Последняя атака лидера

Беда не приходит в одиночку

Случилось то, чего Пологов больше всего опасался. Он возвратился с патрулирования наземных войск, когда ему передали письмо от зятя Ивана Варламовича. Едва Павел развернул исписанный торопливым почерком лист, как сердце его мучительно сжалось, а строчки вдруг стали неразборчивыми и поплыли перед глазами... "Мария упрашивала меня ничего не сообщать, - писал Иван Варламович, - но я отправляюсь на ответственное задание и не знаю, доведётся ли нам когда-нибудь свидеться. Поэтому не могу больше таить правду... Полгода назад в танковом бою под деревней Герасимовкой Горшечного района Курской области погиб твой брат... Отомсти извергам за смерть нашего Юрика..."

Пологов не хотел мириться с мыслью, что ему больше никогда не увидеть брата. Он снова пробежал глазами по строчкам письма. Вспомнился новогодний разговор с Марией.

Во время приезда Павла домой после ранения сестра жаловалась, что Юрий отказался от брони. В начале войны он работал на первом тагильском блюминге. Начальник цеха боялся потерять хорошего мастера и уговаривал его не обращаться в военкомат. Но Юрий в конце концов настоял на своём.

И ещё вспомнил Павел, как по пути из Нижнего Тагила на фронт он заехал в Челябинск навестить брата. Тот служил старшим механиком-водителем в запасном полку и занимал должность инструктора по подготовке молодых танкистов. Брат тогда прямо заявил, что ни за что не останется в тылу.

И вот... его нет. А от Павла это скрывали, берегли от горя.

Варчук, прочитав письмо, сказал:

- На задание не пущу !   Поостынь малость, успокойся, тогда и полетишь.

Пологов долго бродил за летным полем и вернулся, когда почувствовал, что озяб.

И ещё одна беда свалилась на плечи штурмана: погиб его напарник, один из самых отважных лётчиков первой эскадрильи Алексей Урядов. Погиб нелепо, на своём же аэродроме. Не прошло и 2-х дней, как Алексей приехал из Горького после госпиталя, рассказывал о доме, о жене, о том, как истосковался по небу, как не терпится ему сесть в самолёт.

Ночью выпал снег и плотно укутал землю. Небо, точно ватой, обложило тучами. Вокруг - белым-бело. Когда утром лётчики приехали на аэродром, ровное снежное поле было выутюжено катками. Урядову, как возвратившемуся из отпуска, полагалось для восстановления техники пилотирования выполнить контрольный полёт с одним из командиров в двухместном самолёте. Варчук предложил ему вылететь вместе. Но Урядов отказался: дескать, 20 дней - не срок, справлюсь сам. Дело в том, что для опытных лётчиков, имеющих перерыв в полётах до 30 дней, инструкцией разрешалось и самостоятельно делать такие полёты. Урядов воспользовался этим правом.

Трагедия разыгралась у всех на глазах. При заходе на посадку самолёт на скорости 280 км/час под углом врезался в землю.

У пилота получился просчёт глубинного горизонта. В глазах Урядова снежный покров поля слился с белой далью, и ему, вероятно, показалось, что выравнивать самолёт ещё рано, а на самом деле было уже поздно.

Так погиб Урядов, дорогой для всего полка человек, смелый, простой, общительный. Его похоронили на усадьбе одного из совхозов Воронежской области со всеми воинскими почестями. На могиле молодого отважного лётчика установили обелиск.

Февральские морозы завернули под 30°. Но боевые вылеты не прекращались. Они следовали своим чередом.

Однажды, поднявшись в воздух и взяв намеченный курс, Павел неожиданно уловил ненормальную работу мотора. Стрелка прибора показывала всёвозрастающую температуру воды.

Пологов летел на разведку. Задание он получил лично от приехавшего в полк командира дивизии. Провожая Павла, тот напутствовал:

- Товарищ Майор, ожидаю вас с точными данными. Учтите, что мой доклад ждут в корпусе...

Стрелка прибора неотвратимо ползла вверх. Перегрев !   Что делать ?   При такой высокой температуре двигатель откажет через считанные минуты. Павел развернул машину и возвратился обратно.

Около самолёта закопошились техники и механики. Прибежал Варчук с инженером Котелевцевым.

- Что случилось ? - запыхавшись, осведомился Варчук.

Пологов объяснил. И вдруг из-под радиатора самолёта Котелевцев извлёк плотный стёганый чехол. Швырнув его в сторону, зло выругался:

- Вот она - причина перегрева. Из-за такого пустяка недолго и в ящик сыграть.

Оказалось, что моторист забыл убрать злополучный чехол, предохраняющий от промерзания неработающий двигатель.

Варчук стал выяснять, кто готовил машину, а Павел крикнул: "От винта !" - и вскочил в кабину.

Через час комдив получил от штурмана нужные сведения и перед отъездом распорядился:

- Снять с виновника происшествия знаки отличия и сообщить его фамилию в штб дивизии.

Правда, знаки отличия снимать не пришлось, так как мотористом оказался рядовой солдат и новых погон ещё не надевал.

В начале Апреля снег потемнел, прижался к земле, из-под него местами выступали серовато - бурые пролысины. От них повеяло теплом. С каждым днём небо становилось голубей, светилось прозрачной лазурью. Как-то враз буйно разлились реки. Вырвались на волю истомившиеся в затворничестве ручьи и заиграли, заискрились солнечными зайчиками. Талая весенняя вода заполнила низины.

В сводках Совинформбюро запестрела лаконичная фраза: "На фронте ничего существенного не произошло".

Но это было лишь относительное затишье. Продолжались настойчивые бомбардировки и артиллерийские налёты с обеих сторон: то тут то там вспыхивали яростные воздушные схватки, охотились за "языками" разведчики. Изо дня в день истребители сопровождали на задания штурмовиков или прикрывали наземные войска.

Незаметно прошёл Май. 737-й истребительный авиаполк перебазировался на аэродром Солнцево, южнее Курска. Кроме того, произошло переформирование: полк влился в состав 291-й штурмовой авиадивизии, которой командовал Полковник А. Н. Витрук.

Ещё в Мартовской наступательной кампании войска Красной Армии выдвинулись на 100 километров западнее Курска. Образовалась Курская дуга.

Пологову зачастую приходилось наблюдать с воздуха огромные пространства освобождённой земли. Куда ни бросишь взгляд - везде войска и гражданское население строят линии глубоко эшелонированной обороны.

От высоких штабных начальников Павел слышал, что в Отечественную войну никогда и нигде не возводилась такая прочная и живучая оборона, как на Курской дуге.

Там было всё: противотанковые рвы, лабиринты траншей, доты, блиндажи и наблюдательные пункты, многочисленные минные поля с проволочными заграждениями.

Не приходилось сомневаться, что и немцы не сидят сложа руки. Потерпев небывалое поражение в Сталинградской битве, проиграв весной сражение на Кубани, гитлеровское командование рассчитывало взять реванш летом под Орлом и Курском.

Захваченный в плен немецкий лётчик рассказал, что недалеко от своей авиабазы, в лесу, он видел строительство крупного концлагеря. Сообщив об этом, он высокомерно присовокупил:

- Сам фюрер распорядился строить этот лагерь для русских армий, которые будут окружены под Курском.

1 Июля на аэродроме приземлился двухмоторный "Дуглас". И тотчас Пологова вызвали в штаб. Его встретили Варчук и командир дивизии Витрук.

- Товарищ Майор, - обратился к нему Полковник, - выбирайте шестёрку лучших и прокладывайте маршрут до Воронежа. Там, прямо в воздухе, вас сменят. Прошу иметь в виду, что задание особое - сопровождать "Дуглас". Время на подготовку - 15 минут. Вопросы есть ?

- Всё ясно, товарищ Полковник.

Дав последние наставления лётчикам, которые отправлялись на задание вместе с ним, Пологов заторопился к своему "Яку". И тут он обратил внимание, что к "Дугласу" подъехали 2 легковые автомашины. Из них вышло несколько Генералов.

Павел узнал командующего фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина и командующего 2-й Воздушной армией генерала С. А. Красовского.

О том, что этот полёт имел прямую связь с предстоящими событиями, Пологов догадался, когда 2 Июля его с Варчуком и начальником штаба вызвали в дивизию. Здесь уже находились все командиры, штурманы и штабисты полков.

Витрук только что вернулся от Красовского с армейского совещания. На столе комдива были аккуратно разложены картонные листы с наклеенными на них аэрофотоснимками неприятельских позиций. В лупу чётко просматривались дороги, степные овраги, тропинки, траншеи с горбатыми брустверами, дзоты и даже тонкие, как паутина, нити проволочных заграждений.

- Удачные фотографии! - констатировал Витрук.

Пологов узнал 2 снимка, сделанных им при последнем разведывательном вылете.

Витрук подошел к другому столу, на котором лежала крупномасштабная карта. На ней жирно выделялась обведённая красным карандашом Курская дуга. Над флангами дуги нависли вражеские выступы: Орловский - с севера и Белгородско-Харьковский - с юга.

- Вот ключевые позиции южного фаса Курской дуги, - указывая карандашом на красные кружки, заговорил Витрук. - Основной удар танковых соединений противник скорее всего направит на Обоянь и Прохоровку. В этих направлениях степь, пересечённая мелкими оврагами, благоприятствует врагу. Здесь он наверняка пустит своих "Тигров", "Пантер" и "Фердинандов".

- Мы с вами взаимодействуем с 6-й армией, - продолжал Полковник. - Гитлеровцы на небольшом участке сколотили бронированный кулак из своих отборных танковых дивизий СС: "Мёртвая голова", "Райх", "Адольф Гитлер", "Великая Германия".

Витрук ознакомил офицеров с задачами полков. Командование армии получило предупреждение Ставки, что наступление противника ожидается в период с 3 по 6 Июля. Эти данные подтверждали пленные. Возле Белгорода перешел линию фронта и сдался в плен сапёр, словенец по национальности. Он показал, что его часть получила задачу - разминировать минные поля и снять проволочные заграждения. Солдатам выдали сухой паёк и шнапс на 5 дней. Примерный срок наступления - 5 Июля.

А на другом участке Курской дуги разведчики обнаружили перед передним краем группу немецких сапёров, занимавшихся той самой подготовкой, о которой рассказывал перебежчик. В ночной схватке разведчикам удалось взять "языка". Им оказался рядовой солдат сапёрного батальона. Он подтвердил ранее добытые сведения: наступление назначено на 3 часа 5 Июля. Войска уже вышли на исходные позиции.

Как и многие, Пологов в ночь с 4 на 5 Июля почти не сомкнул глаз. В 2 часа он с Варчуком вышел из землянки. В небе мерцали звезды. Невероятная тишина висела над полем. Трудно было представить, что на сотни километров вокруг замерло в ожидании сигнала колоссальное скопление войск и техники.

Упреждая артподготовку противника, командование фронтом отдало приказ: в 2 часа 30 минут открыть огонь по врагу из 600 орудий и гвардейских миномётов - "катюш". Вздрогнула земля. Над полями и перелесками прокатился тяжёлый грохот и слился в сплошной клокочущий гул. Сражение началось.

Более 4-х часов, прислушиваясь к отдалённой канонаде, лётчики ждали в готовности № 1. По сигнальной ракете Пологов повёл эскадрилью истребителей на сопровождение "Илов". Не успели штурмовики пробиться сквозь свирепый огонь зениток и выйти на цель, как наземная станция наведения передала:

- "Маленькие", внимание !   Я - "Коршун-пять". Справа, выше вас, "Фоккеры" !   "Горбатые", будьте внимательны !

Но истребители уже шли навстречу противнику. Как и было предусмотрено Варчуком, атаки "Ильюшиных" прикрывал Пологов с ведомым, а другая группа завязывала бой с "Фокке - Вульфами". Пока штурмовики "обрабатывали" наступающих "Тигров" и "Пантер", пологовский напарник и 2 "Ила", получив повреждения, повернули на восток.

Оставшись один, Павел тревожился не за себя, а за своих подопечных. Он хорошо знал, как яростно фашистские истребители набрасывались на "Ильюшиных". Именно от них гитлеровцы несли тяжёлые потери. За это немцы прозвали "Илов" - "шварце тод" - "чёрная смерть". Но была и другая причина ярости вражеских лётчиков: за каждый сбитый советский штурмовик им назначалась награда в 2000 марок.

От взрывов бомб, снарядов и мин, от грохота орудий и танков стонала земля. За сплошными клубами дыма невозможно было разобрать, что делается внизу.

Снова раздался треск в наушниках, и тот же беспокойный голос распорядился:

- "Горбатые" !   Я - "Коршун-пять". Кончай работу !

Пологов находился сзади и выше штурмовиков. Он увидел, что они, набирая скорость, уклоняются в сторону от нужного курса и наверняка проскочат свой аэродром.

- "Горбатые" !   Я - "Берёза", - подключился в эфир штурман. - Берите левый пеленг 12 градусов.

Штурмовики неслись в прежнем направлении. Павлу стало ясно, что радиосвязь нарушена. До предела нажав газ и обогнав "Илы", он зашёл сбоку головного самолёта и качнул машину с крыла на крыло: "Следуйте за мной". Вероятно, "Ильюшины" тут же разобрались в своей ошибке. Они развернулись и пошли точно в сторону своей базы.

Пологову не удалось долететь до полка: недостаток горючего заставил его сесть на ближайшем аэродроме. Он заправил "Як", предупредил по рации Варчука о причине задержки и вылетел к своим. На аэродроме его встретил Сорокин и сообщил, что все возвратились без потерь. Выяснилось, что у ведущего "Ила" отказало радио и он временно потерял ориентировку.

Сложность заключалась и в том, что над равнинной местностью, не имеющей заметных ориентиров, выдерживать заданный курс очень трудно: не существовало никакого средства против активного влияния на компас Курской магнитной аномалии. Естественно, в этих условиях работа флаг-штурмана полка приобретала исключительно важное значение.

На 2-е сутки после начала битвы неприятельским танкам удалось прорвать линию обороны наших войск. Основные удары нацеливались на Обоянь и Прохоровку. В этой напряжённой обстановке советские истребители работали, точно конвейер: едва пополнят бензобаки и боекомплект - сразу в воздух.

Северо - восточнее Белгорода, у Прохоровки, произошло одно из крупнейших танковых сражений: около 1500 бронированных машин сошлись на узком участке фронта. Казалось, что сражаются уже не люди, а раскаленный металл.

Наступление противника захлебывалось.

...Утром Варчук сообщил Пологову:

- Звонили из отдела кадров корпуса. Обязали выполнить полученную 3 дня назад шифровку: отправить тебя в распоряжение штаба 16-й армии. Что будем делать ?

Пологова отзывали в другую Воздушную армию на повышение. Сначала, узнав об этом, Варчук посоветовался с комдивом и решил день - два повременить. Пока судили да рядили, началась Орловско - Курская битва.

Надеясь, что в горячке боёв всё потихоньку утрясется, Павел успокоился: ему не хотелось расставаться с Варчуком, с однополчанами. Он крепко сроднился с ними. И вот - опять.

В этот день Пологов сделал только один вылет. Его встретил хмурый механик:

- Вас ждёт Майор из корпуса.

Павел прошёл на КП и начал было докладывать, но Варчук безнадёжно махнул рукой:

- Знакомьтесь, товарищи !

Рядом с командиром полка стоял румяный, гладко выбритый офицер. Обмундирование на нём было ловко пригнано, новенькая портупея поскрипывала, хромовые сапоги блестели, как зеркало. Он сунул штурману сложенный вчетверо лист бумаги и попросил расписаться.

В шифровке Пологову приказывалось немедленно явиться в штаб корпуса. На документе уже стояла виза Варчука.

...В тренировочной спарке Як-7У Павел занял место в кабине пилота, а Сорокин сел сзади. Маршрут проложили прямой - с юга на север: штаб 16-й Воздушной армии дислоцировался недалеко от Курска. Отсюда Сорокин увез однополчанам последний привет от бывшего флаг-штурмана. Получив назначение на должность командира 163-го истребительного авиационного полка, Пологов в первую очередь познакомился с боевой обстановкой.

На севере Курского выступа авиация прикрывала наземные войска 13-й армии. Обозначились основные ударные "клинья" противника - на Ольховку и Поныри. Взаимодействие с наземными соединениями организовали так: на поле боя находились представители авиационных частей, координировавшие по рациям действия истребителей.

Каково же было огорчение Пологова, когда на месте базирования своего нового полка он застал лишь штаб во главе с майором Сушко. Лётный состав и технический персонал оказались разбросанными по соседним подразделениям 273-й авиационной дивизии.

8 Июля на аэродроме Колпны Пологов собрал всех лётчиков и принял полк. Выяснилось, что в его распоряжении осталось всего 8 самолетов Як-1 и Як-7Б. Ожидали поступления новых Як-9.

Вместе с замполитом полка Житным и полковым инженером Пологов долго беседовал с группой техников. Требовалось до получения новых машин изыскать возможность своими силами увеличить самолётный парк. Техники и механики обещали за сутки отремонтировать и ввести в строй 2 самолёта.

Пологов решил как можно быстрее сколотить боевой коллектив лётчиков и укомплектовать полк. Ему деятельно помогали замполит Житный, майор Сушко и командиры эскадрилий - капитаны Богатырёв и Подгорный.

По старой привычке Пологов сразу же начал возглавлять все ответственные задания. Ему хотелось проверить лётчиков в деле. Он отлично понимал, что первый боевой вылет в новой роли командира полка есть как раз тот случай, когда и командир и подчинённые держат негласный экзамен друг перед другом. В воздушном бою могут сталкиваться одинаковые количества самолётов, но не может быть одинаковых решений и шаблонных приёмов. Ситуаций в воздухе складывается бесконечно много. У Павла выработалась потребность постоянно анализировать итоги проведённых схваток, делать выводы и находить, как ему казалось, наиболее правильные решения. Одно для него было бесспорным: надо постоянно накапливать арсенал тактических приёмов и методов ведения боя, тренажём осваивать их и разумно, в зависимости от обстановки, пользоваться этим арсеналом.

Ещё летом 1942 года Варчук как-то на полковом построении обратился к молодым лётчикам:

- Вам есть у кого поучиться искусству высшего пилотажа. Когда сумеете летать так, как ваш флаг-штурман, можете считать себя мастерами.

Так говорил его командир, строгий судья и верный товарищ.

10 Июля полк вылетел на прикрытие наземных войск. Противника встретили за линией фронта; 18 бомбардировщиков Ju-88 шли под охраной 12 истребителей FW-190. Соотношение сил складывалось не в пользу советских истребителей: 8 против 30.

Ещё перед вылетом Пологов предупредил лётчиков:

- Без команды в бой не вступать, огонь не открывать.

Сейчас, взвесив обстановку, он быстро развернул строй своих машин параллельно курсу вражеских самолётов. Те не проявили активности. Они, видимо, ожидали, когда наши истребители начнут атаку, чтобы связать их боем и не допускать к "Юнкерсам". Время не позволяло Пологову долго выжидать: оставались считанные километры до передовых позиций.

- Внимание !   Имитируем атаку на "Фоккеров", - скомандовал Пологов.

Восьмёрка ринулась навстречу "Фокке - Вульфам". Вот их уже разделяет только 400 метров. 300... 200... 100... И в этот момент Пологов приказал:

- Все за мной !

"Яки" вихрем нырнули под "Фоккеров". Пока немцы сообразили, в чём дело, и развернулись, истребители набросились снизу на бомбардировщиков. Маневр был рассчитан на внезапность и оправдал себя. Первой жертвой оказался ведущий "Юнкерс". Пулемётная очередь, вероятно, сразила лётчика, и неуправляемый самолёт понесло к земле.

По сигналу лидера, пары Подгорного и Богатырёва завязали бой с "Фоккерами". Один "Юнкерс" прорвался было вперёд и пытался освободиться от бомб, но Яков Корсунский и Валентин Баландин настигли его и, взяв в "клещи", буквально пригвоздили к земле.

Пологовская восьмёрка вышла из схватки, не потеряв ни одной машины, и возвратилась в Колпну. Пока заправляли самолёты, лётчики, довольные исходом боя, умывались и обменивались мнениями:

- А новый-то командир, видать, стреляный воробей.

- Ей-богу, здорово он "Фоккеров" вокруг пальца обвёл...

Пологов не успел докурить папиросу, как его вызвал к телефону начальник штаба 6-го авиационного корпуса. Выслушав доклад командира полка, он приказал:

- В составе пары произведите разведку в тылах противника. Уточните местонахождение и численность танковых соединений.

Связь с воздушными разведчиками, отправившимися на задание, поддерживал по рации заместитель командующего воздушной армией Генерал - майор Дмитриев. Он разместился на пункте управления вблизи наших передовых позиций.

За линией фронта Пологов дал свой позывной и сообщил, что он находится северо - восточнее Ольховатки.

"Земля" запросила пароль и фамилию ведомого. Пологов понял предосторожность Генерала. Бывали случаи, когда неприятель подключался на нашу волну и пытался, запутав лётчиков, сорвать операцию.

- Ищите "клад" в северо - западном направлении, - поступило распоряжение "Земли".

Ведомым Пологов взял хорошо обстрелянного капитана Богатырёва. За четверть часа разведчикам пришлось дважды уходить в сторону, чтобы избежать встреч с вражескими истребителями. Часто меняя курс и прижимаясь к перелескам, им удалось в районе Кашары выйти над скоплением немецких танков и бронетранспортёров. Их было больше 80. Следом ползла бесконечная колонна автомашин.

Требовалось провести аэрофотосъемку, поэтому Пологов резко увёл самолёт вверх. Но тут ожили зенитки. Пришлось фотографировать под огнём. Вырвавшись затем из зоны обстрела, Павел передал "Земле" координаты для нанесения бомбового удара. В наушниках послышалось:

- Молодцы !   Быстро домой !

Стрелки часов слились в одну линию - ровно полдень. "Кажется, всё обошлось", - подумал Павел. Но тут же насторожился: вдали замелькали тёмные точки. Они быстро росли. Различив их силуэты, Пологов облегчённо вздохнул: наши !   Это шла встречным курсом эскадрилья "Яков". Следом за ней с оглушающим грохотом неслись 20 "Петляковых", охраняемых с боков и сверху истребителями. Вскоре в том же направлении, но более мощной эскадрой пролетел эшелонированный строй "Ильюшиных".

Спустя сутки майор Сушко, высокий, худой, с усами и клинообразной бородкой, зачитал личному составу два приказа. В первом - армейском - сообщалось о результатах вчерашнего воздушного удара по Кашаре  (было сожжено и подбито около 40 танков)  и приводился текст телеграммы Военного совета 13-й армии на имя командующего 16-й Воздушной армией Генерал - лейтенанта С. И. Руденко:

"Военный совет 13-й армии просит передать лётному составу воздушной армии горячую благодарность наших наземных войск за активную поддержку с воздуха в отпоре врагу. Воины 13-й армии с любовью и теплотой отзываются об удачных ударах с воздуха своих братьев по оружию".

В другом приказе - по корпусу - подчеркивалась эффективность воздушных разведок с немедленным нацеливанием на квадраты, говорилось о введении в нашей авиации классности для лётного состава. В последнем пункте перечислялись фамилии пилотов, которым командующий присваивал звание "Лётчик - связист 1-го класса". Среди них был и Павел Пологов.

А наутро в полк позвонили танкисты.

- Майор Пологов ? - гудел в трубке чей-то густой бас. - Наконец-то мы вас застали. От всех наших ребят - вам огромная благодарность...

Этот неожиданный телефонный звонок моментально воскресил в памяти Павла позавчерашний день.

Командир корпуса 2-й танковой армии обратился к лётчикам с просьбой избавить их от назойливого немецкого разведчика, который передавал с воздуха своей дальнобойной артиллерии координаты скоплений советских танков. На охоту за "рамой"   (так фронтовики называли самолёт FW-189)  в паре с Пологовым отправился капитан Богатырёв. Однако фашистскому корректировщику удалось скрыться в облаках и уйти от погони.

- Знать, опытная бестия ! - почёсывая затылок, сокрушался за обедом Капитан.

- Тем приятнее будет с ним следующая встреча. Ничья нас никак не устраивает, - сухо обронил Павел.

Мысль о злосчастной "раме" не давала ему покоя. Вторая встреча с FW-189 произошла часов в 6 вечера. С передового пункта наведения сообщили, что немецкий разведчик вновь появился на большой высоте. Несмотря на 2 спаренных фюзеляжа, "рама" обладала завидной скоростью, хорошей маневренностью и мощным вооружением. Поэтому приблизиться к ней на дистанцию огня было не так-то просто.

Минут 10 Пологов с Богатыревым гонялись за ёертким, как юла, корректировщиком. И опять он пытался спастись бегством. Выйдя на бреющем полёте к лесу, "рама" чуть было не ускользнула от истребителей. Но Пологов стремительно зашёл ей в лоб, и та, неуклюже развернувшись, врезалась в деревья.

12 Июля наступление гитлеровцев на Орловско - Курском плацдарме окончательно провалилось. А через 3 дня войска Западного, Брянского и Центрального фронтов перешли в генеральное контрнаступление. Задача теперь заключалась в том, чтобы окружить и полностью разгромить Орловскую группировку немцев.

Сражение достигало наивысшего накала. Вылеты истребителей начинались с зарёй и прекращались с заходом солнца.

Боевая страда требовала от лётчиков нечеловеческого напряжения сил и нервов. А тут ещё вернувшийся из краткосрочного отпуска капитан Подгорный подлил масла в огонь. Он приехал совершенно убитый горем и, когда его окружили с расспросами, лишь глухо выдавил:

- Я теперь на себе испытал то, что раньше по радио слышал...

Подгорный имел в виду недавнее сообщение Чрезвычайной государственной комиссии о зверствах фашистов на оккупированной территории.

Собираясь в отпуск, Капитан надеялся проведать сестру, которая полгода находилась под игом гитлеровцев и полицаев. Но встреча не состоялась. В маленьком селе Курской области, там, где раньше стоял дом сестры, громоздились обугленные брёвна.

Капитану рассказали, что фашистские изверги повесили Подгорную за то, что она была секретарём райкома партии. Но прежде на её глазах замучили 4-летнего сына.

Когда обо всём этом узнали в полку, собрался митинг. На нём было решено открыть счёт мести. На самолётах появились надписи, сделанные белой краской: "Отомстим проклятым фашистам !", "Смерть немецким оккупантам !".

Не по дням, а по часам росло число сбитых вражеских машин. А командир полка довёл свой личный счёт до 20 самолётов. Только в районах Малоархангельска и Севска Пологов совершил 45 боевых вылетов и в 7 воздушных схватках уничтожил 4 "Юнкерса" и 1 "Фокке - Вульф". К концу месяца он и замполит доложили в дивизию итоги боёв: враг потерял 16 самолётов, а в полку не вышло из строя ни одной машины.

...После мощных контрударов наших танковых соединений и авиации положение вражеской группировки на Орловском плацдарме стало безнадёжным. 5 Августа войска Брянского фронта штурмом овладели Орлом, а войска Степного фронта освободили Белгород. Наступление Красной Армии продолжалось повсеместно. Наша авиация завоевала безраздельное господство в воздухе.

На аэродроме царил праздник. Почти каждый держал в руках специальный выпуск листовки с крупным заголовком: "ОРЁЛ - НАШ !"   В листовке говорилось:

"Пприказ Военного совета выполнен. Поздравляем вас, товарищи, с новой победой !.. Воин Красной Армии !   Ты своими подвигами прославил непобедимое русское оружие. Враг не выдерживает силу нашего удара !   Не давай немцу передышки. Бей фашистскую сволочь. Отомстим за кровь и слезы наших жён и детей, отцов и матерей, за смерть советских людей !   ВПЕРЁД, НА РАЗГРОМ ВРАГА !   ВПЕРЁД, НА ЗАПАД !"

Вечером все собрались на КП у радиоустановки. Ожидали, когда начнут передавать артиллерийский салют из Москвы в честь воинов - победителей.

Поздравления, рукопожатия. Пока звучали позывные Москвы, лётчики развернули мелкомасштабную карту и стали подсчитывать расстояние от Орла до Государственной границы СССР и дальше - до Берлина.

- Да... многовато, - со вздохом протянул Богатырёв.

- Неужто ещё 1700 километров ?! - недоверчиво переспросил лейтенант Баландин.

- Ни черта !   Всё равно дойдём ! - хлопнул ладонью по столу Корсунский.

И вдруг все, как по команде, смолкли. Раздался знакомый голос диктора Левитана:

- Го-во-рит Мос-ква !   Го-во-рит Мос-ква !   Передаем приказ Верховного Главнокомандующего... "Присвоить звание героя..."

Нижний Тагил, улица Газетная, 15. По этому адресу Павел отправил родным не один десяток писем - треугольников. Ветхий деревянный домишко стеной покосился в сторону улицы. Когда-то высокий  (с земли до окна нельзя было дотянуться рукой, приходилось стучать палкой), он теперь врос в землю по самые подоконники. Здесь родились 3 брата и 6 сестёр Павла, здесь прошли их детские и юношеские годы. Сколько помнят Пологовы своих дедов и прадедов, все они испокон веков жили в этом доме.

По преданию, предки Пологовых - крепостные крестьяне - были выиграны в карты Акинфием Демидовым у воронежского помещика и завезены на реку Тагил. Именитый хозяин Каменного Пояса закладывал тогда железоделательный завод, положивший начало городу Нижнему Тагилу.

По соседству с избой Пологовых стоял крепкий дом с кирпичным цокольным этажом, с резными наличниками. За высоким его забором всегда гремел цепью свирепый пёс.

До революции в этих хоромах жил церковный староста. На другой стороне улицы, напротив Пологовых, возвышался такой же добротный, как у старосты, особняк, принадлежавший до Октября заводскому исправнику.

Сейчас в этих домах расквартировались эвакуированные ленинградцы. Семейство Пологовых быстро с ними сдружилось. Вместе стояли в очередях за продуктами, часто забегали друг к другу узнать вести с фронта, поделиться новостями.

В начале Сентября, утром запыхавшаяся соседка забежала к Валентине, выпалила с порога:

- Вы слышали по радио ?   Это ваш муж ?..

У той перехватило дыхание:

- Не знаю. А что случилось ?   Да говорите же ! - Валентина прижала руки к сердцу и, побледневшая, опустилась на стул.

- Миленькая, поздравляю, он - Герой Советского Союза, - протараторила соседка.

- Фу, как вы меня перепугали... Слава богу, жив !

Со двора вошла мать Павла. Услышав, что по радио передавали о сыне, она дрожащими руками схватила репродуктор, потрясла его и, отвернув от щеки платок, прижала к уху. Но радио молчало - был перерыв. Взглянув на взволнованное лицо невестки, Евдокия Никаноровна перекрестилась:

- Господи боже мой !   Ну, говори, что там ещё натворил наш Павел ?

Узнав, что сын стал Героем, засуетилась, заплакала от счастья. Через полчаса прибежала сестра Павла, Мария Андреевна. Она работала секретарём Тагилстроевского райкома партии и уже всё знала, наслушалась поздравлений от сослуживцев и знакомых.

Пологовы с соседями сидели у репродукторов, ожидая очередной передачи последних известий. Наконец диктор объявил Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении офицеров Военно-Воздушных Сил Красной Армии, в числе которых назвал и майора Пологова Павла Андреевича.

Пологова вызвали к телефону и предупредили, что с ним будет разговаривать командир корпуса.

- Пока затишье, собирайся быстрее, - услышал Павел добродушный голос Генерала. - Разрешаю тебе вылет в Москву. Командование временно передай капитану Богатырёву.

Накануне, когда встал вопрос о поездке Пологова в Москву за наградой, он подал рапорт с просьбой дать несколько дней для встречи с семьёй. Но сейчас командир корпуса ни словом об этом не обмолвился.

- А как моя просьба, товарищ Гвардии генерал ? - не вытерпел Павел.

- Удовлетворена. Даю дополнительно 3-е суток. Заезжай за документами.

На сборы и прощание с однополчанами ушел час.

В полдень на московском аэродроме "Быково" с группой лётчиков - офицеров Пологов вышел из транспортного самолёта. Перед встречей со столицей он немного волновался. В его памяти сохранилась зимняя Москва 1940 года, когда он отправлялся на Финскую войну. Как-то она выглядит теперь ?

Павлом овладело радостное чувство ожидания чего-то неизведанного. Он вышел из метро на остановке "Охотный ряд" и осмотрелся. Сквозь серые тучи пробивались редкие лучи солнца. "Центр цел и невредим, - с удовлетворением отметил он, - такой же, каким был тогда, в 1940-м". Пронзительный звон трамваев, сирены автомобилей и скрип тормозов, людское многоголосье - всё это создавало неповторимый ритм огромного города. "И нет следов войны. Сберегли !" - с радостью подумал Павел. Бесконечный поток прохожих тянулся от угла здания Совета Министров вверх по улице Горького. Смешавшись с толпой, Пологов свернул к площади Свердлова и заторопился в наградной отдел управления кадров ВВС. Он обратил внимание на большое количество военных, попадающихся навстречу. Вот стрелка-указатель - "Бомбоубежище", вот разрисованные для маскировки колонны и стены Большого театра.

...Награды вручал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин. Церемония проходила необычайно просто и в то же время торжественно. Когда в помещение донесся мелодичный звон кремлевских курантов, в зале раздались дружные аплодисменты: все встали, приветствуя Калинина. Он появился из боковой двери и в сопровождении Секретаря Президиума А. Ф. Горкина направился к центру длинного стола, покрытого бордовой скатертью.

Павел отметил про себя, что в жизни лицо Михаила Ивановича с седой клинообразной бородкой ещё добрее и улыбчивее, чем на портретах. Всесоюзный староста приветливо поздоровался с присутствующими и сердечно поздравил с наступающей 26-й годовщиной Великого Октября, с освобождением Донбасса и Харькова.

Пологов глядел на всё происходящее глазами человека, открывшего для себя что-то необыкновенное. Какое-то неведомое чувство нахлынуло вдруг на него: "Вот я - рядовой слесарь, сын простого рабочего, удостоен самой высокой награды. Чем оправдать это ?   Ещё беспощадней бить фашистов, ещё быстрее гнать их с нашей земли... Эх, живы были б отец и братья..."

- Майора Пологова Павла Андреевича ! - пронеслось над притихшими рядами.

Павел не запомнил, о чём думал, когда шёл к столу. Он не заметил, как оказался рядом с Михаилом Ивановичем, но память навсегда сберегла душевную улыбку Калинина и его тёплые слова:

- Желаю вам, Павел Андреевич, всегда быть в добром здоровье и крепче громить врага.

Как и в первый свой приезд, Пологов явился домой нежданно - негаданно.

Лицо матери, иссечённое глубокими морщинами, показалось ему таким постаревшим, что Павел едва подавил подступившие к горлу слёзы.

- Пашенька ?!   Откуда ж ты ? - не поверила глазам Евдокия Никаноровна.

- Оттуда, мама, с небес, - рассмеялся сын, показывая пальцем на потолок.

- Слава богу, целёхонек, - мать кончиком платка смахнула набежавшие слезы.

Из-за ее спины нетерпеливо выглядывала Валя, удивлённая и счастливая. Она обеими руками обхватила Павла за шею и, боясь выпустить, смотрела, смотрела... Потом уронила голову на грудь мужа, и её плечи часто-часто затряслись.

- Зачем ты, Валюша ? - утешал растроганный Павел. - Всё ведь пока хорошо...

Успокоившись, Валя коротко поведала мужу о своём житье-бытье. Торопясь, рассказала о сыне. Он уже совсем большой. И такой забавный. С ним не соскучишься.

Сына привели из садика раньше обычного, и счастливый отец весь вечер таскал его на руках. А Володьке того и надо было: он глаз не сводил с Золотой Звезды.

Весть о приезде Пологова разнеслась моментально, и в дом по улице Газетной, дом 15 повалили родственники и знакомые.

На этот раз Пологов чувствовал себя в родном городе увереннее и спокойнее, чем в 1941-м. Теперь он не ловил на себе, как тогда, молчаливых, укоризненных взглядов; ему не задавали суровых вопросов вроде: "Долго ли ещё отступать будете ?"   Сейчас людей интересовало лишь одно: "А скоро ли Гитлеру конец ?"

В доме стало шумно и многолюдно. Приходили знакомые, друзья Павла по заводу, представители предприятий, строители третьей домны, пионеры из школ. Одни звали на вечер в честь вручения переходящего знамени Наркомата, другие просили посетить детский дом - все приглашали в гости.

Пологов не знал, куда отправиться раньше. Секретарю горкома партии пришлось самому заняться расписанием встреч героя с тагильчанами. Все согласились, что в первую очередь следует отдать предпочтение коллективу металлургического завода имени Куйбышева, на котором работал Павел.

Вожак городских комсомольцев Анатолий Произволов и комсомольский секретарь завода водили Пологова по цехам. Многие из давно работавших на заводе узнавали Павла, подходили, поздравляли.

Пока в самом большом пролёте собирались на митинг рабочие, Анатолий Произволов сообщил Пологову, что комсомольцы завода начали переписку с лётчиками его полка.

Павла провели к стоящему посредине цеха паровозу, который стал импровизированной трибуной. Перед выступлением Пологов заметно волновался. Ему ещё никогда не приходилось оказываться в центре внимания такой огромной аудитории. Сестра Мария, как представитель горкома партии, всё время находилась рядом.

Начался митинг. После того как выступили передовики, Анатолий Произволов, нагнувшись к Павлу, вполголоса предупредил:

- Давай больше о фронте. Люди интересуются особенно.

Рабочие слушали лётчика очень внимательно.

- Меня воспитал ваш коллектив, - начал Пологов. - Здесь я вступил в комсомол, здесь мне вручили путёвку в авиацию. Поэтому полученная мной высокая награда Родины - это и ваша награда, дорогие друзья.

Павел на секунду остановился, стараясь побороть волнение, потом стал рассказывать о боевых делах своего полка.

Завершая митинг, Анатолий Произволов зачитал письмо, недавно полученное заводскими комсомольцами от лётчиков пологовского полка.

На следующее утро в дом Пологовых робко вошла молодая женщина лет 25 - 27. В руках она держала свежую газету "Тагильский рабочий".

- Добрый день ! - поздоровалась она. - Не узнаёте ?

Павел немало изумился такой встрече. Перед ним стояла похудевшая, закутанная в платок однополчанка Аннушка, жена лётчика Алексея Королькова.

Аннушка случайно увидела в газете пологовский портрет и тут же отпросилась с работы... Ей до сих пор ничего не было известно о муже.

- Вот и пришла повидаться, - вздохнула она.

Павел видел, какого труда ей стоило, чтобы не расплакаться.

- Эвакуировалась с матерью в Тагил, как только родился сын... Может, вы что-нибудь знаете об Алексее ? - спросила Аннушка.

Что мог ответить ей Пологов ?   Чем помочь ?   Неловкое слово способно глубоко ранить человека, лишить его последней надежды и, наоборот, простое, душевное - окрылить, влить в человека новые силы. Обманывать Павел не хотел. Сказал как было: "Пропал без вести". Добавил, что может быть, Алексей тяжело ранен и находится где-нибудь в тылу, в госпитале, и сам её разыскивает. В общем, рано падать духом, надо набраться терпения, не мучить себя и ждать... На всякий случай Пологов записал Аннушкин адрес.

- Разное бывает, - сказал он на прощание. - Если посчастливится что узнать - обязательно напишу.

В последний день пребывания в Нижнем Тагиле Павел с Марией приехали в детский дом. Директор Зинаида Фёдоровна Лапенко знакомила гостей с воспитанниками, рассказывала, что поступает очень большой поток писем с запросами о детях. Некоторым ребятам посчастливилось: их разыскали родители и увезли домой.

Пологовы обратили внимание на худенького, серьёзного не по годам мальчугана. Это был 12-летний ростовчанин Генка, не раз убегавший из детского дома искать отца. Спустя 2 - 3 дня он обычно возвращался обратно, голодный, грязный, зарёванный.

- Хочешь, Гена, приходи к нам в гости. - Павел пригладил мальчишке вихрастый чуб. - Вместе с моей сестрой, Марией Андреевной, будешь писать мне письма на фронт.

Генкины глаза восторженно сверкнули:

- Приду... А где вы живёте ?

Пологов назвал свой адрес и предупредил:

- Только, чур, уговор: впредь из дому не убегать - папа сам тебя разыщет. Договорились ?

Мальчуган поспешно закивал головой и обеими ладошками пожал протянутую руку Павла.

Вдруг от стайки ребятишек отделилась девчушка лет 5 и с радостным визгом кинулась к Марии Андреевне:

- Мама !   Мамочка !   Моя мамочка приехала !

Цепко ухватившись за полу её пальто, она задрала головку и не спускала с женщины сияющих, счастливых глаз.

От неожиданности все на миг растерялись. Первой пришла в себя Мария Андреевна и подняла девочку на руки.

- Здравствуй, доченька, - превозмогая желание разрыдаться, поцеловала она ребёнка. - Как я по тебе соскучилась.

- Я тоже, мамочка.

- Валечка, - осторожно вмешалась Зинаида Фёдоровна, - а как ты узнала, что это твоя мама ?

- Потому, что знаю, - совсем по-взрослому отрезала девчурка и, обняв Марию Андреевну, ещё сильнее прижалась к ней.

В детский дом Валю привезли 2 года назад чужие люди - ленинградцы. Их эшелон по пути в тыл бомбили фашистские самолёты. Валину мать убили. Но беженцы сделали всё, чтобы об этом не узнал малолетний ребёнок. И девочка ждала мать...

У Марии Андреевны не было своих детей, и Павел сразу же понял и одобрил желание сестры. Из детского дома Пологовы уехали втроём: Павел нёс на руках ленинградскую девочку Валю.

Пологов вновь находился среди своих боевых друзей. Полк перелетел на сотни километров вперёд, на запад. Пока Павел ездил в Москву и на Урал, поступил приказ о присвоении ему звания Подполковника. Но приятную новость омрачило другое известие: во время его отсутствия погиб Корсунский, верный боевой товарищ. Пологову рассказали, что Корсунский с напарником удачно провели воздушный бой и сбили одного "Юнкерса". Перед посадкой на аэродром, возбуждённые успехом, они веером разошлись вверх, чтобы выполнить "петлю Нестерова". Заниматься фигурами высшего пилотажа перед посадкой категорически запрещалось инструкцией и считалось недозволенным ухарством. Неоднократно случалось, когда "Мессеры" подлавливали наших истребителей именно в такие моменты.

К общему изумлению, один из "Яков", задрав нос, на какую-то долю секунды неожиданно повис без движения, а затем, как подстреленная птица, рухнул прямо на лётное поле.

Техники долго рылись в обломках самолёта, пока не разобрались в причинах катастрофы. Оказалось, что во время воздушной схватки осколок перебил жёсткую дюралевую тягу, соединяющую управление с хвостовым оперением. При горизонтальном полёте тяга ещё чудом держалась. Когда же лётчик, совершая "мёртвую петлю", сильно потянул ручку - тяга лопнула, и машина потеряла управление.

...Передовые части 2-го Белорусского фронта перешли в стремительное наступление. Отбросив гитлеровцев к Ковелю, советские дивизии окружили гарнизон города и продолжали продвижение к Государственной границе СССР. Потеря Ковеля угрожала южному крылу и тылу группы фашистских армий "Центр". Стремясь любой ценой деблокировать и удержать город, гитлеровцы подтягивали танковые и пехотные дивизии. Осаждённый гарнизон, насчитывающий до 20 000 солдат и офицеров, предпринимал яростные контратаки, нес громадные потери, но не мог вырваться из железного кольца. В городе истощились запасы продовольствия, боеприпасов, медикаментов. Над Ковелём стали появляться немецкие транспортные самолёты и сбрасывать на парашютах объемистые ящики.

Истребители пологовского полка базировались недалеко от Луцка и прикрывали наступающие советские войска.

...Это произошло 3 Апреля 1944 года. Всю ночь вьюжила метель. Утром белое небо слилось с заснеженной землей. Пронзительный ветер гнал позёмку. Лётное поле заволокла молочная пелена. Затянувшаяся зима разбушевалась, словно пыталась отвоевать у весны ещё один день.

В 10 часов утра заместитель командующего Воздушной армией вызвал Пологова к рации:

- Необходимо вылететь на Ковель, прикрыть наземные части.

- Слушаюсь. Но у нас здесь пурга, не видно ни зги. При взлёте рискуем погубить людей и машины, - объяснил обстановку Пологов.

- Синоптики полагают, что пургой охвачен ограниченный район, в том числе и ваш квадрат. Однако на высоте 50 метров погода уже лётная, а над Ковелём - солнце. Вылетайте ! - Генерал пожелал успеха.

Пологов решил вести группу сам. Ещё раз уточнил метеоданные с синоптиками и выложил курс. Собрав лётчиков, объяснил задание и напомнил, что боковой ветер при малейшем развороте может перевернуть самолёт.

- Взлетать смело, по прямой и сразу - набор высоты ! - закончил он напутствие.

Механики и техники, держась за руки, выстроились на безопасном расстоянии сбоку взлётной полосы. Они служили как бы ориентирами лётчикам: указывали им прямую для разбега.

Пологов поднялся в воздух первым. За ним устремились остальные. Они не знали подробностей разговора командира полка с Генералом, но были уверены, что если Пологов летит - значит, нужно лететь.

Взлетели нормально. Предсказание синоптиков подтвердилось - вскоре истребители выбрались из облачной зоны.

У самого Ковеля навстречу пологовской восьмёрке вынырнули 12 FW-190. Не успел Пологов передать об этом на КП, как на горизонте появились 11 транспортных самолётов Ju-52. Они приближались не торопясь, будто плыли. Пологов приказал парам Митикова и Подгорного атаковать "Юнкерсы". А сам, использовав преимущество в высоте, с ходу навалился на вражеских истребителей. В сетке прицела заплясал ближайший к нему "Фоккер". На его фюзеляже мелькнула нарисованная жёлтой краской зубастая пасть звероящера. Завязался бой. С обеих сторон потянулись огненные трассы. Всё завертелось в бешеном вихре. От залпа пологовских пулемётов и пушки вражеский самолёт распустил по небу тёмно - серую копоть и, вращаясь вокруг собственной оси, повалился вниз. "Не такой уж ты ас, коль так быстро оказался в прицеле", - пронеслось в голове.

Сквозь треск и крики в эфире Пологов едва разобрал слова ведомого Баландина:

- Павел Андреевич, я повреждён.

- Баландин, немедля домой, - приказал командир.

Оставшись без прикрытия, Пологов дрался один против 3-х фашистов. Ему удалось полоснуть огнём по кабине ещё одного "Фоккера".

И тут Пологов увидел, что из головного транспортника, точно горох из перезревшего стручка, вываливаются разноцветные парашюты с подвешенными к ним ящиками и контейнерами. Стрелой взмыв вверх, он направил свой "Як" на Ju-52.

- Не давай гадам кормить фрицев ! - крикнул Пологов и молнией врезался в строй растерявшихся врагов. Поражённый очередью Подгорного, один "Юнкерс" уже пылал на земле. После 2-х атак Пологов послал туда же другого. Остальные начали лихорадочно освобождаться от груза. Большинство парашютов приземлилось на позиции наших войск. Основная задача, кажется, выполнена.

- Командир, берегись !   "Фоккеры" слева сверху ! - предупредил чей-то срывающийся голос.

С двух сторон командирский "Як" настигала пара вражеских истребителей. По плоскостям дробно застучали пули. Павел резко бросил самолёт вниз, затем - вверх. Но поздно: из бензобака брызнули светлые языки пламени. "Сбивать огонь или садиться ?"   Пологов выбрал первое. Последовал каскад фигур, одна сложнее другой. Дважды Павел швырял машину в пике, то с правым, то с левым скольжением - не помогло. Кабина наполнилась ядовитым запахом гари, бензина и палёной резины. Дым застилал и резал глаза. Стало трудно дышать. "Если открыть колпак кабины, пламя разгорится ещё сильнее". Пологов почувствовал, как холодные струйки пота стекают по спине. Рваные лоскуты огня уже лизали переднюю часть кабины, обжигали лицо и руки.

Пологов окинул взглядом землю: видны тонкие зигзаги траншей. Но чьи они ?   Немецкие, или наши ?   Во рту пересохло. Кашель сдавливал горло. "Надо прыгать !"   Он отстегнул ремни и откинул колпак. В тот же миг пламя, вырвавшись наружу, точно раскалёнными клещами вцепилось ему в лицо. На руках сморщились и затлели перчатки.

Павел убедился, что преследователи отстали от него. И вдруг он увидел, как справа один из "Юнкерсов" идёт ему наперерез. Если сейчас прыгать, гитлеровец изрешетит его. "Таран !" - сам себе скомандовал Пологов.

Разгадав намерение советского истребителя, фашист резко переменил курс и пытался улизнуть.

- Врёшь, гад, не уйдёшь ! - сквозь зубы процедил Пологов и бросился вдогонку.

В этот решающий миг Павел вложил всю свою волю, весь опыт.

В наушниках раздались предостерегающие крики:

- Ахтунг !   Ахтунг ! - визгливо лаял какой-то немец.

- Прыгай же, командир !   Прыгай ! - надрывался кто-то из своих.

Но Пологов уже настиг врага. Он уравнял с ним скорость и, наклонив свой самолёт вправо, срезал винтом хвостовое оперение "Юнкерса". Раздался жёсткий треск...

Таран П. А. Пологова  (с картины Г. Г. Нисского).

Майор Сушко докладывал по рации комдиву, что задание выполнено. Почти все "Юнкерсы" сбросили груз над расположением наших частей. Сбито 5 самолётов противника: 3 транспортных Ju-52 и 2 истребителя FW-190. Наши потери - 2 машины. В том числе на базу не вернулся командир полка Подполковник Пологов. О нём пока нет никаких сведений.

Рация работала без умолку. О Пологове запрашивали командиры корпуса и дивизии, беспрерывно звонили соседи.

...В то мгновение, когда "Як" рубанул винтом по вражеской машине, Пологов оттолкнулся и выбросился с парашютом. Перед его глазами так и застыл этот последний миг: паучья свастика на фюзеляже, застеклённая кабина фашистского лётчика и его ошалелое лицо с выпученными от страха глазами.

Тугая струя воздуха перехватила дыхание. В наступившей тишине стоял однотонный гул.

Кольцо уже в руке. Возникло инстинктивное желание быстрее дёрнуть его, но подсознание предостерегало: необходимо падать затяжным, иначе какой-нибудь фашист может полоснуть очередью...

Земля всё ближе, ближе... По его расчётам, он пролетел метров 500. "Пора !" - и рванул кольцо. Толчок. Над головой вспыхнул шёлк белого купола.

Падение стало плавным. Показались ясные очертания траншей. И снова - вопрос: "Чьи они ?   Немецкие ?   Наши ?"   До земли оставалось метров 100.

Неожиданно из траншей начали стрелять. Трассы потянулись к нему слева и справа. "Где же свои ?   Неужели конец ?" - стучало в висках. Остро кольнуло кисть правой руки, кровь потекла за рукав, тёплая капля упала на лоб. "Что делают, сволочи !" - свирепея, выругался он. Ещё одна пуля пробила подошву сапога, другая - раскалённым свинцом скользнула по щеке. Секунды тянулись, как вечность.

Но вот и земля, изрытая минами и снарядами. Она показалась ему холодной, неприветливой. Коснувшись её, он присел от боли в правой ноге. Стрельба прекратилась. Лёжа, он освободился от парашютных ремней, вытащил из кобуры пистолет и поставил его на боевой взвод. "Последний патрон для себя", - решил он.

В стороне из-под тонкого слоя снега выпучились грязно - жёлтые бугорки прошлогодней травы. Заметив неглубокую воронку, Пологов забрался в неё и прислушался... Ни звука. Тогда он достал из комбинезона индивидуальный пакет и, помогая зубами, с трудом перевязал руку.

Нестерпимо захотелось пить. Превозмогая боль, он снял полуистлевшие перчатки и здоровой рукой жадно сгреб жёсткий, точно крупицы стекла, снег. Горсть живительной влаги холодом разлилась во рту. Какой это был вкусный снег...

- Ползи сюда ! - вдруг услышал лётчик русскую речь. Он взглянул в ту сторону, откуда донёсся голос. Метрах в 50 высунулась голова в каске:

- Давай, давай !   Не мешкай !

Оказалось, он приземлился на нейтральной полосе, между своими и вражескими окопами.

В блиндаже командир стрелковой роты дал лётчику воды, затем проверил документы.

Пологов хотел сообщить о себе в полк, но ему объяснили, что связь повреждена.

В батальонном медпункте лётчик пробыл 2 часа. Ему сделали перевязку, прикладывали к обожжённому лицу и к вспухшим кистям компрессы.

- Вам необходимо подлечиться, отдохнуть. Ожоги 3-й степени, - сказал на прощание главный врач.

...Баландин сидел в одиночестве на бруствере пологовского капонира, прикуривал одну папиросу от другой и блуждал глазами по горизонту.

Неизвестный связной самолёт сел в середине лётного поля и почему-то не выключил мотор. Кто-то высадился из него, и машина тут же взлетела.

На притихшем поле, спиной к Младшему лейтенанту, метрах в 200-х, стоял человек в комбинезоне лётчика. Прихрамывая и размахивая одной рукой, он направился к командному пункту. В его фигуре что-то показалось Баландину знакомым. Когда неизвестный стянул шлемофон и подставил ветру рыжие волосы, Младший лейтенант сорвался с места и опрометью кинулся вдогонку.

- Братцы !   Наш Пологов вернулся !   У-р-р-а-а-а ! - не своим голосом закричал он.

Навстречу командиру бежали лётчики, техники, мотористы, оружейники и официантки.

Баландин первым хотел стиснуть Пологова в объятиях, но, оказавшись рядом, увидел, что раненая рука командира держится на повязке, а лицо вздулось от ожогов. Огненно-медную шевелюру - за один день - рассекла белая прядь седины.

...В соседней с аэродромом деревушке расположился медсанбат. Здесь уже 5-й день лечился Пологов. Никакие уговоры врачей не помогли: он наотрез отказался ехать в госпиталь.

Как-то днем его навестил замполит Житный.

- Поклон от всех !   Лицо уже зарубцевалось. Хорошо !   Не зря говорят, что ты в рубашке родился, - шутил он.

По его весёлому тону Пологов догадался, что тот явился не случайно.

- Тебя представили к награде. К какой - пока не знаю, - таинственно сообщил замполит. - А о твоём таране уже известно всем. Погляди, - Житный вытащил из кармана свежую газету с оперативной сводкой Советского Информбюро за 9 Апреля. Пологов быстро нашёл абзац о боях на Белорусском фронте. Там говорилось:

"На одном участке Белорусского фронта лётчик Герой Советского Союза подполковник Пологов, патрулируя над нашими позициями, встретился с 4 немецкими истребителями FW-190. В ожесточённой схватке тов. Пологов сбил 2 самолёта противника. Самолёт тов. Пологова получил повреждение и загорелся. В это время в районе боя появились 11 вражеских транспортных самолётов Ju-52. Подполковник Пологов на своём горящем истребителе врезался в их строй и протаранил один немецкий транспортный самолёт. Тов. Пологов выбросился с парашютом из горящей машины и благополучно приземлился на своей территории".

- Всё правильно, - сказал Пологов. - Поэтому поговори с врачами, чтобы меня поскорее выписывали...

После войны Пологов закончил высшие курсы командного состава ВВС и продолжал командовать истребительным авиаполком. Через несколько лет по состоянию здоровья он ушёл в запас: старые раны дали о себе знать. Вскоре он поступил на Свердловский турбомоторный завод.

...Более 20 лет трудился он здесь диспетчером. За эти годы Павел Андреевич по-настоящему сроднился с заводским коллективом. Однако приспела пора, когда врачи заставили бывшего героя фронтового неба уйти на заслуженный отдых.

Но не порывает связи с "Турбинкой" ветеран. Здесь, в музее трудовой и боевой славы, где собраны экспонаты об истории завода и его лучших людях, он проводит беседы не только с учащимися ПТУ, молодёжью, но и с кадровыми рабочими. Встречается Павел Андреевич и с солдатами в частях Уральского военного округа, рассказывает о тех, кто отстоял свящённые рубежи земли нашей, кто не пощадил ни крови, ни самой жизни во имя Великой Победы, во имя мира и солнца.

(А. С. Абрамов - "Последняя атака лидера.")