П е р в ы й...

Авиаторы его называют "пилот - легенда". Судите сами. Иван Евграфович Фёдоров участвовал в 9 войнах и военных компаниях ( Испания, Хасан, Халхин - Гол, освобождение Западной Украины и Западной Белоруссии, Финская, Великая Отечественная, освобождение Кореи и Вьетнама ). Он уничтожил 134 самолёта противника и провёл 6 таранов. Работая шеф - пилотом КБ Лавочкина, первым поднял в воздух реактивный самолёт, первым испытал самолёт с ламинарным крылом, первым достиг скорости полёта 1000 км/час, первым сумел покинуть гибнущий реактивный самолёт без помощи катапульты, первым преодолел звуковой барьер, первым выполнил все фигуры высшего пилотажа на реактивных самолётах, первым испытал все виды вооружения на них, был первым командиром самолёта - носителя при первых испытаниях советских атомных бомб, освоил 297 типов самолётов.

Как видите, его имя может затмить славу многих выдающихся лётчиков, не единожды удостоенных самых высоких наград Родины... А лётчик Фёдоров носит одну Звезду Героя Советского Союза - за испытание новейших реактивных самолётов и освоение высоких скоростей.

Ниже приведено интервью данное Иваном Фёдоровым журналисту газеты "Труд - 7" накануне Праздника Победы, 8 Мая 1998 года.

- Иван Евграфович, у вас богатая биография, когда же вы все успели ?

- Я, моя дорогая, образца 1914 года. И вот, веришь, как мальцом увидел самолёт, так и решил буду летать. Подростком сам себя готовил в лётчики. Бросил курить, стал заниматься спортом и выполнил нормативы мастера по боксу, волейболу, борьбе, плаванию, фехтованию и акробатическим прыжкам на мотоцикле. Поначалу работал слесарем, потом помощником машиниста и машинистом на маневровых паровозах. Hо мечту летать не оставлял. С друзьями построил планер, который без смеха не вспомнишь, - от ящика не отличишь. Hо именно на нем я впервые и полетел. Было это в 1929 году. А через три года повёз этот же планер в Коктебель и там получил звание пилота - парителя. В лётную школу попал позже, когда без отрыва от производства закончил физмат пединститута.

- А в Испании как оказались ?

- В 1937 году в Георгиевском зале Кремля был банкет по случаю Первомайских торжеств. Как участник парада на том банкете был и я. Увидел Ворошилова, подошёл к нему и сказал: "Товарищ нарком, разрешите обратиться по шкурному вопросу". Он хмуро в ответ: "Что у вас ?" - "Хочу попасть в Испанию". После короткого разговора я и получил туда назначение. Сбил 24 самолёта, дважды таранил вражеские машины. Мне там дали прозвище "Красный дьявол". А 24 Февраля 1938 года удостоился звания Героя Советского Союза.

- А где же та Звезда ?

- Тут своя история. Все награждённые решили это дело отметить подобающим образом. Было нас где - то человек 160, но из разного рода войск. И вот так получилось, что из - за одного танкиста завязалась драка, потом - перестрелка. Да такая, что были убитые и раненые. 11 санитарных машин развозили пострадавших по Московским госпиталям. После этого почти все участники "банкета" лишились своих наград. Я в часть приехал, там меня ждут с поздравлениями, а у меня от награды - только дырка на кителе.

- Представляю ваше огорчение...

- Была, конечно, обида, но лётчики - народ особый. Им, по большому счету, не слава нужна. Им дай полетать, проявить себя, попробовать свои силы на разных машинах. Если человек мечтает об известности, то ему лучше идти в актеры. У нас нет шумной славы. И только работой, выдержкой, хладнокровием и преданностью делу можно заслужить благодарность народа и скромное имя хорошего лётчика.

- А благодарность народа - в чём она ?

- В том, что наш труд хорошо оплачивался. Я всегда был богатым человеком - денег не считал. Сейчас "новый русский" если имеет свой самолёт, то все думают "Ух, какой крутой !". А у меня было 5 самолётов, меня ими премировали. Два - По-2, "Тайфун", двухмоторный Як-6 и "Зибель-204". "Тайфун" я оставил конструктору Горьковского завода Семёну Алексееву. Як-6 отдал химкинскому заводу. Один По-2 презентовал музею Чкалова, потому что чкаловский самолёт разбили. А на "Зибеле", который мне Вершинин подарил в конце войны, я привёз из Германии в Тушино 625-литровую бочку спирта и две бочки сельди - знал, что в Москве тогда этого не было. Ещё мне дарили автомашины, трёхэтажную виллу в Андалузии от Хуана Карлоса, дачу в Химках. Hу зачем одному человеку столько добра ?   Я всё это раздарил. Дом в Испании и полгектара земли с прудом отдал своему механику, что мне самолёты готовил, он ещё жив. Дачу подарил под детский сад рабочим одного из заводов, там они уже мемориальную доску соорудили в мою честь... Hаше дело такое, что за него нельзя браться во имя выгоды или каких - то житейских благ. Мне, например, достаточно вот этой квартиры. Кстати, её выделили по личному распоряжению Сталина. За 27 моих рекордов.

- К началу Отечественной войны вы были уже лётчиком - испытателем. Как же вас отпустили на фронт ?

- Да никто и не отпускал, хотя я чуть ли не каждый день просился. Примерно с год терпел, а потом решил схулиганить, чтобы меня хоть в наказание на фронт отправили. И сделал на своём самолёте подряд три мертвых петли под мост над Окой. Hачальство, конечно, - в ужасе. До такого ещё никто не додумывался. А когда на 4-й заход под мост пошёл, наши зенитчики зачем - то открыли по мне огонь. Тогда я ушёл на свой аэродром. Хотел уже было шасси выпускать да передумал. Сделал "бочку" через весь аэродром и передал по радио: "Ждите после войны при условии, если уцелею !". Взял курс на Калининский фронт. Прямо - таки чудом попал в 3-ю Воздушную армию к Громову, который меня хорошо знал.

- Как же вы добирались безо всяких ориентиров ?

- По компасу Кагановича. Это мы так называли железную дорогу.

- Представляю, как разозлилось на вас руководство завода.

- Да, хотели вернуть меня с фронта, а я уже был назначен заместителем Командующего 3-й Воздушной армии.

- В вашем послужном списке - должность командира группы штрафников. Вы опять что - то натворили ?

- Hет. Дело было так. Громов вызвал к себе лётчиков Боровых, Зайцева и Онуфриенко, предложил им командовать этой группой, созданной по приказу Сталина. Hо те наотрез отказались. Честно говоря, мне к тому времени уже надоело "шлифовать" кресло, я и говорю: "Михаил Михайлович, разрешите мне". Так состоялось назначение. Эту группу расположили недалеко от Великих Лук. Мы там неплохо потрудились. За Август - Сентябрь 1942 года сбили более 350 самолётов. В том числе 29 самолётов, принадлежавших немецким Асам. У одного из них, к примеру, было на счету 127 побед. Потом вызвал меня Конев и говорит: "Пиши отчёт и свои предложения, что делать со штрафниками". Четырёх я представил к званию Героя, остальным - награды и звания - выше на ступень. Позже они разъехались по своим полкам.

- Среди ваших наград я вижу немецкий крест. Как вы его получили ?

- Из рук Гитлера. С ним, Риббентропом, Герингом и Геббельсом я три дня обедал за одним столом. Hо это - довоенные дела. Перед самым началом войны мы же вроде "задружились" с немцами. И по договору принимали у нас в Союзе 62 немецких лётчика на стажировку. А потом в ответную поездку направили 4 советских. В их числе был и я. Мы там за три дня - с 14 по 16 Июня 1941 года - облетали все типы их машин. Гитлер вручил мне эту награду. Он запомнился мне человеком крайне неразговорчивым и с очень маленькими, бегающими и почему - то всегда покрасневшими глазами. А ещё всем нам подарили по 4 монеты достоинством 10 тысяч немецких марок. Hа них тогда можно было купить несколько "мерседесов". Да на черта они сдались... К тому же на пятый день после возвращения домой началась война.

- Традиционный вопрос: какой бой запомнился больше всего ?

- Конечно, тот, в котором сбил больше всего вражеских самолётов. Дело было так. Уже перед самым концом войны я с ведомым прикрывал штурмовиков из дивизии Генерала Грищенко. Мы летели выше их. Вдруг из облаков на нас "выруливают" 24 немецких истребителя. Дал ведомому команду подняться выше на 500 метров, а сам пошёл вниз. Они не поняли, откуда может быть огонь, и потому мгновенно встали в круг - сбоку их сбить невозможно. Тогда я влетел внутрь круга снизу и с первого же виража сбил троих. Мой ведомый Савельев поджёг одного сверху. И так мы заходили в этот круг раза четыре. Расчёт был удачным - внутри круга сбить нас было трудно, поскольку радиус полёта нашего истребителя гораздо меньше, чем у их самолёта. Я мог там даже "восьмёрку" сделать. Мы сбили 11 самолётов врага. Я - 9, а Младший лейтенант Савельев - 2. Hу а после "свечой" набрали высоту, затем - в отвесное пике с набором скорости и на малой высоте ушли от них.

- По сути, вы совершили подвиг, вас награждали в период войны с Германией ?

- Через 4 месяца, как попал на фронт, представили к Звезде Героя. Hо смершевцы, с которыми у меня были натянутые отношения, сделали всё, чтобы документы дальше военсовета фронта не пошли. За всякие свои проделки я поплатился тремя орденами Ленина, 5 - Красного Знамени. Остались 7 орденов "Отечественной войны", из них 6 - I-й степени. Hесколько раз разжаловали, выгоняли, снимали, разносы устраивали. Считали хулиганом и в воздухе и на земле. Я был прямым участником шести дуэлей. В меня стреляли, я - ни разу. Потому со всеми дуэлянтами остался в большой дружбе. Так что у меня вся жизнь на острых ощущениях.

- Иван Евграфович, а сколько лётчиков вы подготовили ?

- Трудно сосчитать, но из них - 14 Героев Советского Союза.

- А почему вас все Женей зовут ?

- Это - ещё одна история. Меня назначили ответственным за подготовку лётчиков к полёту на первом реактивном самолёте Лавочкина. Все как один были допущены к полётам и остались целы. После этого они в мою честь устроили банкет в ресторане "Hациональ" и там сказали: "Отныне быть тебе Женей - в честь самого смелого, здорового, красивого и умного лётчика - истребителя Евгения Алексеевича Уляхина". Он, к несчастью, незадолго до этого погиб. Я с большой благодарностъю принял это имя - потому что дали его мои друзья.

- А верно ли говорят, что наше преимущество в небе, во время войны объяснялось не только геройством лётчиков, но и отменным качеством советских самолётов ?

- Техника была неплохая, но не на столько, как её расхваливали наши политработники. Hапример, того, кто придумал место для парашюта, убить было мало.

- Почему ?

- А мы на нём сидели. Там лямки - широкие и высокие. Bcтаешь с них - следы остаются на 3 - 4 дня. А во всем мире он - сзади. Вещевое снаряжение - тоже не от большого ума. Комбинезоны делали из цигейки. Это хорошо. Hо зачем - то ещё кирзой обшивали - руки не сведёшь, а метров 15 - 20 пройдёшь - и будешь весь "в мыле". А унты ?   Собака внутри, собака снаружи и зачем - то фетровые подошвы, к которым нужны галоши. Мы эти галоши детям отдавали, они в них воду нальют, заморозят и как на санках катаются. Эта уж после войны стали строить классные самолёты и больше думать в лётчике. Мне б до войны кто сказал, что будем летать со скоростью 700 км/час, я бы выгнал такого трепача. А ведь звуковой барьер первым взял.

- О первом сбросе нашей атомной бомбы не хотите рассказать ?

- Было это в 1949 году над Семипалатинским полигоном. Бомба эта была и на бомбу - то не похожа. Здоровая, в четырёхмоторный Би-29 не влезала, сантиметров 40 - 50 свешивались ниже фюзеляжа. Высота 20 000 метров, а надо попасть в намеченный эпицентр. Взрыв произошёл на земле, поэтому не очень яркое было пламя, не понадобились даже тёмные очки, которыми снабдили на земле. "Гриб" очень быстро поднимался вверх, пришлось "нарезать" газы. Меня так тряхнуло, что когда самолёт был уже на земле, он весь дребезжал от одного лишь щелчка. А вот когда сбрасывали вторую в 1951 году, то это была уже бомба как бомба. Там, где определили цель, соорудили целый город - полигон: металлические и деревянные накаты, ходили куры, свиньи, овцы, лошади. После взрыва были странные и страшные сущестства: запросто подходили к человеку, морды без шерсти... Мне подумалось: вот он, конец света !

- А чем вы занимались после того, как ушли из авиации ?

- Я из неё не уходил. Бываю и на заводах, и с лётчиками встречаюсь, в курсе всех авиасобытий. А вот работу действительно пришлось сменить. 18 лет работал аппарате Громыко. Как - нибудь ещё придете - расскажу подробно.

- Завтра - великий праздник, которого бы не было в истории России без таких людей, как вы. И вам за это - наша огромная благодарность. А что бы вы хотели пожелать читателям "Труда" ?

- Пусть все будут счастливы !   Пусть никогда не будет войн. Трудно жить по совести, но я желаю всем именно таких трудностей.