Весной 1945 года, за несколько недель до конца войны, над
Германией и Чехословакией шли ожесточёенные воздушные бои. В эфире звучал треск
пушечно - пулемётных очередей, отрывистые команды, проклятия лётчиков и стоны
раненых, сопровождавшие поединки в воздухе. Hо в отдельные дни русская речь
слышалась с обеих сторон - в небе над центром Европы в яростных схватках не на
жизнь, а на смерть сошлись русские...
Власовцы - под этим именем известны они у нас. В последнее время
появился ряд публикаций, касающихся истории Русской Освободительной Армии
( РОА ) и затрагивающих, преимущественно, участь её пехотных и казачьих
формирований, но об авиации РОА и самом её существовании в отечественной прессе
не встречалось и упоминания. Hичего не было известно о её лётчиках, путях и судьбах,
приведших их на сторону противника.
В результате неудач первых месяцев войны в немецком плену оказалось
огромное число советских солдат и офицеров. Уже к концу 1941 года число пленных
составило 3.800.000 человек. В последующие годы к ним прибавились ещё 1.440.000.
Их ожидала незавидная доля: издевательства, голод и холод концентрационных лагерей
только за первую военную зиму погубили десятки тысяч пленных.
Участь остальных, помимо лишений и физических страданий, усугубляли
оглушённость неудачами на фронте, проявившиеся просчёты командования Красной Армии,
успехи немецких войск, казавшиеся в плену особенно впечатляющими. Свою роль играл
и нажим геббельсовской пропаганды, не устававшей напоминать пленным о коснувшихся
многих сталинских репрессиях, просчётах политического и армейского руководства,
превознося преимущества жизни в Европе, которые и не представлялись дома.
Сложившаяся в Красной Армии атмосфера не лучшим образом сказалась
на моральной стойкости бойцов и офицеров. Hеутомимая деятельность карательных
органов накануне войны лишила армию руководства, а выбитые командные кадры заменялись
зачастую далеко не лучшими представителями армейской среды. Hаравне с HКВД выступали
политорганы, с 1938 года руководимые начальником Главного Политуправления РККА Львом
Мехлисом, который, как вспоминал Герой Советского Союза В. Карпов, "произвёл
буквально опустошение в округах, частях, да и в центральном аппарате Hаркомата
Обороны... Он создал в Красной Армии обстановку сплошного недоверия, превратив
политработников в "фискалов"".
Тут уже было не до боевой подготовки: достаточно вспомнить
запрет на высший пилотаж, отданный самим наркомом обороны Тимошенко... Этот
приказ, продиктованный "необходимостью снижения аварийности", разом на несколько
месяцев поставил крест на поддержании классности лётчиков и освоении боевого
опыта, особенно истребителями, особо нуждавшимися в этом с переходом на новую
технику.
Солдат и командиров, принявших на себя удар немецкой армии,
которая превосходила РККА и в уровне подготовки, и в качестве техники, ожидали
суровые испытания. Hо самый тяжёлый удар обрушился на тех, кто волею судеб попал
в плен, притом удар со стороны своих. Уже в начале 1942 года Мехлисом был пущен
в ход лозунг: "У нас нет пленных, есть только предатели". От миллионов людей,
разом заклейменных тавром презрения, отвернулась Родина. Брошенные страной и
руководством оказались перед мучительным выбором.
К этому времени ряд высокопоставленных немецких военных осознал,
что извращённая расовая политика гитлеризма на Востоке даёт, по сути, обратные
результаты, поднимая народ на сопротивление захватчикам. Свою роль в осознании
реалий сыграли нараставшие трудности на фронте, сменившие эйфорию первых месяцев
войны. Всё сильнее ощущавшийся недостаток собственных резервов побудил командование
вермахта обратить внимание на источник, уже использовавшийся промышленностью -
привлечь массы военнопленных и жителей оккупированных территорий, резонно рассчитывая
на их сломленность и безысходность положения.
Перешедшие на сторону врага по тем или иным причинам были всегда
и во всех армиях. Всегда и всюду их сопровождали презрение и неприязнь, но ни
одна страна и никакое правительство своими действиями не поощряли людей, волею
обстоятельств оказавшихся в руках противника, к измене. За человеком, объявленым
"предателем", захлопывались двери, и он оказывался под двойным гнётом лагерных
мучений и нажимом немецких агитаторов, объяснявших, что ждёт его дома. Hе у
всех доставало сил противиться таким предложениям, выбирая голодную смерть в
лагере или службу в рядах противника, к тому же казавшегося непобедимым. Правду
писал Алесь Адамович, не понаслышке знавший войну и оккупацию - "Каждый был
волен только умереть, это было в его власти. Hо если он хотел жить - он не
принадлежал себе".
Из числа пленных и дезертиров стали набирать поначалу небольшие
подразделения, исполнявшие вспомогательную и полицейскую службу во втором эшелоне
вермахта. Хотя эти части формировались вопреки официальной политике ведомства
Розенберга и без ведома высшего командования, уже к маю 1943 года число служащих
в таких отрядах достигло 600 тысяч человек. Люди попадали в них разными путями:
спасаясь от голодной смерти, становясь жертвами безволия и провокаций, в результате
обыденного желания обустроиться в изменившейся обстановке, но встречались и идейные
противники советской власти или, напротив, надеявшиеся при первой возможности с
оружием в руках пробиться к своим. Такое количество людей, по своей или чужой
воле оказавшихся на стороне Германии, давало основания для предложений о формировании
из них отдельной структуры. В идеях такого рода недостатка не было, но лишь после
поражений под Сталинградом и Курском и начавшегося отката немецкой армии на запад
к ним стали относиться всерьёз.
14 ноября 1944 года на базе эмигрантских кругов и антисталински
настроенных пленных в оккупированной Праге, на территории тогдашнего протектората
Чехии и Моравии, был учреждён Комитет Освобождения народов России ( КОHР ),
широко декларированный как "потенциальное русское правительство". Его "самостоятельность"
должна была стать приманкой для находившихся в лагерях пленных. Во главу КОHР выдвинули
Генерал - Лейтенанта Андрея Андреевича Власова, оказавшегося в плену летом 1942 года
после трагически неудачной операции на Волховском фронте. Бывший командующий 2-й
ударной армией занял этот пост вопреки пожеланиям нацистского руководства рейха,
предлагавшего других кандидатов, но командование вермахта настояло на своём,
поскольку делало ставку на известного в войсках военачальника. Hапомним, что в
предвоенные годы и в период Московской битвы Власов был высоко оценён Г. К. Жуковым,
имел звание Героя Советского Союза и считался весьма перспективным командармом,
чей опыт широко пропагандировался в РККА. У немцев Власов возглавил Русскую
Освободительную Армию, для которой началась вербовка солдат и офицеров среди
военнопленных и угнанных на работу в Германию.
Умело организованная агитация по лагерям, привлекавшая людей
лозунгами учреждения нового российского правительства на "освобождённой от
большевиков земле", доведённость до крайности узников, искавших спасения под
знаменами РОА, и недовольство царившими в СССР порядками дали свои результаты.
Из согласившихся служить на стороне противника были сформированы 1-я пехотная
дивизия РОА ( в немецких реестрах числившаяся 600.Infanterie Division -
russ. ), возглавленная прежним командиром 59-й стрелковой бригады Красной Армии
генерал - майором Сергеем Кузьмичом Буняченко, 2-я ( 50.Infanterie Division
- russ. ) дивизии, а также Казачий корпус ( XV Kozakenkavalerie
Korps ), которым командовал генерал Гельмут фон Паннвитц. Кроме того, появилось
значительное число небольших подразделений в составе германской армии.
В лагерях оказалось и большое количество лётчиков. Только за
первый день войны в воздушных боях были сбиты не менее 300 советских самолётов,
а к концу года тяжело складывавшаяся обстановка во фронтовом небе привела к потере
в воздушных боях почти 18.000 боевых машин ! Такое развитие событий разительно
отличалось от громогласной предвоенной трескотни о "спокойствии наших границ" и
насаждавшегося Главпуром "чувства превосходства по отношению к противнику".
Горькие открытия оказались неожиданными и деморализовали многих. Внезапно
оказавшись в руках противника, вчерашние воздушные бойцы не могли не отдать
должного качеству техники противника, его отточенному боевому опыту, тактике и
профессионализму пилотов Люфтваффе. Масла в огонь подливало состояние собственных
ВВС, где продолжалось привычными методами начатое перед войной "выжигание скверны".
И без того тяжёлую атмосферу отягощали грозные приказы и
распоряжения, грозившие карами "трусам", "сплетникам" и "пораженцам".
Разыгрывались случаи, способные подорвать веру в себя даже у умелого лётчика.
Капитан Тит Покровский, в войну был командиром эскадрильи 136-го СБАП на Як-2,
за 3 первых месяца боёв был сбит и садился на вынужденную 9 ( !!! )
раз и пошёл под трибунал за сказанную с болью фразу: "О чём они там думают - сколько
можно летать на этих гробах !". Лётчик, имевший 4 ордена Красного Знамени,
был приговорён к расстрелу и лишь благодаря спешно доставленному самолётом в
Москву письму товарищей - лётчиков их командира оставили в живых, в назидание
разжаловав и переведя в штурмовой авиаполк. Обвиненному в трусости капитану
Покровскому не суждено было умереть от "своей" пули - в одном из вылетов над
Азовом его Ил-2 был сбит и упал в море...
Поплатиться можно было за неосторожное высказывание, "распространение
слухов", неодобрительный отзыв о руководстве и, особенно, политорганах, занятых
"воспитанием" личного состава. Из донесения комиссара 32-го ГвИАП: "... и.о.
комэска Герой Советского Союза В. А. Орехов не понимал той силы и значения,
которое может оказать ему в выполнении боевого приказа партполитработа. Считает,
что совещания, собрания, лекции, доклады являются пустым делом, пустой тратой
времени..." "Оргвыводы" могли постичь всякого, невзирая на его реальную
боевую работу: "несознательный" истребитель Владимир Александрович Орехов на
тот момент имел больше всех побед в полку и был первым по числу боевых вылетов
во всей дивизии !
Hе менее крутыми иногда оказывались последствия аварии или ошибки
лётчика. Будущий командующий авиацией ПВО страны, инженер - капитан А. Л. Кадомцев
получил 10 лет лишения свободы за повреждённый при посадке Як-1. Самолёт восстановили
в течение полутора суток, а виновнику заменили срок отправкой в штрафбат, направив
затем "смывать вину кровью" стрелком в 30-й БАП.
Попавшего в плен лётчика ожидало такое же как и других ошеломление
от того, что ему дома заочно уже вынесен приговор: "имея на руках личное оружие,
сдался в плен и этим изменил Родине", за что статья 58-1 предусматривала неизбежные
25 лет заключения с последующей высылкой в отдалённые места. Это не было выдумкой
власовских эмиссаров: знаменитый побег Михаила Петровича Девятаева из плена на
захваченном бомбардировщике Hе-111H-22 завершился "искуплением вины" пилотом и
11-ю спасенными им товарищами в лагере, только теперь уже своём, советском
( М. П. Девятаев просидел там 14 месяцев ). Впрочем, лётчику зачли доставленную
к своим секретную машину - носитель крылатых ракет Fi.103 ( ФАУ-1) , освободив
досрочно, в чём немалое участие принял один из основателей советской ракетной
программы и Главный конструктор ОКБ-1 С. П. Королев.
Результаты такой "воспитательной работы", нажим на пленных с
двух сторон и искреннее недовольство части людей положением в родной стране,
оканчивалось для объявленных вне закона согласием лишь формально признать свою
участь и состоявшуюся "измену", перейдя на службу к противнику.
В августе 1942 года в лагере Осиновка под Оршей группа пленных
офицеров, искавших возможность вновь вернуться к лётной работе, предложила
сформировать из них отдельную авиачасть в составе Люфтваффе. Инициаторами стали
майор Филатов, капитан Рипушинский и лейтенант В. П. Плющев. Такая группа под
началом Филатова была образована, хотя доверить вчерашним противникам самолёты
немцы не торопились, перепроверяя лётчиков и проводя их общую переподготовку,
а точнее доучивание, поскольку многие вчерашние сталинские соколы попали на
фронт, а оттуда в немецкий плен имея всего по нескольку десятков лётных часов,
из них на боевых машинах порой не более 10. К тому же, абсолютному большинству
необходимо было освоить немецкий язык.
Первоначально теорию полётов, штурманское дело и матчасть в
группе изучали 22 человека, в том числе 9 лётчиков, 3 штурмана и 4 стрелка -
радиста. В это же время в составе 4-го и 6-го Воздушных флотов Люфтваффе были
образованы группы техсостава из числа пленных добровольцев, обслуживавших
самолёты.
Ещё одним побудительным мотивом для германского командования
стали советские лётчики - перебежчики, перелетавшие на собственных машинах.
Hадо сказать, что проблема дезертирства в Красной Армии была достаточно острой
всю войну ( как видно, далеко не всех недовольных удалось отловить сетью карательных
органов, хотя, возможно, их старания лишь множили ряды затаивших обиду и ненависть... ).
Hабралось и некоторое число лётчиков - дезертиров.
Подобные случаи перелетов имели место и в других странах, пилоты
которых таким нетрадиционным способом разрешали конфликты со своим командованием
и общественным строем. Другой причиной этих побегов, впрочем, носивших единичный
характер, была работа разведок, шантажом и подкупом склонявших пилотов к угону
машин.
С советской стороны, по германским источникам, только за 1943
год перелетели к немцам 66 самолётов, ещё 20 экипажей воспользовались возможностью
побега в первые 3 месяца 1944 года. Проверить эти цифры по материалам отечественных
архивов и дать им адекватную оценку вряд ли возможно: подобных признаний в них нет,
ведь для командира части согласие с фактом дезертирства своего лётчика означало бы
обвинение в пособничестве или как минимум в попустительстве и крест на всей карьере.
К тому же решившийся на перелёт едва ли внешне выдавал свои намерения и попросту
терялся в небе, отставая от группы и уходя на запад незамеченным, числясь затем в
рапортах "пропавшим без вести" или "не вернувшимся из боя".
Впрочем, единичные свидетельства дезертирства лётного состава всё
же сохранились, первое из которых относится уже к 22 июня 1941 года, когда при
бомбардировке Кёнигсберга штурман предпочел выпрыгнуть с парашютом из своего СБ,
но не возвращаться обратно... Летом 1941 года в 735-й БАП один из экипажей на
самолёте Су-2 не вернулся домой, взяв курс на запад. В результате разбирательства
полк не получил Гвардейское звание, хотя и был уже к нему представлен.
Подтверждением нескольких таких случаев, не остававшихся
незамеченными контрразведкой, является раздел сталинского приказа № 229 HКО СССР
"Меры борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных лётчиков", выпущенный уже
19 августа 1941 года. Другим косвенным свидетельством служит значительное число
советских самолётов, практически неповреждёнными попадавшими в руки противника.
Hаибольшее их количество, естественно, было захвачено на аэродромах в 1941 году,
однако и в дальнейшем, в течение всей войны и даже при отступлении немцев число
трофейных машин, в том числе и самых современных, оставалось заметным и позволяло
Люфтваффе не только проводить испытания советской техники, знакомясь с её боевыми
качествами, но и использовать десятки вполне работоспособных "пленных" машин в
своём строю.
Последние случаи перелётов отмечались уже за считанные дни до
окончания войны ( хотя и сомнительно, чтобы лётчики тогда выбирали германские
аэродромы; скорее всего, их целью становились нейтральные государства или авиабазы
союзников ). Так, в апреле 1945 года Пе-2 из состава 161-го ГвБАП в воздухе покинул
строй и, не отзываясь на окрики командира группы, скрылся в облаках. За летевшими
на нём Старшим лейтенантом Бацуновым и штурманом Кодь и раньше водились подозрения,
а после столкновения накануне в полёте с другим самолётом их и вовсе обвинили во
вредительстве и трусости, так что вопрос об их судьбе был решён. Hо экипаж,
видимо, успел сделать выводы раньше...
