Курзенков Сергей Георгиевич

Родился 7 июля 1911 года в городе Омске, в семье рабочего. В 1922 году семья Курзенковых переехала в город Наро - Фоминск Московской области. Окончив семилетку, Курзенков поступил в ФЗУ. Закончил экстерном текстильный техникум. Работал мастером, заведующим производственным обучением прядильно - ткацкой фабрики. В 1933 году Московской партийной организацией был направлен в Ейское военное - авиационное училище морских лётчиков. В 1935 году окончил его и был оставлен на инструкторско - преподавательской работе.

С октября 1941 года старший лейтенант С. Г. Курзенков на фронтах Великой Отечественной войны в составе ВВС Северного флота. По март 1942 года сражался в 72-м ИАП СФ; затем - во 2-м Гвардейском ИАП СФ; по февраль 1943 года - в 78-м ИАП СФ.

К марту 1943 года помощник командира 78-го истребительного авиационного полка  (6-я истребительная авиационная бригада, ВВС Северного флота)  капитан С. Г. Курзенков совершил 209 боевых вылетов, в воздкшных боях уничтожил 9 и повредил 4 самолёта противника.

28 февраля 1943 года был тяжело ранен осколком зенитного снаряда, после долгого излечения списан с лётной работы. К тому времени совершил 225 боевых вылетов.

24 июля 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

До 1950 года полковник С. Г. Курзенков служил в штабе авиации Военно - Морского Флота. С 1950 года по состоянию здоровья в запасе. В 1956 году окончил Московский литературный институт. Жил в Москве. Занимался литературной деятельностью. Умер 18 ноября 1981 года.

Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени  (дважды), Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды; медалями, иностранным орденом. Бюст Героя установлен на территории музея авиации Северного флота.

Узенькая тропинка, двоим не разойтись, чернеет еле заметной ленточкой. Свернёшь в сторону - не пройдёшь: таёжные великаны - деревья сомкнули свои ряды непроходимой стеной. Тропинкой пробираются трое: двое взрослых и мальчик. У одного из взрослых через плечо двустволка, у второго и у мальчика на спинах вещевые мешки, в руках рыболовные снасти. Но вот деревья пошли реже, показался просвет, и путники, миновав таёжный заслон, вышли к реке.

Заброшены удочки, поплавок быстро несёт по сильному течению, вдруг он резко ныряет, подсечка - и на берегу бьётся серебристый хариус. А вечером костер, уха, чай с дымком и нескончаемые рассказы, от которых ноги мальчика всё дальше втягиваются под тёплый армяк.

Любил Серёжа с отцом и дядей, у которого жила семья Курзенковых, эти полные приключений таёжные вылазки на охоту, рыбалку. Но отец с матерью всё чаще поговаривали об отъезде, и хотя не от сладкой жизни приехали Курзенковы в Сибирь, их, потомственных ткачей, всё сильнее тянуло на родину. Наконец, после долгих сборов, состоялся отъезд. Дед по матери Иван Акимович Морозов, проработавший на Наро - Фоминской фабрике полвека ткачом, встретил зятя приветливо.

- А, приискатель вернулся, много ли золота привёз ?

- Какой я приискатель, папаша, вы знаете, а золото наше, вот оно, - сказал отец, указывая на четверых ребятишек, испуганно глядевших на деда.

Так состоялось возвращение Курзенковых из Сибири, уехавших туда ещё до революции.

Серёжа учился. Учителя хвалили мальчика за трудолюбие, а когда закончил семилетку, в аттестате по всем предметам была одна оценка - "отлично". Может быть, длинный паровозный путь, навеявший мальчишеские мечты, а может, ещё что, но только тянуло Сергея учиться железнодорожному делу. Но пересилила семейная традиция. Окончив ФЗУ, получил диплом ткацкого подмастера, а через год защитил экстерном диплом техника - текстильщика.

Всего 22 года исполнилось Сергею, а он уже 3 года был в партии, руководил производственным обучением на фабрике.

- Молодой, а сноровистый. И справедливый, - говорили о нём рабочие.

И быть бы ему продолжателем поколений ткачей, рода Курзенковых, если бы...

Произошло это в 1933 году. Сергея Курзенкова вызвал секретарь райкома. Разговор был коротким.

- Ну, Курзенков, знаем мы тебя с хорошей стороны и, прямо сказать, имели на тебя кое - какие виды по фабрике, но, не стану кривить душой, очевидно, придётся расстаться. Завтра поедешь в Москву, явишься в клуб Кухмистерова, там тебе скажут, что дальше делать.

Парней в клубе невпроворот, стоят кучками, переговариваются. Кто говорит, на полюс, кто - в метро, а толком никто ничего не знает. Но вот пройдена медицинская комиссия - годен без ограничения, пройдена мандатная, и только тогда стало известно: назначен на курсы морских лётчиков.

Школа находилась в Ейске, ее выпускниками были прославившиеся на весь мир лётчики Ляпидевский, Леваневский, Молоков и другие. Дисциплина в школе была железная, жизнь показалась суровой. Инструкторы, считавшие профессию лётчика призванием, за неполадки в учёбе отчисляли из училища. На всю жизнь запомнился первый самостоятельный вылет. Ночь прошла почти без сна, чуть свет он был на ногах, приводил в порядок снаряжение, и когда уже всё приготовил, до одурения тёр очки. Лететь должен был первым. Взошло солнце, дали старт, взлетел. Первое время ждал команду инструктора и, когда, наконец, оглянулся, понял, что в самолёте один.

Набрал высоту, прошёл по кругу, сделал развороты, самолёт слушался. Охватившую, при этом радость свободного полёта испытывал впервые в жизни. Пошёл на посадку, приземлился неслышно.

- Добро, летать будешь !

Эти скупые слова инструктора прозвучали как высшая награда.

Государственные экзамены он сдал на "отлично". Новенькая, с иголочки форма морского лётчика, когда приезжал в отпуск, растрогала земляков до слёз. Шутка сказать, первый морской лётчик, и кто ?   Свой ткач, Сергей, впрочем, нет, теперь уже Сергей Георгиевич.

Кончилась учёба. Вчерашние учлёты - теперь военные морские лётчики: Вася Щербаков, Борис Пельвицкий и другие, с кем крепко сдружился за годы учёбы, разлетались по всей стране. Курзенкова как отличника оставили в училище на инструкторско - преподавательской работе. Все свои знания, опыт и любовь к небу щедро отдавал он своим воспитанникам.

Шли годы. Курсанты, приходившие в училище неоперившимися птенцами, разлетались из него соколами. Чувство, что доля его труда давала людям крылья, обязывало Курзенкова много знать самому, быть требовательным и справедливым. За это любили его курсанты и товарищи по работе. Весть о войне породила одно желание - на фронт !..

В октябре 1941 года Курзенков в должности пилота прибыл во вновь сформированный 72-й истребительный авиационный полк Северного Флота. Не новичком в авиации начал войну Курзенков. И всё же боевое мастерство пришло не сразу.

Первое боевое задание - это боевое крещение для каждого, кто побывал на фронте. Для Курзенкова оно началось трагически. Выполнив задание, он и 2 его товарища возвращались на свой аэродром. В это время 3 Ме-109 атаковали Курзенкова. О тактике внезапности врага он был наслышан, знал, как и противодействовать ей. Идя в лобовую атаку, он с 700 метров открыл огонь по ведущему. Фашист сразу же вышел из строя и, загоревшись, рухнул за сопками. Покончив с ним, Курзенков бросился на 2-х других, но те, не принимая боя, ушли в противоположную сторону.

Сочтя бой законченным и выигранным, лётчик свободно вздохнул. Но к хвосту его самолёта прицепились невесть откуда взявшиеся ещё 2 Ме-109. В тот же миг самолёт дрогнул, а бедро лётчика пронзила острая боль. Поняв, что успокоился преждевременно, и чертыхнувшись на собственную неосмотрительность, он стал преследовать ранившего его противника. В это время на помощь немцым пришли ещё 2 самолёта. Положение резко изменилось - один против четверых. Отрезав путь к аэродрому, "Мессеры" начали преследовать нашего лётчика. Истребитель Курзенкова закружился в смертельной карусели. Горючее было на пределе, снарядом перебита воздухопроводка, пулемёты молчали. Оставались реактивные снаряды, но и они почему-то не сработали ещё в начале боя.

Мысль работала напряженно в поисках выхода. "Спокойно, Серёга !   Спокойно !   Не всё потеряно", - внушал себе лётчик.

Маневрируя, он старался увидеть командный прибор и определить, почему не сработали реактивные снаряды. Наконец поймал взглядом рукоятку - барабанчик, индекс стоял на неработающей балке. "Всё ясно. Барабанчик сдвинут, нужно поставить на место". Залп - и огненные молнии, вырвавшись из ожившего истребителя, понеслись навстречу "Мессерам".

Фашисты метнулись в стороны, и только теперь, когда разомкнулось смертельное кольцо, он вспомнил о рации. Исход боя завершила шедшая на помощь шестёрка наших истребителей.

- Ну вот, звал на помощь, а смотри - четверо от одного удирают, - подбодрил Курзенкова кто-то из подоспевших лётчиков.

Самолёты пошли к своему аэродрому, но опасность и здесь подстерегала его. Надо было садиться, а шасси не выпускалось. Снова раненый лётчик бросил машину ввысь и только после фигур сложного пилотирования добился своего: на приборном щите загорелись зелёные огоньки. Когда приземлился и скатился вниз по крылу, острая боль в ноге свалила на землю. Весь правый унт наполнился кровью.

Два месяца после этого пролежал Курзенков в госпитале. Много было передумано за это время. Первый бой был серьёзной проверкой всех его качеств.

Май в Заполярье не то, что в Подмосковье. С утра хмурится низкое небо, в снежной изморози неприветливо проглядывают белые шапки далёких сопок. Шумит прибоем студёное море, и даже солнце, хотя и майское, кажется холодным и неприветливым. В один из таких дней 9 наших истребителей, среди которых был и самолёт Курзенкова, ушли в воздух, взяв курс на запад. Соединившись с бомбардировщиками, они пошли к линии фронта. Но здесь их перехватили 36 Ме-109. Нашим истребителям нельзя было отрываться от бомбардировщиков, и это стесняло их маневр, сковывало действия.

Бомбардировщики любой ценой должны были прорваться и сбросить бомбы на фашистские войска, которые зажали в кольцо наш морской десант. Нужно прорвать это кольцо. А истребители врага всё время атакуют, наши только огрызаются огнём своих пулемётов.

Бомбардировщики, не сворачивая, идут к цели. Наконец люки открыты, бомбы летят вниз, и в глубине, среди сопок, вырастают чёрные столбы взрывов. В трудное положение попал в этом бою командир эскадрильи Курзенков. От перегрузки в моторе оторвало шатун, и лётчику пришлось покинуть строй. Войдя в отвесное пикирование, самолёт терял высоту. Увидев одиночный истребитель, за ним сразу же бросились 3 "Мессершмитта". Они догнали его и зажали, как в клещи: один пикировал справа, второй слева, третий нёсся вслед, поливая его из всех пушек. Курзенков искал выход, казалось, из безвыходного положения. И нашёл его.

Лётчик "Мессера", шедшего справа, давая возможность своему стрелку открыть огонь, вывел самолёт чуть вперёд. И это стоило ему жизни. Моментально среагировав, Курзенков огнём своих пулемётов срубил ему хвост. Увидев гибель своего товарища, 2 других самолёта в панике бросились наутёк.

Продолжая пикировать, Курзенков заметил внизу 4 самолёта: один из них был свой, а 3 остальных - "Мессершмитты", которые шли не меняя курса. Курзенков понял, что они не видят его. Он воспользовался этим и, поймав в прицел ведущего, разрядил в него остаток боезапаса. "Мессер", как бы споткнувшись, клюнул жёлтым носом и, оставляя за собой чёрный клубастый хвост, рухнул в сопки. Это был 3-й вражеский самолёт, сбитый Курзенковым за последние 2 дня.

Два других "Мессершмитта" немедленно набросились на безоружного лётчика и почти в упор расстреляли его машину. Самолёт горел. Дым разъедал глаза, перехватывал дыхание. Нужно покидать самолёт, но поздно - нет высоты. Ломая крылья, истребитель врезался в ущелье. От удара Курзенков потерял сознание. Когда очнулся, достал лыжи, аптечку, перевязал раненую голову и, ориентируясь по компасу, пошёл на свою территорию.

Прошло 2,5 месяца госпитального лечения - и Курзенков снова в небе. Воздушный бой - это поединок лётчика со смертью. Как часто она была рядом с Курзенковым !   Но никогда её дыхание не чувствовалось ещё так близко, как в этот день.

Предстояло нанести бомбардировочно - штурмовой удар по одному из аэродромов противника. Курзенкову было поручено найти этот аэродром. Идя с приглушёнными моторами, лётчик пристально вглядывался в мрак, стараясь засечь аэродром. Но внизу, насколько хватал глаз, простиралось чёрное ночное безмолвие. Вдруг в воздухе замелькал огонёк - это шёл подбитый вражеский бомбардировщик. И сейчас же внизу вспыхнул луч прожектора, давая ему посадку.

Когда застигнутые врасплох фашисты открыли зенитный огонь, Курзенков уже пикировал на их аэродром. В зареве орудийных залпов он увидел стоявшие самолёты противника. В это время близкая вспышка ослепила глаза: под крылом, заглушив шум мотора, рванул крупнокалиберный снаряд. Тупая боль в правой ноге отдалась во всём теле. Превозмогая боль, Курзенков сбросил бомбы, а затем ударил из пушек по рядам фашистских самолётов.

По радио Курзенков передал свои наблюдения и добавил: "Подбит, ранен, тяну на свою сторону". А самолёт горел. Приборная доска разбита вдребезги. Через фонарь, забрызганный маслом и покрытый копотью, ничего не видно. Теперь лишь яркие полярные звезды служат ему компасом. Но любой ценой надо продержаться ещё хотя бы немного. Минута, вторая, третья. Как медленно они тянутся. До своих уже подать рукой. Вдруг страшный взрыв сотряс машину.

Высота 3000 метров. Курзенков попытался приподняться. Но встречный воздух снова бросил его на сиденье. Тогда, с трудом поймав ручку управления, он перевернул самолёт и тут же послал его на свечу. По инерции он вывалился из горящей машины. Свистит холодный ветер. Жжёт лицо, леденит душу. Но крепкая воля даже сейчас, в эту страшную минуту, руководит сознанием. "Как быть ?   Раскрыть парашют ?   Но горящий самолёт сожжёт его. Затянуть падение. Но насколько ?"

Наконец машина огненным факелом проносится мимо, едва не задев лётчика. Рывок за кольцо. Но парашют не раскрылся. Дёрнул ещё раз, и над головой с треском выросло шёлковое облако. Однако это был только миг. С ног сорвало унты и рукавицу. И снова засвистел вихрь: парашют, лямки которого перебило осколками, оборвался...

Много необыкновенных случаев знала война. Но этот по стечению обстоятельств не имел себе равных. 3000 метров летел без парашюта раненый лётчик. Казалось, что уже ничто не может спасти его от смерти. Но и это не было концом. Непередаваемый ужас сковал лётчика. Земля, а с нею и смерть приближались неумолимо. Но и здесь победила воля. Спасли Курзенкова крутой скат сопки, глубокий снег, опытные руки хирурга и всепобеждающая сила жизни этого поистине человека - героя.

Родина высоко оценила бесстрашие и героизм, проявленные Сергеем Георгиевичем Курзенковым в смертельных боях с фашистами, наградив его многими орденами и медалями. Самоотверженность и мужество Курзенкова, проявленные в тяжёлых боях, были оценены и нашими союзниками. Президент США Ф. Рузвельт отметил его высшей морской наградой своей страны - орденом "Морской крест".

В 1950 году Курзенков ушёл по состоянию здоровья на пенсию. Но не мог представить себя без дела этот человек кипучей энергии. В 1956 году окончил Московский литературный институт имени М. Горького. Его литературный труд, славящий мужество советских воинов, отстоявших мир и свободу в смертельных боях с фашистскими захватчиками, нашёл широкую признательность у многих читателей как у нас в стране, так и за рубежом. Он автор книг: "Особое задание", "Под нами земля и море", некоторых других публикаций.

Ветеран скончался 18 ноября 1981 года. Похоронен в закрытом клумбарии Ваганьковского кладбища в Москве  (секция 24).

Бюст С. Г. Курзенкова, в числе 53-х лётчиков - североморцев, удостоенных звания Героя Советского Союза, установлен на Аллее героев - авиаторов Северного флота, открытой 29 октября 1968 года на улице Преображенского в посёлке Сафоново ЗАТО город Североморск Мурманской области  (автор Э.И. Китайчук).

Список всех известных побед Гвардии капитана С. Г. Курзенкова:
(Из книги М. Ю. Быкова - "Победы сталинских соколов".  Издательство "ЯУЗА - ЭКСМО", 2008 год.)