На помощь китайскому народу

В Приморский край 32-я отдельная истребительная авиаэскадрилья была переведена в cентябре 1934 года. Она вошла в состав Военно - Воздушных Сил Тихоокеанского флота.

Одна из причин перебазирования нашей эскадрильи с Балтики на Дальний Восток состояла в необходимости усилить ВВС в этом районе истребительной авиацией из - за частого нарушения наших наземных и воздушных границ японской военщиной, оккупировавшей к атому времени Маньчжурию.

Эскадрилья была вооружена в то время самолётами И-5 и укомплектована квалифицированным лётно - техническим составом. Я командовал звеном и одновременно был начальником парашютно - десантной службы. Специальность парашютиста я приобрел ещё в июне 1934 года на курсах в Детском селе под Ленинградом.

Частые нарушения наших дальневосточных границ японскими самолётами вынуждали нас сохранять постоянную боевую готовность. Приходилось часами сидеть в самолётах и ждать команды на вылет. Однако неоднократные вылеты наших истребителей наперехват противнику не приносили желаемых результатов: нарушитель уходил на "свою" территорию. Преследовать его раз решалось только до границы, вести огонь в сторону границы запрещалось.

В 1936 году эскадрилья получила новые самолёты И-15, которые по своим лётно - техническим качествам были значительно лучше И-5. В ходе освоения нового самолёта в ночных и дневных полётах постепенно совершенствовалось наше боевое мастерство.

Летом 1937 года я подал рапорт с просьбой отправить меня добровольцем в героическую Испанию. В октябре меня вызвали в штаб ВВС Тихоокеанского флота. Здесь я встретился с другими добровольцами, преисполненными тем же желанием. Начальник ВВС комбриг Никифоров в беседе с нами сказал, что из Москвы пришло согласие отправить добровольцев в Испанию. Он спросил, не передумал ли кто - нибудь. Таких не оказалось. Через два вся наша группа добровольцев - 6 лётчиков поездом выехала в Москву.

Столица встретила нас холодным ноябрьским утром. В академии имени Н. Е. Жуковского, где нам предстояло прожить несколько дней, мы познакомились с добровольцами, прибывшими из Баку, Украины и других районов страны. Все жаждали одного - быстрее приступить к выполнению задания Родины.

В Москве мы задержались на несколько дней. Видели товарищей, уже побывавших в Испании, ставших Героями Советского Союза. Вскоре выяснилось, что наша группа едет в борющийся Китай. Советское правительство из чувства интернациональной солидарности решило оказать китайскому народу помощь в борьбе с японскими милитаристами, которые помышляли о порабощении Китая. Одной из форм этой помощи стало активное участие советских лётчиков - добровольцев в воздушных сражениях в небе Китая.

Мы получили документы, оделись в гражданские костюмы, купили на дорогу всё необходимое. Наконец мы на Казанском вокзале, где нас ждёт поезд Москва - Алма-Ата. В пути до столицы Казахстана мы успели рассказать товарищам всё, что знали о тактико - технических данных японских самолётов и тактике японских лётчиков. В поезде мы крепко сдружились и стали как бы одной семьей.

В Алма-Ате нас встретили представители базы и на автобусах отвезли к новому месту жительства, где нам предстояло пробыть некоторое время в ожидании самолётов.

Устроились с дороги, немного отдохнули, плотно позавтракали, затем нас пригласил к себе начальник базы и авиационной трассы Адам Залевский. Это был замечательный человек и прекрасный лётчик. Куда только не забрасывала его судьба: летал он и над просторами Сибири, и над горами Памира и Гиндукуша. Везде он с честью выполнял ответственные задания Родины.

Нам было очень интересно послушать такого человека. Залевский в общих чертах охарактеризовал нашу дальнейшую работу, подробно остановился на трассе предстоящего перелёта Алма-Ата - Ланьчжоу  ( с 10 промежуточными аэродромами ), объяснил, какие трудности нас ожидают: трасса ещё не оборудована, технического состава на аэродромах нет. Он подчеркнул, что многое придется делать своими руками, лётчик должен уметь не только заправить самолёт горючим и маслом, но, если потребуется, и произвести мелкий ремонт.

В Алма-Ате нам пришлось задержаться дольше, чем мы думали: наши самолёты ещё не прибыли. Но время мы зря не теряли, изучали трассу полёта, её характерные ориентиры, рельеф местности, знакомились с китайским языком, с обычаями китайцев.

Как - то в начале декабря 1937 года на аэродроме появились 4 лётчика, которые сразу обратили на себя внимание. Они приехали из Москвы и теперь направлялись в Китай. Нам очень хотелось узнать от них о наших самолётах. После их отлёта в Китай нам назвали их имена. Это были П. В. Рычагов, А. Г. Рытов, А. С. Благовещенский и Н. Смирнов. Павел Васильевич Рычагов всего 2 месяца назад вернулся из Испании, где участвовал в воздушных боях с фашистами. За отвагу и смелость был награждён двумя орденами Ленина. В Китае он стал старшим советником по использованию советской авиации.

Андрей Герасимович Рытов был назначен комиссаром группы лётчиков - добровольцев  ( официально он направлялся в Китай в качестве главного штурмана группы ). Забегая вперед, хочется сказать, что А. Г. Рытов, несмотря на сложную обстановку, сумел отлично выполнить главную задачу - обеспечить успешные действия нашей авиации.

Алексей Сергеевич Благовещенский, опытный лётчик - истребитель, смелый, инициативный, обладающий прекрасными организаторскими способностями, много лет прослужил в Приморье. Наши аэродромы располагались недалеко друг от друга, слава о нём доходила и до нас. Вскоре он был назначен лётчиком - испытателем, уехал в Москву. Теперь направлялся в Китай в качестве руководителя группы истребителей.

Четвёртый - Николай Смирнов, отличный лётчик, позднее стал командиром нашей эскадрильи.

Вскоре выяснилось, что наши самолёты в разобранном виде доставят в Китай на аэродром Хами. Мы должны перелететь в Хами, встретить самолёты, быстро собрать их и на них отправиться на фронт. Мне и двум моим товарищам на следующий день предстояло первыми вылететь на самолёте ПР-5 по маршруту Алма-Ата - Кульджа - Урумчи - Хами.

Утром нам разрешили вылет. Лётчик, который вёл самолёт, несколько раз летал по этому маршруту. Провожавшие нас друзья пожелали "ни пуха, ни пера", и мы пошли на взлёт. Через полчаса где - то за пеленой снегопада скрылась государственная граница. Первую посадку произвели на аэродроме Кульджа. После заруливания и остановки мотора вышли из самолёта и сразу почувствовали, что это "не та земля".

В первые же минуты мы стали свидетелями странного для нас зрелища. Поодаль от нашего самолёта гнали группу людей. Одеты они были кто во что попало. Двое, судя по всему, старшие, вооруженные бамбуковыми палками, подгоняли отставших. Хотя нас и предупреждали, чтобы мы не вмешивались в здешние порядки, стоило большого труда скрыть свое возмущение. У нас появилось сильное желание вырвать у старших палки и огреть их самих.

Вскоре наш самолёт заправили горючим, и мы продолжили путь. Приземлились в Урумчи, столице провинции Синьцзян. Здесь нас разместили в гостинице. Погода испортилась, перевалы были закрыты, и нас не выпускали. Пришлось пробыть в Урумчи несколько суток. Нас поразила ужасающая нищета народа.

На третий день дали разрешение на дальнейший полёт. Перевалив хребет, мы оказались над бескрайними просторами Гобийской пустыни.

Минут через 40 - 45 полёта над песками вдали показался населённый пункт. Это и был Хами. Рядом с ним раскинулось большое песчаное поле, отведённое под аэродром. Пока оно было почти пустым, за исключением одиночных самолётов, работавших на трассе.

Нас разместили в гостинице. Вместо привычных стёкол в оконных рамах - бумага. Улицы города были такими узкими, что машина едва проходила. При сильном ветре поднимались настоящие песчаные бури, песок забивался всюду.

На второй день после нашего прилёта начали прибывать самолёты. Радости не было предела. За 5 дней все 15 самолётов эскадрильи были собраны и облётаны, пулемёты пристреляны. Теперь мы были готовы к выполнению боевого задания.

Вскоре к нам присоединился А. Залевский, который решил сопровождать нас до Ланьчжоу на самолёте И-15бис. Появился и наш лидер - самолёт СБ, экипаж которого отлично знал все аэродромы по трассе.

Утром 25 декабря - в день перелёта в Ланьчжоу - стояла ясная, безветренная погода с отличной видимостью. На песчаном аэродроме каждый самолёт после взлёта оставлял за собой столб песка, вследствие чего подниматься в воздух следующему было невозможно. Требовалось время, чтобы песок осел. И тогда решили взлетать в разных направлениях, благо размер аэродрома позволял.

В воздухе все самолёты построились в боевой порядок: впереди - лидирующий нас СБ, за ним на "лихом коне" командир бригады Залевский. Моё звено было крайним слева. Весь строй: хорошо просматривался. Набрали высоту 3000 метров. Погода замечательная, на душе празднично: наконец, мы летим к своей цели на боевых самолётах, чтобы чем - то реальным помочь китайскому народу в борьбе с агрессором.

Пролетев 20 минут по маршруту, я условными сигналами собрал своё звено, чтобы узнать, как себя чувствуют лётчики, как работают моторы. Улыбаясь, они подняли большой палец, что означало - всё хорошо. Но ещё через полчаса полёта я почувствовал в кабине запах кислоты. Быстро взглянул па показания приборов: всё в порядке. Неожиданно самолёт резко развернуло влево. Попытка выправить положение не удалась, стало ясно - повреждён привод управления рулём поворота. Ведомые лётчики правильно поняли мои сигналы продолжать полёт. Вскоре группа скрылась из виду.

Прежде всего я постарался установить местонахождение. Это удалось довольно быстро: к моменту моей аварии группа находилась между Моляньцзинцзы и Шиншинся. Других населённых пунктов вблизи не было видно. Что же дальше ?   Конечно, можно покинуть самолёт, воспользовавшись парашютом. Но мотор работал хорошо, я мог, управляя им и элеронами, подобрать подходящую площадку и посадить самолёт. Правда, посадка не предвещала ничего хорошего. И всё же я решился спасти самолёт, пойти на риск. Снизившись до высоты 20 - 25 метров на малой скорости, я заметил впереди относительно ровное место и решил сесть. В конце короткого пробега левое колесо наскочило на большой камень, самолёт повернуло влево, и он остановился.

Я посмотрел па часы: было 2 часа пополудни. Поскольку все видели район, где я отстал от группы, помощь будет к вечеру. Когда я выбрался из самолёта, понял, что только случайность спасла меня от более серьёзной аварии - из песка торчало очень много камней. Но всё обошлось.

Осмотрев самолёт, я убедился, что трос управления к рулю поворота оборвался, покрышка и камера левого колеса пробиты. Чтобы продолжить полёт, необходимы были аккумулятор, трос управления к рулю поворота и левое колесо. Но где их взять ?

Прождав до вечера, я начал обдумывать, как скоротать ночь. Вдруг я заметил, что к самолёту приближаются 3 человека. Кто они ?   Угадать трудно, на всякий случай я вынул пистолет из кармана и положил его поближе. Но мои опасения оказались напрасными. Не доходя метров 30 до самолёта, незнакомцы отошли в сторону, развели костер, достали консервную банку и стали греть воду. Это были 3 китайца: двое молодых и один пожилой с бородкой.

Когда я подошёл к ним, они жестами показали мне на банку, где закипала вода, и пригласили отужинать с ними. Поблагодарив, я стал уточнять место посадки. Выяснил, что нахожусь недалеко от селения Шиншинся. Через него проходил автомобильный тракт, по которому помощь из СССР поступала в Китай.

Общими усилиями нам удалось закрепить самолёт, привязав его веревками к камням на случай, если поднимется ветер. Старший китаец стал приглашать меня в фанзу. Я, как мог, разъяснил ему, что оставлять самолёт ночью далеко от фанзы опасно. Китаец ответил, что в этой долине, где они заготавливали древесный уголь, кроме них, никого нет.

...После ужина китайцы отгребли все угли к выходу из фанзы. У меня был меховой комбинезон, и я всю ночь поддерживал огонь в костре. Китайцы разделись и на подогретой земле уснули. Чувствовалось, что за день они изрядно потрудились. Ночью выпал небольшой снежок.

Утром старик разрешил взять лошадь, дал в проводники молодого китайца, и мы, не теряя времени, быстро позавтракали и отправились в Шиншинся. По дороге подъехали к самолёту, который оказался в полном порядке. Рядом с самолётом на снегу виднелись следы крупного зверя. С большим трудом мы пересекли горы. Впереди я заметил стадо верблюдов и человека, охранявшего их. Подъехав первым, я спросил дорогу. Человек показал мне рукой направление. Через некоторое время мы завернули за гору и увидели населённый пункт. Это и был Шиншинся. Здесь мы встретились с переводчиком, который помог мне до звониться в Хами и передать сообщение о поломке самолёта.

На другой день почти одновременно прибыли поисковая группа с аэродрома Аньси, где сели самолёты нашей эскадрильи, и заводская бригада из Хами, которая привезла всё необходимое для ремонта. Не теряя времени, тронулись в обратный путь. Вскоре мы были у самолёта, который уже охранялся полицией.

Через полтора часа самолёт подготовили к полёту. Самым трудным оказалось найти подходящую полосу для взлёта. Сплошной дорожки так и не удалось подобрать. Решили составить её из двух кусков: первый, основной - около 350 - 400 метров; дальше - кустарник и камни  ( 10 - 15 метров ), потом опять полоса - примерно 150 - 200 метров. Чтобы облегчить самолёт, сняли вооружение, бензина оставили только на 15 - 20 минут полёта. Надвигались сумерки, надо было торопиться.

Бригады разбились на две группы, чтобы поддержать плоскости самолёта при взлёте. Я довёл мотор до полных оборотов, по установленному сигналу поднял хвост и махнул головой, что означало - бросать самолёт и падать под плоскость. Истребитель рванулся вперед и, набирая скорость, стремительно приблизился к кустам. Перед самыми кустами я резко взял ручку на себя  ( этим создал положительный угол атаки крыльев ), и самолёт повис над кустами. Затем добавил форсаж, самолёт пролетел кусты и мягко, в трёхточечном положении опустился на вторую половину дорожки, слегка оттолкнулся и опять оказался в воздухе. Уже набрав скорость, я выдержал самолёт над землей, затем развернулся и пролетел над группой. Все подняли вверх большой палец - всё в порядке !   Я взял курс на аэродром Аньси и через 15 минут в сумерках удачно приземлился. Над аэродромом я заметил, что наша эскадрилья ещё не улетела. Через несколько минут я был в объятиях своих друзей.

Ночью пришла машина с бригадой техников. Они стали готовить самолёты к дальнейшему полёту. В 10 часов утра эскадрилья взлетела за нашим лидером СБ и с тремя промежуточными посадками к вечеру третьего дня прибыла на аэродром Ланьчжоу. Город и аэродром находились на высоте 1900 метров над уровнем моря. Воздух разрежённый, и это, безусловно, требовало повышенного внимания при посадке, особенно к выдерживанию направления после посадки. Но всё обошлось благополучно.

В Ланьчжоу на руль поворота самолётов были нанесены китайские опознавательные знаки, номера на фюзеляже остались наши. Дальнейший путь лежал на юго - восток страны, на Ханькоу и затем на Наньчан, где советские лётчики - добровольцы уже вели упорные воздушные бои с японской авиацией и где наша помощь была необходима.

Нас продолжал лидировать экипаж СБ. С тремя посадками эскадрилья добралась до аэродрома Ханькоу. С двух сторон взлётно - посадочной полосы стояло много самолётов, что усложняло посадку. Прошёл сильный дождь, и аэродром основательно раскис. Самолёты застревали, и только с помощью китайцев можно было кое - как вырулить. Шёл январь 1938 года...

*     *     *

В Ханькоу эскадрилья провела ночь. Разместили нас в бывшем японском клубе. Вечером к нам приехал П. Ф. Жигарев, который рассказал об обстановке в стране и о наших ближайших задачах. Он предупредил нас, что придётся встретиться с опытным противником. Японцы ведут себя в воздухе нагло, правда, наши лётчики уже начали сбивать с них спесь. Мы заверили П. Ф. Жигарева, что не пожалеем сил, а если нужно и жизни, при выполнении нашего интернационального долга. Пожелав нам успеха, он уехал.

На другой день наша группа взяла курс на Наньчан. Лётчики были настроены по - боевому. В случае встречи с противником были готовы вступить в бой. Сделав над Наньчаном два круга и осмотров ориентиры, эскадрилья произвела посадку и, зарулив на указанные места стоянки, сразу включилась в боевое дежурство.

Вечером мы собрались в бывшем лионском клубе, где жили добровольцы, чтобы познакомиться друг с другом. У многих из них был боевой опыт, которым они охотно делились с нами. Совместное совещание открыл старший советник по использованию советских лётчиков - добровольцев в Китае П. В. Рычагов. Он привёл много примеров боевых действий нашей авиации в Испании и призвал нас не посрамить чести советского лётчика.

За ним выступил А. С. Благовещенский, отличившийся в боях с японскими асами. Очень красочно и интересно он рассказал о поединках с ними. Умение и смекалка, говорил он, помогут успешно драться с японцами и уничтожать их. Главное - продемонстрировать своё мастерство в первой же встрече с неприятелем. Поучительны были выступления лётчиков - добровольцев, которые уже несколько раз встречались в воздухе с японцами: П. Г. Пунтуса, С. Смирнова, Б. Хлястыча и других. В конце беседы П. В. Рычагов подвёл итоги и поставил боевую задачу. Лётчики на самолётах И-15бис должны вести воздушный бой и уничтожать японские истребители, а лётчики на самолетах И-16 - вести борьбу с бомбардировщиками противника.

Надо сказать, самолёты не были тогда оборудованы радио, вопрос об управлении воздушным боем решался только на уровне звена: связь в эскадрильи осуществлялась с помощью сигналов, подаваемых командирским самолётом. А главное - чёткая договоренность на земле.

Рано утром нас разбудили, мы быстро оделись, наскоро позавтракали, сели в автобус и отправились на аэродром. Техники жили на аэродромах. Они уже были у самолётов и готовили их к полёту  ( опробовали моторы, оружие ). В первое наше дежурство царила тишина. Судя по всему, погода мешала японской авиации совершать свои разбойничьи вылеты.

Во второй половине дня мы занялись приведением в порядок боевых машин: установили бронеспинки, сняли аккумуляторы, совершали облёт новых самолётов. Ближе познакомились с техническим составом. К моему самолёту был прикреплён техник авиационной группы, в помощь ему выделили двух китайцев, которые должны были подносить банки с бензином, заряжать пулемётные лёнты и содержать самолёт в чистоте.

На второй день была объявлена воздушная тревога. После взлёта эскадрилья быстро собралась в воздухе на высоте нижней кромки облачности   ( 3000 - 3200 метров ). Командовал эскадрильей Николай Смирнов. Мы вышли в район возможной встречи с японскими самолётами, но они не появились. Однако этот полёт принёс большую пользу нам, новичкам: мы внимательно изучили основные ориентиры, поведение "старичков" на самолётах И-16.

Таких вылетов было немало, без радиосвязи было трудно на вести нас на самолёты противника, впрочем, стрела на земле, показывающая, откуда должен появиться противник, иногда приносила пользу.

*     *     *

Рано утром 18 февраля 1938 года мы, как всегда, были на аэродроме и готовились к вылету. Погода стояла удивительно тёплая, на небе ни одного облачка, из - за гор выглядывало красное солнце. Настроение у всех боевое, и все полны уверенности, что сегодня встреча с неприятелем непременно состоится.

Примерно часов в 10 по небу поплыли высокие кучевые облака. На командной вышке подняли синий флаг  ( сигнал воздушной тревоги ). Загудела сирена. Китайцы пронзительными криками как бы подтверждали налёт японской авиации.

Мы были давно готовы. Эскадрилья быстро взлетела, собралась в воздухе и стала набирать высоту, устремляясь к кучевым облакам. На высоте 4500 метров мы оказались под покровом облачности. Стрела внизу отчетливо показывала, откуда предполагалось появление японских самолётов. Наши истребители примерно минут 10 двигались в этом направлении, затем развернулись и пошли параллельным курсом обратно.

Тщательно осматривая воздух, я заметил ниже нас на 1500 - 2000 метров три девятки японских бомбардировщиков. Вражеские самолёты шли плотным строем, все закамуфлированы. Сверху они напоминали ползущие танки.

Я приблизился к самолёту командира эскадрильи Николаю Смирнову и подал ему знак. Он кивком головы ответил, что видит самолёты. Цель казалась заманчивой, но мы должны связать боем японских истребителей и стараться уничтожить их. А где они ?

Возвращаясь на свое место, я заметил, что над нами промелькнули тени. Это были японские истребители, они шли выше облаков. Обогнав нас, японцы развернулись и заняли исходное положение для лобовой атаки. Я быстро изменил построение. Только я проделал этот маневр, как на меня начали пикировать три вражеских самолёта. Командир был тоже атакован звеном японских истребителей. Мы оказались в невыгодных условиях, внезапность нападения была на стороне японцев. Приподняв нос самолёта, я дал форсированный газ и атаковал их. Сблизившись на встречных курсах метров на 100, открыл огонь из всех четырёх пулемётов. Чувствую, японский истребитель стреляет по моему самолёту. Таким же приёмом встретил один за другим 3 японских истребителя И-96.

Пока третий истребитель И-96 был наверху, я быстро развернулся на 180°. Вижу, японец подражает мне, но мой самолёт более маневренный и я в более выгодном положении. Сноп пуль, посланных из моих пулемётов, прошил японский самолёт, но он не загорелся. Преследовать его не пришлось, второй И-96 пытался зайти мне в хвост и открыть огонь. "Не удастся !" - подумал я, резко развернулся и ушёл из - под атаки. Выручила меня большая маневренность самолёта И-15бис.

Зажатый с двух сторон И-96, я открыл огонь навскидку - то по одному, то по другому. Несмотря на всю сложность положения, почему - то у меня не проходила уверенность, что воздушный бой будет выигран, если не произойдёт ничего непредвиденного. Но именно это и случилось. Мотор самолёта начал сдавать, послышались перебои. Перевернув самолёт, я вошел в отвесное пикирование, убрал все рычаги управления на себя. Мотор снова заработал. Стрелка высотомера показывала 2000 метров. Ясно, высотный кран, который был открыт па высоте 4500 метров, обеднял смесь. Оглядываюсь. Самолёт И-96 караулит меня, ждёт выхода из пикирования для атаки. К счастью, мне на помощь подоспел И-16. Лётчик смело пошёл в атаку на японский истребитель, который тут же оставил нас в покое. Я же благополучно направил самолёт в горизонтальный полёт. Затем с высоты стал наблюдать за воздухом. Вижу, впереди меня внизу удирает "мой" И-96. Тут уж я не упустил случая, догнал его и метров с 25 открыл огонь. Но очереди внезапно прекратились, патроны подошли к концу.

Японский истребитель А5М ( И-96 )

Я видел, как после атаки И-96 сделал неестественную "горку". Оглядываюсь по сторонам: нет ли ещё японских истребителей ?   Самолёт, по которому я только что стрелял, куда - то исчез.  ( Спустя несколько дней в этом районе был подобран японский истребитель И-96, который позже удалось отремонтировать, и наши старшие товарищи А. С. Благовещенский и Г. Н. Захаров летали на нём. )

Убедившись, что в воздухе нет ни японских, ни наших самолётов и что горючее на исходе, я взял курс на аэродром, который оказался рядом. Осмотрев ещё в воздухе самолёт, я заметил на его плоскостях и фюзеляже много пробоин.

После посадки, когда я зарулил на стоянку, к моему самолёту подбежали наши и китайцы. Они буквально вытащили меня из кабины и стали качать. Мне, конечно, было не до того, в горле всё пересохло. Оказалось, они наблюдали за моим боем, происходившим почти над аэродромом. После тщательного осмотра в самолёте было обнаружено более 50 пробоин.

Вечером состоялся групповой разбор боя. Выступали его участники, горячо обсуждая перипетии только что закончившегося воздушного сражения. Под конец А. С. Благовещенский задал вопрос: кто летал на самолёте под номером "51" ?   Это был мой самолёт. Мне стало ясно, что моим спасителем был сам А. С. Благовещенский, которого я тут же обнял и расцеловал.

В этом бою мы потеряли двух лётчиков, в том числе нашего командира Николая Смирнова.

Выступавшие П. В. Рычагов и А. Г. Рытов дали высокую оценку участникам этого воздушного боя. Лётчики продемонстрировали свою смелость и боевое мастерство. Им удалось сломить "самурайский дух" и заставить врага удирать с поля боя, оставив не менее 5 сбитых истребителей и более 10 бомбардировщиков. Эскадрилья добровольцев па самолётах И-15бис со своей задачей справилась, сумев связать боем японские истребители.

Этот воздушный бой получил ещё один резонанс. Ведь он проходил в районе Наньчана. Большинство жителей города наблюдало, как советские добровольцы, не жалея жизни, дрались с японскими самолётами. Надо сказать, что японцы пытались испортить отношение населения к нам, сбрасывая с самолётов листовки, в которых говорилось, что Советы прислали в Китай самые плохие самолёты и неподготовленных лётчиков. В этом бою советские лётчики ещё раз опровергли ложь японской пропаганды.

На другой день рано утром, ещё до отъезда на аэродром, к нашей гостинице были привезены груды мандаринов, апельсинов и других фруктов в подарок от жителей Наньчана. При встречах с нами жители кланялись; в магазинах хозяева, как правило, угощали чаем, предлагали лучшие товары.

В честь победы китайские руководители устроили в гостинице праздничный ужин, на котором присутствовали все лётчики - добровольцы и представители китайского командования. Стол украшали различные закуски, над приготовлением которых потрудился наш повар, блеснув своим кулинарным мастерством. Ужин прошёл в дружественной обстановке. В конце вечера была показана наша самодеятельность. Здесь инициативу взял в свои руки А. С. Благовещенский. Нам с Виктором Купцовым пришлось спеть песню "Уходили комсомольцы па гражданскую войну".

В течение месяца японцы не решались в дневное время повторять свои налёты на город и аэродром. Во время полнолуния японцы пытались бомбить Наньчан одиночными самолётами или звеном. Особого ущерба такие налёты не наносили, хотя и причиняли беспокойство.

...После гибели Николая Смирнова над нашей эскадрильей взял шефство А. С. Благовещенский  ( официально её командиром был назначен А. С. Зингаев ).

А. С. Благовещенский предложил мне и добровольцу А. Шиминасу в срочном порядке создать ночное звено для отражения налёта японских бомбардировщиков. Я дал согласие, и мы стали готовиться к ночному бою. Мы разработали план отражения налёта, использовали имеющиеся зенитные прожектора. Изучили прежние ночные налёты вражеских самолётов - все они проходи ли по линейным ориентирам. В ночных условиях использовались река Янцзы и озеро Поянху. Не долетая до места, самолёты противника разворачивались влево и выходили на город и аэродром. Учитывая всё это, мы разбили район боевых действий на зоны, расположив наши самолёты на вероятных курсах полёта японских бомбардировщиков. Для каждой зоны была установлена своя высота полёта.

С появлением луны мы перешли на ночное дежурство. Наша эскадрилья стала базироваться на малом аэродроме, ближе к городу. Когда луна взошла больше чем наполовину, мы выехали на аэродром. Я и Шиминас вышли на малом аэродроме, а А. С. Благовещенский поехал па большой. Договорились, что, как только поступят сведения о приближении японских самолётов, он взлетает и проходит над нами на малой высоте. Это по служит сигналом для нашего взлёта.

Уже совсем стемнело. Минут через 30 - 35 А. С. Благовещенский взлетел и прошёл прямо над нашим аэродромом. Мы сразу же поднялись в воздух и, набрав высоту, заняли свои места в зонах. Отсюда внимательно следили за воздушной обстановкой. Вскоре в городе был выключен свет, а это означало, что в Наньчане объявлена воздушная тревога. Через несколько минут за светились прожектора и начался поиск японских самолётов.

По ошибке прожектористы осветили самолёт А. С. Благовещенского. Он подавал им сигналы, что свой, но они его не выпускали. За это время бомбардировщики миновали его зону. Я усилил наблюдение.

Прожектора прекратили светить в соседней зоне. Шиминас дал короткую очередь. У границы своей зоны, почти рядом я увидел звено японских бомбардировщиков. Они шли мне навстречу. Быстро развернувшись, я оказался в 25 - 30 метрах от правого ведомого японского бомбардировщика и открыл огонь из всех пулемётов. Самолёт отвернул от строя и со снижением пошёл по курсу своих самолётов. Через некоторое время в 30 - 35 км от аэродрома произошел взрыв и самолёт загорелся. Остальные бомбардировщики сбросили бомбы далеко от аэродрома, не причинив ему никакого вреда.

После посадки на большом аэродроме мы собрались, чтобы проанализировать наш полёт. Я уверял товарищей, что один самолёт противника сбит. На другой день А. С. Благовещенский сказал, что жители одного из районов действительно подтверждают, что ночью упал и взорвался японский самолёт. Да и поведение японцев изменилось. В светлые ночи они больше не совершали налётов, хотя к встрече с ними мы по - прежнему готовились и были уверены, что ни один самурай не уйдёт безнаказанно.

Хотя мы и вылетали днём по тревоге, но встреч с японской авиацией не было. Очевидно, из агентурных данных экипажи в воздухе получали сведения о вылете наших истребителей и, не долетая 75 - 100 км до Нацьчана, поворачивали назад. Бомбы сбрасывали па объекты, не имеющие особого значения. По всему было видно, японцы избегали встреч с советскими добровольцами.

...Истребители, базировавшиеся в Наньчане, часто вылетали в Ханькоу для встречи с японской авиацией. Так было и в тот памятный день, 29 апреля 1938 года.

Примерно через час после нашего прибытия, рано утром на аэродром Наньчана поступил приказ всем перелететь на аэродром Ханькоу, причём сделать это звеньями па бреющем полёте  ( высота - 25 метров ). Звено командира эскадрильи Зингаева взлетело первым, моё звено - вторым, следующие - через каждые 5 минут. С большого аэродрома также поднимались самолёты И-16.

Примерно к 8 часам утра на аэродроме Ханькоу собралось более 100 истребителей. Это была внушительная сила. К 9 часам все самолёты дозаправились горючим и лётчики заняли свои места в боевых машинах. Плотная облачность, в несколько слоёв, закрывала небо. Первый слой проходил на высоте 2000 - 2500 метров.

Стало известно, что 29 апреля, в день рождения императора японское командование решило нанести массированный удар по Уханю, собрав для этого лучшие силы своей авиации. Этим налётом японская авиация стремилась восстановить свой пошатнувшийся престиж и отомстить за понесённые потери в воздушные боях. В 10 часов утра по службе ВНОС стали поступать данные о движении с различных направлений и на разных высотах не скольких групп японских бомбардировщиков в, сопровождении истребителей.

Мы получили сигнал на взлёт. Как всегда, А. С. Благовещенский взлетел первым, за ним - эскадрильи в установленном ранее порядке. Эскадрильи самолётов И-15бис имели боевую задачу связать боем японских истребителей. Набрав высоту примерно 3000 метров, мы вышли на предполагаемую линию полёта японских бомбардировщиков и удалились в сторону Нанкина от Ханькоу на 100 км, имея справа в качестве ориентира реку Янцзы.

Не обнаружив противника, командир эскадрильи решил развернуться на 180° в обратном направлении. Через некоторое время мы заметили, что, прикрываясь облачностью, параллельным курсом идет большая группа вражеских бомбардировщиков. Не теряя времени, мы приняли решение атаковать эту группу всей эскадрильей.

Атака оказалась внезапной для японцев. Огонь наших истребителей с близкой дистанции зажёг сразу 3 самолёта, из них одного ведущего. Бомбы были сброшены на наших глазах на рисовые поля, строй вражеских машин мгновенно нарушился. Не которые бомбардировщики, спасаясь от атаки, бросились в облака, но истребители преследовали их всюду. В воздухе появились факелы горящих японских самолётов. Картина впечатляющая !   Мы преследовали противника на полный радиус действия.

Как мы полагаем, в намеченный пункт сбора со своими бомбардировщиками японские истребители вышли с опозданием. Скорее всего, им помешала многослойная облачность, которую мы очень удачно использовали. Это позволило нашей эскадрилье заняться уничтожением бомбардировщиков без помех со стороны японских истребителей.

Возвращаясь домой, я заметил, что навстречу мне идут два И-96. Я пытался обстрелять их, по пулемёты не работали, патроны были израсходованы полностью. Развернувшись, я подумал, что японцы попытаются сделать то же самое, но они, очевидно, спешили домой. Так завершился мой последний бой в китайском небе.

После возвращения на аэродром, несмотря на усталость, настроение у всех было бодрое. Налёт японской авиации на Ухань прошёл бесславно. Юбилей императора был омрачён трауром. На земле пылал 21 громадный костер. В дальнейшем мы узнали, что император Японии сместил нескольких высших чинов за такой "подарок" в день своего рождения.

После боя 29 апреля японцы надолго прекратили свои налёты на Ханькоу. К нам прибыла смена, я передал другому добровольцу свою боевую машину с номером "51", и через трое суток наша группа автобусом была отправлена в Ланьчжоу. Отсюда на самолёте ТБ-3 мы вылетели в Алма-Ату, а ещё через 5 дней ступили на московскую землю.

После отчёта о проделанной работе я отбыл к месту службы во Владивосток, где был назначен командиром эскадрильи с присвоением мне воинского звания Капитана.

Прежде чем приступить к командованию эскадрильей, мне предложили отдохнуть в санатории на берегу Амурского залива. Но отдыхать не пришлось. Японцы нарушили нашу государственную границу в районе озера Хасан. В развернувшихся боях участвовала и моя эскадрилья, срочно переброшенная в район боевых действий...

( Из воспоминания А. З. Душина, опубликованных в книге - "В небе Китая" )