Соколов Анатолий Михайлович

В 1940 году Анатолий Соколов впервые встретился в Финляндии с вражескими самолётами. Сбил несколько машин, был награждён орденом Красной Звезды.

За 8 месяцев Великой Отечественной войны 150 раз вылетал на боевые задания, в воздушных боях уничтожил 8 фашистских самолётов. Его спасала исключительная выдержка, самообладание, находчивость. И, разумеется, отличное знание лётного дела. В 22 года он по путёвке комсомола поступил в Качинскую военную школу лётчиков имени Мясникова, работал лётчиком - инструктором, служил в строевых авиачастях, воевал с финнами.

В 129-м истребительном авиационном полку все, что называется, влюбились в него с первого взгляда. Смуглый, худощавый, с живыми цыганскими глазами, он умел найти ключик к каждому, даже самому угрюмому и скрытному человеку. Носил неизменный кожаный реглан, поверх него шлемофон, пристегнутый к поясному ремню. Карту складывал гармошкой и засовывал за голенище левого сапога.

Соколов личным примером увлекал в бою других. В мирное время и в первые дни войны комиссары эскадрилий были лётчиками. Затем, наверное, из-за нехватки командного состава, на эту должность стали назначать людей, не имеющих лётного образования. Они тоже умело воспитывали личный состав, но только на земле. Занимались этим со всей серьёзностью.

Наш комиссар говорил так, что заслушаешься. Речь его отличалась лаконичностью, выразительностью, страстностью большевика. Таким выступлениям мог позавидовать любой оратор. Соколов читал лётчикам газеты и журналы, знакомил с положением на нашем участке фронта, делился боевым опытом. Любое дело спорилось у него потому, что брался за всё с огоньком, от души, а душа была щедрая, широкая, словом, русская душа. Причём не чуждая лирики.

Как-то в годовщину Октября собрались в тесной столовой. Кто-то затянул хрипловатым басом: "В далекий край товарищ улетает". Соколов пригладил руками непокорный смоляной чуб. Слегка прищурился. - Так где же, приятель, песня твоя ?   Гренада, Гренада, Гренада моя !   Он знал наизусть много стихов Светлова и Есенина. Особенно любил Маяковского.

...22 Июня 1941 года. Заправив самолёты горючим и боеприпасами, в воздух поднялись 12 МиГ-3 во главе с заместителем командира эскадрильи по политчасти, старшим политруком Анатолием Соколовым. Набирая высоту, ведущий группы увидел подходившие к аэродрому сначала 6, а затем ещё 6 немецких самолётов. Покачав с крыла на крыло, Соколов повёл своих лётчиков на врага. Но фашистские самолёты почему-то развернулись и стали удаляться на восток в направлении аэродрома соседнего 124-го истребительного авиаполка. На полном газу "МиГи" поспешили за вражескими бомбардировщиками. И тут же встретились с новой смешанной группой фашистских бомбардировщиков и истребителей. Она шла ниже наших истребителей, намерение её было вполне определённое - фашисты держали курс на наш аэродром. Группа Соколова со снижением, набирая скорость, понеслась навстречу "Юнкерсам".

Сломав вражеский строй, открыли огонь. Тонкие, словно осы, Ме-109 вступились за Ju-88. С земли хорошо было слышно, как завывали на максимальных оборотах моторы, как резко вспарывали воздух скорострельные пушки и пулемёты. Бой был в разгаре. Если в самом начале ощущалась какая-то неслаженность, нечёткость, скованность молодых лётчиков - чувствовал командир, что нервничают ребята, - то скоро лётчики успокоились, пришли в себя. И сразу же появился трезвый расчёт, уверенность в собственных силах. Тон задавал комиссар эскадрильи Анатолий Соколов. Он успевал повсюду: и помочь оказавшимся в беде товарищам, и отсечь огнём замыкающую пару Ме-109 и завязать с ними бой.

Фашисты, видимо, поняли, что имеют дело с опытным лётчиком. Наперебой стали яростно атаковать МиГ-3 комиссара со всех сторон. Но старший политрук не испугался их атак. Выбрав удобный момент, энергичным маневром после боевого разворота зашёл в хвост Ме-109 и тут же дал очередь из бортового оружия. Через прицел он увидел, как свинцовые струи прошили "Мессер". За вражеским истребителем потянулась полоса дыма, вспыхнуло пламя. Огненный хвост становился всё длиннее. Самолёт со свастикой как-то неловко перевернулся и, опустив нос, в клубах дыма и пламени отвесно пошёл к земле, чуть не зацепив крылом свой бомбардировщик. Первый сбитый самолёт !   Ох, как нужен он был сейчас. 30-летний лётчик, обстрелянный в боях с финнами, мог гордиться. Имел все основания на это.

Командир эскадрильи А. Г. Панов высоко ценил профессиональные и боевые качества своего заместителя по политчасти. Деловые служебные отношения дополнялись крепкой личной дружбой между ними. Соколов удачно сочетал в себе высокую требовательность и взыскательность к подчинённым с замечательным чутьём партийного работника. Чуткий и внимательный к людям, он поистине был душой подразделения. Хорошая лётная подготовка, инструкторские навыки давали ему возможность глубоко вникать в процесс лётного обучения.

Ещё в мирное время, в дни полётов, подзывая к себе лётчика, говорил: "Ну-ка, садись в самолёт, я проверю, как ты выполнишь упражнение". А после полёта подолгу и терпеливо беседовал с ним.

Очень часто при составлении плановой таблицы командир эскадрильи обращался к нему: "Анатолий Михайлович, проверь технику пилотирования у лётчика Петрова, а с лётчиком Гудком слетай в зону, посмотри, как он строит маневр при заходе на стрельбу по конусу".

В боевых условиях он личным примером учил парторга и комсорга эскадрильи, редактора боевого листка, как надо организовывать и проводить целеустремленную, действенную политико - воспитательную работу.

Потеря истребителя, видимо, подействовала на фашистов. Их бомбардировщики поспешно стали сбрасывать бомбы. Те рвались на окраине аэродрома, не принося особого вреда. С этой первой победой пришла к нашим лётчикам и уверенность в собственных силах. В первый же день войны это было особенно важно. Просто необходимо.

30 Июля 1941 года, задолго до рассвета, воздух над аэродромом наполнился мощным рокотом работающих моторов. В темноте переливались, чередуясь, вспышки выхлопов отработанных газов - это техники производили проверку материальной части, готовили её к боевой работе. В назначенное время истребители взлетели с аэродрома, вместе со штурмовиками и бомбардировщиками двумя группами направились к линии фронта. Там штурмовики прижались к земле. Маскируясь рельефом местности, через несколько минут первыми точно вышли на вражеский аэродром Ельня.

Зенитки противника открыли огонь. В небе грозно распушили свои чёрные бутоны смертоносные разрывы снарядов. Они всё ближе, но строй Ил-2 твёрдо выдерживает курс. Ведущий штурмовиков сделал "горку", подал команду "Атака". Сразу же из люков посыпались осколочные и зажигательные бомбы. Одновременно лётчики обстреляли зенитные точки и стоянки самолётов реактивными снарядами, пушечным и пулемётным огнём. Пока Ил-2 разворачивались для второго захода, подоспевшие Пе-2 прицельно сбросили бомбы по скоплению самолётов на земле. На аэродроме горели и взрывались заправленные бензином, начинённые авиабомбами фашистские бомбовозы.

Неожиданно появилась шестёрка Ме-109. Они кинулись на Пе-2. Лётчики на "МиГах" преградили им путь. Меткие очереди наших истребителей сорвали замысел врагов. Завязался скоротечный бой. Атака следовала за атакой. Пётр Ковац, Николай Романов и Алексей Панов сбили 3 Ме-109.

Пока вверху шёл воздушный бой и Пе-2 прицельно бомбили аэродром, штурмовики стали в круг, методично уничтожая одну цель за другой. От прямых попаданий пушечных снарядов загорелось бензохранилище. Взметнулся высокий столб чёрного дыма.

Подошло время возвращаться на свой аэродром. Повернули все 4 группы: штурмовики, бомбардировщики и 2 группы истребителей прикрытия. Возвращались без потерь. Когда пересекали линию фронта, их пытались атаковать сверху 4 истребителя "Хе-113". Однако находившийся поблизости комиссар эскадрильи Соколов успел почти в упор вонзить длинную пулемётную очередь в кабину вражеского самолёта. Перевернувшись несколько раз через крыло, тот рухнул на землю. Остальные ушли. Скоро воздушная разведка подтвердила, что на аэродроме Ельня уничтожено 12 самолётов противника, взорван склад горючего, выведена из строя лётная полоса.

После удачного вылета был разбор. Командир полка Беркаль дал высокую оценку работы лётчиков.

...И вот мы провожаем комиссара в последний путь. При штурмовке вражескими самолётами нашего фронтового аэродрома на взлёте он погиб. Лётчики сняли с кузова грузовой машины гроб из новых сосновых досок и понесли к могиле. Хоронили Анатолия Михайловича Соколова напротив деревни, под развесистой сосной, головой на Запад. Полукругом стоял в немой скорби траурный строй однополчан. Григорий Онуфриенко сказал просто:

- Прощай Анатолий. Беру на себя то, что ты не успел совершить. Буду бить врага за двоих. Обещаю это тебе и товарищам.

Наступили последние минуты. Морозный воздух прорезал оружейный залп. Второй.., третий... Прощальный салют погибшему Гвардейцу...