Один из боёв Георгия Конева

Участник боёв в небе Китая, Капитан Конев был моложавым, высокого роста. Он представлял собой сгусток энергии и отличался молодецкой удалью. В каких только переделках не приходилось ему побывать, но всегда он выходил из них победителем. Конев уже тогда успел заслужить 3 ордена Красного Знамени - награды, которые делали честь любому самому храброму бойцу.

Конев был не только отважным воздушным бойцом, но и авторитетным командиром. Он всегда заботился о своих подчинённых. Отлично играя на бояне, он вечерами устраивал маленькие самодеятельные концерты. Они поднимали дух людей, помогали снимать психологическую напряжённость после проведённых воздушных схваток.

Как - то я отправился в этот полк, чтобы провести там лётно - тактическую конференцию. Подъезжая к аэродрому, услышал в небе басовитый нарастающий гул - шли самолёты противника. Вскоре без труда можно было опознать большую группу "Юнкерсов", над которыми кружили "Мессера". В это время со стороны аэродрома, круто набирая высота, в воздух поднялась пара "Яков".

"Что же так мало, что две машины сумеют сделать ?" - подумал я о просчёте командира полка.

Вражеские самолёты между тем приближались. Экипажи бомбардировщиков заметили наших истребителей и начали смыкать строй, чтобы отразить атаку. Когда расстояние между противниками сократилось настолько, что можно было открывать огонь, ведущий пары, сделав "горку", выпустил по одному из "Юнкерсов" серию трассирующих снарядов. Тот сразу же вспыхнул и, оставляя за собой дымный след, круто пошёл к земле. А истребитель тем временем, выполнив боевой разворот, бросился на другой бомбардировщик.

Ведомый неотступно следовал за ведущим, охраняя его сзади от приближающихся истребителей врага. Новая атака оказалась настолько молниеносной, что мы даже не заметили огненных следов снарядов. Видим только: второй "Юнкерс" тоже загорелся и с завыванием пошёл к земле. Строй бомбардировщиков распался, бомбы, предназначенные для удара по аэродрому, начали падать и гулко ухать в стороне.

Налёт закончился безрезультатно. Вражеские истребители так и не рискнули ввязаться с нашими в бой и повернули вслед за бомбардировщиками. "Ну и орлы ! - подумалось мне. - Кто бы это мог быть ?". В догадках теряться не пришлось. Когда мы прибыли на КП, нас встретил сияющий комиссар полка и упредил вопрос: "Видели ?   Это Капитан Конев, а ведомым у него Лейтенант Мотуз !"

Прошло минут 10 - 15. Наши истребители приземлились. Зарулив на стоянку, располагавшуюся на опушке леса, лётчики направились на КП. Конев шагал широко, размашисто, снятый шлем держал в руке. За ним семенил Иван Мотуз. Был он маленького роста и не поспевал за командиром. "Пат и Паташон" - невольно пришло сравнение, и я чуть не рассмеялся.

Прибыв на КП, Конев лаконично доложил: "Налёт отражен. Сбиты два бомбардировщика". Я ответил ему, что всё видел своими глазами, мол сработано мастерски. Не помню точно, то ли Конев родился в Одессе, то ли жил там долго, но любил он сочные словечки, которыми раньше были не прочь щегольнуть коренные жители этого города. Вот и тут Конев снял с себя куртку и попросил Мотуза: "Ну - ка, Жора, подержи мой макинтош. Что - то жарко стало". Потом, вспомнив, что перед ним стоит начальство, смутился: "Извините, товарищ Генерал". Я сделал вид, что не заметил его одесской выходки...