Тов. Стольников во время боевых действий показал упорство и настойчивость, при этом проявил геройство в боях с маннергеймовскими бандами.

17 февраля 1940 года при выполнении боевого задания в составе группы бомбардировщиков "СБ" при подходе к цели был атакован истребителями, в результате был выведен левый мотор, тов. Стольников на одном моторе дошёл до цели и сбросил бомбы. Отходя от цели снова подвергся атаке истребителей противника, но звено было отогнано огнём стрелка радиста, один из "Фоккер Д-21" был сбит.

На траверзе Виипури пятёрка "Фоккеров Д-21" произвела третий раз атаку. В неравном бою экипаж тов. Стольникова дрался мужественно и смело, умелым маневром тов. Стольников создавал огневые поэиции стрелку - радисту и штурману, для ведения огня по наседающим врагам.

В этом бою стрелок - радист дважды получает ранение, но упорно ведёт бой, сбивая ещё двух "Фоккеров Д-21" и в это время пулемёт откаэывает из-зa порыва ленты. Тогда тов. Стольников маневрируя даёт возможность вести огонь штурману, но очередной очередью был выведен из строя второй мотор и ранен штурман. Тов. Стольников резко отжал самолёт, вышел из боя и посадил на оэере Муола - Ярви.

Стрелок - радист был сильно ранен, сам двигаться не мог и хотел покончить жизнь самоубийством, но тов. Стольников успокаивая его отнял пистолет, говоря что: "Ещё рано помирать, наши должны скоро помочь".

Самолёт был подвергнут артиллерийскому огню, экипаж забирает всё необходимое для боя и уходит в лес. В это время они были замечены нашими истребителями, которые и оказали товарищескую помощь, организуя переброску экипажа в трудных условиях боя на свою территорию.

Экипажу была оказана медицинская помощь, сам тов. Стольников, прибыв в часть, доложил о случившемся и сразу просил назначить его в полёт: "Хочу драться за Родину, за Сталина достойно".

Тов. Стольников после этого сделал ещё 5 боевых вылетов, выполняя все задания отлично.

За проявленное мужество и настойчивость в борьбе с врагами ходатайствую о присвоении тов. Стольникову высшей награды правительства СССР "ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА".

Командир 31-го СБП майор Добыш.  15 марта 1940 года.

Наш 31-й скоростной бомбардировочный полк, ставший в декабре 1941 года 4-м Гвардейским, ещё находясь в составе 7-й отдельной армии, действовавшей на Петрозаводском направлении, наносил бомбовые удары по объектам противника, расположенным близ Тихвина. У каждого из нас было одно стремление - отстоять Ленинград.

15 ноября группа Пе-2 наносила бомбовый удар по батареям противника на территории совхоза "1 Мая" в районе Тихвина. При втором заходе на цель вражеский снаряд попал в левый мотор самолёта, где в экипаже были Б. Афонин, И. Карпов и В. Карпенко. Командир Афонин принял все меры, чтобы удержать машину в горизонтальном положении, но последовал второй удар, осколок зенитного снаряда попал в стабилизатор. Возникла тряска. Лётчик с помощью штурмана вывел "петлякова" из зоны огня, но высота катастрофически падала, нарастала тряска, а кругом - лесная чаща. Экипаж с предельным напряжением продолжал полёт на восток.

- Смотри, поляна ! - закричал штурман.

Летчик мгновенно среагировал и, преодолевая нагрузку на рули управления, довернул бомбардировщик на поляну. Мысль одна - спасти экипаж. Афонин перекрыл бензобаки, выпустил посадочные щитки, выключил зажигание и стал плавно спускаться на своём тяжёлом Пе-2. Треск, глухой удар. Снежная пыль заволокла всё вокруг.

Первым в сознание пришёл командир экипажа.

- Кто жив ?!

Молчание. Афонин увидел Карпова, который лежал, зажатый в раздавленной кабине, не подавая признаков жизни. В это время послышался голос стрелка - радиста Карпенко: вытирая лицо, тот сидел в десяти метрах от фюзеляжа.

- Скорее ко мне ! - крикнул командир, - Надо спасать штурмана.

Сгоряча Афонин не замечал, что по его лицу струится кровь. Подбежавший Карпенко вытащил индивидуальный пакет и забинтовал командиру голову. Затем они наклонились над штурманом, пытаясь его приподнять. Он глухо застонал и открыл глаза.

- Да у него нога в другую сторону повернута, - тихо сказал стрелок.

Афонин распустил парашют. В него бережно завернули Карпова...

- Пойду искать населённый пункт, а ты разожги костер. Ну, крепись !   Скоро приеду за вами на санях. - Коренастая фигура Афонина скрылась в темнеющем еловом лесу.

Вернувшиеся экипажи после посадки доложили: задание выполнили, разбили артбатарею, а звено Морозова в составе экипажей Серова и Афонина разбомбило артиллерийский склад. Взрыв склада озарил пламенем опушку леса, местность заволокло чёрным густым облаком. Самолёт Афонина был подбит, от звена отстал, терял высоту и рухнул в лес на нашей территории.

В район падения самолёта была срочно направлена поисковая команда во главе с полковым врачом М. Стучинским. Но не так просто найти пострадавших в обширных тихвинских лесах. Стояла тихая морозная ночь, в неподвижном лесу на полянке ярко горел костер. Карпенко старательно подкладывал сучья в огонь.

- Володя, мне холодно, - прохрипел штурман.

Стрелок - радист взял второй парашют и укутал товарища. "Только бы не потерять сознание, только бы выдержать страшную боль", - думал Карпов. Он вспомнил о семье, которая эвакуировалась в первый день войны из Латвии, о её дальнейшей судьбе ничего не было известно.

...Заламывая ветки на пути, Борис Афонин упорно шёл по глубокому снегу на восток. Изредка останавливался, прислушивался. Лес безмолвствовал. В ушах Афонина то и дело появлялся звон, ломило в висках. Пройдя с километр, лётчик оказался на просеке и вскоре увидел санную дорогу, прошёл ещё сотню шагов, и за поредевшим лесом замерцали огоньки.

Местные жители, не теряя времени, принялись собирать сани в поход. Женщины успели напоить Афонина тёплым молоком. И вот подводы резво помчались по снежной дороге. На горизонте появились три лыжника. Афонин стал пристально вглядываться, пытаясь определить форму и цвет их одежды. Подумал: а вдруг вражеские разведчики ?   Но это были свои, послышался знакомый голос врача Стучинского. Все обрадовались встрече и двинулись к месту падения бомбардировщика. Когда приблизились к лесу, Афонин встал и пошёл впереди саней, определяя направление по заломанным веткам и следам, которые заметала поземка, рядом бежали две собаки, взятые с собой колхозником дедом Моисеевым. Вскоре пришлось оставить лошадь - густой лес преграждал путь...

Первыми почуяли место падения самолёта собаки, они заскулили, заметались и дружно, с лаем, рванулись вперёд. Прошла минута, вторая... и в лесной чаще вспыхнула ракета: это подавали сигнал пострадавшие. И вот наконец встреча. Врач Стучинский вместе с Афониным бросились к штурману. Из белого парашютного полотна показалось лицо Карпова. Подняв голову, Иван тихо сказал: "Спину и ногу ломит..." - и потерял сознание. Врач быстро сделал укол, массаж груди. Признаки жизни возвращались медленно. Окружающие, подавленные своим бессилием помочь, напряжённо смотрели на побелевшее лицо Карпова. Врач сделал ещё укол.

- Надеюсь, штурмана удастся спасти, - сказал Стучинский.

Вырубили две жерди, связали их парашютными стропами, разостлали полотнища парашютов, Карпова уложили на импровизированные носилки и двинулись. Через час принесли Карпова к саням, уложили и тронулись в путь. Остановились в просторной, хорошо натопленной избе. Женщины наперебой несли сюда молоко, горячие пироги с грибами - роскошь по тем временам. Ребятишки с любопытством рассматривали лётные меховые комбинезоны, мохнатые пестрые унты, шлемофоны. Афонин стал их угощать сохранившимся бортпайком.

Тепло распростившись с жителями, однополчане на грузовой машине отправились в деревню Большой Двор, где находился ближайший госпиталь. Полуторку пытался атаковать вражеский истребитель, но шофёр не растерялся, мастерски отвернул машину, и очередь прошла в стороне. На второй день Карпова на санитарном самолёте У-2 доставили в тыловой госпиталь в Череповец.

Несмотря на ранения, Афонин и Карпенко, уже со штурманом Головко, на 5-й день повели звено бомбить неприятельскую колонну на дороге Тихвин - Будогощь. Они уничтожили 6 автомашин с живой силой и боеприпасами и одно буксируемое тягачом тяжёлое орудие.

Путь Ивана Карпова к полному выздоровлению оказался трудным. Он, преодолевая боль, усиленно тренировался, "разрабатывал" ноги, позвоночник. И писал своим товарищам: "...громите коричневую гадину, я с вами, скоро займу своё место в кабине самолёта".

Однако медицинская комиссия дала заключение: "К лётной работе не годен". Но Карпов через 3 месяца вернулся в полк, который был уже Гвардейским. Радушно встретили мужественного патриота, назначили адъютантом эскадрильи, а вскоре Карпов добился, чтобы его допустили летать шгурманом звена. Он служил примером доблести и отваги для молодого пополнения, в боях под Ленинградом неоднократно проявлял храбрость и героизм, всегда шёл на выручку попавшего в беду однополчанина. Одним из первых он был удостоен чести сфотографироваться у развернутого Гвардейского знамени полка. Во время блокады города Ленина ему пришлось неоднократно вести неравные воздушные бои в районе Волхова, покидать горящий самолёт. Иван Егорович Карпов прошёл с боями всю Прибалтику. Награждён многими боевыми орденами и медалями. Сейчас славный ветеран живёт в Минске.

Стрелок - радист Владимир Карпенко продолжал летать на боевые задания, при прорыве блокады города Ленинграда погиб в неравном воздушном бою.

Капитана Бориса Ивановича Афонина комиссар полка Григорий Ермилович Уланов часто ставил в пример. Афонин считался лучшим разведчиком в полку, обладал большой силой воли. Он смело и грамотно выполнял все боевые задания, воодушевлял своих подчинённых на подвиг, часто вступал в неравные бои с вражескими самолётами и выходил победителем. После выполнения боевого задания делился опытом борьбы в воздушных боях с товарищами.

В начале сентября 1942 года 4-й Гвардейский бомбардировочный полк вошёл в состав 14-й Воздушной армия и перелетел на аэродромы Волховского фронта. В этом же месяце экипаж капитана Б. И. Афонина, выполняя очередной разведывательный полёт, не вернулся. Весь полк тяжело переживал утрату, а техник его самолёта Павел Сергеевич Шашкин целые сутки не покидал стоянку, жил надеждой: а вдруг Борис Иванович прилетит ?

Что же произошло в тот день ?   Экипаж был атакован 4 истребителями Mе-109, бой длился более 20 минут. Ребята, умело маневрируя, метко отбивали атаки противника. Чтобы поставить под удар вражеский истребитель, лётчик предпринял опасный маневр. Предупредив экипаж, он резко убрал газ и увеличил угол атаки самолёта. Истребитель, который зашёл строго в хвост, не ожидал такого приёма, ему грозило столкновение с Пе-2, и он вынужден был выйти из атаки вверх, оказавшись в зоне обстрела крупнокалиберного пулемёта штурмана, который и прошил его очередью. Ме-109 вспыхнул и камнем рухнул в лес. Более 10 атак отбил экипаж. Запас патронов был на исходе, штурман и стрелок - радист стали экономить патроны. Вражеские истребители, видимо, заметили это, предприняли одновременную атаку с 3-х направлений. Командир принял все меры, чтобы уйти от прицельного огня. Стрелку - радисту Г. Г. Носову удалось поджечь ещё один Ме-109, тот задымил и резко вышел из атаки.

- Командир !   Кончились патроны ! - закричал Носов.

В это время одному из "Мессеров" удалось поразить центральный бензиновый бак. Штурман Ермаков  ( к сожалению, память не сохранила его имя и отчество )  был убит. Пе-2 охватило пламя. Лётчик пытался сбить его. И тут последовал страшный взрыв. Стрелок - радист погиб. Но в этой смертельной ситуации Афонин остался живым.

Многое Афонину ещё пришлось испытать, выстрадать. Его несгибаемая воля к победе, любовь к Отечеству снискали всеобщее уважение. Он награждён двумя боевыми орденами и многими медалями. Сегодня Борис Иванович живёт и трудится в городе Уральске.

В 1942 годк полк вёл систематическую воздушную разведку в районе Мги, Синявина, рощи "Круглая" и аэродромов противника. Удалось своевременно обнаружить сосредоточение вражеской авиации на аэродроме Бородулино, переброску вражеских войск по железной дороге с южного направления под Ленинград, установить наличие соединений 11-й вражеской армии, которая ранее дислоцировалась в Крыму.

Бомбовый удар по аэродрому наносила 3-я эскадрилья. Облачность составляла 800 - 1200 метров, моросящий дождь, видимость 4 - 5 километров. Но обстановка требовала выполнить боевое задание, ведь 60 вражеских самолётов на аэродроме готовились нанести удар по Ленинграду и нашим оборонявшимся войскам. Подлетая к цели, наши экипажи во главе с ведущим майором В. Новиковым и штурманом эскадрильи капитаном С. Козельковым увидели на лётном поле большое скопление самолётов Ju-88, Me-109 и Ju-52, по аэродрому двигались автобензозаправщики. Последовала команда штурмана: "Так держать !"   Все командиры самолётов Пе-2 заняли в строю свои боевые места. Настал самый ответственный и напряжённый момент: выдержать заданный боевой курс, скорость, высоту. Вражеские зенитки молчали, видимо, гитлеровцы из-за плохой погоды приняли наши самолёты за свои, так как в это время заходили на посадку "Юнкерсы".

В прицелах показалась окраина лётного поля и стоявшие там самолёты со свастикой. Штурманы нажали на боевые кнопки. Наши "Петляковы" вздрогнули, освободившись от фугасных, осколочных и зажигательных бомб, которые обрушились на вражеские самолёты, автобензозаправщики. Стрелки - радисты открыли огонь по разбегающимся фрицам. На аэродроме произошли сильные взрывы. Всё лётное поле охватило зарево. Результат: 38 вражеских самолётов, большое количество бензозаправщиков и личного состава было уничтожено. Лётным составом 3-й эскадрильи был совершен героический подвиг.

21 сентября 1942 года эскадрилья, ведомая капитаном П. И. Семаком, - нанести эффективный удар по вражеским артиллерийским и миномётным батареям в районе Синявина, но с командного пункта наземных войск последовал приказ: "Петляковым" повторить заход на цель !   Капитан Семак стал повторно заводить свою девятку на цель. Вражеские истребители в это время находились в районе Синявина под нижней кромкой облаков и были обнаружены с опозданием. Противник был опытным и, выждав момент, атаковал наши звенья на развороте с флангов. С первой атаки были подбиты 2 наши самолёта. Повторную атаку "Мессеров" штурманы и стрелки - радисты отбили метким пулеметным огнём. Пересекая линию фронта, ведущий девятки передал по радио: "Всем лётчикам держаться в строю !"   Последовала новая атака Me-109 одновременно сверху и снизу, но при отражении её один Me-109 был сбит групповым огнём штурманов. Однако и 2 наших подбитых Пе-2 вынуждены были отстать от строя девятки и подверглись более 10 атакам вражеских истребителей. В ожесточённом бою членам наших экипажей удалось сбить ещё 2 "Мессера", но были сбиты и ведомые экипажи командиров звеньев А. А. Линчевского и А. И. Серова, а их штурманы Николай Байковский и Иван Карпов получили ранения.

Превозмогая боль, Гвардейцы продолжали вести меткий огонь. В это время появилась ещё одна группа "Мессеров", которая с ходу атаковала самолёты Линчевского, Серова и ведущее звено эскадрильи. "Боеприпасы на исходе !" - крикнул штурман Байковский и стал отстреливаться из ракетницы. "Мессер" при виде летящего огненного шара не выдержал и резко отвернул. Последовали атаки снизу, в самолёте Линчевского был выведен из строя один мотор, штурман и стрелок - радист были убиты, а Линчевский ранен в ногу. Увидев, что штурман и стрелок не ведут огня, 3 "Мессера" подошли к самолёту Линчевского слева и справа, третий Mе-109 ударил по работающему мотору. Наш Пе-2 продолжал полёт. Тогда один Mе-109 подошёл с левой стороны и в упор стал расстреливать лётчика.

Каждая гибель Гвардейца оставляла в сердце жгучую печаль и лютую ненависть к врагу. Допущенная неосмотрительность в боевом полёте, промедление одного из членов экипажа оказывались роковыми и непоправимыми. После выздоровления и возвращения в полк Анатолий Анатольевич Линчевский рассказывал: "Фриц, подлетев к моей кабине, стал разглядывать, жив ли я. У меня от ненависти застучало сердце и мгновенно созрела мысль - ударить своей левой плоскостью по крылу стервятника. Взяв ручку на себя, ногой довернул свой Пе-2 на врага. Удар пришёлся точно по крылу, плоскость отлетела, противник винтом полетел к земле. Мой самолёт бросило влево, и я завис на какое-то мгновение на ремнях. С трудом выровнял самолёт, попытался встать на ноги, но не мог. Самолёт начал вздрагивать и загорелся. Превозмогая боль, я перевернул машину, сорвал аварийный ручной фонарь. Меня выбросило из кабины. Успел раскрыть парашют примерно на высоте 500 метров и потерял сознание..."

Потом, оставшись после ранения хромым, Линчевский добился разрешения снова летать. Громил врагов в Прибалтике, был награждён многими орденами и медалями. После демобилизации Анатолий Анатольевич жил и работал в Москве. В 1979 году ветеран умер.

...Гвардейцы продолжали отбивать атаки наседавших "Мессеров", - ведь их было 8, а наших Пе-2 оставалось только 4. В самолёте командира звена А. И. Серова были повреждены рули управления, а вражеские истребители атаковали одновременно снизу и сверху. Штурман И. Е. Карпов открыл огонь, но "Мессер" упорно шёл на сближение и также вёл огонь. Исход боя решали секунды. Мужество, храбрость и воля к победе помогли Карпову метким огнем сбить один "Мессер". Но второму Ме-109 удалось снизу поразить наш бомбардировщик, правая плоскость загорелась, пламя быстро распространилось по самолёту, языки огня окутали кабину штурмана. Серов дал команду прыгать. Карпов, преодолевая боль, покинул горящую машину, за ним последовал стрелок - радист Карпенко. Когда у Карпова раскрылся парашют, он увидел впереди себя, ниже, охваченный пламенем Пе-2, который на высоте 80 метров взорвался. Гвардеец А. И. Серов погиб смертью героя.

Карпова и Карпенко подобрали санитары и оказали им помощь. После излечения в тыловом госпитале они вернулись в родной полк. Чем же для остальных закончился этот жестокий бой ?   Вражеские истребители ринулись на ведущее звено девятки. Задняя полусфера звена самолётов Пе-2 озарилась встречными светящимися трассами огня. Пе-2 лётчика Семянникова  ( к сожалению, его имя и отчество не сохранились в моей памяти )  был атакован с правого фланга, и по поведению самолёта видно было, что экипаж погиб, так как "Петляков", покачиваясь с крыла на крыло, с правым разворотом вошёл в пикирование и врезался в болото.

Ведущий девятки капитан П. И. Семак и старший лейтенант А. И. Кривошапко, который шёл слева от ведущего, решили использовать облачность и с набором высоты вошли в облака. Самолёт Кривошапко имел повреждение бензобака, и он вынужден был произвести вынужденную посадку на аэродром наших истребителей. Экипаж капитана П. И. Семака вернулся на аэродром. Я рассказал подробно об этом тяжёлом воздушном бое не как о каком-то исключении - Гвардейцам приходилось драться до последнего вздоха, многие из них лежат в безымянных могилах. Их воинская доблесть навсегда останется в благодарной памяти потомков.

Осень и зима 1942 года для всего личного состава полка и батальона аэродромного обслуживания были очень тяжёлыми. Стояла низкая облачность, частые осадки ограничивали видимость. Снежные заносы усложняли взлёт и посадку. Техническому составу приходилось по ночам расчищать аэродром и рулёжные дорожки. Район полётов ориентирами был крайне беден, а вынужденная посадка на лесной и болотистой местности была очень опасной. Полк нёс невосполнимые потери. Нам пришлось срочно готовить молодые экипажи из пополнения.

В декабре 1942 года и в начале 1943 года боевая нагрузка на Гвардейцев заметно увеличилась. Мы наносили бомбовые удары по скоплению вражеской техники на железнодорожных станциях Любань, Тосно, Батецкая, Мга вели постоянную фоторазведку укрепрайонов Мги, Синявина, Киришей, Рабочих посёлков № 1, 5, 7, 8, а также вражеских аэродромов. Ведя разведку, бомбили важные цели. Частые полёты на площадную фоторазведку сильно укреплённых районов подсказывали, что командование Волховского и Ленинградского фронтов готовит большой удар по врагу. Наши командиры и штурманы эскадрилий и звеньев, в том числе и я, были на передовых позициях 128-й и 376-й стрелковых дивизий, с наблюдательных пунктов при помощи стереотруб и полевых биноклей уточняли укреплённые точки врага и переносили их на свои лётные карты. Мы видели, в каких невероятно тяжёлых условиях наши доблестные пехотинцы, артиллеристы, сапёры удерживают передовые позиции, находясь под вражеским обстрелом.

За 1,5 годи немецкие войска построили мощные укрепления, установили бронированные колпаки, зарыли на высоте танки. Сильная полоса обороны проходила в районе Синявина, Мги, Рабочих посёлков № 1 и 8, где немцы построили дерево - земляные валы шириной 1 - 2 метра и высотой до 2 метров, облили их водой, и они, обледенев, стали трудно преодолимыми. С высоты 800 - 1000 метров полёта эти сооружения хорошо просматривались.

В полку активно проводилась партийно - политическая работа, в звеньях и экипажах шёл обмен опытом. Каждый коммунист, комсомолец и беспартийный брал священные обязательства под девизами: "Разобьём врага под Ленинградом !", "Будем бить гитлеровцев по-сталинградски !"   Во всех эскадрильях выпускались бюллетени и "боевые листки", каждый боец горел желанием приблизить разгром гитлеровских захватчиков.

В 7 часов утра 12 января 1943 года был зачитан приказ о нанесении совместных ударов Волховского и Ленинградского фронтов с задачей прорыва блокады Ленинграда. Технический состав готовил самолёты, вооруженцы, механики и мотористы заканчивали подвеску бомб, укладывали пулемётные ленты. Лётный состав уточнял цели по фотопланшетам, готовил расчёты, командиры эскадрилий и звеньевые определяли боевой порядок на маршруте и над целью.

И вот взлетела зелёная ракета - сигнал членам экипажей занять места в самолётах. Техники и мотористы ловко и быстро помогали своим боевым товарищам надеть парашюты, убирали подушки с радиаторов и чехлы с трубок Пито, снимали струбцины с рулей управления. Никаких лишних слов, никакой суеты. В 8 часов 30 минут начался запуск моторов, все 27 Пе-2 загудели, поднимая вихри кристаллического снега.

Эскадрильи и звенья, взлетая поочередно, собрались "на петле" и взяли курс на заданные цели в районе Мги и Синявина. При заходе на цели вражеские зенитные батареи открыли сильный заградительный огонь, но бомбовый удар был нанесён точно. Спустя 2 часа Гвардейцы снова взлетели. И снова противник встретил нас сильным зенитным огнём. Казалось, в воздухе нет места, чтобы пробиться через сплошные разрывы. Презирая опасность, ведущие групп точно вывели свои "Петляковы" на цели. Отходя от них, мы увидели несколько больших взрывов артиллерийских складов противника.

С командного пункта последовал приказ: "Петляковым" выполнять повторный заход на цель !"   Ведущий, приняв приказ, передал своим экипажам: "За мной в драку !   Огонь вести по траншеям и бегущим фрицам !"

С высоты 900 - 600 метров было видно, как от беспрерывных взрывов местами горели торфяники, испуская чёрный едкий дым и пар, трудно было различить местность, всё было перепахано. Это было возмездие за слёзы и смерть дорогих ленинградцев.

При отходе от цели стрелок - радист А. Н. Серов передал: "Вижу справа две группы Ме-109 !"   Все экипажи Пе-2 приняли боевой порядок для отражения вражеских истребителей. В это время над целью барражировали 4 пары наших истребителей, которые смело ринулись на "Мессеры", завязался воздушный бой. Однако часть Me-109 прорвалась к нашим самолётам. Стрелки - радисты открыли прицельный огонь. Атака снизу была отбита, один Ме-109 подбит. Вражеские пары Ме-109 перешли на атаку с верхней полусферы. Штурманы открыли огонь с дистанции 500 - 600 метров, стремясь не допустить вражеские истребители. От трасс, прошивавших воздушное пространство, рябило в глазах.

Атаки вражеские истребители продолжали и над нашей территорией. Они стремились зайти в хвост, в "мёртвое" пространство Пе-2. Более 6 атак было отбито нашими экипажами. Ведущие групп В. К. Морозов, М. Ф. Тузов и я своевременно маневрировали. В результате групповым огнём штурманов и стрелков - радистов было сбито 2 Ме-109, по и наши 2 экипажа получили повреждения моторов и вынуждены были сесть на аэродромы истребителей.

22 февраля 1943 года экипаж майора И. И. Трубицына, производивший разведку, был атакован двумя Ме-109. Несколько атак экипаж отбил, но вражеские истребители продолжали его упорно преследовать уже над нашей территорией. По команде штурмана капитане Н. Ф. Смирнова лётчик резко довернул самолёт вправо, и штурману удалось поймать "Мессер" в прицел. Последовала длинная очередь, Ме-109 перевернулся и камнем врезался в лес. В это время подошли ещё 2 Ме-109. Наш экипаж их вовремя не обнаружил, всё его внимание было сосредоточено на "Мессерах", которые продолжали преследование. Вражеские "охотники" на большой скорости подошли снизу и открыли огонь. Пе-2 загорелся, штурман был убит.

Из рассказов офицеров наземных войск и стрелка - радиста И. Н. Корнева мы узнали, что члены экипажа, и в первую очередь стрелок - радист, просмотрели, когда появились "охотники". Корнев открыл огонь по противнику, атаковавшему снизу, когда вражеский огонь уже сделал непоправимое. И. И. Трубицын пытался сбить пламя, но огонь охватил обе плоскости. Последовала команда лётчика покинуть самолёт, Корнев выпрыгнул через нижний люк своей кабины, Н. Ф. Смирнов, недвижимый, остался в штурманской кабине, а Трубицын оставил горящий самолёт через верхний люк кабины, сбросив фонарь, но стропы парашюта захлестнулись за стабилизатор, при ударе самолёт глубоко ушёл в болото, а лётчика отбросило на 30 метров в торфяник. Любимец полка, командир 2-й эскадрильи, Гвардии майор Иван Иосифович Трубицын скончался. Однополчане похоронили четырежды орденоносца, участника боёв в Испании со всеми воинскими почестями на окраине деревни Сарожа.

При подготовке и проведении Новгородско - Лужской операции мы продолжали бомбить противника, содействуя нашим сухопутным войскам в прорыве его обороны. Так, 8 января 1944 года наша группа нанесла удар по автоколонне, которая двигалась из Новгорода на Подберезье. Было сброшено более 450 осколочных и фугасных бомб. Возникло семь очагов пожара, последовало 3 больших взрыва. После бомбового удара мы атаковали автоколонну всеми огневыми средствами.

Запомнился мне полёт в феврале того же года. Задание было такое - в составе 9 Пе-2 нанести бомбовый удар по артбатареям и укреплённому району северо - западнее Новгорода. Уже при подходе к цели слышу доклад штурмана Вдовиченко: "Командир, в прицеле ничего не вижу, всё сливается". Я бросил взгляд на штурмана, он очень волновался. Что-то случилось, но времени терять было нельзя. Я принял решение выполнить бомбометание с пикирования. Передаю команду командирам звеньев: "Бомбить каждому звену самостоятельно, всем штурманам над целью продублировать ручкой аварийного сброса бомб". Цель была поражена. Вражеские артбатареи прекратили вести огонь. Замыкающее звено сфотографировало результаты бомбометания.

Более 2-х лет полк вёл тяжёлые бои с немецкими войсками под Ленинградом. Наши Гвардейцы вложили немалый вклад в успех прорыва и снятия блокады. Мы выполняли задачи в сложной обстановке: лесисто - болотистая местность и частые снегопады создавали исключительно тяжёлые условия. Мужество и трудолюбие проявляли наши инженеры, техники, вооруженны, они порой по нескольку суток, в любую погоду, устраняли повреждения на самолётах, меняли моторы и так далее. Они отдавали все свои силы для Победы. Многие были награждены орденами и медалями.

Не могу не сказать о бесстрашной и мужественной лётчице Ане Чикуновой  ( по мужу Дубровиной, после войны она вырастила и воспитала троих детей ), которая в снегопад и туман на самолёте По-2 совершала полёты для связи штаба 14-й Воздушной армии, а также вывозила раненых в тыловые госпитали, доставляла запчасти для повреждённых самолётов. Аня была награждена орденами и медалями. В настоящее время А. С. Дубровина живёт в Гомеле.

Битва за Ленинград была великим подвигом воинов Волховского и Ленинградского фронтов, подвигом всех ленинградцев, которые сумели победить голод и холод, жестокие артиллерийские обстрелы, варварские налёты вражеских самолётов.

Прошло уже много времени, а оставшихся в живых однополчан зовут по прежнему встретиться чувства фронтовой дружбы, традиции боевой доблести. На встречах однополчан выносится Гвардейское Красное знамя, которое с достоинством и честью были пронесено через пламя великой битвы. Оно напоминает нам о почётном долге хранить боевые традиции и учить молодёжь защищать самое дорогое в жизни - наше Отечество.