В горящем самолёте

Два самолёта шли на юго - восток. Под ними проплывали леса и заснеженные поля средней полосы России, уходили под крыло деревушки, сёла, города... Где-то далеко за горизонтом, справа, почти параллельно их пути, тянулась неспокойная, отмеченная дымами пожарищ линия фронта. Впереди их ждал разрушенный, сгоревший, истекающий кровью, но борющийся и ставший легендарным для всего мира город...

Самолёты летят спокойно. С каждой минутой полёта позади остаётся 5 километров пути. С каждой минутой полёта на 5 километров ближе аэродром посадки. Это ясно. Но в этом отнюдь не уверен штурман ведущего самолёта. Около 15 прыжков с парашютом перед войной и 1,5 часа налёта в качестве штурмана на Пе-2 в последнее время - далеко не достаточное основание для уверенности в своих силах. "Опытные лётчики и штурманы и то сбиваются с пути... Вот недавно читали приказ... Разбился самолёт, экипаж погиб... Правда, были сложные метеоусловия, но какие люди !... И мы летим в тот район... Эх, если бы отвечать только за себя !   А то ещё ведомые сзади... Заведу куда - нибудь... Только бы не уклониться..."

И небольшая фигурка, утонувшая в меховом комбинезоне, то и дело склоняется над картой, сверяет её с ориентирами на земле, производит расчёты. Компас, время... Больше никаких навигационных приборов нет. Взгляд острых тёмно - карих глаз беспрерывно перебегает с карты на землю, на компас. "Где мы сейчас ?   Ага, вот где !"   На карте появляется ещё один черный крестик - действительное место нахождения самолёта. Их очень много. Они лепятся почти на каждом сантиметре карты вдоль маршрута полёта. Опытный штурман, конечно, не стал бы так часто отмечать своё место. Но то опытный...

Уклонение пока небольшое, километров 5 - 7. Но тут самолёт начал рыскать по курсу, крениться то в одну, то в другую сторону. Что это она ?!

- Держи курс, Маша !   Мы и так уклонились на 7 километров !

Лётчик держит себя спокойнее. У него такая же небольшая фигура, утонувшая в меховом комбинезоне, такое же румяное девичье лицо. Пухлые губы тихонько напевают песенку. А мысли в это время далеки и от слов и песни, и её мелодии. "Наконец-то вырвались на фронт !   Надоело по тылам скитаться... Налёт, правда, маловат на "Пешке"... Ну ничего, пока долетим, 3,5 часа прибавится..."   И она ещё раз испытывает реакцию самолёта на отклонение рулей управления...

В этот момент и раздалось в наушниках:

- Держи курс, Маша !   Мы и так уклонились...

- Ладно, Джун !   Всё в порядке будет. Лететь ещё далеко, исправим. Раз знаем своё место, значит, всегда выйдем, куда нужно.

- Я не про себя думаю. За нами ведь ещё самолёт идёт.

- Да не бойся ты, придём на свою точку. Куда подворачивать-то ?

- Влево, 5 градусов.

Самолёт послушно пошёл влево. Внизу потянулись сплошные массивы леса. Лишь кое-где белым пятном промелькнет полянка, и снова лес, лес. Тёмно - зелёный цвет его хвои ярко выделяется на фоне снегов.

- Как ты тут находишь ориентиры, Галка ?   Лес кругом.

- Ты держи курс, выйдем на ориентир... А здесь ничего не найдёшь.

Маша снова потихоньку запела любимую песенку.

- Джун, как там наши ведомые себя чувствуют ?

Второй самолёт немного отстал и шёл, скрываясь порой под правым килем и стабилизатором.

- Тянутся в хвосте...

- Может, поменьше скорость держать ?

- Что ты, что ты !   Мы и так прилетим к заходу солнца. А сейчас облачность, совсем темно будет...

Помолчали. Однако Долина не умела долго молчать. Она уже почувствовала небольшую усталость от непривычно длительного перелёта.

- Джун, я что-то устала сидеть на одном месте. Расскажи что-нибудь.

- Что же тебе рассказать ? - спросила Галя Джунковская, сверяя карту с земными ориентирами, которых, увы, небогато было в этой местности.

- Ты, как и все, по призыву ЦК комсомола в этот полк попала ?

Сама Долина прибыла в полк, когда он почти уже сформировался. До войны она кончила аэроклуб и работала инструктором - лётчиком в аэроклубах Днепропетровска и Никополя. С начала войны Маша пришла в армию. До декабря 1941 года она на своём У-2 обеспечивала связь между различными частями наших войск и успела налетать на фронте 150 часов. Теперь, в воздухе, решила поближе познакомиться со своим штурманом.

- Да, по призыву... Мы до этого все пороги пообивали в военкомате, в райкоме... А письма... Куда только не писали... Тебе-то легче было, ты уже летала до войны. А я училась в Московском авиационном институте, с парашютом прыгала в Тушино, но летать не училась.

- Хватит, поговорили. Работать нужно. Пройдена половина пути.

Марина Долина  ( слева )  и штурман Галина Джунковская.

Под самолётом уже реже проплывают сплошные массивы леса, они становятся небольшими островками, скучиваются у оврагов и под конец почти совсем исчезают. Производить расчёты становится труднее. Солнце склоняется к западу, всё хуже видны ориентиры на земле, всё гуще дымка, скрывающая предметы вдали...

Изредка Джунковская озабоченно хмурит свои чёрные брови, ставит крестик на карте, быстро что-то подсчитывает и передает Долиной:

- Маша, подверни влево... Так держи.

Внизу показалась железная дорога. По времени должен быть уже и аэродром, но его всё нет... Справа - изгиб дороги, которого тут не должно бы быть... Они уклонились в сторону... Куда ?..

Слева появилась Волга. Значит - уклонились вправо. Нужно повернуть влево на 90 градусов. Долина энергично ввела самолёт в разворот.

- Осторожно, Маша, ведомый... Темно становится. Оторвётся - не найдёт.

За леском оказалась низина, в которой уже сгустилась темнота. Бомбардировщики продолжали полёт на восток. Из только что пройденной низинки одна за другой взвивались сигнальные ракеты. Они хорошо были видны на фоне потемневшего неба...

Завтра боевой вылет !   О чём ещё могли думать подруги в эту зимнюю ночь ?   У всех было огромное желание лицом к лицу встретиться с врагом, бить его. Ведь места, где проходила жизнь подруг до войны, сейчас находились под пятой врага, вся Родина страдала от гитлеровского нашествия. Скорее бы !..

- Джун !   Дадим жизни завтра фрицам !

- Чего там давать... Они и так уже готовы лапки кверху поднять.

Окружённую вражескую группировку девушки не считали фронтом. Однако было желание отомстить за разрушенный город, за всё, что пережили они вместе со всей страной во время великой битвы на Волге. По радио и в газетах продолжали много говорить и писать о волжской твердыне, хотя все уже понимали, что судьба войны решалась не в развалинах города, а там, куда ушёл фронт.

- Ладно, хоть такое задание дали. Надо же этих кому-то добивать, если они не сдаются.

Это было первое боевое задание... Кто не задумается перед первым в своей жизни боем ?   И кто осудит подруг за то, что Маша Долина утром была преувеличенно весела, ела с завидным аппетитом, а Галя Джунковская даже не притронулась к завтраку. Снова начались сомнения: как бы не отбомбиться по своим - наши и немецкие войска стояли в непосредственной близости, - как бы получше поразить цель, не забыть чего - либо важного.

- Наши цели в посёлке Тракторного завода. Нанесите линию боевого соприкосновения, - объявил командир полка, когда все собрались на командном пункте. Затем он подробно разобрал порядок взлета, сбора, полёта к цели, обратно, а штурман полка рассказал о целях, которые предстояло бомбить.

Команда "По самолётам !" застала девушек уже на стоянке. Маша быстро полезла в кабину. Всем своим видом она как бы говорила: всё в порядке, обычный полёт. Но на душе у неё было неспокойно. Как пройдёт вылет ?   У Гали сердце почему-то щемило, она чувствовала какую-то неуверенность в своих силах, хотя внешне это не было заметно. Когда она забралась на своё место и устраивалась там, услышала, что Долина потихоньку напевает песенку.

"Опять запела, значит, тоже переживает", - подумала Галя и стала устраиваться получше, проверять прицел для бомбометания, пулемёт, боекомплект. Вдруг перед самым её лицом появилась чья-то рука с куском хлеба и котлетой, и голос инженера эскадрильи произнёс:

- Поешь, Джун, хоть немного !

- Отстань, не хочу...

- Как дела, Галка ? - тут же раздалось в наушниках.

- Всё в порядке, готова.

- Смотри за ракетой, сейчас должна быть. Действительно, с командного пункта взвилась зелёная ракета - сигнал для запуска моторов.

- От винтов !

Правый винт стал медленно вращаться, мотор несколько раз чихнул и перешёл на ровный рокот. Вскоре заработал и левый мотор. Напряжение, которое все время сковывало Джунковскую, как рукой сняло. Все мысли обратились к предстоящему заданию, к полёту по маршруту. Настроение Долиной, видимо, тоже изменилось. Она опять запела.

Тяжело нагруженные машины будто нехотя отрывались от земли и уходили в воздух. Удивительно ясный день шёл с востока. Даже обычная дымка почти не закрывала горизонт. Впереди показался город. Он казался вымершим. Небо над ним такое же чистое, как и везде. Пожары, которые раньше беспрерывно полыхали здесь, давно прекратились. Все физические и духовные силы девушек теперь направлены на одно - выдержать курс, вовремя сбросить бомбы. Маша строго выдерживает самолёт в заданном режиме. Курс, скорость, высота... Курс, скорость, высота... Галя смотрит в прицел. Перекрестие медленно движется к цели. Так, цель остается немного левее.

- Влево 3 градуса !

Цель переместилась на осевую линию. Застыла на ней, движется к перекрестию.

"Долго ли ещё вести так самолёт ?" - думает Долина.

Все нервы напряжены до предела... Как на невидимом ухабе, самолёт подбросило вверх: это бомбы пошли на цель. Не все. Осталось ещё на один заход. И снова - курс, скорость, высота... Курс, скорость, высота... И снова цель идёт к перекрестию прицела. Чуть вправо, чуть влево, так держать... Цель идёт к перекрестию. Но цель уже не та. После первого захода над ней поднялись клубы чёрного дыма. Очевидно, там всё-таки нашёлся горючий материал...

И снова самолёт подбросило на невидимом ухабе. Бомбы ушли на цель. Всё. Задание выполнено. Можно передохнуть, посмотреть по сторонам.

Тяжело гружённые самолёты идут на запад. На лётчиках не наскучившие меховые комбинезоны, а лёгкая лётняя форма. Да и сами они другие - уже обстрелянные, бывалые воины. Но спокойствия нет в их сердцах. Какое может быть спокойствие во время боевого вылета ?   Тем более, что на этом участке фронта сконцентрировано огромное количество зенитной артиллерии, в воздухе много фашистских истребителей...

9 мая 1943 года. Кто мог тогда знать, что через 2 года этот день будет объявлен Днём Победы ?   Пока это обычный вылет на "Голубую линию" - линию обороны немцев на Таманском полуострове. Цель - скопление эшелонов на станции Нижне - Баканской.

Тёплые струйки воздуха проникают в кабину, шевелят локоны девушек. Но им не до этого. Они ведут на цель звено. Успех вылета зависит от них, от точности выхода на боевой курс, от их выдержки в зоне зенитного огня. По их самолёту будут равняться остальные. А зенитки легки на помине. Впереди, с боков, сзади небольшой группы самолётов появляются белые пухлые комочки, будто кто-то разбрасывает в воздухе хлопья ваты. Эти безобидные на вид комочки несут смерть. Кому же охота лезть прямо под огонь ?   И Маша начала маневрировать - изменять высоту полёта, скорость, направление. Разрывы остались в стороне. Снова несколько секунд спокойного полёта, пока фашистские зенитчики не пристрелялись...

Приближается цель. Белых клубочков становится всё больше. Среди них появляются большие чёрные хлопья. Это вступила в действие тяжёлая зенитная артиллерия. Будто облачностью затянуло впереди и с боков ясное до этого небо. "Облака" приобретают тёмный цвет, предвещают грозу. Всё сильнее желание отвернуть в сторону, изменить курс, уйти от этой грозы. Маша начинает новый противозенитный маневр, но тут же в наушниках раздаётся голос Гали:

- Спокойно, Маша, боевой курс...

Всё. Теперь никакие силы не заставят отвернуть самолёт в сторону. Ни зенитки, ни истребители не должны помешать выполнить боевое задание. До цели ещё довольно далеко - несколько минут полёта. Но нужно идти по прямой, чтобы самолёт как бы застыл в прямолинейном и равномерном движении вперёд. Это нужно для точного бомбометания. Иначе бомбы упадут в стороне от цели. А зенитные разрывы всё гуще, всё ближе к самолёту. Вот уже и осколки стали царапать обшивку самолёта... Ещё ближе... Мимо... Курс, скорость, высота... Самолёт входит в тёмное облачко разрыва...

Галя приникла к бомбовому прицелу. Теперь даже атака истребителей не заставит её оторваться от окуляра и повернуться к пулемёту. Наступил момент, для которого и существуют бомбардировщики, - момент бомбометания. В окуляре появляется цель. Она ещё далеко, на самом краю прицела. Теперь нужно подвернуть самолёт, чтобы цель шла точно к перекрестию. Команда лётчику. Так держать... Нужно накрыть бомбами все пути... Хорошо, что станция маленькая. Цель приближается к перекрестию. Как раз звеном накроем всю станцию...

Кажется, зенитным снарядам уже тесно в воздухе, но с каждой секундой их становится больше. Как пройти сквозь стену разрывов ?   Это, наверное, невозможно. Однако стена прогибается, поддается напору идущих по прямой самолётов. Она как бы уступает воле девушек, их страстному желанию громить врага.

В кабине запахло пороховой гарью - дым от разрывов снарядов попадает в самолёт. Значит, разрывы совсем рядом. Самолёт подбросило на невидимом ухабе. Что это ?   Сброшены бомбы ?   Нет, Джун молчит. Значит, зенитка... Снова осколок царапнул по обшивке. Уже не клубочек взрыва, а пламя вспыхнуло возле самого мотора. Как не задело ?!   Опять подбросило на ухабе. Зенитка, наверное... И голос Джунковской:

- Бомбы сброшены !   Фотографирую...

Значит, ещё идти по прямой среди этого ада, пока бомбы не разорвутся на станции и фотоаппарат не зафиксирует точность попадания...

- Ведомые бомбы сбросили ! - докладывает стрелок.

Галя снова приникла к окуляру прицела. Она наблюдает за разрывами бомб. Сейчас, сейчас... Ещё немного - и можно давать команду уходить от цели. От этих зениток. Так, разрывы легли точно на эшелоны... Фотоаппарат сработал, можно его выключать. Стой !   На станции снова рвутся бомбы !   Откуда они взялись ?!   А, это, наверное, рвётся эшелон с боеприпасами !

- Маша, пройди ещё немного по прямой. Нужно заснять взрывы боеприпасов на станции. Хорошо поработали !...

- Всё !   Пошли домой, Маша !

- Разворот вправо ! - подает Долина команду ведомым и тут же вводит самолёт в разворот с небольшим набором высоты.

Разрывы зенитных снарядов сразу же остались далеко слева и внизу. Однако успокаиваться нельзя: зенитчики быстро могут внести поправку. Это понимают все. Действительно, скоро разрывы появились впереди справа - там, куда разворачивался самолёт. А сзади, на станции, пылают эшелоны, рвутся боеприпасы, жарким огнём горят цистерны с горючим, к небу тянется огромный столб чёрного дыма...

С каждым днём, с каждым вылетом девушки чувствовали всё большую уверенность в своих силах. Они почти совсем перестали бояться зенитного огня: на подходе к цели можно маневрировать, а на боевом курсе не до него, все мысли сосредоточены на том, чтобы выдержать прямую, точно отбомбиться. Некогда думать о разрывах зенитных снарядов. Да и гитлеровские зенитчики стреляли не очень-то хорошо. Вот истребителей они боялись. Ведь истребители могли подойти с любой стороны, в любое время, а не только над целью. И не всегда их можно достать огнём своего оружия. Они не лезут напролом, в сектор обстрела бортовых пулемётов, а стараются подойти к бомбардировщику в мёртвой зоне... И кто знает, будут ли в этом вылете истребители ?

Сегодня совсем было хорошо началось. Обещали дать истребителей сопровождения, но потом почему-то отменили... А бои идут. Да ещё какие !... В подобной обстановке, хотя и значительно позже, их подруга Саша Вотинцева грустно пошутила при получении боевого задания: "Дают билеты. Кому туда и обратно, а кому только туда..."   Но это потом. А пока девушки ещё не переживали потерь своих боевых подруг.

Девятка "Петляковых" идёт на запад бомбить артиллерийские и миномётные позиции фашистов северо - восточнее Новороссийска. Натужно рвут воздух винты гружёных бомбовозов. Они тоже, видно, хотят побыстрее добраться до цели и сбросить бомбы на врага. Линия фронта ещё далеко, но лётчики, штурманы, стрелки внимательно осматриваются по сторонам. Зениток, конечно, здесь быть не может. Но истребители... Бывает, что они встречают прямо над аэродромом. Так что нужно каждую минуту быть начеку. Они любят появляться со стороны солнца  ( а туда так трудно смотреть ! ), из-за облаков. И солнца, и кучевых облаков сегодня хватает. Того и гляди, откуда - нибудь свалится пара "Мессеров" или "Фоккеров".

Начали бить зенитки. На душе немного отлегло: значит, поблизости немецких истребителей нет. А зенитки, что ж, дело привычное, хотя сегодня их особенно много. Полёт проходит на высоте всего 900 метров. Бьёт не только крупнокалиберная, но и малокалиберная зенитная артиллерия и зенитные пулемёты. Приближается цель. Зенитный огонь становится всё плотнее. Это не вызывает беспокойства у подруг, хотя маневрировать в строю эскадрильи значительно труднее, чем одиночному самолёту или звену. Маша Долина спокойно смотрит на шапки разрывов, появляющиеся со всех сторон самолёта, и повторяет маневры ведущего девятки.

Внезапно самолёт тряхнуло, левый мотор захлебнулся, не выдержал напряжённой работы. Он не остановился, нет, но стал давать перебои, тяга его сразу упала почти до нуля. Самолёт резко повело влево, на ведомого. Маша едва успела удержать его в прямолинейном полёте. Не сразу до сознания доходит мысль, что самолёт подбит зениткой. Кажется - это обычный перебой в работе мотора, сейчас его винт снова с прежней силой начнёт врезаться в воздух...

- Прямое попадание в левый мотор !...

Слова Гали объясняют Маше всё. Зенитка... Кто бы мог подумать, что из зенитного пулемёта можно попасть в самолёт ?!   Именно в её самолёт... Сколько летали - и ничего, а тут... Что делать ?   До цели осталось немного, но на одном моторе самолёт сразу стал отставать от группы. Два звена ушли вперёд, только ведомые держатся рядом, не обгоняют. Они ещё не знают, что самолёт командира звена подбит, и, может быть, удивляются, почему резко упала скорость.

- Что будем делать, Джун ?

- На одном моторе идти можешь ?   Не везти же бомбы обратно... Если совсем плохо, можно на ближнюю цель сбросить.

- Тянет мотор пока. Пойдём на свою цель.

- Может, ведомым сказать, чтобы догоняли группу ?

- Передавала, не уходят.

Ведущий девятки тоже сбавил скорость, дал возможность пристроиться звену Долиной. И тут же последовало:

- Маша, держись, боевой курс...

Маша держится... От огромного напряжения устала, дрожит правая нога. Но всё равно - курс, скорость, высота... Все виды оружия фашистов нацелены в небо... Много ли подбитому самолёту надо ?   Одна пуля, один осколок. Как устала нога... Вот у впереди идущих самолётов уже посыпались бомбы, сейчас и Джун сбросит... Действительно, в этот момент облегчённый самолёт даже на одном моторе рванулся вперёд и вверх. Маша перевела дух: теперь не нужно так строго следить за курсом, высотой и скоростью, можно изредка дать немного передохнуть правой ноге. От этого самолёт разворачивается влево, идёт со скольжением, но это уже не так страшно... Но почему перестали стрелять зенитки ?   Только в стороне появилось несколько громадных шапок фиолетового и оранжевого дыма. В чём дело ?

- Слева подходят истребитель ! - раздался в наушниках голос стрелка.

Ага, понятно, почему не бьют зенитки. Понятны и эти цветные разрывы: наводили истребителей... Сколько же их там ?

- Двенадцать штук...

На этот вопрос ответила Джунковская. Голос её звучал спокойно, будто она всегда только и делала, что расправлялась с десятками фашистских истребителей. Наступил самый страшный момент в боевом вылете, а страха нет... Почему ?   Девушка не задумывалась над этим вопросом. Некогда выискивать причины. Нужно хорошо встретить фашистов, бороться... А активная борьба не допускает посторонних мыслей. Галя ещё раз осматривается. Немецкие самолёты приближаются...

И Долина почувствовала, что страх куда-то исчез, уступил место спокойному напряжению боя. Очевидно, страшен не сам враг, а его ожидание. Зримый враг - это уже цель, которую надо уничтожить. И мысли работают только в одном направлении: как лучше и быстрее сбить врага, как своим маневром помочь стрелку и штурману постоянно держать под обстрелом атакующих истребителей. Эх, если бы оба мотора работали... На одном не очень-то поманеврируешь...

Самолёты Скобликовой и Кирилловой подошли вплотную к Долиной. Ведомые давно знали, что самолёт командира звена подбит, идёт на одном моторе. Они, наверное, с радостью подхватили бы подруг на свои крылья, поделились мощностью своих моторов, чтобы облегчить их участь, но это - увы - лишь мечты. И они сделали единственно возможное в этих условиях - пошли рядом. Так легче отбиваться, стрелки и штурманы смогут помогать соседям, прикроют своим огнём подбитый самолёт командира.

Теперь бомбардировщики шли настолько близко, что можно было рассмотреть лица. Галя посмотрела направо, налево, улыбнулась подругам и снова перевела взгляд на самолёты фашистов. Те стремительно приближались к "Петляковым", особенно к отставшему звену. Впереди шла пара FW-190, за ними 2 пары Ме-109. Шестёрка истребителей против тройки бомбардировщиков, один из которых уже подбит... Слишком неравные силы, однако Галя об этом не думает, она ловит в прицел ближайший "Фоккер", ждёт, пока тот подойдёт поближе, на дистанцию действительного огня. Вот он ближе, ближе... Сейчас откроет огонь... Нужно его опередить... В этот миг всё пространство вокруг самолётов покрылось перекрещивающимися линиями огненных трасс наших пулемётов и дымных трасс фашистов. В воздушном бою каждая трасса имеет свою конкретную цель. Лётчики, штурманы, стрелки видят, что этот ливень свинца и стали направлен лично в них, в их самолёты.

Быть мишенью и целью - довольно неприятно. Не все могут выдержать подобное испытание. Вот над самой головой Гали пронеслись дымки фашистской трассы. Казалось, сейчас один из снарядов вопьётся в голову, разметает всё, погасит сознание... Навсегда... Она невольно пригнулась, сжалась. Однако храбрость тем и отличается от трусости, что в любых условиях смелый человек выполняет свой долг до конца. Несмотря на страх смерти.

Галя прижалась поближе к пулемёту, будто он мог защитить, вцепилась в ручки турели, не отрываясь смотрела в прицел на дымные трассы, которые неслись к ней, на растущий в сетке прицела силуэт фашистского истребителя. Одна мысль осталась у неё - стрелять, стрелять...

"Стреляйте, стреляйте..." - думает и Маша Долина. Ей хуже. Она не может активно вмешаться в ход боя. Она может только вести самолёт на свою территорию. Побыстрее через линию фронта...

Бомбардировщики, как правило, лишены возможности маневра в воздушном бою. Тяжесть машин ставит их в зависимость от воли истребителей. Огонь, только огонь помогает им выйти из боя победителями. Вот и сейчас дружный огонь стрелков и штурманов заставил фашистов отвернуть, выйти из атаки. Оглянувшись, Маша увидела, как истребители с набором высоты перешли на правую сторону. "Теперь справа будут атаковать... Там Тося, основной удар на неё придется..."

Первую атаку фашисты провели с ходу, всей группой. Они, очевидно, надеялись разбить строй бомбардировщиков, но сделать это не удалось, и они сразу же изменили тактику. Истребители вытянулись цепочкой и один за другим стали атаковать самолёт Тоси Скобликовой. Они надеялись, что этот бомбардировщик при атаке на одной высоте послужит им щитом, защитит от огня остальных стрелков и штурманов. А с одним-то они легко справятся... Однако гитлеровцы просчитались и на этот раз. Маша Долина быстро оценила обстановку.

- Скобликова, метров на 20 вниз !   Кириллова - вверх !

Бомбардировщики эшелонировались по высоте и снова могли встретить врага огнём всех пулемётов. Отбив первую атаку, девушки ободрились. Огонь стрелков и штурманов стал более прицельным. Галя видела, что почти каждая очередь, выпущенная из наших пулемётов, проходила совсем рядом с фашистскими самолётами. Некоторые очереди, кажется, даже скрывались в крыльях и фюзеляжах фашистов. Однако все немецкие истребители остались целы, поспешно  ( даже более поспешно, чем первый раз )  вышли из атаки и собрались на противоположной, левой, стороне. А самолёт Скобликовой всё же получил довольно серьёзные повреждения. Изрешечённая машина стала плохо слушаться рулей.

Немцы почему-то не торопились со следующей атакой. Они отошли назад, стали в хвосте и немного выше бомбардировщиков. "Неужели хотят уйти ?" - думала Галя. Нет, на фашистов это не похоже. Они не выходят из боя, когда численный перевес на их стороне. Да и потерь у них пока нет. Недоумение Джунковской тут же рассеялось: немцы снова пошли в атаку. На этот раз они атаковали всех сразу - на каждый бомбардировщик устремилось по 2 истребителя. Используя превышение, фашисты быстро подошли почти вплотную к советским самолётам. Теперь стрелки и штурманы не могли концентрировать огонь на одном истребителе.

Галя видела, как к их самолёту всё ближе подходит пара FW-190. Всё отчётливее видны их тупые носы. "Что же они не стреляют ?   Скорее бы уже..."   Сама Галя не могла стрелять: истребители подходили, прикрываясь хвостовым оперением бомбардировщика. "Сейчас откроют огонь... Сейчас... Что же делать ?"   Галя не могла спокойно смотреть, как подходили "Фоккеры", как они готовились сбить её самолёт. Какое тут может быть спокойствие ?!   Она не выпускала из прицела истребителей, ждала малейшей возможности открыть огонь. Вот нос "Фоккера" немного выставился из-за правого киля. Можно достать... Только и себе по хвосту попадёт... Не раздумывая, она нажала гашетку. Удары пуль по хвостовому оперению сотрясли самолёт. Но и FW-190 как-то неуверенно качнулся с крыла на крыло и, оставляя густой чёрный столб дыма, круто пошёл к земле. Его напарник сразу вышел из атаки.

- Горит ! - закричала Галя радостно.

- Что, попало нам, Джун ? - Маша не видела падения сбитого фашиста, не слышала крика подруги, но зато хорошо слышала удары пуль по своему самолёту.

- Нет, это я выбивала фрица из-под хвоста. Задела и свой киль... А фриц на земле догорает !

Разговаривать некогда. Нужно помогать подругам, и Галя переводит ствол пулемёта в сторону всё ещё атакующих "Мессеров". Вот хищный, тонкий как оса, гитлеровский истребитель почти вплотную приблизился к бомбардировщику справа, открыл огонь... Галя нажала гашетку, и огненная струя пронеслась прямо перед носом фашиста. Тот рванулся в сторону, но не куда - нибудь, а прямо под её самолёт. Девушка видела, как он вышел из сектора обстрела и пристроился ниже неё, почти совсем рядом. Видела испуганное лицо фашиста, видела, что испуг у него быстро проходит и сменяется злорадством. Конечно, теперь он чувствует себя в безопасности. Не только Галя и стрелок не могли ничего сделать истребителю, но и подруги с соседних самолётов были лишены возможности стрелять по немцу из боязни попасть по своему же бомбардировщику... "Вот, собака, пристроился... Как его здесь достанешь ?"

В короткие минуты воздушного боя каждая секунда, кажется, растягивается в несколько раз. Фашист идёт совсем рядом. Галя видит каждую заклёпку на фюзеляже его самолёта, подтеки масла от мотора и в то же время успевает заметить, что у самолёта Кирилловой, шедшей справа, сильно дымит мотор, что напарник пристроившегося к ним Ме-109 отошёл далеко в сторону от группы... Гитлеровец не думал идти в строю. Убедившись в своей безнаказанности, фашист осмелел, точно прицелился в правый мотор, дал короткую очередь и спокойно перешёл на другую сторону - к левому мотору. Он не сомневался в действенности первой очереди. Какие могут быть сомнения ?!...   Он ведь стрелял почти в упор. Сейчас он так же пристраивался к левому мотору.

Он видел наполненные ужасом  ( так ему казалось )  глаза экипажа обречённого самолета, самодовольно улыбался и не спешил дать вторую очередь. Самолёт и так горит. Горит правый мотор, скоро пламя перекинется на бензобаки, охватит весь самолёт... Может, и не стоит больше стрелять ?   Нет, лучше посмотреть, как сразу после очереди уже неуправляемый самолёт, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, понесётся к земле. И фашист снова нажал гашетку.

Но он ошибался. Не ужасом были наполнены глаза членов экипажа обречённого самолёта, а гневом, и мысли девушек и стрелка были направлены на одно: подстеречь фашиста, выждать, когда он войдет в зону обстрела... Если бы гитлеровец знал мысли экипажа, он, наверное, не рискнул бы так близко подойти к этому самолёту.

Левый мотор, подбитый ещё на подходе к цели, загорелся сразу. Пламя вырвалось настолько неожиданно, что истребитель шарахнулся в сторону. Этого только и ждали Галя со стрелком. Оба нажали гашетки одновременно. А Маша ?   Она выполняла свою работу. Вот Ме-109 от самолёта Кирилловой перешёл к её самолёту. Она его не видит, но знает, что он здесь, рядом... Что же дальше ?   У Кирилловой сильно дымит мотор. Подбита, наверное... Звонкая дробь очереди, прошившей правый мотор... Да, так и есть, горим... Почему не стреляют ?!   Нельзя, наверное... Бьёт, как в тире, в упор... Тишина... Ушёл ?   Едва ли, Джун сказала бы... Тяга правого мотора упала, самолёт уже не может идти в горизонтальном полёте, снижается... Новая очередь, теперь по левому мотору, пламя... До линии фронта лететь ещё 5 минут...

Оба нажали гашетки одновременно. Однако Галин пулемёт тут же смолк. Уйдёт !.. Не тут-то было !   Стрелок, Ваня Соленов, успел всадить длинную очередь в фашиста, и тот стал падать точно так, как за несколько секунд до этого представлял себе падающий бомбардировщик.

Самолёт горит, идёт со снижением. Ведомые не оставляют своего командира. Но чём они могут помочь ?

- Маша, пусть наши уходят в облака !   Нас, наверное, больше не тронут - и так горим... Кому мы нужны... Сами сейчас свалимся...

В этих словах была горькая правда. Все знают, что такое пожар. Но мало кто представляет, что такое пожар в воздухе, на самолёте. Прекрасный горючий материал  ( авиационный бензин и масло ), встречный поток воздуха, раздувающий огонь... Пламя моментально охватывает весь самолёт, машина перестает слушаться рулей и факелом несётся к земле...

Пламя подобралось к самой кабине девушек, охватывает фюзеляж, кабину стрелка. Невозможно сидеть в самолёте.

- Джун, Ваня, прыгайте !

- Под нами ещё немцы !   Тяни, Маша, если можешь...

Пылающий самолёт шёл к линии фронта. Пара Ме-109 издали наблюдала за ним. Когда же этот русский свалится ?!   Давно пора ему быть в земле - и по опыту войны, и по законам аэродинамики. А он летит... И ни одного парашютиста !   Сгорели они там уже, что ли ?   Но он пересекает линию фронта, летит. Нужно добить !   И "Мессеры" устремляются к самолёту, который даже сгореть хочет на своей, свободной земле.

У Маши сейчас положение несколько лучше, чем у подруги. Она сидит впереди, её меньше достает жар огня. Да и думать об этом нет времени. От неё зависит жизнь, судьба экипажа. От её выдержки, от её лётного мастерства. Если во время боя основная нагрузка была на Джунковской и Соленове, то теперь за всё в ответе она...

"Скорее бы линия фронта... Нет сил терпеть... - думает Галя, глядя на пламя. - Скорее бы..."

Наконей раздался голос Долиной:

- Прошли линию фронта. Прыгайте !   Я буду сажать самолёт.

- Мы тебя не бросим. Нас опять атакуют...

Однако истребители атаковали довольно странно. Один из них остался в стороне, а второй пристроился сбоку бомбардировщика. Хорошо видно лицо фашиста, рыжеватые волосы, выбившиеся из-под лёгкого шлемофона. Гитлеровец внимательно рассматривал девушек, стрелка. Он, наверное, раздумывал, на что ещё способны эти, уже подбитые, но всё еще летящие люди. Потом он поднял руки и, как бы обращаясь к Гале с вопросом, показал сначала один, а затем два пальца.

"Спрашивает, за сколько атак сбить, - догадалась Галя. - Ишь какой храбрый добивать беззащитных... И ни одного патрона в пулемётах... А то бы мы ему показали..."

Фашист занял положение для стрельбы. Сейчас будет стрелять... И целится-то не по моторам  ( они и так горят ! ), а по кабинам, людей хочет перебить... Знает, что самолёт уже отлетал своё... Что же делать ?   Галя отпустила ручки бесполезной теперь турели. И тут взгляд её упал на ракетницу. Она схватила её, зарядила и выстрелила в фашиста - раз, другой... Мимо гитлеровца один за другим пронеслись два огненных шара, и он шарахнулся в сторону как ошпаренный.

Тем временем бомбардировщик успел снизиться настолько, что ни о каком прыжке с парашютом не могло быть и речи. Только удачная немедленная посадка могла спасти экипаж. Вот и подходящая площадка... Маша немного подвернула самолёт, выпустила посадочные щитки. Вынужденная посадка на фюзеляж в поле всегда чревата опасностью. Сейчас же, когда самолёт почти перестал слушаться управления, опасность неизмеримо возросла. Значит, нужно занять такое положение в кабине, чтобы при ударе о землю не стукнуться головой о что-либо острое... Но всё обошлось благополучно. Самолёт ударился о землю, прополз некоторое расстояние на фюзеляже, и остановился метрах в 3-х от насыпи железной дороги.

"Хорошо, что не врезались в насыпь, - подумала Долина. - А то бы конец нам всем... Вылезать скорее, сейчас взорвётся..."

Вылезать... Легко сказать. Повреждённый пожаром фонарь кабины при ударе самолёта о землю окончательно деформировался. Несмотря на усилия обеих девушек, он не открывался. К счастью, астролючок открылся свободно. Но он был настолько мал, что даже миниатюрная Маша застряла в нём. Пламя и дым, которые в полёте сносило назад, теперь окружали кабину, проникали внутрь, жгучими поцелуями касались девичьих щек, лизали руки... К Долиной подбежал и стал помогать ей выбраться из самолёта раненный в воздушном бою Соленов. Медленно, очень медленно... Побыстрее. Что они так долго ?!   Горю уже... Быстрее... Когда же она вылезет ?...

Ноги Маши ещё только выходили из кабины, а Галя уже протискивалась в астролючок вслед за ней. Или она оказалась тоньше подруги, или очень уж сильно было у всех желание побыстрее отбежать от бушующего пламени, только Галю просто моментально выдернули из самолёта, и все трое бросились в сторону. И тут же на них посыпались горящие обломки: самолёт взорвался...

За насыпью железной дороги все в изнеможении опустились на землю. Полёт к цели, зенитки, подбитый мотор, бомбометание, неравный воздушный бой, пожар - всё это совершенно измотало девушек. Только минут через 20 они начали постепенно приходить в себя.

Подруги продолжали воевать. Да ещё как !   Их самолёты видели в небе Орла, Брянска, Ельни, Смоленска, Витебска, Орши, Борисова, Дубровно, Риги, Митавы, Мемеля, Либавы... И на всех этих участках фронта фашисты крепко прочувствовали силу и меткость их бомбовых ударов. Взрывались склады с боеприпасами, летели на воздух огневые точки врага, умолкали разгромленные батареи, горели автомашины и эшелоны с живой силой и техникой, пылали танки... Не раз девушки получали благодарность от Верховного главнокомандующего и по радио - от наземных войск за отличные бомбовые удары. Их грудь заслуженно украсили боевые ордена и медали.

А по вечерам Маша Долина - руководитель офицерского собрания полка - организовывала импровизированные концерты. Девушки пели, плясали, делились воспоминаниями. Они очень любили свою "хозяйку", и украинские песни звучали чаще других. К голосам подруг прислушивались тёмные ночи Северного Кавказа с мириадами звёзд на небе, и короткие светлые летние ночи Центральной России, и туманные, почти белые, ночи Прибалтики...

23 июня 1944 года Гале Джунковской ещё раз пришлось гореть в воздухе. На подходе к цели зенитным снарядом был подожжён левый мотор, а лётчица Клавдия Фомичёва была ранена в ногу. Но девушки не отказались от выполнения боевого задания. Они вышли на цель, точно отбомбились и только тогда повернули на свою территорию. Однако было, пожалуй, уже поздно. Пылающий самолёт катастрофически терял высоту, из-за огня невозможно было сидеть в кабине... Выпрыгнуть ?   Фашистский плен ?!   Только не это... Только над своими войсками на высоте 150 метров девушки выбросились с парашютами из пикирующего, потерявшего управление самолёта. Высоты едва хватило, чтобы купола парашютов наполнились воздухом и обеспечили нормальное приземление...

Война близилась к концу. Советские войска выходили на государственную границу Германии. Но в Прибалтике осталась мощная фашистская группировка, которую необходимо было уничтожить. Бомбардировщики получили задание бомбить порт Либаву, через который снабжались гитлеровские войска. Огромное количество зенитной артиллерии, масса истребителей... Вот здесь-то и пошутила грустно их подруга Саша Вотинцева: "Дают билеты. Кому туда и обратно, а кому только туда..."

Кому же охота умирать, да ещё в самом конце войны ?   Девушки были молоды, полны жизни... Но - надо. И они шли на смерть, чтобы спасти жизнь тысячам советских людей. Эскадрилья, в которой служили подруги, в этом вылете шла замыкающей дивизионной колонны. Место хуже придумать трудно. Но девятка отлично отбомбилась, а ведущий - капитан Фомичёва - умелым маневром увела эскадрилью и от зениток, и от истребителей...

Кончилась война, но подруги ещё некоторое время продолжали служить в рядах Советской Армии. Они охраняли рубежи нашей Родины. Они и сейчас живут полнокровной жизнью страны. Мария Ивановна Долина  ( Мельникова )  работает в Прибалтике, а Галина Ивановна Джунковская  ( Маркова )  активно участвует в деятельности Советского комитета ветеранов войны. Подруги ненавидят войну. Они помнят разрушенные города и села, помнят погибших подруг и друзей... Но, если понадобится, они снова пойдут громить врага, защищать завоевания нашего народа, народов всего социалистического лагеря.

Е. П. Мариинский.