместе с другими однополчанами поднял он свой УТ-1Б в воздух. Маршрут пролегал над Таганрогским заливом, Миусским лиманом и населённым пунктом Покровское - именно здесь сосредоточивались танки и пехота противника. Набрав высоту, Владимир взял курс к устью лимана.

Ночь выдалась тёмной. Нижняя кромка облаков лежала над заливом не выше 300 метров. Горизонта почти не видно. Лишь далеко впереди на облаках обозначились отсветы от пожаров: на северо - востоке проходила линия фронта. С каждым километром зарево это приближалось, и вскоре лётчик увидел, как по курсу горело село Покровское, стали заметны разрывы снарядов.

Теперь предстояло найти цель. Владимир развернул самолёт на запад, стал набирать высоту. И тут же справа внизу увидел вспышки. Короткие языки пламени вырывались из клубов дыма. "Пушки, - решил Прозор. - Это фашисты ведут стрельбу по нашим войскам". Владимир нацелил УТ-1Б на вражескую батарею. Подойдя поближе, стал бесшумно планировать. А для себя решил: "Ударю из пулемёта по прислуге, а затем "эрэсами" - по пушкам".

Трассирующие пули в ночной темноте всегда покажут, куда ложится очередь, и он отчётливо увидел, как светящиеся нити уперлись в основание орудия. Владимир нажал оба спуска пулемётов, а затем, дав полные обороты мотору, выпустил по фашистскому орудию реактивные снаряды. Отстрелявшись, он повёл самолёт над самой землёй в сторону лимана.

И только теперь фашисты опомнились. Трассы пулемётных очередей врага скрестились над самой кабиной лётчика. А выше, разрывая облака, уже шарил по небу прожектор. Но Прозор действовал чётко, делал всё так, как на учебном полигоне. Уроки инструктора Сорокина в московском аэроклубе, своевременные подсказки опытного лётчика - инструктора Чижикова, у которого Владимир прошёл школу нa Р-5 в Кировабаде, ожили вдруг pеальными картинками, как нельзя кстати помогли в первом боевом полёте.

Когда возбуждённый и усталый Прозор привёл свой УТ-1Б на родной аэродром, то узнал, что полк понёс первые потери - домой не вернулись трое его боевых друзей, в том числе один из его звена.

"Такая арифметика мне не подходит, - зло подумал Владимир. - Надо учиться воевать, надо бить фашистов наверняка". И Прозор вместе в однополчанами стал настойчиво овладевать боевой наукой. Накапливай опыт, он более умело стал выискивать танки, орудия, скопления автомашин, а чуть позже - морские суда, когда довелось воевать в небе под Керчью, над Чёрным морем. Сколько раз его УТ-1Б, пробиваясь через ночь и штормовой ветер, появлялся над фашистскими судами и без промаха поражал их !

Когда в родном полку осталось только 3 самолёта, способных вести боевую работу, и встал вопрос о переформировании, Владимир Прозор к этому времени уже совершил 145 боевых вылетов. 145 раз он ночью штурмовал вражеские позиции !   Как бы в награду, судьба вспомнила о том, что он не штурмовик, а истребитель... Проэора перевели в 32-й, позднее переименованный в 11-й Гвардейский истребительный авиационный полк, где его ждали новые боевые машины, в том числе и американский истребитель Р-39 "Аэрокобра". Именно на этом самолёте довелось Прозору одержать несколько воздушных побед.

В один из дней, Владимир получил боевое задание - в паре с ведомым Младшим лейтенантом Александром Андреевым провести воздушную разведку Евпаторийской бухты. Наше командование убедилось, что разведку позиций противника целесообразней вести с помощью истребителей, а не разведывательных самолётов: лётчики - истребители быстрее успевают передать сведения о противнике, а в случае нападения фашистов вступают с ними в воздушный бой.

Так случилось и на этот раз. Пройдя вдоль береговой кромки Каламитского залива, Прозор обнаружил у пирсов 2 фашистских судна. С одного из них разгружали ящики с боеприпасами, второе, очевидно, готовилось подойти к берегу. Третье судно Владимир зафиксировал стоявшим на ближнем рейде. Прозор передал на землю всё, что обнаружил в бухте, и стал готовиться к развороту в обратный путь. И тут же увидел, что впереди и ниже его на фоне рыжевато - зелёной земли двигаются 2 точки. "Да ведь это же "Фокке - Вульфы", - сообразил Владимир. Они шли в атаку снизу. Едва наш самолёт успел сделать обманный маневр, как лётчик обнаружил, что на него из-за тучки спикировали ещё 2 таких же истребителя. В эфир полетели слова: "Напали четыре "Фоккера"...

Фашисты взяли наш самолёт в "клещи", посчитали, что через секунду - другую расправятся с ним - ведь все пути у него отрезаны. Но у Прозора молниеносно возник свой план боя. Он бросил истребитель в пикирование на фашиста. Сблизившись, успел заметить белые черёпа со скрещенными копьями, нарисованные на немецком самолёте. Видимо, то был немецкий ас, награждённый не одним Железным Крестом. Но и на самолёте Прозора была нарисована чёрная кошка - доказательство того, что он не уступит фашистам ни в смелости, ни в мастерстве ведения воздушного боя. Владимир спутал все карты противнику. Он "метеором" бросился на первую пару. В какой-то момент самолёты должны были столкнуться, но немецкие асы не выдержали - метнулись в разные стороны. А самолёт Проэора с полными оборотами двигателя буквально повалился влево.

Фашисты решили, что русский сбит. Но обманный маневр Прозора с падением самолёта полностью удался. Через мгновение ведущий лётчик немецкой группы успел заметить, как наш самолёт поднимает нос. Фашист увидел и рисунок чёрной кошки на фюзеляже "Аэрокобры". И понял, что через секунду - другую будет расстрелян из пушки.

Чуть повернув истребитель, Владимир взял "Фоккера" в прицел. Фашист бросился в облако, но Прозор прицелился в немецкую кабину. Короткая очередь разбила "Фокке - Вульф" вдребезги, словно мячом отсекла левую плоскость...

На аэродроме с волнением ждали его возвращения - оставались последние минуты, после которых ждать однополчанина из полёта будет бессмысленно. Все с надеждой всматривались в горизонт, вслушивались в тихое небо. И вот над аэродромом вздохом облегчения пронеслось желанное "летит !"

Прозор, отстегнув парашют, выпрыгнул из кабины, подошёл к командиру полка, коротко доложил:

- Задание выполнил !   Сбил "Фокке - Вульф".

- Молодчина ! - ответил улыбающийся командир полка.

Война стала для Владимира Прозора большой школой жизни. Победу он встретил не только храбрым лётчиком, но и опытным командиром. Начав с младшего сержанта, он последовательно и уверенно, шаг за шагом одолевал командирские высоты. И к началу 1960-х дослужился до звания Полковника, командовал истребительным авиационным полком в морской авиации. И каким полком !   Они и сегодня снятся ему по ночам - наши первые реактивные истребители. И среди них - самый любимый МиГ-17П. Самолёт этот имел стреловидное крыло и оперение, трёхколёсное шасси и герметичную кабину. Его взлётный вес превышал 4800 килограммов, а скорость превышала 1000 км/час. Эта крылатая машина стала массовым и любимым самолётом лётчиков - истребителей. Много и в охотку летал на нём и Владимир Прозор. Но жизнь круто повернула судьбу.

Наступила хрущёвская "оттепель". Одна из самых нелогичных "новаций" Никиты Сергеевича напрямую коснулась и Прозора. Многое сделав для развития ракетостроения и создания ядерного щита страны, самонадеянный реформатор решил вдруг, что ядерные ракеты способны заменить апиацию, что нет больше необходимости в развитии самолётостроения. Доводы авиаконструкторов, промышленников, командиров авиаподразделений не возымели должного действия - авиация стала получать отступного. Первыми у "разбитого корыта" оказались морские лётчики. Тысячи первоклассных специалистов были отлучены от неба. Ушёл в запас и Владимир Васильевич Прозор. Но с авиацией не расстался - случай привёл его в Гражданский Воздушный Флот. Его назначили старшим пилотом - инспектором авиации специального применения и местных воздушных линий Главной инспекции ГУ ГВФ. И он тотчас включился в работу - летал по всей стране, проверял в подразделениях лётную подготовку пилотов, делился с ними своим богатым профессиональным и жизненным опытом.

"Пилот - инспектор, как часовой, стоящий на страже безопасности полётов !   Плакат с такой надписью я увидел много лет назад в кабинете начальника инспекции Узбекского управления. Хозяин кабинета, видимо, дорожил этим плакатом, поскольку тут же пояснил: "Пилоты порой называют нас "надзирателями". И в этом есть доля правды - мы действительно стоим на страже, обеспечивая безопасность полётов. Проверка и контроль исполнения приказов и распоряжений, наставлений и инструкций по производству полётов стоят в числе первых наших забот..."

"А воспитание, поддержка, сочувствие... Разве это не свойственно пилоту - инспектору, - попытался добавить я. - Ведь ему приходится иметь дело с людьми. К каждому надо подойти с учётом всех индивидуальных особенностей..."

"Для этого в авиации имеются другие институты, другие кадры", - холодно ответил хозяин кабинета.

Короткая история, о которой рассказал мне Владимир Васильевич в одну из наших встреч, дала понять, что у Прозора свой взгляд на лётное инспектирование. Он всегда действовал по принципу народной пословицы: "Семь раз отмерь - один раз отрежь". Как и в этом нелёгком случае.

В инспекцию МГА поступило письмо от командира самолёта Ан-2, работающего на Крайнем Севере, в котором говорилось, что командир подразделения считает, что он стал никуда не годным лётчиком и его следует отстранить от полётов. От письма веяло искренностью и горькой обидой. И Прозор, не мешкая, вылетел на место. Уже из личного дела многое прояснилось. Командир Ан-2 Иоган Корауз вот уже более 20 лет работает на Крайнем Севере: обслуживает оленеводов, рыбаков, охотников, исследователей Арктики... Будучи австрийцем по национальности, он ещё в 1930 годы добровольцем сражался с фашистами в небе Испании, добровольцем вызвался летать в Заполярье. Работал без аварий, замечаний не имел. Но не "показался" новому командиру, заупрямился. Словом, нашла коса на камень...

- На моё предложение полетать Корауз отозвался охотно, - вспоминает Владимир Васильевич. "Меня уже давно не инспектировали", - ответил он.

Стоял Февраль. Морозные дымки и белесые туманы отодвигали вылет. Но вот солнце выглянуло над горизонтом, и мы подняли Ан-2 в небо. По сведению метеорологов хорошая погода должна была сопутствовать нам на всём маршруте. Ещё до вылета я отметил про себя, как Корауз готовился к рейсу, как внимательно осмотрел самолёт, "разыграл" весь полёт со вторым пилотом. Его ничуть не смущало моё присутствие. Корауз всё делал уверенно, спокойно.

Таким же был он и в полёте - со знанием лётных законов произвёл взлёт, грамотно повёл самолёт по курсу... Но вот где-то на середине пути стал довольно часто запрашивать землю о погоде. "Зачем ему это, у него же есть прогноз ? - подумал я. И, словно угадав мои мысли, Корауз произнёс: "Скоро пойдёт снег, и я хочу знать, в каком именно месте нас ждёт непогода".

Скоро так и случилось - справа по курсу небо вдруг потемнело и пошёл снежок. Вначале реденький и мягкий, затем - сплошной стеной, плотный и насыщенный. Подул ветер, самолёт закачало, как на волнах, в кабине потемнело... Но пилот уверенно вёл самолёт по курсу. Штурвал в его руках двигался уверенно. "Успели, скоро будем на месте", - произнёс он, обращаясь ко мне. И точно: через несколько минут я с удовольствием наблюдал, как лётчик готовился к посадке. По тому, как он рассчитывает заход на аэродром, как выходит на последнюю прямую, снижается, выравнивает, выдерживает над полосой и приземляет машину - я окончательно уверовал в мастерство ветерана северного неба... Вернувшись на базу, поделился своими впечатлениями с командиром отряда, А заодно высказал ему всё, что думаю о нём...

Более 10 лет проработал Владимир Васильевич в Главной инспекции. Были предложения поменять беспокойную должность на более престижную, переучиться на большой современный авиалайнер. Но Прозор не изменил малой авиации: в Ан-2, Як-12, "Мораве", "Пчёлке", Як-40 он хотя бы чуть - чуть чувствовал себя истребителем. К тому же московский характер, коммуникабельность, открытость всегда помогали ему найти общий язык и с экипажем Ан-2 на колхозном "аэродроме", и со вторым пилотом Як-40 на аэродроме в горах Памира... Будучи сам незаурядным пилотом, Владимир Васильевич в любой момент мог показать, как правильно и производительно выполнить гон над озимым полем, как быстро и безошибочно подобрать в воздухе посадочную площадку, безопасно взлететь с аэродрома в горах...

Однако душевный и приветливый по своей натуре, Прозор всегда был педантично строг и требователен, когда дело касалось безопасности полётов. Он обязательно добивался того, чтобы человек ясно понял и сознавал, чего от него требуют и как он должен выполнять эти требования. Этим принципам он не изменял, будучи командиром истребительного полка или работая пилотом - инспектором в Аэрофлоте. Верен был им и позже, находясь на нелёгком и ответственном посту начальника отдела организации специальных полётов Департамента воздушного транспорта.

Борис Орлов, спецкор журнала "Гражданская авиация".