Журавлёв Николай Павлович

Вызвали меня, предложили: "Хочешь на ответственное задание ?"   Я говорю: "В Испанию ?"   Смеётся начальство: "Там узнаешь". - "Конечно, хочу !". - "Но помни: никому ни слова, даже жене. Всем говори: "На Дальний Восток".

Прихожу домой, говорю жене: "Посылают на Восток". Она сразу: "В Испанию !"   И в слёзы. Я ей говорю, что это почётное доверие, она отвечает: "Знаю, да уж очень далеко". А мы, понимаешь, ребёнка ждём, первого, женаты недавно. "Так как же ?" - спрашиваю. "Что как же ?   Сам уже согласился !" - "А если бы не согласился ?" - "Я бы с тобой развелась"...

... Сбили меня над Эбро. Нас было меньше, чем их. Как всегда. Я прикончил своего 6-го фашиста, гнался за ним до самой земли, видел, как он упал и вспыхнул. А в это время у меня нижний пулемёт заело. Высунулся посмотреть - надо мной "Фиат". Про всё забыл, пошёл вверх. Вдруг рывок. Мотор оторвало, как ножом срезала. Надо прыгать, а внизу ещё 2 "Фиата". Обязательно подстрелят, они всегда за парашютистами охотятся.

Пустил машину листом и решил прыгать на пределе. Всё оглядываюсь: где "Фиаты" ?   Наконец один из наших набросился на них. По-моему, до земли оставалось метров 100, прыгать уже нельзя, парашют не раскроется. Но я всё-таки прыгнул. Внизу увидел зелёные листочки на кустах. Честное слово, увидел. Так мне к ним захотелось...

Тут началось моё счастье. В момент прыжка - ветер. Машина в одну сторону, я - в другую. А то бы она меня раздавили. Ещё полсекунды, опять счастье: парашют раскрылся у самой земли, ослабил удар. Сознание я всё-таки, должно быть, потерял. Потом вижу: лежу я на земле, зелёные листочки могу рукой достать. Начинаю соображать. Ведь я бы разбиться должен, а вот лежу, всё вижу, всё слышу: небо вверху синее - синее, кузнечик прыгнул, листочки зашелестели. Может, внутреннее повреждение ?   Плюнул - крови нет. Почему же я лежу ?   Когда приземляешься, инстинктивно вскакиваешь, а я лежу. Посмотрел на ноги. Лежат на земле, как чужие, как брошенные. Дёрнулся - сразу острая боль. Значит, ноги сломал. Потом слышу тонкий - тонкий звук, вроде писка. Прислушался - ничего, перестал прислушиваться - опять. Еле понял, что это я сам стонал. А потом вдруг всё забыл, одна только мысль: где я ?   Кружил, кружил над фронтом, а куда упал - к фашистам или к своим ?   Где Эбро ?   Не знаю. Если я у фашистов, надо стреляться. И ноги всё равно потерял, зачем жить ?..

А тут вижу: бегут ко мне какие-то военные. Вдруг - фашисты ?   Одеты ведь одинаково. Достал револьвер, - слава богу, трудно было достать, я на нём лежал, - поднёс к виску... Прощай, Катя, расти ребенка !..

Говорят, что счастье и несчастье всегда серией приходят. Сзади подбежал кто-то, я его не видел, вышиб у меня ногой револьвер, успел. Окружили меня, сердитые такие, кричат: "Алемано ?   Итальяно ?"   Наши это были и решили, что я - фашист. Я подумал, что ответить, и говорю: "Республикано. Коммуниста". Если фашисты, скорей убьют. А они кинулись меня целовать. Я опять теряю сознание, они меня подняли, ну, как ребёнка, кричат: "Русо, русо !"   По выговору, наверно, догадались. И вот тут, не совладал я с собой, заплакал..."