Последняя атака лидера

Штурман полка

Два месяца, проведённых в родном городе, пролетели незаметно. В управлении кадров Военно - Воздушных Сил Пологову предложили заняться подготовкой курсантов в военном училище истребительной авиации.

- У вас богатый опыт, воюете с 1939-го на всех типах машин. Орденоносец. Кому, как не вам, учить молодых ? - убеждал Полковник из управления кадров, перелистывая личное дело Пологова.

Павел отказался. На следующий день разговор о работе в училище возобновился. Пологов настаивал на своём: он просился на фронт.

- До высшего командования дойду, а в тылу не останусь ! - заявил он.

Неизвестно, чем бы закончилась эта стычка, если бы не распахнулась дверь и в кабинет не вошёл Подполковник с голубыми петлицами лётчика.

- По вашему вызову подполковник Мазуркевич явился !

Подтянутый, круглолицый, с живыми чёрными глазами, он произвёл на Павла приятное впечатление. На вид ему можно было дать лет 30 - 35, хотя волос на голове оставалось уже немного: они обрамляли лишь виски и затылок.

- Присаживайтесь, - Полковник указал вошедшему на стул. - А вам, Старший лейтенант, даю ещё сутки на раздумье.

Он сухо распрощался...

К удивлению Пологова, разговор на следующий день состоялся короткий. Его назначили штурманом 737-го истребительного авиаполка. Командиром оказался тот самый Подполковник Мазуркевич, с которым они встретились в кабинете.

Новому штурману сразу же пришлось с головой окунуться в заботы. Предстояло организовать приём молодого пополнения, состоящего в основном из выпускников авиаучилищ, наладить боевую подготовку. Одновременно требовалось срочно получить и доставить с авиазавода самолёты самой последней конструкции - ЛаГГ-3. У новых истребителей был грозный вид и хорошая скорость. В отличие от И-16 на них кроме пулемётов имелась ещё и пушка.

Давно Пологов не садился в самолёт. Поэтому, когда выкраивалось время, он не упускал случая отправиться на завод и пригнать оттуда очередную машину. Приятно было перед стартом по старой привычке держать рули управления, прикасаться к переключателям и тумблерам, ощущать свежий запах краски, слушать ровный гул мотора.

Пологов согласовал с командиром и комиссаром полка план занятий. Принималось во внимание, что в инструкциях и наставлениях, выпущенных ещё до войны, многое существенно устарело. Используя фронтовой опыт, штурман вносил кое-какие изменения.

Немало времени отводилось стрельбам по наземным и воздушным целям. Ежедневно лётчики упражнялись в попадании по конусу. Чем больше в нём пробоин и кучнее их расположение, тем выше результат. В помощь себе штурман привлек фронтовиков, возвратившихся в строй после ранения. Старший лейтенант Виктор Калинин отшлифовывал с лётчиками технику пилотирования. Лейтенант Алексей Урядов проводил учебные воздушные бои. При этом обычно присутствовали командир полка Мазуркевич и Пологов.

Бои с условным противником Пологов иногда проводил сам. Молодые пилоты старались на больших скоростях атаковать штурмана сзади. Но тот, сделав одну - другую фигуру высшего пилотажа с переворотом и пикированием, неизменно повисал в хвосте у своего преследователя, а потом, уже на земле, терпеливо объяснял лётчику его ошибки.

Павел старался использовать учения и для самопроверки. При вертикальных маневрах на высоких скоростях и при отвесном пикировании у него непривычно темнело в глазах, внутри словно что-то обрывалось, ломило шею и поясницу. И тем упорнее он повторял приёмы, пока не убедился, что перегрузки стали переноситься легче.

Капитан Хасан Салахов знакомил молодёжь с внешними признаками и тактико - техническими данными немецких самолётов. Это нужно было хорошо знать молодым пилотам, ибо иногда случалось, что лётчики - истребители, слабо знавшие вражескую технику, обстреливали свои бомбардировщики Су-2 и Пе-2, принимая их за немецкие.

- Как для перелётной птицы, так и для пилота ориентировка в небе - основа, - часто повторял Пологов. И щедро делился своими знаниями по штурманскому делу, которое в истребительной авиации имеет свои особенности. - У лётчика-истребителя много сложных обязанностей. Он одновременно и пилот, и стрелок, и штурман. Ему приходится изучать район полетов так внимательно, чтобы, не прибегая к карте, опознавать ориентиры по их характерным особенностям.

На одном из занятий Пологов рассказал случай, происшедший с фашистским лётчиком на фронте.

Как-то на нашу фронтовую посадочную площадку внезапно приземлился немецкий самолёт Ме-109. Фашистский лётчик был потрясен, узнав, что очутился на советском аэродроме. На допросе он показал, что ему поручили патрулировать над одним пунктом. Лётчик набрал высоту, но сразу же потерял ориентировку. И в результате - прибыл к нам...

Пологов повторял способы восстановления ориентировки: как выходить на линейный ориентир по солнцу; как ориентироваться, учитывать курс и скорость, выходя из боя или преследуя противника; как опознавать местность при помощи компаса, имея в виду влияние на него Курской магнитной аномалии. Там, где можно, штурман посоветовал прибегать к простому способу: ориентироваться по расположению церквей. Они всегда обращены входом на запад.

В Мае 1942 года Подполковник Мазуркевич доложил о готовности 737-го авиационного истребительного полка к вылету на фронт...

Между городами Тулой и Мценском затерялась крошечная железнодорожная станция Плавск. Здесь и вступили в соприкосновение с противником две эскадрильи истребителей 737-го авиаполка.

Вылетев на разведку, капитан Хасан Салахов и его ведомый обнаружили на шоссейной дороге Брянск - Орел большое скопление немецких автомашин и повозок. На обратном пути лётчики напоролись на 3-х немецких истребителей, сопровождавших 8 "Юнкерсов". Завязалась схватка. Фашисты, видимо, имея малый запас горючего, пытались уйти. После двух удачных атак Салахов поджёг Ме-109, который со снижением ушёл на запад.

Машины обоих разведчиков были изрядно пощипаны и требовали срочного ремонта. Получив точные сведения о фашистской колонне, Мазуркевич приказал Пологову вести 2 звена на штурмовку противника.

Кроме опытных истребителей Урядова, Сорокина и Кучеренко Павел взял с собой двух молодых летчиков - Тарасова и Харченко. С высоты 2500 метров, они обнаружили вражескую колонну. В первый момент Пологов удивился - автомашины и повозки не двигались. Спустившись ниже, он разглядел, что фрицы захвачены на привале. Одни толпились у походных кухонь, другие, раздевшись и развесив по кустам бельё, принимали солнечные ванны.

Грянули огненные залпы с неба. Истребители спикировали и прочесали колонну от головы до хвоста. Гитлеровцы заметались. Лётчики сделали ещё по 2 захода. Оставив боезапас на случай воздушного боя, Пологов вихрем пронёсся над дорогой. Там царила неописуемая паника. Машины перевертывались в кюветы. Взбесившиеся кони с опрокинутыми повозками мчались к оврагу. По полю метались ошалелые полураздетые фрицы.

Вернувшись на аэродром, Павел доложил:

- Штурмовка оказалась на редкость удачной. Уничтожено и повреждено примерно 30 автомашин и 50 подвод. Убито много фашистов.

Вечером, подводя итоги дня, штурман наставлял молодых пилотов:

- Не обольщайтесь лёгкими победами. Штурмовки, подобные сегодняшней, бывают очень редко.

Лётчики сидели на траве, разложив перед собой планшеты с картами.

- На завтра получено задание посерьёзнее и посложнее, - продолжал Пологов. - Силами полка мы должны сопровождать "Илы" на штурмовку аэродрома у Орла и сами принимать участие в уничтожении противника. Известно, что на Орловскую авиабазу перелетела мощная группа бомбардировщиков Ju-88. Мы идём первым эшелоном. Ведущий - командир полка. Нас поддерживают истребители соседнего подразделения, которые завяжут бои с немецкими истребителями.

Подошёл Мазуркевич в сопровождении комиссара Копцова. Командир полка объяснил, почему обязанности распределены таким образом. Этот тактический приём - ответ на вражескую уловку. Она заключается в том, что противник обычно высылает вперёд "Иессеров", которые навязывают бой нашим истребителям и уводят их в сторону от намеченной ими цели. Затем появляются "Юнкерсы" и безнаказанно принимаются за свою разбойничью работу...

Потом Пологов рассказал о другой уловке фашистов. Их зенитчики обычно так распределяют заградительный огонь, чтобы заставить наши самолёты отойти в район, наиболее насыщенный зенитными установками. Например, они дают первые залпы с большим упреждением по курсу слева. Значит, хотят, чтобы самолёты сунулись вправо, где у них расположены основные осиные гнёзда зениток. В таких случаях надо идти прямо на первые залпы, маневрируя по фронту и всё время меняя высоту.

После обсуждения предстоящей операции Мазуркевич подал команду: "Всем - на отдых !".

На задание отправились две эскадрильи. В группе Пологова летели молодые пилоты Иван Тарасов, Михаил Терехов и Григорий Гуриев. На пути к цели и в полосе зенитного заслона молодые пилоты безошибочно маневрировали по курсу, точно выполняли все команды. Они надёжно прикрывали "Илы".

Несмотря на плотный огонь зениток, окутавших небо шапками разрывов, операция прошла без потерь. Правда, несколько самолётов получили серьёзные повреждения, но сумели дотянуть до своих стоянок. Один только Салахов сделал вынужденную посадку. Но когда приземлился замыкающий, обнаружили, что не возвратился и Пологов.

Последними видели штурманский "ЛаГГ" Тарасов и Гуриев. Тарасов рассказывал, что заметил, как Старший лейтенант сделал правый вираж и ушёл с набором высоты назад.

Мазуркевич нервничал и приказал немедленно созвониться с соседями. Начальник связи бросился в штабную землянку.

Командир полка, покусывая губы, бросал взгляды то на горизонт, то на часы, которые носил для удобства прямо на манжете рукава гимнастёрки.

- Горючее ещё есть, - успокаивал пологовский механик старший сержант Сергей Верещагин. - Хватит минут на 8 - 10...

Начальник связи доложил, что у штурмовиков о Пологове никто ничего не знает.

- Смотрите !   Он ! - радостно воскликнул Верещагин. - На сухом летит !

Над голубой кромкой леса с западной стороны обозначилась еле видимая точка. Мазуркевич поднёс к глазам бинокль. Да, это был ЛаГГ-3 Пологова. Пробудь он в воздухе ещё полминуты - и мотор бы заглох: баки были пустыми.

Взглянув через застеклённый фонарь на потное лицо лётчика и дружески подмигнув, Верещагин укрепил под колёсами колодки и занялся осмотром самолёта.

Павел устало отстегнул привязные ремни и лямки парашюта. Заметив, что его поджидает начальство, быстро направился рапортовать.

Но Мазуркевич упредил его:

- Где пропадал ?

- В клещи попал наш "ЛаГГ". Пришлось выручать. С ним в паре вёл бой против 4-х "Мессеров"...

В это время по полю пронеслось:

- Полковник Мачин !

Все повернули головы. Самолёт комдива У-2 знали хорошо. Тот как раз заходил на посадку.

- Ладно, после разберёмся ! - бросил Мазуркевич. - Пошли !

Командир дивизии Мачин пробыл в полку около часа. Он уже знал, что все самолёты, кроме салаховского, возвратились. За Салаховым уехал на полуторке техник - сержант Гармаш. От имени командующего 2-й Воздушной армией генерала Красовского Мачин поблагодарил лётчиков за успешное выполнение важного задания. Потом он сообщил, что гитлеровцы задумали новое наступление на Воронеж. Предстоят напряжённые бои. Чтобы помешать противнику подтянуть крупные резервы живой силы и техники, необходимо уничтожить мост через Дон.

Мачин предложил сделать истребитель более универсальной машиной, чтобы при необходимости он мог выполнять роль бомбардировщика или штурмовика. Для этого под плоскостями самолёта надо прикрепить бомбодержатели. Если нужно, их можно использовать и для подвески запасных бачков с горючим...

Перед самым отлетом комдив спросил:

- Кстати, кто у вас летает на "79-м" ?

- Штурман старший лейтенант Пологов, - подсказал начальник штаба.

Павел шагнул вперёд.

- Командир эскадрильи соседнего полка просил передать вам благодарность и сказал, что не подоспей вовремя "79-й", не сбей он "Мессера" - не видать бы ему ни земли, ни неба.

Мачин крепко пожал руку Павла и поблагодарил его за спасение лётчика и за сбитого стервятника.

Всё свободное от полётов время Пологов проводил в авиамастерской.

Начальник воздушно - стрелковой службы Сергей Богданов с инженерами Ковалем и Котелевцевым трудились над приспособлением, о котором говорил комдив Мачин. Срок им дали короткий - 48 часов.

К концу дня к плоскостям пологовского "ЛаГГа" прикрепили бомбодержатели, а тросики от них вывели в кабину лётчика. Из бомб извлекли взрыватели и подвесили их под крыльями. Затем опробовали новое устройство, которое тут же в шутку окрестили "бэкака". Его название родилось из начальных букв фамилий "конструкторов". По команде "Сброс !"  Павел дёргал тросики, и бомбы падали на траву.

- Работает безотказно ! - удовлетворённо потер руки Котелевцев.

...Закончился ещё один боевой день. Пилоты ужинали. А у самолётов продолжали возиться техники, механики, мотористы, оружейники.

Павел писал домой письмо, когда его вызвали в штаб. У входа в командирский блиндаж стоял Мазуркевич. Он предложил пройтись. Щёлкнул портсигаром. Оба задымили.

- Не обижайся за вчерашнюю встречу, - нарушил молчание Подполковник. - Неладно получилось: выходит, командир дивизии больше меня знает, что делается в полку. Да и сам ты хорош !   Почему не доложил, что сбил "худого" ?

- Не успел...

И вдруг командир почему-то рассказал Павлу, что это именно он, Мазуркевич, выпросил Пологова в свой полк. Едва Павел покинул тогда кабинет Полковника, как тот познакомил Мазуркевича с его личным делом.

- 2 лётных школы, 3 войны, более 170 успешных боевых вылетов, наградной лист за Халхин-Гол и Финскую, плюс отличные боевые характеристики, - вспоминал командир полка. - Всё было за тебя. Я нажал - и Полковник согласился.

- Спасибо за поддержку... Завтра генеральная репетиция. - После короткой паузы Пологов перевёл беседу на другую тему. - Испытываем на полигоне новое приспособление для бомбёжки.

Мазуркевич предупредил, что звонил Друзенко из дивизии. Он приедет вместе с корреспондентом.

Солнце скрывалось за горизонтом, окрашивая небо розовыми слоистыми мазками. "Будет ветер", - подумал Павел.

На полигоне шло пробное бомбометание. Собралось всё полковое начальство. Из дивизии приехали штурман майор Друзенко и редактор фронтовой газеты политрук Кусельман.

Каждый "ЛаГГ" делал по 2 захода и сбрасывал 100-кг болванку: первый раз - с горизонтального полёта, второй - с пологого пикирования. Хороших попаданий с бреющего почти не получалось. Зато с пикирования цель "поразило" большинство лётчиков. На глазах умирала старая школа бомбометания. Новые самолёты требовали новой тактики.

При скорости истребителя 400 - 500 км/час даже натренированному лётчику очень трудно определить нужную долю секунды для бомбёжки. Решили дать лётчикам время потренироваться, а уж потом приступить к выполнению задания - уничтожению моста через Дон. В связи с тем что на истребителях не было специальных прицелов для бомбометания, Богданов и Котелевцев сделали вместо них белые метки на капоте и плоскости.

...Лидером группы шёл Пологов. Линию фронта пересекли далеко в стороне от цели и атаковали мост с запада. Возле переправы и на дорогах, ведущих к ней, скопилось огромное количество вражеских танков, машин, артиллерии и мотопехоты.

Огонь по истребителям растерявшиеся гитлеровцы открыли лишь тогда, когда в реке вздыбился первый фонтан...

После операции Павел докладывал, что мост удалось повредить только у правого берега. Движение войск противника приостановлено. Весь боезапас истратили на то, чтобы "прочесать" пробку у переправы. Вернулись без потерь. Мазуркевич остался доволен первым результатом.

Едва самолёты успели заправиться, как зелёная ракета вновь подняла их в воздух. На этот раз группе Пологова предстояло прикрыть наземные войска. Лётчики договорились на обратном курсе "попутно" заглянуть на мост. Урядов и Калинин прихватили бомбы. Но каково же было их удивление, когда они приблизились к переправе: 2-х пролётов около правого берега как не бывало !   Из воды торчали лишь каменные быки и обломки металлических ферм.

Майор Друзенко весело посочувствовал вернувшимся лётчикам:

- Значит, опоздали ?   Видать, соседи из 263-го опередили. Перед ними ведь комдив тоже такую задачу поставил, - Майор рассмеялся. - А если вы, хлопцы, расстраиваетесь, можно вам ещё один мостик подкинуть.

Внезапно из-за облаков вынырнул тяжёлый бомбардировщик "Хейнкель-111". Сверху на него жал Як-1. От "ястребка" пунктирами тянулись пулемётные трассы. В этот момент захлопали наши зенитки, и "Як" отвалил в сторону. С земли отчётливо видели, как снаряды дырявят плоскости "Хейнкеля". У бомбардировщика запылал левый бак. Самолёт заскользил вправо, очевидно, пытаясь сбить пламя, и скрылся за лесом.

Друзенко с Пологовым и механиком вскочили в полуторку и погнали её к месту предполагаемого падения самолёта. Следом за ними тронулась вторая автомашина с Мазуркевичем и Копцовым.

Вскоре полуторка затормозила у дымящегося "Хейнкеля". Однако экипаж его бесследно исчез. И вдруг Пологов заметил в поле ржи 3 мелькавшие головы. Фашисты спасались бегством. За ними кинулись в погоню. Когда беглецов начали настигать, один из них открыл стрельбу из пистолета. В ответ Друзенко и Пологов дали несколько предупредительных выстрелов. Поняв, что сопротивление бесполезно, фрицы побросали оружие и подняли руки.

Пленных обыскали. У старшего офицера, вероятно командира, Павел извлёк из-за пазухи кассету с пленкой и пистолет.

Фашистов допрашивали в штабе полка. Помогал политрук Кусельман, неплохо владевший немецким языком. Сначала пленные вообще не отвечали на вопросы. Двое из них лишь злобно озирались, а третьего бил нервный озноб. Не слушая, о чём его спрашивают, он слезливо просил пощады.

Друзенко по телефону доложил о происшедшем Мачину и получил распоряжение переправить пленных в дивизию.

Из показаний немецких лётчиков стало известно, что под Брянск прибыло крупное соединение "Хейнкелей". В самое ближайшее время оно должно было принять участие в массированных налётах на Воронеж, Елец и другие города. Советское командование решило немедленно уничтожить новую авиагруппировку немцев. Операцию предполагалось осуществить в течение суток.

В полку Мазуркевича долго обсуждали план атаки. Пологов выступил с предложением несколько видоизменить боевое построение с учётом фашистской системы воздушной обороны и их тактики. Опыт подсказывал, что мало познать шаблонную стратегию врага, надо и самим в каждом отдельном случае применять многообразные и гибкие приёмы. Тогда можно запутать противника и не позволить ему разгадать тот или иной маневр. Штурман считал, что за лидером разумно пустить на высоте 1000 - 1200 метров демонстративную группу "Илов" и "ЛаГГов" для того, чтобы отвлечь зенитки и истребители противника. А ударная группа штурмовиков должна подняться в воздух на 5 минут позже.

Новую схему изложили на бумаге. По мнению Пологова, такое боевое построение должно оказаться неожиданным для немцев и позволить основной группе штурмовиков без особых препятствий преодолеть воздушный заслон и точнее накрыть цель.

Друзенко и Мазуркевич одобрили предложение штурмана. Договориться с командиром штурмовиков предстояло Майору. Перед отъездом он сказал, что в порядке исключения на эту операцию полетит редактор газеты Кусельман, и попросил пристроить его на замыкающем "Иле" в кабине стрелка.

Успех намеченной операции во многом зависел от четкого взаимодействия "Илов" и "ЛаГГов". Поэтому на обсуждение разработанного плана штаб дивизии собрал вместе лётчиков - истребителей и штурмовиков. За основу приняли пологовскую схему боевого порядка. Его же назначили лидером.

Из партизанских сообщений в штабе знали, что с 2-х до 3-х часов дня пунктуальные немцы заняты обедом. Это время и решили использовать для атаки. Штурмовикам схема понравилась: истребители надёжно защищали их со всех сторон. Маршрут над оккупированной территорией проложили ломаной линией, со значительным отклонением от курса, чтобы посты воздушного наблюдения противника не могли определить истинное направление удара.

Дальний полёт потребовал подвески к самолётам дополнительных бачков с бензином, которые следовало сбросить, как только они опустеют.

...Внизу засверкали солнечные зайчики. Ведущая группа истребителей спустилась ниже. Всё ясно !   Это поблескивают стеклянные кабины вражеских самолётов. Ими заполнен весь аэродром - настоящее осиное гнездо.

Как и предполагалось, ударная группа беспрепятственно вышла на цель и успешно отбомбилась: 6 вражеских машин сразу же вспыхнули, как свечки. Немцы спохватились с большим опозданием. Один из "Мессеров" попытался вырулить на взлётную полосу, но Алексей Урядов мгновенно "пришил" его к земле свинцовой нитью. Внизу поднялся переполох. Заградительный огонь зениток противника, казалось, достиг предела. От дыма и пепла в воздухе не оставалось просветов.

С запада приближались 15 Ме-109, вероятно вызванных на помощь. Истребители прикрытия рванулись им наперерез. Началась ожесточённая схватка. Тем временем штурмовики продолжали бомбить аэродром. Зенитки прекратили огонь, боясь задеть своих.

В круговороте потемневшего неба завертелись, замелькали крылья и фюзеляжи. Грохот пушек и пулемётов, натужный рёв моторов - всё смешалось.

Пологов стремился выиграть высоту, чтобы пробиться к ведущему "Мессеру". Он по опыту знал, что стоит фашистам лишиться своего лидера, как они моментально теряются и проигрывают бой. От вертикального маневра у Павла потемнело в глазах. Он вывел машину в горизонтальное положение, и тут же по её плоскостям дробно забарабанили пули: в хвосте повис дугой "Мессер".

В подобные минуты возбуждение, которое обычно охватывало Пологова перед боем, уступало место расчётливому хладнокровию. Он умел безошибочно отделить главное от второстепенного, и это всегда помогало ему принимать единственно верное решение. Павла никогда не смущали риск и опасность. Их для него словно бы не существовало. В острые моменты у лётчика появлялось как бы второе дыхание. Ему казалось, что не стань у самолёта крыльев, он продолжал бы сражаться с врагами одной силой воли...

Пологов думал и действовал молниеносно. "Пулемётная трасса - прицельная очередь фашиста, - пронеслось в голове. - Сейчас ударит из пушки". Резкой полубочкой он обманул преследователя, не спуская в то же время с него глаз. Его "Мессер" опять оказался выше. Тогда Павел решил подобраться к нему под углом снизу. Мимо, распуская серо - дымчатую струю, пронёсся немец, а за ним - "55-й" Сорокина. "Молодец Ваня, - отметил штурман, - ухлопал гада".

Прицел нащупал вражеского лидера. Пальцы автоматически нажали на гашетки. Есть !   Фашистский самолёт клюнул носом и штопором понёсся к земле. Набрав высоту, Пологов шёлковой подкладкой шлема вытер вспотевший лоб.

"Илы" завершили последнюю атаку и легли на обратный курс. Старшина Кучеренко один на один дрался с Ме-109 неподалёку от замыкающего штурмовика. "Там ведь редактор !" - вспомнил Павел и поспешил на выручку. Огрызаясь, фашист покинул поле боя.

Часы показали, что атака и схватка длились всего 6 минут. Как мало и как много !   Позади остался пылающий горизонт.

...К вечеру небо покрылось рваными грозовыми тучами. Проливной дождь загнал лётчиков в землянки. Мазуркевича, Копцова, Пологова и комэсков вызвали по телефону в дивизию для разбора итогов операции. Там Павел встретил командира эскадрильи соседнего полка, которого недавно спас в бою. Тот подошёл, пожал ему руку и поблагодарил.

Мачина отозвали в Москву, в распоряжение штаба ВВС. Дивизию принял Полковник А. П. Осадчий. Из его кабинета выскочил покрасневший редактор газеты Кусельман. Оказалось, что политрук летал на штурмовку втайне от комдива. Почёсывая затылок, он рассказал, как Осадчий только что "дал ему разгон".

Долго бушевал комдив, угрожая редактору трибуналом, а когда тот покорно повернулся и, сникнув, пошёл к двери, Полковник немного утихомирился и приказал:

- Старший политрук, вернитесь !   Ещё до своего проступка вы были представлены к награде. Исключать из списка вас не буду. Но предупреждаю: второе нарушение - и на моё милосердие не рассчитывайте.

Ещё пуще досталось командиру штурмовиков и Друзенко. Но их спасли от наказания хорошие результаты налёта на Брянскую авиабазу. Из-за линии фронта поступило подтверждение: на земле уничтожено 25 бомбардировщиков, 2 склада с боеприпасами, склад с горючим и 200 солдат и офицеров противника. Приказом по фронту личному составу дивизии объявили благодарность.

Газета, над которой всю ночь старательно трудилась дивизионная редакция, моментально разошлась по рукам авиаторов. В ней под заголовком "Враг это запомнит надолго !" описывались подробности вчерашней операции. Вверху броско было напечатано: "Военный совет фронта объявляет благодарность участникам успешного налёта на вражеский аэродром в районе Б., в результате которого разгромлена авиационная бомбардировочная группа противника, недавно сюда переброшенная".

Командир эскадрильи капитан Салахов бродил, словно в воду опущенный !   Через 2 суток после вынужденной посадки он пришёл на аэродром пешком, заросший щетиной, исхудавший. Ему не повезло. Сержант Гармаш буксировал повреждённый "ЛаГГ" по раскисшей от дождей дороге. У села Каширское, при въезде на мост, трёхтонный истребитель увлёк под откос полуторку и сломался. Капитана чуть было не отдали под суд. О чрезвычайном происшествии объявили приказом по полку.

С рассветом лётчиков подняли по тревоге. Приказывалось немедленно перебазироваться на аэродром Усмань, севернее Воронежа.

Позднее в штабе Пологов узнал, что найденную у пленных фашистов фотоплёнку проявили. На ней оказались заснятыми наши аэродромы в полосе Брянского фронта. Командование догадывалось, что это не единственная фотоплёнка, запечатлевшая расположение наших самолётов, и предприняло ряд контрмер.

Наряду с перебазировкой авиачастей началось массовое строительство ложных аэродромов. И фашисты "клевали" на удочку: более 20 раз бомбили они вместо боевых машин деревянные макеты.

...Полк разместился в небольшой деревушке, почти все жители которой подались в леса. После насыщенного фронтовыми заботами дня лётчики обычно устраивались здесь на ночлег. На аэродроме оставались лишь охрана и техники, занятые ремонтом машин.

Во время ознакомительных полётов лётчики запоминали ориентиры. Вокруг простиралась равнинная степь, обильно усеянная зелеными островами лесов и множеством перелесков, разбегавшихся по балкам и оврагам над речками Воронеж и Усмань.

Пологов пометил на планшете наиболее крупные ориентиры: Усманский бор, Шиповский и Таллермановский леса. Делал он это скрупулезно, ибо ему как штурману лучше других следовало освоить район базирования и линию соприкосновения с противником.

Предупреждение командира дивизии о готовящемся наступлении немцев вскоре подтвердилось.

Утром 28 Июня 1942 года после длительной авиационной и артиллерийской подготовки немецкие войска прорвали нашу оборону на участке 40-й и 21-й армий в общем направлении на Воронеж. Крупные соединения танков, артиллерии и самолётов обрушились на советские позиции. Ожесточённые воздушные схватки шли беспрерывно. Каждому истребителю приходилось вылетать 4 - 5 раз в день. Когда самолёты ведущих комэсков Салахова и Гращенко заправлялись или ремонтировались, лидером в воздух поднимался Павел. Почти во всех донесениях, поступивших за этот период в штаб дивизии, упоминалась фамилия флаг-штурмана Пологова.

За неделю воздушных сражений лётчики полка сбили 11 самолётов противника, 4 из них уничтожил Пологов. Но и обе авиаэскадрильи потеряли 3 пилотов и 5 машин. Погибли младший лейтенант Константин Мищенко, старший сержант Иван Тарасов и старший сержант Иван Харченко. Это были первые жертвы, понесённые полком.

Стойко переносили истребители обрушившееся на них горе. Ивана Харченко летали хоронить на место гибели в Усманский район. На его могиле укрепили лопасть винта от самолёта.

В каком районе погиб Мищенко, установить не удалось.

Умный, с красивым, открытым, типично русским лицом, Иван Тарасов всегда вызывал уважение товарищей скромностью и простотой. Он был одним из самых молодых пилотов полка, ему только исполнилось 20 лет. После второго воздушного боя он с напарником записал на свой счёт сбитого "Юнкерса". В тот день, когда подожгли его "ястребок", он на горящей машине дотянул до наших позиций и выбросился с парашютом. Но за ним как за лёгкой добычей увязался Ме-109 и в упор расстрелял лётчика пулемётной очередью. Григорий Кучеренко, заметив воздушного бандита, погнался за ним, но из-за недостатка горючего сел на вынужденную.

Тарасова нашли на самом берегу реки Оки. Ноги его наполовину свисали в воду, а сам он оказался с головой накрытым, точно саваном, шёлком белого парашюта. На теле лётчика насчитали 8 сквозных ран. Из кармана его гимнастёрки вынули залитые кровью комсомольский билет и фотографию матери. Среди личных вещей Ивана был томик Есенина и ученическая тетрадь с записанными карандашом стихами. Несколько строчек незаконченного стихотворения посвящались матери. Политрук прочитал их вслух:

У Пологова комок подступил к горлу. На глазах товарищей заблестели слёзы.

Однополчане провожали в последний путь Ивана Тарасова на опушке соснового бора, невдалеке от аэродрома. В скорбном молчании они вереницей двигались мимо могилы, кидая горсти земли на крышку гроба. Ударяясь о гроб, комья гулко стучали и отдавались болью в сердцах.

Отомстить жестокому врагу - об этом думал каждый, прощаясь с другом.

Командир полка с комсоргом написали матери Ивана письмо и вместе с ним отправили ученическую тетрадь сына.

Командование 2-й Воздушной армии поручило истребителям сопровождать штурмовые группы Ил-2 и совместно с ними нанести удар по Чижовке, недалеко от Воронежа. Там фашисты устроили командный и наблюдательный пункты. Оттуда они вели корректировку огня своей дальнобойной артиллерии.

Пологов дважды вылетал на Чижовку ведущим. Во время второго налёта зенитный заградительный огонь был настолько плотным, что большинство самолётов получили повреждения. Особенно досталось машине заместителя командира эскадрильи Виктора Калинина. Горючее в баках кончалось. Поэтому в воздушные бои не ввязывались, стремясь побыстрее пересечь линию фронта. У Пологова вошло в привычку идти с задания замыкающим, и ему хорошо был виден калининский "ЛаГГ", заметно теряющий высоту. По поведению самолёта Павел понял, что у товарища серьёзное повреждение. Тут же подумал: "Ему бы лучше тянуть домой длинным путём над степью, где при вынужденной можно всегда выбрать ровную площадку". Но Калинин повёл истребитель над Усманским бором прямым курсом на аэродром.

- Что же он делает ? - не выдержав, ругнулся вслух Пологов.

Самолёт резко пошёл на снижение и устремился к лесу. В том месте, где он вонзился в зелёную чащу, поднялось прозрачно - белое облако и быстро исчезло.

"Конец !" - подумал Павел. Он положил на колено карту и пометил карандашом северо - восточный квадрат Усманского бора, в 3 - 4 километрах от старинного замка.

На аэродроме, не успев выключить двигатель, Пологов крикнул:

- Санитарку !   Врача !

Коротко, наспех рассказал о случившемся и поехал с военврачом искать Калинина. Труднопроходимые участки объезжали окольными дорогами. Незаметно забрались в густой сосняк. Пахучие стволы деревьев, стройные, как мачты, стояли тесно, вытянувшись к небу. Дальше на машине не пробиться. Врач подхватил санитарную сумку, шофёр вскинул на плечи носилки, и - двинулись пешком. Обшарили просеки, но никаких следов не обнаружили. В лесной тиши пахло хвоей, прелыми листьями и грибами. Вспугивая птиц, под ногами сухо потрескивали ветки.

- Одно дело ориентироваться в воздухе, а другое - в такой чащобе, - досадовал Пологов.

Остановились. Закурили. Павел взглянул на лоснящееся от пота лицо врача. "Не тренирован, вот и устал", - подумал он и, развернув на траве карту, положил на неё компас. Что-то прикинул в уме.

- Всё правильно, - подытожил он, - мы находимся точно там, где надо, в северо - восточном квадрате.

И вдруг шофёр вскрикнул. На сосне между ветвями он заметил кусок плоскости самолёта. Начали пробираться сквозь кустарник и осматривать всё вокруг. На расстоянии добрых 30 метров валялись срезанные хвойные ветки и изувеченные остатки "ЛаГГа": одно колесо, погнутые лопасти винта, мотор и искорёженная, опрокинутая набок кабина. Однако Калинина в ней не оказалось. Сплющенная приборная доска была забрызгана кровью, следы которой тянулись в сторону и через несколько шагов обрывались.

- Куда он мог уйти ? - недоумевал врач.

Пологов молча достал пистолет и выстрелил вверх. Эхо разнеслось далеко над лесом. Прислушались... Ни звука. После минуты томительного ожидания Павел пальнул второй раз.

- Идите сюда, - неожиданно раздался чей-то голос.

Из-за деревьев шагнул высокий худой старик с окладистой бородой.

- Небось, лётчика ищете ?   Подобрал я его. В сторожке у меня лежит.

Старик, назвавший себя егерем, поздоровался со всеми за руку. Он рассказал:

- Спервоначалу, как услыхал я сильный грохот да треск, в голову взять не мог: что стряслось ?   Пошел узнать. Вижу - половинка от самолёта. Лётчика-то вашего внутри нашёл. Ах ты, думаю, оказия !   Перевязал его как сумел. Только крови из него шибко много вытекло.

В первый момент Пологов даже не узнал изменившееся, в иссиня - жёлтых пятнах лицо товарища. Тот недвижно лежал на деревянном топчане с закрытыми глазами и был бел как бумага. На руку у правого предплечья наложен ременный жгут. Голова и лоб неумело перетянуты белыми лоскутами от нательной рубашки. Сквозь них проступили тёмные пятна крови. Старый шрам на щеке стал заметнее.

Военврач, не теряя времени, взялся за пульс. Затем, ни слова не говоря, открыл сумку и достал инструмент. В сторожке запахло йодом и спиртом.

- Носилки ! - готовя шприц, распорядился он.

После укола Калинин на секунду приоткрыл затёкшие веки и пошевелил запекшимися губами:

- Пить...

Затем снова впал в забытье.

По пути к медсанбату военврач сказал, что требуется срочное переливание крови.

- Если не затянуть - будет жить, - заключил он.

В штабе полка командир дивизии Осадчий созвал весь комсостав. Из окна штабной комнаты виднелся его самолёт со знакомым номером "07".

Осадчий, плотный, лысый мужчина лет 40, сидел за столом и листал папку боевых донесений. Перекинув последнюю страницу, он встал и молча измерил шагами комнату. Затем, пригласив присутствующих к столу, развернул карту. В глаза Павлу бросились нанесённые на ней остроконечные синие стрелы. Они, словно щупальца осьминога, протянулись из районов Курска и Волчанска к Воронежу и Острогожску.

- Немецкое командование, - начал комдив, - стянуло на Воронежском направлении помимо своих отборных частей итальянские, румынские и венгерские дивизии, объединив их в армейскую группу "Вейхс". Врагу удалось выйти к Дону и захватить плацдарм на его левом берегу в районе Воронежа. Наступление гитлеровцев приостановлено, но обстановка остается напряжённой. Армия противника стремится, обойдя нас с юга, продвинуться в направлении Сталинграда. Со вчерашнего дня образован новый, Воронежский фронт. Командующий фронтом генерал Ватутин не совсем доволен нашей работой. Как это ни прискорбно, он прав: мы теряем много техники и самое главное - людей.

Осадчий повертел в руках папку с полковыми донесениями и снова бросил на стол.

- Взгляните !   За последнюю декаду что ни групповой вылет - недосчитываемся людей.

Возражать не приходилось. Сбив 10 фашистских самолетов, уничтожив 16 танков и 40 железнодорожных вагонов, полк потерял 8 человек и 9 машин. Не стало отличного истребителя, командира эскадрильи Николая Севрюка. За скромность и отвагу все любили его...

- И потом, - продолжал Полковник, - донесения свидетельствуют, что из командования полка один флаг-штурман Пологов возглавляет добрую половину самых ответственных заданий... Нагрузку необходимо перераспределить. Пологову - сутки отдыхать ! - закончил комдив.

Действительно, Павел был готов дневать и ночевать в воздухе. Механик Сергей Верещагин однажды сказал ему, что обязанностей у штурмана больше, чем у рядового лётчика, и "надо бы малость передохнуть". Павел отшутился: дескать, боится дисквалифицироваться...

Через 3 часа после отъезда Осадчего поступил приказ на вылет. Мазуркевич решил сам вести группу. Он попросил Пологова уступить свой "ЛаГГ" в связи с неисправностью на его машине сигнализации шасси.

А спустя 40 минут товарищи перенесли из кабины приземлившегося истребителя в санитарную машину раненого Григория Кучеренко, поднявшегося в воздух вместе с командиром полка. Сам Мазуркевич погиб в бою в 3-х километрах от станции Рамонь. Задание осталось невыполненным: бомбардировщики лишились прикрытия...

Оказалось, что командир полка проигнорировал последнее распоряжение Осадчего: 4 "ЛаГГа" 737-го полка должны были встретить над Усманью пару "Яков" из соседнего 866-го полка. Однако Мазуркевич, не дождавшись их, решил действовать самостоятельно. На высоте 2000 метров 3 Ме-109 вывалились из облаков и сбили самолёт ведущего. Затем, встречая на курсе одиночных истребителей, огнём прижимали их к земле и вынуждали садиться в степи. При посадке 2 машины поломались, а лётчики с тяжёлыми ранениями были госпитализированы.

На следующее утро полк облетело ещё одно печальное известие: комиссар Копцов не вернулся с боевого задания из района Коротяк.

За обедом в тот день царило тягостное молчание. Никто не переговаривался. Не слышалось обычных шуток. Полк осиротел...

Пологов и многие другие пилоты с радостью пересаживались на истребители новой конструкции Яковлева. В скорости и маневренности эти машины не уступали Ме-109. Кроме того, на них наконец-то установили долгожданную рацию. Постепенно радиосвязью начали оснащать и "ЛаГГи". Однако кое-кто из лётчиков считал это новшество "излишней обузой".

- И без того дел до чёрта: за воздухом - смотри, за землёй - следи, за напарником - поглядывай !   Ориентировку веди, помни о ракурсах и упреждениях, не спускай глаз с приборов... А тут ещё радио подсунули.

Таких Пологов убеждал:

- Радио поможет заменить устаревший строй "клин" строем "фронт", даст возможность эшелонировать группы и эффективно руководить воздушным боем.

И ударял по самолюбию:

- Радио обременяет только тех, кто не умеет технически грамотно им пользоваться...

Из резерва 2-й Воздушной армии в полк прибыли новый комиссар, его помощник и 8 лётчиков, в числе которых были фронтовики. Возвратился из госпиталя Григорий Кучеренко.

А вскоре назначили и нового командира полка - майора Николая Изотовича Варчука. Грудь его украшали 2 ордена, на боевом счету имелось 4 сбитых самолёта противника. Варчук окончил Качинскую военную авиационную школу пилотов и участвовал в событиях у озера Хасан, где и получил свою первую награду - орден Красного Знамени.

Приглядываясь к новому командиру, Пологов всё больше и больше проникался уважением к нему. Варчук серьёзно занимался боевой работой, вместе со штурманом помогал молодым лётчикам. Его интересовало всё: какое у людей настроение, как они проводят досуг, как накормлены и одеты. Незаметно деловитость и требовательность майора Варчука к себе и подчинённым снискали одобрение не только лётчиков, но и младших специалистов технического персонала, и солдат авиационного тыла.

На одном из построений в торжественной обстановке Варчук объявил приказ командующего Воронежским фронтом о присвоении лётчикам очередных воинских званий. Флаг-штурман Пологов стал Капитаном. Затем комиссар зачитал письмо матери погибшего Ивана Тарасова. Она обращалась к летчикам полка:

"Дорогие друзья !   Мне очень тяжело - я получила ваше письмо о гибели моего горячо любимого Ванечки. Это страшная, незаменимая утрата, и горю моему нет границ. Фашистские изверги отняли единственного сына не только у меня. Они сделали тысячи матерей несчастными, многих детей лишили отцов, а жён - мужей. В моём беспредельном горе есть одно утешение - мой дорогой Ваня погиб, защищая Родину, как герой, и я горжусь им. Преисполненная ненависти к заклятому врагу, я призываю вас, дорогие дети мои, отомстить за смерть моего сына, за мои слёзы, за слёзы всех матерей земли русской. Я больна, очень больна, но моё сердце должно быть крепким, должно позволить мне дождаться той счастливой минуты, когда враг будет уничтожен. Заверяю вас, славные соколы, что весь остаток жизни своей, своих сил и здоровья отдам для укрепления тыла. Пишите мне, ведь ваши письма - единственная моя радость и отрада.

Тарасова Варвара Петровна".

...Сигнал тревоги заставил Варчука скомандовать:

- По местам !

Случилось так, что эскадрилья поднялась в воздух, а у её командира что-то внезапно стряслось с мотором. Пологов бросился к своему "Яку", и вскоре лётчики услышали в шлемофонах знакомый голос:

- Я - "Тридцать первый". Подтянитесь !

Павел запросил воздушный пункт управления. Оттуда ответили:

- Я - "Берёза-один". "Тридцать первый", в районе Россоши 18 "Юнкерсов" под прикрытием истребителей. Высота - 2500, курс - 230. Идите наперехват !

- "Береза-один", вас понял...

Когда появились 8 Ме-109, а следом бомбардировщики, Пологов подал команду приготовиться к атаке.

- "Двадцать пятый", преследуйте бомбёров, - раздался его голос. - Со мной только Кучеренко !

Павел с ведомым кинулись на "Мессеров". Такой дерзости враги, видимо, не ожидали. Завязался бой - двух против восьми.

Оглянувшись, штурман заметил опасность.

- Кучеренко, маневр !   "Мессер" в хвосте ! - крикнул он.

Но ведомый словно оглох. Он тут же получил очередь по фюзеляжу, на повреждённой машине вышел из боя и потянул в сторону аэродрома. Флаг-штурман остался один.

Теперь весь огонь фашисты перенесли на Пологова. Он сделал несколько обманных виражей со скольжением, и ему удалось уйти от вражеских трасс. Павел свечой взмыл вверх и рванулся в лобовую атаку на ближайшего Ме-109. Тот, испугавшись несущегося на него "Яка" и избегая столкновения, не выдержал и задрал нос. Пологов всадил очередь прямо в подставленное брюхо фашистской машины.

Флаг-штурман знал, что Ме-109 защищён броней сзади и отчасти сверху. Кроме того, он имеет самозакупоривающиеся, затянутые слоем специальной резины баки. Если в такой бак попадает пуля или осколок, то резина мгновенно затягивает отверстие и не даёт вытекать бензину. Поэтому сбить Ме-109 нелегко: нужно попасть в уязвимое место.

Пологов никогда не ждал нападения. Он первым навязывал противнику бой. Так было и на этот раз. Перевернувшись через правое крыло, Павел приблизился ко второму "Мессеру" на расстояние, допустимое для атаки, и из неудобного положения стеганул по нему свинцовой очередью. И тут же взмыл вверх. Наметив следующую жертву, он снова налетел на врага. Третий фашист не выдержал лобовой атаки и обратился в бегство.

С каждой минутой группа вражеских истребителей редела. В эфире раздался пискливый треск, и Павел услышал с земли голос Варчука:

- Я - "Берёза-один". "Тридцать первый", проверьте боезапас. Разрешаю идти домой.

Но в горячке боя лётчик не успел ответить командиру. Он как раз преследовал двух последних "Мессеров", пытавшихся на максимальных оборотах уйти за линию фронта. В конце концов ему всё же удалось их поджечь. Ликующее настроение победителя охватило всё существо Пологова. Впервые за войну ему пришлось одному драться против 8 вражеских истребителей. И успешно !

Над аэродромом Павел сделал боевой разворот. Приземлившись, он ощутил страшную усталость от физического и нервного напряжения. Прилипшая к телу гимнастёрка промокла насквозь.

- Поздравляю ! - механик Верещагин, не сдержав чувств, обнял своего штурмана за плечи и сообщил, что на командном пункте находится заместитель командующего армией по политчасти бригадный комиссар генерал Ромазанов. Он проводит инспектирование.

С Ромазановым Пологов раньше никогда не встречался. Бригадный комиссар стоял в окружении старших командиров и беседовал с Варчуком.

- Разрешите обратиться, товарищ бригадный комиссар ! - Пологов начал быстро рапортовать, но Ромазанов остановил его:

- Знаю, капитан, сам всё видел. Бой провели блестяще. Спасибо вам от Родины и от меня лично ! - комиссар крепко пожал ему руку. - Вот так и надо драться ! - одобрительно подмигнул он присутствующим. - Тогда быстро поубавится спеси у фашистских вояк. - И добавил: - Это очень важно, чтобы все знали, как хорошо горят "Мессершмитты". Отдыхайте.

Когда Пологов ушёл, Ромазанов заметил:

- Посмотришь - на земле ничего особенного в человеке нет. Лётчик как лётчик. Только и отличие что волосы рыжие. А поднимется в небо - бог !   Не первого такого встречаю. Побольше бы нам, Николай Изотович, таких рыцарей - и немцы навсегда позабудут о превосходстве в воздухе...

За ужином Павла поздравляли товарищи. А начальник штаба передал Пологову сказанные днём слова Ромазанова:

- Вот суметь бы заснять на кинопленку сегодняшний бой, и для молодых пилотов это было бы наглядным пособием высокого искусства истребителя.

Теперь на боевом счету Павла было 7 стервятников, уничтоженных лично, и 9 - в группе.

- Если бы они все враз атаковали, - заметил Пологов, - то, конечно, едва ли мне пришлось бы с вами ужинать сейчас... Но у них не хватило сметки, да и, видать, не выдерживают они сильных перегрузок. В общем, не тот фриц стал попадаться, что в начале войны.

- Да и мы уже не те, Павел Андреевич, - удовлетворённо резюмировал Варчук.

После полудня на командном пункте по радио раздался позывной:

- "Берёза !" - Я - "Пятьдесят пятый". Ведём бой. Кончается горючее. Высылайте подмогу !

Это взывал о помощи Сорокин.

Примерно час назад они с Урядовым отправились на прикрытие наземных войск. Там, у передовой, и завязалась схватка с Ме-109.

Бой затянулся. Выходящих из схватки фашистов в воздухе заменяли новые, поддерживая таким образом численное превосходство. Урядов и Сорокин из последних сил отбивались от наседавших "Мессеров". Приземляться же они не решались, чтобы не стать лёгкой добычей для врага.

Сигнал о помощи точно подбросил Пологова. Мгновенно он оказался в кабине самолёта и прокричал в микрофон:

- Я - "Берёза !" - "Пятьдесят пятый", иду к вам.

Пологов подоспел вовремя. Приняв атаку фашистских истребителей на себя, штурман дал возможность друзьям уйти к аэродрому. Вскоре к Павлу присоединились ещё 2 истребителя, и гитлеровцы пустились наутёк.

И всё же исход схватки оказался не совсем благополучным: Урядов на высоте 100 метров остался без горючего. Вместо того чтобы планировать с заглохшим мотором и посадить машину на "живот", как предусмотрено наставлением, он совершил ошибку, выпустив шасси. Зацепившись ими за перила деревянного мостика   (недалеко от аэродрома протекала речушка), он скапотировал и поломал самолёт. Урядова на "санитарке" увезли в госпиталь с повреждённой рукой и разбитым затылком.

Сорокин приземлился на последних каплях бензина. Однако, разгорячённый боем, он не рассчитал посадку, проскочил лётное поле и, разметав один стог сена, винтом уткнулся в другой.

...К Ноябрьским дням комсомольцы выпустили "Боевой листок" и вывесили его у входа в столовую. В центре - пологовская фотография. Маленькая статейка под названием "Наш лидер", написанная Хасаном Салаховым, рассказывала о нескольких случаях, когда штурман, рискуя собой, выручал друзей - однополчан.

Погода стояла прескверная. Тяжёлые чугунные тучи заволокли небо. К полудню ветер утих, видимость улучшилась, на горизонте появились просветы.

Механики и техники, поистине не знавшие ни сна, ни отдыха, как всегда, возились у самолётов... Лётчики томились в хатах на краю села: кто забивал "козла" или склонился за шахматной доской, кто читал, кто писал весточку домой. В такую непогодь о полётах не могло быть и речи.

И вдруг поступил приказ: послать на разведку опытного истребителя. По предварительным данным, противник вёл перегруппировку сил, продвигаясь в направлении Харькова. Требовалось срочно проверить информацию, полученную командованием.

В неблагоприятных погодных условиях справиться с этой задачей мог только смелый, отлично подготовленный лётчик. Варчук прекрасно понимал, на какой риск должен послать человека. Он вызвал по телефону дивизию, попытался очень корректно объяснить начальнику штаба обстановку.

- Надо, - настаивал голос на другом конце провода.

Варчук зажал ладонью микрофон трубки, шепнул Пологову:

- Что будем делать ?

- Разреши мне, Коля...

- На задание вылетает флаг-штурман, - доложил Варчук.

В армии Пологова считали не только отважным воздушным бойцом, но и хорошим разведчиком. Он всё чаще и чаще вылетал на свободную "охоту" и в тыл противника за свежей информацией. Совершив ряд удачных поисков, Павел доставил штабу ценные сведения. Об этом писала в передовой статье армейская газета "Крылья Родины". В пример приводились действия истребителей, успешно ведущих разведку и свободную "охоту". Рядом с бывалым истребителем флаг-штурманом Пологовым стояли фамилии его учеников: Шешени, Калинина, Сорокина.

Получив "добро" начальства и переговорив с метеослужбой, Павел привычно проложил на карте маршрут. Синоптик предупредил, что слоисто - кучевую облачность, нижняя кромка которой не превышает 200 - 300 метров, можно пробить на высоте не менее 2000 метров.

Сначала Пологов летел, словно в молоке. Над городом Люботин в глаза ему брызнули солнечные лучи. Вдали плыли облака. Они то вытягивались пушистыми слоями, то громоздились огромными причудливыми айсбергами. Но любоваться ими было некогда. Пришлось опять окунуться в белую пелену. Вырвавшись из облаков вторично, Павел принялся рыскать вдоль и поперёк нужного ему квадрата, пока наконец не обнаружил помеченную на карте развилку дорог. По шоссе вытянулись колонны мотопехоты, артиллерии и крытых автомашин. Пологову предстояло определить количество вражеской техники, живой силы и направление их передвижения.

Прячась за тонким слоем облаков и ведя наблюдение сквозь просветы, разведчик без помех пролетел вдоль всей 5-километровой колонны гитлеровцев.

"Не возвращаться же обратно с полным боезапасом", - подумал Павел.

После первой атаки Пологова фрицы открыли бешеную пальбу по предполагаемому пути истребителя. Но опытный лётчик, входя в облачную завесу, мгновенно бросал машину в сторону или разворачивал её на 180°, запутывая противника. Вываливаясь затем там, где его совсем не ждали, он поливал врагов свинцом и вновь скрывался в облаках.

Горючего оставалось в обрез. Лётчик лёг на обратный курс. Недалеко от своих позиций Пологов наткнулся на немецкого разведчика Hs-126. На него пришлось израсходовать весь остаток боекомплекта. Разведчик исчез в тучах.

Глянув вниз, Павел встревожился: земля быстро окутывалась мглой. Как же он сядет ?   Включив радио, поспешно запросил "Берёзу-один". Ему ответили:

- "Тридцать первый", следи за ракетой. Полосу обозначим кострами.

В мутном небе одна за другой вспыхнули зелёные ракеты. Затем Павел увидел мигавшие во мраке, точно светлячки, 4 огненные точки. "Аэродром !"   И вдруг светлячки, будто по команде, сверкнули ярким пламенем. Видимо, услышав шум мотора, в костры плеснули бензин.

Пологов уверенно посадил самолёт и выключил двигатель. В наушниках раздался голос Варчука:

- Порядок !

Командир полка, выслушав доклад штурмана, пожал ему руку и порадовал:

- Только что из стрелкового полка сообщили, что в районе передовой разбился "Хеншель". Выходит, верно говорят, что в мутной водичке неплохо рыбка ловится, - Варчук дружески хлопнул штурмана по плечу.

Едва Пологов вышел из штаба, как увидел поджидавшего его Григория Кучеренко.

- Ну как, Павел Андреевич, не увязли в этой простокваше ? - мотнул головой вверх.

С некоторых пор между Пологовым и Кучеренко незаметно стали складываться близкие, дружеские отношения. Лётчики знали друг о друге почти всё: и кто где родился, и кто чем занимался до войны, и у кого кто остался дома. И когда кто-нибудь из них получал письмо, то читали его обычно вдвоём. И оба одинаково радовались, если долгожданный треугольник приносил приятные вести. А если сообщение оказывалось не из радостных, то и тут вдвоём было легче: тревоги и волнения переживаются не так остро, если их делишь с кем-нибудь пополам.

Пологов был лет на 10 старше Кучеренко. Немудрено, что Григорий часто обращался к нему то за советом, то за помощью. Вот и сейчас, пройдя рядом со штурманом несколько шагов, он остановился:

- Павел Андреевич !   Завтра с утра мы с Сорокиным летим на разведку в район Тамаровки. Надо разузнать, где они там понаставили зенитки.

Пологов пытливо посмотрел на молодого пилота и сказал, что дело - не из лёгких. Потом он достал портсигар и оба закурили.

- Вот что, - помедлив секунду, произнёс штурман, - есть тут у меня одна мыслишка, но нужно кое-что продумать. Давай-ка отложим наш разговор до ужина. А сейчас, извини, тороплюсь: переоденусь - и на заседание партбюро.

О том, что сегодня будут обсуждать его заявление о приёме в партию, Пологов знал ещё 3 дня назад и всё это время чуточку волновался, хотя и старался скрыть это.

Войдя в избу, где собрались члены полкового партийного бюро, Павел как-то сразу почувствовал робость, чего с ним не случалось даже в критической боевой обстановке. Но скоро успокоился: все отзывались о нём как о человеке, достойном быть коммунистом. У него на боевом счету больше всех в полку сбитых самолётов противника, и молодых он обучает толково.

Когда перешли к голосованию, все подняли руки "за".

Перед ужином Пологов, Сорокин и Кучеренко сидели в "курилке". "Курилка" - это 2 нетёсаных доски на чурбаках и вкопанная до половины в землю бочка с водой.

Сорокин и Кучеренко молчали, а Пологов, рисуя на земле щепкой какие-то фигуры, объяснял:

- Значит, так. Сорокин летит на Як-1, Кучеренко - на Ла-5. А Ла-5, как известно, в воздухе очень похож на немецкий FW-190. Вот отсюда мы и будем танцевать... При подходе к Тамаровке вы начнете имитировать, будто за нашим "Яком" увязался "Фоккер". Дистанцию между собой держите метров 400. И ты, Гриша, время от времени постреливай, чтоб зенитчиков в заблуждение ввести. Немцы будут думать, что их истребитель преследует нашего. Огонь открывать побоятся, чтобы не зацепить "своего". Ну, а вам только это и надо. Там уж действуйте по обстановке.

Пологов затёр подошвой сапога нарисованные на земле фигуры.

Сорокин восхищённо прицокнул языком:

- Вот это я понимаю !   Здорово придумано !

И все трое оживлённо заговорили, уточняя подробности предстоящей разведки.

А за ужином Павел принимал поздравления друзей:

- Сколько событий в этом месяце ! - загибая пальцы, подсчитывал Урядов. - Немцев под Сталинградом шарахнули - раз !   Курск освободили - два, Ростов - три, Краснодар - четыре, Луганск - пять. В партию нашего штурмана приняли, и он надел Майорские погоны - шесть. Да плюс к тому - я из госпиталя вернулся.

- Ордена получили, - подсказал Иван Сорокин.

- Пожалуй, если так считать, пальцев не хватит, - рассмеялся Павел.

- А до конца месяца ещё далеко, - вставил Варчук, - что-нибудь ещё будет...

- День Красной Армии будет, - напомнил Сорокин.

- Давай-ка, Сашко, вдарь по струнам, - попросил Григорий Кучеренко.

Техник по фотооборудованию Александр Ткаченко, круглолицый блондин, до войны преподавал в харьковской музыкальной школе и хорошо играл на баяне. Без него не обходился ни один праздник. Вот и сейчас он ловко пробежал пальцами по клавиатуре, а Кучеренко, как заправский солист, откашлялся, заложил руку за ремень и баритоном загремел:

(А. С. Абрамов - "Последняя атака лидера.")