Туров Александр Григорьевич

"...Мы теперь в ответе: за Россию, за народ, за всё на свете..."

И за всё на свете !   Как правдиво отражают эти простые слова из поэмы "Василий Тёркин" А. Твардовского чувства причастности советских людей ко всему, что происходит на нашей старой планете !   И прежде всего, к борьбе за свободу, в каком бы уголке Земли ни велась она, потому что неразделимы в нашем сознании советский патриотизм и пролетарский интернационализм - две неотъемлемые черты коммунистической идейности.

Каждый раз, когда мне приходят на память эти строки, я вспоминаю свою учебную эскадрилью в Харьковском авиационном училище и обращённые к нам, молодым курсантам, слова Сергея Фёдоровича Тархова.

- Сейчас, друзья, надо учиться с удвоенной энергией что называется, вгрызаться в технику. Чтобы побеждать врага, надо иметь прочные крылья. Все вы хорошо знаете что сейчас происходит в Испании. А мы с вами - интернационалисты - по духу, по воспитанию, по всему строю нашей советской жизни. Этим всё сказано.

Как лаконично он сумел высказать то, о чём думали мы тогда, летом 1936 года, следя по газетам и радиопередачам за волнующими событиями на далёком Пиренейском полуострове. Да и вокруг нас очень многое напоминало о борющемся за свою свободу испанском трудовом народе. И пьеса А. Афиногенова "Салют, Испания !", которую в конце того же года мы смотрели в Харьковском театре русской драмы. И - несколько позже - испанские дети, оставшиеся без родителей и крова и привезённые в наш город. И смуглые парни, прибывшие в училище для обучения лётному делу.

Каждый из нас горел желанием поскорее закончить учёбу и, если удастся, уехать на помощь испанскому народу в его справедливой борьбе с фашизмом. Но, конечно, тогда мы и не предполагали, что именно Сергею Тархову - нашему комэску выпадет честь одному из первых выполнить за Пиренеями свой долг интернационалиста. А нам - группе выпускников училища - привелось попасть на пылающий полуостров несколько позже.

В Июне 1938 года мы, 34 советских лётчика, вышли из вагона поезда на перрон испанской пограничной станции Порт - Боу. Многочисленные плакаты с уже знакомыми нам словами "Но пасаран !" и следы недавних бомбёжек на станционных зданиях со всей очевидностью подтвердили: отныне нашим делом будет война !

А затем горная дорога привела нас в старинный каталонский городок Фигерас, близ которого находился аэродром, где нам предстояло помогать советским и испанским техникам, механикам, оружейникам в сборке прибывающих самолётов, облётывать их, чтобы затем повести в бои.

Об этом говорил и прилетевший вскоре полковой комиссар Филипп Александрович Агальцов, чьё здешнее имя "Мартин" мы не раз слышали ещё в пути.

- Мне нравится ваша группа, - заметил он, поздоровавшись с каждым из нас. - В ней сочетаются житейская мудрость с горячей молодостью. Среди вас и опытные командиры, и ещё не оперившиеся "птенцы". Это хорошо.

Затем Агальцов рассказал об обстановке на фронтах, о том, как в трудных условиях фашистской блокады мужественно защищается Республика.

Мы узнали, в частности, о напряжённой боевой работе двух малочисленных групп советских лётчиков - добровольцев под командованием Родина и Глушенкова, которые во взаимодействии с испанскими эскадрильями ежедневно ведут тяжёлые и неравные бои, стремясь удержать господство в воздухе.

- Мы постараемся, - сказал в заключение Агальцов, - поскорее дать и вам возможность включиться в боевую работу. А сегодня нам надо провести одно важное организационное мероприятие. Хоть мы с вами и далеко от Родины, но должны жить по нашим, советским нормам. Мне известно, что в вашей группе 17 членов партии, 7 кандидатов и 11 комсомольцев. А поскольку группу предстоит разделить на две эскадрильи, значит, надо соответственно создать два партийных землячества и комсомольскую ячейку. Давайте, товарищи, изберём двух секретарей землячества и комсомольского групорга.

Сергей Грицевец от группы одесситов предложил избрать секретарём Василия Васильевича Старкова - коммуниста с немалым стажем, опытного, авторитетного товарища. Василий Якушин из группы добровольцев - киевлян выдвинул кандидатуру Михаила Андреевича Федосеева. Оба они были избраны секретарями партийных землячеств. А комсоргом стал Гриша Венгерский - сын московского кузнеца, строитель метро.

Ясным, безоблачным утром следующего дня мы отправились на аэродром для пристрелки оружия на только что собранных самолётах И-16. Едва принялись за дело, как услышали донесшийся со стороны моря необычный звук моторов. Чужие !..

Сигнал тревоги, заговорила зенитная батарея. И вот мы уже видим, как 3 трёхмоторных бомбардировщика идут в кильватерном строю в направлении города.

- Савойя, Савойя !   Фасиста ! - крикнул кто - то из испанцев.

Так вот они какие, итальянские "Савойи". Километров за 10 от аэродрома бомбардировщики развернулись вправо и устремились в нашу сторону.

Вся наша группа - Виктор Семенко, Илья Свергун, Александр Коновалов, Михаил Сапронов, Иван Какутич, Николай Фомин и я - опрометью кинулись к автофургону. Вскочили в него и едва отъехали метров 150, как услышали глухой удар, за ним второй, третий... Остановив машину, шофёр открыл дверцу и кинулся в придорожную канаву. Мы последовали его примеру. При этом кое - кто, то ли от взрывной волны, метнувшей в нашу сторону мелкие камешки, то ли от энергичного торможения машины, получил царапины. А 3 "Савойи", сбросив с одного захода свой груз, ушли в сторону моря.

И-16 эскадрильи ВВС Испании, 1938 год.

- С боевым крещением, ребята ! - пошутил кто - то, и мы поспешили к самолётам, которые оказались целы и невредимы.

Через несколько дней к нам прилетел Никифор Эммануилович Глушенков - комэск из группы советских лётчиков, сражавшихся на Левантском фронте. Там сложилась весьма трудная для республиканских войск обстановка. Танки врага рвались к Валенсии, беспрерывным атакам подвергался город Сегунто.

В этих условиях малочисленной группе республиканских истребителей приходилось совершать до 70 самолёто - вылетов в день, отражая атаки фашистских бомбардировщиков. То и дело завязывались ожесточённые воздушные бои, в которых численный перевес всегда был на стороне врага. Вот Глушенков и прибыл к нам, чтобы отобрать наиболее опытных лётчиков. Выбор пал тогда на Сергея Грицевца, Петра Неделина, Павла Коробкова, Иосифа Хотелева, Николая Романова, Виктора Семенко, Николая Герасимова, Михаила Федосеева и Григория Венгерского.

- Остальным товарищам придется потерпеть некоторое время, - сказал прощаясь Глушенков. - Изучайте хорошенько по карте район боевых действий, самолёты противника. В ближайшее время должны прибыть для вас самолёты.

И в самом деле, вскоре этот бесценный груз прорвался через франко - испанскую границу  ( кстати сказать, французское правительство закрыло её буквально через несколько дней после проезда нашей группы ). И вот мы уже радостно осматриваем на аэродроме новоприбывшие машины, с рассвета до темна помогаем техсоставу отлаживать их. Особый восторг вызывает новое вооружение. Ведь подумать только - 4 "ШКАСА" !   По 1800 выстрелов в минуту из каждого. Просто чудо !

Часть самолётов мы передали испанским лётчикам. И вот уже они уходят в небо. Первое звено летит "клином". Через несколько минут самолёты стремительно проносятся над аэродромом и, проделав головокружительный каскад "бочек", устремляются на Барселону.

Другие звенья с бреющего полёта круто уходят вверх, расходящимся веером выполняют вираж на горке и, сделав прощальный круг, скрываются.

- Молодцы ! - восторгаемся мы, а привезший испанцев Пётр Дмитриевич Башмаков говорит:

- Это лётчики из эскадрильи знаменитого Мануэля Сарауса, который учился у нас. Орёл. Гроза фашистов. И подчинённые его, как видите, летать умеют.

Да, и в самом деле парни - орлы !   Таким не жаль уступить самолёты...

Ну, а мы пока тренируемся летать в условиях фронтового аэродрома. Это пригодится.

В конце Июня на Левантский фронт отправилась вторая группа наших лётчиков. Теперь мы провожаем Илью Шугурова, Василия Якушина, Павла Глушкова, Николая Горяинова, Илью Свергуна, Сергея Быковского, Владимира Зюзина, Михаила Онищенко, Фёдора Филиппченко. Особенно трудно расставаться с комэсками Шугуровым и Якушиным. Оба они - отличные мастера лётного дела, по - отечески заботились о молодых лётчиках, многому научили. Не знали мы тогда, что встретиться со своими комэсками нам больше не доведётся, что оба они погибнут смертью героев и останутся навсегда в испанской земле.

25 Июля 1938 года части республиканской армии провели чрезвычайно смелую и отлично подготовленную операцию в Каталонии - форсировали в нижнем течении реку Эбро. Развивая этот успех, они за неделю расширили на западном берегу плацдарм шириной по фронту 130 и глубиной 45 километров. При этом было уничтожено 11 000 вражеских солдат и офицеров, 7 000 взято в плен.

Эта классически проведённая операция показала всему миру боеспособность и стойкость республиканских войск, действовавших в трудных условиях блокады. А Генералу Франко пришлось отказаться от своих планов взять Сегунто и открыть путь на Валенсию. Он был вынужден снять с Левантского фронта значительную часть наземных войск и авиации  ( 200 бомбардировщиков и 100 истребителей ), чтобы бросить их на ликвидацию прорыва. По 50 налётов в день совершали вражеские бомбардировщики на переправы и плацдармы за Эбро, пытаясь ударами с воздуха деморализовать республиканские войска.

Вот когда пришло и наше время включиться в боевую работу. По приказу командования мы перебазировались на фронтовой аэродром Вальс. Туда прибыла и часть наших лётчиков с Левантского фронта. Но это были уже не те парни, которых мы в Июне провожали из Фигераса, а настоящие бойцы, опаленные южным солнцем и пороховой гарью, вооружённые опытом воздушных боёв, бившие и "Хейнкелей", и "Фиатов", и "Мессершмиттов".

За одну лишь неделю Июля республиканская авиация уничтожила 35 вражеских самолётов, в том числе 16 истребителей. Но в этих боях погибли и оба наших любимых комэска Илья Григорьевич Шугуров и Василий Фёдорович Якушин, а также Григорий Венгерский. Тяжело ранен был Иосиф Хотелев.

Командование всей группой истребителей на Эбро принял Сергей Иванович Грицевец - наиболее опытный из наших лётчиков, замечательный воздушный боец, впоследствии дважды Герой Советского Союза. Командирами эскадрилий были назначены Виктор Семенко, Пётр Неделин и Павел Коробков.

Боевая работа предстояла весьма интенсивная, целиком подчинённая требованиям командования наземных войск, - прикрытие от авиации противника, сопровождение бомбардировщиков, разведка поля боя и штурмовка вражеских войск.

К 1 Августа формирование эскадрилий было закончено, и республиканская авиация приступила к выполнению своих задач на фронте Эбро. А через три дня пришёл и мой черёд совершить первый боевой вылет. Рано утром наша эскадрилья в составе девяти И-16 под командованием Виктора Семенко поднялась в воздух и направилась в район Гандесы. Я шёл в правом звене левым ведомым у Ивана Какутича. Справа находился Николай Фомин. Шли на высоте 5000 метров. В утренней дымке едва просматривалась лента реки Эбро.

Вглядываясь в марево, я заметил скопление каких - то чёрных точек, похожих на стаю птиц. В тот же момент командир, слегка покачивая крыльями, подал сигнал: "Внимание, противник !   Левый пеленг !". Круто развернувшись вправо, со снижением, пошёл на сближение с вражескими самолётами. А они уже видны - трёхмоторные бомбардировщики с белыми кругами на плоскостях. Сколько их ?   Считать некогда. Надо следить за ведущим !

По примеру командира открываю огонь. Но прицельной стрельбы не получается. Крутые развороты, один за другим, пока Какутич не подает сигнал: "Сомкнись !".

Всё это происходит молниеносно, но мне кажется, что первый мой бой тянется мучительно долго. И вот уже вижу сбитый кем - то пылающий вражеский бомбардировщик. Истребителей противника так и не заметил.

На разборе все говорили наперебой, каждый старался дать выход своим эмоциям, поделиться впечатлениями от первого боя. Оценивая действия ведомых, Иван Какутич заметил:

- Держались в бою цепко. А вот стреляли - то без толку. Надо действовать наверняка, когда видишь врага в прицеле. А зря боекомплект расходовать нечего. Плохо и то, что не все заметили истребители противника. В бою надо всё видеть.

В этот день наша эскадрилья сделала ещё 2 вылета. Вечером мы узнали, что в налётах на переправы и плацдарм за Эбро участвовало 250 "Хейнкелей" и "Савой" под прикрытием "Фиатов" и "Мессершмиттов". 12 вражеских самолётов навсегда отлетались в этот день. Республиканская авиация потерь не имела.

Первый боевой день показал, что вражеские бомбардировщики стали появляться на высоте более 5000 метров. Подняв боевой "потолок", фашисты, очевидно, решили, что республиканские истребители не смогут им противодействовать.

Нам необходимо было искать какие - то резервы. Но где их взять ?   Ведь с набором высоты мощность мотора падает и снижается маневренность самолёта. Каждый из нас думал над этим нелёгким вопросом.

- А может, уменьшить боекомплект ? - предложил кто - то. - Ведь если каждый будет экономить патроны, стрелять только наверняка, с малой дистанции, то на полётное время их хватит и половины.

- А я думаю, можно отказаться от кислородных баллонов со всеми их принадлежностями, - вмешался Иван Какутич - На высоте до 6000 метров, ежели втянемся, то и без них обойдемся. - Мои орлы, - командир звена указал на нас, - уверен - справятся.

- Посоветуйтесь с Мартином, - заключил Грицевец. - А пока запрещаю что - либо предпринимать. А то, чего доброго, самолёты, как липку, обдерёте.

Забегая вперёд, скажу, что вскоре оба последних предложения были приняты, и "Мессеры" в полной мере ощутили силу наших облегчённых самолётов.

А тем временем в небе над Эбро разыгрывались подлинные воздушные сражения. Только 8 Августа, как позже стало известно, в воздухе находилось с обеих сторон более 200 самолётов. В результате 2-часового боя 7 вражеских машин упали на республиканской территории, в том числе 2 - прямо в Эбро.

Вот что писал специальный корреспондент "Правды" о событиях в воздухе 14 Августа 1938 года: "Сегодня днём в секторе Гандесы... состоялся воздушный бой, который продолжался 2 часа. Республиканская авиация сбила 3 двухмоторных бомбардировщика, 13 "Фиатов" и 2 "Мессершмитта", всего 18 самолётов".

Хорошо запомнился мне этот день. Утром, когда после первого вылета мы завтракали, с КП подали сигнал: "Вылет всем исправным самолётам". Бежим к машинам. Техник Хуан - Мигель успел уже запустить мотор. Наша эскадрилья, как было условлено, взлетела первой. При подходе к линии фронта обнаружили по курсу около 30 "Хейнкелей", а на флангах, выше и ниже их, почти столько же "Фиатов" и "Мессершмиттов". Ну, здесь будет горячее дело !..

Виктор Семенко подал сигнал: "Правый пеленг !" и левым разворотом, круто снижаясь, повёл своё звено в атаку. Мы следуем за ним. Атака была стремительной. И вот уже левый "Хейнкель" ведущего вражеского звена, объятый пламенем, идёт на снижение.

Повторной атаки произвести не удалось. На наше звено обрушились "Фиаты". Прикрываю самолёт командира, отбивая от него один "Фиат". Коля Фомин в это время надёжно прикрывает меня.

Бой из горизонтали перешёл на вертикаль. "Хейнкелей" мы уже не видим, едва успеваем отбиваться от многочисленных фашистских истребителей, вертящихся вокруг нас. Эта адская карусель продолжалась до тех пор, пока к нам на помощь не подоспела испанская эскадрилья "Москас".

В этом же бою ведомый Виктора Семенко, мой земляк - горьковчанин Сергей Луковников, защищая самолёт командира, пошёл на таран, отсёк "Фиату" руль, а сам остался невредим.

В конце напряжённого дня на аэродром прибыли Долорес Ибаррури, Идальго Сиснерос, командующий армией Эбро Хуан Модесто, командир корпуса Энрике Листер и комиссар Мартин. Они горячо и сердечно поздравили лётчиков с большой победой.

А через 5 дней мне привелось совершить свой последний боевой вылет в небе Испании. Нам предстояло сопровождать девятку СБ в район Гандесы, где бомбардировщики должны были нанести удар по скоплению резервных фашистских войск. Взлетели, сразу же обнаружили СБ и приняли боевой порядок. В ведущем звене находились Виктор Семенко, Михаил Сапронов и Сергей Луковников, слева - Николай Герасимов, Илья Свергун и Александр Коновалов, справа - Иван Какутич, Николай Фомин и я.

Пересекли Эбро и вскоре заметили на горизонте густое облако от разрывов зенитных снарядов. А вот уже справа, наперехват к нам, несётся шестёрка "худых"  ( так мы называли "Мессершмитты" ). Группа поиска Виктора Семенко, развернувшись, устремляется в атаку. Наше звено пока на месте. А бомбардировщики, сбросив свой груз, левым разворотом уходят к Эбро, сопровождаемые сильным зенитным огнём.

И вдруг, молниеносно прорвавшись слева, нас атакует двойка "худых". Николай Герасимов вовремя заметил их и опередил врага. Вот уже сбит один "Мессер"... А разрывы зенитных снарядов всё ближе, ближе. И внезапно упругая волна разметала наше звено. Глухой удар - ив глазах у меня потемнело. Слабеющим сознанием ощущаю, что мой самолёт стремительно падает вниз. Острая боль в голове. Открываю глаза, но сквозь очки ничего не вижу. Сбрасывая их, гляжу на стрелку высотомера. Она прошла через отметку 2000 и ползёт вниз...

Потянув ручку на себя, прекращаю падение, а другой рукой провожу по лицу. Ладонь вся в крови. Вижу впереди по курсу два самолёта. Хотел было пристроиться к ним, но, присмотревшись, понял: фашисты !   Взгляд на компас - чёрт побери - ведь я лечу в обратную сторону !   Развернулся и только теперь увидел Эбро и знакомые ориентиры. Но доберусь ли до своих ?   Ведь горючее на исходе !..

А ко мне уже пристраиваются 2 самолёта. Слава богу - наши "Москас" !   Как узнал впоследствии, это были республиканские лётчики с соседнего аэродрома. Они провожают меня до нашего Вальса.

Надо садиться. С хода, не делая расчётного круга. Горючее - то почти на нуле !   Шасси решаю выпускать на планировании. Едва успеваю откинуть защёлку барабана на выпуск и уже приземляюсь. И тут же теряю сознание. На короткое время прихожу в себя от укола, сделанного аэродромным врачом, и снова проваливаюсь в беспамятство. Сознание вернулось лишь на 3-и сутки в барселонском госпитале. Оказалось, что осколок зенитного снаряда попал в голову, но, к счастью, прошёл по касательной, повредив лишь мягкие ткани. А к этому прибавилась и контузия при посадке.

72 часа врачи во главе с советским хирургом - добровольцем Колесниковым боролись за мою жизнь, сделали несколько переливаний крови. Позднее я узнал, что в том же полёте, очевидно, тогда же, когда ранило меня, осколок зенитного снаряда попал в мотор самолёта моего командира Ивана Какутича. С пробитым маслопроводом он совершил вынужденную посадку на песчаную косу у берега моря. С этим храбрым и волевым командиром мне впоследствии привелось ещё служить в одном полку, вместе воевать с белофиннами. Иван Какутич погиб на моих глазах в воздушном бою в Марте 1940 года, за несколько дней до перемирия.

Нестерпимо медленно тянулось мое выздоровление в барселонском госпитале. В один из дней раненых посетили Долорес Ибаррури и Хосе Диас.

- Салуд, Алехандро ! - тепло сказала Пассионария, подойдя к изголовью моей кровати и поставив в вазочку на столике букет гвоздик. - Как вы себя чувствуете ?

Затем она расспросила о моей семье. А потом гости пожелали мне скорейшего возвращения к боевым друзьям.

К сожалению, вернуться в боевой строй республиканской авиации мне не довелось. Мои товарищи без меня продолжали воздушную битву за Эбро. Лишь за 20 дней Августа советские и испанские лётчики сбили здесь 72 фашистских самолёта. Но ко времени окончания 113-дневной битвы за Эбро из 34 лётчиков нашей группы оставалось в строю лишь 7 человек. Сложилось так, что они оказались последними советскими истребителями из всех, кто помогал испанскому народу в его мужественной борьбе с фашизмом.

Много воды утекло с тех пор. Но то и дело вспоминаются мне давно прошедшие годы, земля и небо Испании. А порой жизнь устраивает и поистине удивительные встречи. Несколько лет назад, работая на одном из авиационных заводов, я познакомился с двумя инженерами - испанцами, двоюродными братьями Салуэнья Луисом Салуэнья и Берналем Салуэнья Хайме. Отец Луиса в годы национально - революционной войны был лётчиком, летал на СБ, а его маленькому сыну и племяннику дала приют великая советская страна. Оба брата со временем окончили Московский авиационный институт и стали отличными специалистами. Они и сегодня трудятся в авиационной промышленности своей второй Родины, чьи сыновья так славно и самоотверженно сражались в те далекие годы за свободу и счастье испанского народа.