История некоторых именных самолётов
(продолжение - часть 8)

Обычно детям дарят игрушечные самолёты, танки, пушки и корабли. А я расскажу вам о единственном, наверное, в истории случае, когда дети дарили взрослым не игрушечные, а настоящие боевые самолёты, танки, морские торпедные катера.

Это произошло в годы Великой Отечественной войны. Многие рабочие ушли с заводов и фабрик на фронт, надо было заменить их у станков. И заменили их женщины, старики, дети. Они выполняли нормы, производили всё необходимое для фронта и для жизни в тылу и тем самым помогали бить гитлеровских захватчиков. Самые энергичные, самые непоседливые и самые нетерпеливые были дети. Они искали возможность как-то помочь фронтовикам более действенно. Ну, самое действенное - это было бы, конечно, пойти на фронт. Детям очень хотелось туда попасть, но их на фронт, как известно, не пускали и тех, кто пытался туда удрать, возвращали домой. Может быть, в результате этой нетерпеливости, этого большого желания помочь своим отцам, старшим братьям и возникло своеобразное движение среди школьников. Они стали собирать деньги для того, чтобы построить на эти средства и подарить советским воинам различную боевую технику.

В Августе 1941 года на страницах "Комсомольской правды" было опубликовано письмо учащихся ремесленного училища № 14, ныне ПТУ-2 на базе завода "Калибр". В этом письме были и такие слова:

"Мы мечтаем построить эскадрилью боевых самолётов на средства учащихся. Коллектив нашего училища вносит в фонд обороны 10 000 рублей, заработанных нами во внеурочное время. Пусть в ясном советском небе парят краснозвёздные птицы, построенные на наши средства. Пусть они бьют беспощадно немецких захватчиков".

Хочется подчеркнуть два обстоятельства. Первое - то, что деньги эти были не просто заработаны, а, как говорилось в письме, заработаны во внеурочное время. Это значит, что мальчишки и девчонки, выполнив норму, положенную им за рабочий день, только после этого уже приступали к сверхурочной работе. И второе обстоятельство: стоял Август 1941 года, труднейшие дни, когда Красная Армия с тяжёлыми боями отходила от западной границы. И вот такой патриотический подъём у детей особенно ярко показывает их настроение, их любовь к Родине.

Этот патриотический почин в те дни поддержали многие ремесленные училища. Так, например, ремесленное училище № 75 внесло в фонд обороны 54 000 рублей. Училище № 39 - 38 000 рублей. Училище № 12 - 43 000 рублей. В общем, собралось довольно много денег. А в целом по стране ремесленные, железнодорожные училища и школы ФЗО собрали 16,5 миллиона рублей и построили на эти деньги колонну танков, эскадрилью самолётов, 3 торпедных катера.

Герою Советского Союза, известному в годы войну разведчику, Владимиру Васильевичу Карпову посчастливилось узнать подробности, встретиться с людьми, которые присутствовали при передаче эскадрильи истребителей. Поиск свой он начал с фотографии. Она была сделана на фронте. На ней изображены ребята и лётчики, они стоят тесной, улыбающейся группой и весело смотрят в объектив. В центре этой группы среди военных лётчиков один взрослый человек в гражданской одежде, как удалось выяснить, - Голованов Виктор Сергеевич. В те годы он работал заместителем начальника Московского городского управления трудовых резервов и возглавлял делегацию ремесленников, которая полетела на фронт.

Карпов разыскал Голованова, и вот что он рассказал о тех днях:

- В нашей делегации было 20 девочек и мальчиков, отличников учёбы. Они ещё в процессе сбора денежных средств соревновались за право попасть в делегацию, которая поедет на фронт к лётчикам. И вот, когда все средства уже были собраны и когда на эти деньги была куплена эскадрилья, мы прибыли в Смоленскую область, где базировалась авиационная дивизия, которой командовал Полковник Зимин Георгий Васильевич. Нас привезли в полк. Его командир, Полковник Чистяков Владимир Алексеевич, и лётчики встретили нас очень радушно. Мы пробыли у них несколько дней. В эти дни ребята развлекали лётчиков самодеятельностью: пели, плясали, декламировали. Во время этих концертов не раз объявлялась боевая тревога, и лётчики улетали в бой. Вот так началась наша дружба с лётчиками дивизии Полковника Г. В. Зимина.

На фронтовом аэродроме мы познакомились и с командиром лучшей эскадрильи Капитаном Дергачом Алексеем Ивановичем, той самой эскадрильи, которой предстояло летать на дареных самолётах. Запомнились и понравились нам тогда лётчики Лобас Пётр Калиникович, Бойко Виктор Петрович, инженер эскадрильи Богданов Александр Иванович. Некоторые лётчики погибли потом в воздушных боях, но многие остались живы. И дружба эта, начавшаяся в далёком теперь 1943 году, продолжается по сей день. Вот так первое поколение наших ремесленников стало родоначальниками замечательной, своеобразной эстафеты. И особенно крепка дружба с фронтовиками у ребят училища № 30, где сейчас встречаются ветераны авиационной дивизии Зимина и где происходят очень трогательные и тёплые встречи.

- А кто вам особенно запомнился в те дни там, на фронтовом аэродроме ? - спросил Карпов.

- Особенно всем нам запомнился Полковник Георгий Васильевич Зимин. Он был в ту пору уже опытным лётчиком. Нам рассказали, что в первых боях, в первые часы войны, когда фашисты налетели на Севастополь, Зимин был уже Капитаном. Он сбил один из первых гитлеровских самолётов. Тогда 3 "Хейнкеля-111" было сбито. Некоторым фашистским лётчикам удалось спуститься на парашютах. Их поймали. И Зимин присутствовал при допросе этих первых сбитых лётчиков. Один из них очень спесиво сказал: "Через 2 недели Люфтваффе превратят в развалины ваш Кремль !"   Горячий и темпераментный Зимин не выдержал и тут же воскликнул: "А мы будем бить Люфтваффе, пока не загоним в землю последнего вашего аса !"

Голованов улыбнулся и, весело глядя на Карпова, сказал:

Маршал Г. В. Зимин.

- Вы знаете, эти слова Зимина стали пророческими !   В 1945 году он над стадионом "Олимпия" в Берлине сбил последний на своём боевом счету фашистский самолёт. Вогнал его в землю именно в логове зверя, как обещал в 1941 году. Очень смелый и умелый ас был Зимин. 249 раз он вылетал со своими лётчиками, провёл 69 воздушных боев, сбил лично 19 фашистских самолётов.

Нашим ребятам особенно импонировало то, что Георгий Васильевич сам когда-то был учащимся ФЗУ. Он в 1927 году окончил 7 классов в Калуге и поступил в ФЗУ. Там же он вступил в комсомол, стал слесарем - электриком в мастерских, учился на вечернем рабфаке. В 1931 году он по путёвке комсомола пошел в Ленинградскую военную школу лётчиков. В 1933 году Зимин окончил военно - авиационную школу в городе Энгельсе. Боевое крещение получил в боях на озере Хасан, где командовал эскадрильей, и там же он заслужил первую свою награду - орден Ленина. В 1940 году пошёл учиться в Военную академию имени Жуковского. Но началась война, и с первого курса он ушёл на фронт. В общем, много достоинств у этого человека, а нашим ребятам особенно, конечно, было приятно, что он, как говорили они, из наших - из ремесленников.

Так начиналась дружба, таковы истоки тех событий, которые можно считать символической эстафетной палочкой, передаваемой от поколения к поколению воспитанниками сначала ремесленного, а потом профессионально - технического училища.

Узнав всё это, Карпов, конечно, не упускал из виду жизнь училища. И когда настал день очередной встречи лётчиков и учащихся, конечно же, поспешил на этот вечер. Здесь он видел много удивительных и трогательных событий, встретил прекрасных людей.

После окончания войны судьба у лётчиков сложилась по-разному. Теперь они живут в разных городах, но вот здесь, в стенах училища, встречаясь вместе, опять становятся прежней дружной боевой семьёй, вспоминают минувшие дни и своих боевых товарищей. Они не хотят останавливаться в гостиницах, а в отведённых для них классах ставят ровными рядами раскладушки. И это им напоминает далёкие фронтовые дни. Так же они спали, в таких же больших комнатах между боевыми полётами, рядом друг с другом.

Официальная часть этой встречи проходила в Центральном доме культуры учащихся профессионально - технических учебных заведений. Над сценой плакат: "Привет командирам и лётчикам 240-й Гвардейской Невельской авиационной дивизии, воевавшим на самолётах "Трудовые резервы - фронту". В зале возбуждённые глазастые ребята. Они с большим любопытством смотрят на прославленных асов, которые разместились на сцене. Ну и особенно они смотрят, конечно, на многочисленные награды, которые блестят на груди ветеранов.

Много горячих слов было сказано на этой встрече. Особенно трогательными Карпову показались и запомнились такие минуты. Перед гостями и учащимися на сцену вышла красивая женщина - Маргарита Лифанова. Теперь она заслуженная артистка РСФСР. Но Маргарита Лифанова - именно та девочка, которая была в состаре бригады, выезжавшей на фронт для того, чтобы подарить лётчикам самолёты. И вот Маргаркта Лифанова, как в те дни там, на фронте, так и сегодня стала читать стихи. Они написаны не профессиональным поэтом. Но в них выражены ребячьи чувства тех, далёких теперь дней. Особенно приятно было слышать эти стихи лётчикам, которые тогда, на фронте, их слышали. И читать Маргарите Лифановой тоже было приятно и радостно. Ну и, конечно же, особенно волновался, слушая их, автор. А автором был не кто-нибудь, а уже знакомый нам бывший тогда заместителем начальника Московского городского управления трудовых резервов Виктор Сергеевич Голованов. Растроганный Голованов сидел здесь же, в зале, и смущённо смотрел на аплодировавших ему ребят и лётчиков.

После торжественной части у старых друзей состоялось много интересных бесед. Бывший командир Невельской дивизии Полковник Г. В. Зимин теперь уже стал Маршалом авиации, работал начальником Академии противовоздушной обороны в городе Калинине, доктор военных наук, автор 18 научных работ. Теперь он передаёт и своё мастерство, и свои знания, и боевую эстафету своих друзей, фронтовых лётчиков, новому поколению советских авиаторов. Он выступал перед ребятами и с гордостью говорил о том, что он тоже из "фезеушников". Маршал - человек занятый, долго не мог находиться на вечере, и после того, как закончилась официальная часть, поговорил ещё с некоторыми из своих боевых друзей и уехал.

Карпову хотелось прежде всего узнать, почему эскадрильхо истребителей подарили именно 86-му авиационному истребительному полку дивизии, которой командовал Зимин. Спросил об этом бывшего командира этого полка Полковника Владимира Алексеевича Чистякова, который тоже приехал на встречу. Они отошли в сторонку, он рассказал о себе:

- Родился я в Ростовской области, в селе Белая Глина. Оттуда поехал учиться в Кисловодск, где окончил 7 классов. А затем в Донецке с 1931 по 1933 год учился в ФЗУ, так что я тоже "фезеушник". Затем работал вальцовщиком на металлургическом заводе в Донецке. Одновременно с работой учился и окончил аэроклуб в 1933 году, а затем уже поступил в военное училище лётчиков в Оренбурге. Война застала меня под Ленинградом. Командовал я тогда истребительной эскадрильей. 26 Июня под городом Гдовом вступил в первый свой воздушный бой. А нашему полку подарили эскадрилью, наверное, потому, что был он на хорошем счету. В рядах нашего полка выросло много прославленных лётчиков. Это было первое поколение, которое к 1943 году накопило уже и большой опыт и большие заслуги. Я вам советую поговорить с представителем этого поколения, который здесь находится, с Полковником И. Ф. Мотузом. Он хорошо знает именно это поколение нашего полка, сам вырос вместе с ним, и он, пожалуй, лучше меня вам расскажет и о тех, кто сейчас жив, и о тех, кто сложил головы в бою, добывая нашу славу.

Лейтенант И. Ф. Мотуз.

- Ну, прежде чем поговорить с Мотузом, мне бы хотелось, чтобы вы сказали несколько слов о нём. Ему же неловко будет рассказывать о себе, - попросил Карпов.

- К тому времени, когда ремесленники приехали к нам дарить самолёты, Иван Фомич Мотуз был уже прославленным лётчиком. На фронте о нём ходила шутливая поговорка: "Кругом 25". Смысл этих слов в том, что к 25-летию Красной Армии и к своему 25-летнему дню рождения Иван Фомич сбил 25-й самолёт врага. Вот так символично, по-боевому, он отметил сразу 3 юбилея. О том, как бил фашистов Иван Фомич, можно судить по такому вот случаю. Однажды завязался тяжёлый воздушный бой, в котором участвовало много наших и фашистских истребителей. Постепенно в воздухе оставалось всё меньше самолетов: кого сбили, у кого боеприпасы или горючее кончилось. И вот настал момент, когда в небе кружили 4 "Мессера" и всего один наш самолёт.

- Кто вы ? - спросил Г. В. Зимин, наблюдавший за боем с земли. В то время Зимину уже присвоили звание Генерала.

- Я - "Фомич" - ответил лётчик.

И Генерал вспомнил - это тот самый, который стоял последним в строю при вручении наград. Тогда ещё Зимин пошутил: "Мал золотник, да дорог". Мотуз довольно небольшого роста, всего 160 сантиметров...

Вот в небе пророкотала ещё одна очередь, и ещё один из фашистских самолётов стал падать. "Браво, Фомич ! - похвалил Генерал по радио. - Держитесь, скоро подойдут к вам на помощь наши". В это время один из "Мессеров" послал прицельную очередь и попал в кабину самолёта Мотуза. Лётчик потом нам рассказывал: осколки впились в него, загорелась обшивка на сиденье, загорелось на нём кожаное пальто. Один осколок повредил ногу, другой пробил правую руку. Однако Иван Фомич не из слабохарактерных, он догнал "Мессер" и всадил в него несколько снарядов. "Держись, Фомич, их теперь только двое",- прозвучал по радио подбадривающий голос Зимина. И вот он, раненый, продолжал бой против 2-х фашистских самолётов.

Порой мутилось сознание. Тлела на нём одежда, и плохо слушалась пробитая рука. Но Фомич настиг ещё одного фашиста и подбил его. Четвёртый фашист трусливо сбежал. В чистом небе остался один наш истребитель !   Иван Фомич посадил свой самолет в поле, последним усилием вывалился из кабины и стал сбрасывать с себя тлеющую одежду. Подоспели к нему на помощь колхозники. Они помогли лётчику, погасили огонь и в самолете. Один старик, видя кровь на теле героя, подбадривал его: "Солдат крови не боится, лишь бы верх наш был !"   Вот вам только один эпизод из боевой биографии Мотуза, а общий итог этого Героя Советского Союза - более 300 боевых вылетов, 87 воздушных боёв и 26 сбитых самолётов врага. А между прочим, Мотуз тоже провёл юность, как и эти ребята, в школе ФЗУ.

Иван Фомич Мотуз небольшого роста, очень пропорционально и крепко сколоченный человек. Глаза у него весёлые, он сразу располагает к простому, доверительному разговору. Вот что он рассказал Карпову о своих боевых товарищах - лётчиках первого поколения этого полка:

- У нас много было великолепных мастеров воздушного боя. Батальонный комиссар Маркин Фёдор Фёдорович, заместитель командира полка по политической части. Он прекрасно летал и участвовал в воздушных боях. Заместитель командира по лётной части Майор Конев Георгий Николаевич - настоящий ас и всеобщий любимец в полку. Пётр Дохов - ветеран полка, он участвовал во многих боях, но потом был подбит и по состоянию здоровья летать не мог, но остался на штабной работе в полку, весельчак и балагур. Все очень его любили.

Г. Н. Конев.

Я совершил много боевых вылетов в качестве ведомого нашего прославленного аса Конева. Даже когда я уже был командиром звена, он, вылетая на свободную охоту, всегда брал меня ведомым.

У нас и самолёты были: у него хвостовой номер "33", а у меня - "34". Кстати, история с хвостовым номером самолёта Георгия Конева была начата ещё в Китае, ещё там он сражался с японскими захватчиками под этим номером и был удостоен ордена Красного Знамени. А в годы Отечественной войны этот "33-й" уже знал весь фронт. Фашистские лётчики боялись Конева, уклонялись от боя, как только видели этот номер.

Кстати, цифра "33" хорошо видна в воздухе, её было легче различить среди других цифр в круговороте воздушного боя. Я в этом постоянно убеждался как его ведомый. Были случаи, когда в жарком бою, где всё смешалось и мелькают в глазах разные номера, звёзды и кресты на самолётах наших и фашистских, а мне, как ведомому, нужно прочно держаться и прикрывать своего ведущего. И вот я привык к нему, и хорошо видел его "33-й" в круговороте схватки. Были, конечно, случаи, когда я его на какой-то миг терял, но тут же быстро находил среди десятков других.

С Коневым мне пришлось сделать больше 150 боевых вылетов. И не было ни одного случая, чтобы мы в воздухе потеряли друг друга и возвратились на аэродром в одиночку. Если бы весь наш полк построили по ранжиру, то на правом фланге был бы здоровый и рослый Георгий Конев, а я, его напарник, был бы на левом фланге. Высокий, стройный, с русовато - рыжеватым чубом, выбивавшимся из-под шлема, с большими светлыми глазами. Глаза у него были умные, весёлые, всегда с доброжелательной и сердечной теплотой.

В нашем полку в первый год войны ещё не было ни одного Героя Советского Союза. А Георгий Конев уже был награждён тремя орденами Красного Знамени. Его уважали свои лётчики и боялись фашисты. Однажды стало известно, что на нашем участке гитлеровцы введут в бой новые модели истребителя Ме-109. Нужно сказать прямо, машина Ме-109 у гитлеровцев была по своим техническим качествам хорошая, ну, а эта новинка, конечно же, должна быть ещё лучше. И вот мы думали, предполагали, что же это за машина ?   Конев, понимая наше состояние, шутливо сказал: "Ну что же, и этому "Мессеру" зубы обломаем". Через несколько дней Конев первым встретился в воздухе с усовершенствованным Ме-109. Фашист неожиданно выскочил из облаков и атаковал Конева. Конев умело увернулся из-под удара, сманеврировал и пошёл в лобовую атаку. Враг этого не ожидал, опешил и трусливо отвернул, а Конев этим воспользовался и кинулся в преследование, расстреляв вражеский самолёт.

- Эта победа замечательна и сама по себе, как прекрасное мастерство воздушного бойца, которое показал Конев. Она сразу же вселила уверенность во всех нас. И мы воочию убеделись, что новый Ме-109 не так уж грозен, как слухи, которые о нем ходят. Врага можно и нужно бить. Конев сказал: "Гитлеровские асы, чтобы нагнать страху, выкрасили носы своих самолётов в красный цвет - символ крови, а мы носы своих "Яков" сделаем голубыми. Пусть это будет символом чистого нёба".

Так мы и сделали. Носы наших "Яков" были покрашены в голубой цвет. И это стало традицией. Конечно же, новый фашистский истребитель был сильнее прежнего Ме-109 и по вооружению, и по маневренности, и это надо было учитывать. Но всё же личный убедительный пример Конева вселил уверенность, подбодрил других лётчиков, вскоре и Берко сбил одного, Ватутин и Шавров - тоже. Ну и дело пошло.

В германской воздушной эскадре был специальный отряд с громким названием "Молния". Когда он прилетел на Северо - Западный фронт, в нём было 12 "Юнкерсов". Вскоре остался только один, самый счастливый. И мы знали, что этим счастливчиком является известный немецкий лётчик. Где только не бывал этот ас: бомбил города Франции, Греции, летал над Балтикой, бомбил Ленинград. И вот под Ловатью наконец-то мы его встретили и сбили. Он выбросился на парашюте. А через некоторое время стоял он на допросе, пыжился, тужился, хвастался своей арийской чистокровностью: "Согласно учёту и документам, ведущимся в партии, мои предки - чистокровные арийцы".

Но это было только начало разговора. Потом, когда стали ему говорить, что он бомбил и обстреливал в Ленинграде беззащитных детей и женщин, что он разрушал жилые кварталы, что дан ему Железный крест именно за такие вот "подвиги", фриц заюлил, понял, что он не у своих, а на нашей русской земле и придётся отвечать за злодеяния. Тон его стал подобострастным. Заюлил он и всё спрашивал переводчика: "А что мне сказать, чтобы меня не расстреляли ?"   Мы его отправили в лагерь военнопленных. Вот так шла боевая жизнь нашего полка.

Позднее Конева забрали от нас, стал он старшим инспектором Воздушной армии. Но он не мог жить без нас, без боевых товарищей, и часто прилетал на наш полевой аэродром. А однажды был такой случай. Вдруг появляется над нашим аэродромом Ме-109 и заходит на посадку. Ну, мы, конечно, кинулись к самолёту с пистолетами, думали брать гитлеровца в плен. А он, как у себя дома, зарулил на стоянку, выключил мотор, и вдруг открывается кабина и высовывается оттуда наш дорогой Конев. Кто-то из лётчиков крикнул: "Так это же наш Майор Конев !"   А он отвечает: "Был Майор, а теперь поднимай выше - Подполковник !"

Мы поздравили его. А он говорит: "Ну вот вам и "Мессер". Раскопочивайте его, братва, изучайте, поглядите, что у него там внутри". Изучив все внутренности новой модели Ме-109, мы провели с ним и сравнительные бои. На "Мессере" летал Конев, а наши лётчики на своих "Яках", и мы на практике убедились, как лучше, как удобнее, как выгоднее вести бой с этими новыми Ме-109. Позднее Конев погиб в неравном бою с превосходящими по количеству силами фашистских истребителей. Но мы, его боевые друзья и ученики, с гордостью продолжали его боевую эстафету. Любой лётчик, который служил при нём в полку, считает его своим учителем.

Слушая Ивана Фомича Мотуза, Карпов понял, почему наш прославленный ас трижды Герой Советского Союза Иван Никитович Кожедуб летал на истребителе, на борту которого была написана фамилия Конева. А дело вот в чём. Когда летом 1943 года погиб Герой Советского Союза лётчик - истребитель Подполковник Георгий Конев, его дядя Василий Викторович Конев, пославший на фронт 4-х своих сыновей и потерявший к тому времени старшего из них - Сергея, приобрёл на свои личные средства самолёт Ла-5 и попросил передать его лучшему лётчику - истребителю. На левой стороне фюзеляжа этого самолёта была сделана надпись: "Имени Героя Советского Союза Подполковника Конева", а на правой стороне фюзеляжа: "От колхозника Конева В. В.".

2 Мая 1944 года эта машина была вручена лучшему лётчику - истребителю 2-го Украинского фронта Ивану Никитовичу Кожедубу, который к этому времени уже имел на своём счету 37 сбитых самолётов врага. В формуляре самолёта Кожедуб нашёл письмо: "Кем бы ты ни был, храбрый воин, я отныне буду считать тебя своим сыном. Даю тебе отцовский наказ: сражайся с проклятыми гитлеровцами храбро, отомсти им за все их злодения, за сына моего Сергея и племянника Георгия".

Кожедуб выполнил этот наказ. В первых же боях, как только сел на этот истребитель, севернее города Яссы за 8 дней он сбил 8 вражеских самолётов. А всего за годы войны в воздушных боях, как известно, Кожедуб официально сбил 62 гитлеровских самолёта !   Вот такую знатную, прославленную эстафету боевых подвигов подхватил Кожедуб и так прекрасно и умело её пронёс в боях и продолжил.

- А как лётчики вашего полка выполняли в боях заветы своего учителя Конева ?   И как они несли эту боевую эстафету на вашем участке фронта ? - спросил Карпов.

- Можно привести много примеров героизма. Вон сидят и разговаривают два Героя Советского Союза. Один из них Дергач Алексей Николаевич. Вот он как раз и стал потом командовать эскадрильей, которая летала на подаренных ремесленниками самолётах. А другой, рядом с ним, тоже Герой Советского Союза, как вы видите, Пётр Калиникович Лобас. Я расскажу вам всего только об одном их бое...

Однажды ночью шестёрка истребителей была в готовности № 1. Командовал этой шестёркой Дергач. В этой шестёрке были и Лобас и я. Ну, готовность № 1 - это мы сидим в самолётах. И телефон стоит на крыле самолёта Дергача. Раздался звонок. Дергач поднял трубку, слушает, что ему говорят, и, ещё не закончив разговор, командует нам: "Заводи моторы !"   И сам, значит, быстро опускается на своё место. Ещё на взлёте мы слышим с земли команду: "В районе Ладога высота 5000 метров курсом на Волхов 100 "Хейнкелей-111".

Мы уже встречались с такими массами бомбардировщиков и знали, что их, конечно, сопровождают не меньше 20 истребителей. Такое количество, конечно, дело нешуточное, и, естественно, оно зывает тревогу: нас же всего пока только 6. И вот мы летим вперёд и стараемся побыстрее увидеть идущую навстречу армаду бомбардировщиков. Они сначала показались как точки, по 9 в каждой группе. Идут в кильватерной колонне - одна группа за другой. Я считаю: раз, два, три. Всего 14. Прикидываю в уме - это значит 120 бомбардировщиков. Тут же я подумал, почему же Дергач не набирает высоту, а идёт ниже противника ?   Ведь с высоты всегда атаковать удобнее: в этом случае скорость легче набрать на прямое пикирование. Но команды от Дергача никакой нет, и мы продолжаем лететь за ним.

Истребителей противника мы пока не видим: они где-то, наверное, там, наверху, выше бомбардировщиков, ждут нашего нападения оттуда, сверху. И вдруг слышу в шлемофоне знакомую скороговорку Дергача: "Атакуем снизу. Все за мной !"   И мы пошли на первую девятку прямо под их животы. Я наметил машину, которая попадала ко мне в прицел: огромная, 4-моторная махина чёрным брюхом просто навалилась на меня. Оставалось не больше 120 метров, и я дал длинную очередь, а вторую не успел: "Як" мой потерял скорость, я завис и скользнул на хвост. Слышу команду Дергача: "Не отрываться, за мной".

Мы быстро все пристроились к ведущему. И опять атака на вторую девятку. Мы выходим им под животы, и опять бьём снизу. Вновь команда Дергача - "Не отрываться !"   И так мы совершили 14 атак, все похожие друг на друга, и были они настолько стремительны, что истребители не успели нас перехватить. Сверху по нас ударить им мешали свои же бомбардировщики.

"Мессеры" навалились на нас уже после 14-й атаки. Мы сбили одного, а сами, разогнав вражеские бомбовозы, все вернулись благополучно на аэродром. Ну, благополучие относительное: машины наши были побиты пулями, пушечными снарядами. В моей машине изрешетило всё хвостовое оперение, у Лобаса - в дырах крыло. У Дергача бронеснаряд прошёл вдоль фюзеляжа через кабину, разворотил ему край винта. И у других тоже были повреждения. Вышли мы из машин, идём к себе, значит... Все очень огорчены: провели столько атак, а сбили всего один "Мессер".

Так Дергач и доложил командиру нашей дивизии Полковнику Г. В. Зимину. Полковник был тоже огорчён, вроде бы атаковали удачно и бой провели хороший, а итог невелик. Но вдруг приезжает на наш аэродром сам командующий Воздушной армией. Он очень куда-то спешил. Встретил его Зимин, а командующий, не вылезая из машины, спрашивает: "Чья группа атаковала "Хейнкелей" ?   Ну, Зимин докладывает: "Шестёрка Старшего лейтенанта Дергача". - "Какой результат боя ?" - спрашивает командующий. - "Сбили один их истребитель. Наших потерь нет", - отвечает Зимин. Командующий улыбнулся и, захлопывая дверь, сказал: "Хорошо поработали. Есть подтверждение: на земле лежат 11 сбитых бомбардировщиков !   Молодцы !"   Он захлопнул дверцу и уехал. Вот так нам в горячке боя некогда было даже смотреть на падающие бомбардировщики. Мы всё время шли в новую и в новую атаку, одну за другой. Вот так умело руководил боем Дергач.

Он сидел здесь же, в этой комнате. И Карпов с восхищением смотрел на замечательного лётчика: среднего роста, худощавый, спортивного телосложения. Уйдя в запас, отрастил небольшую бородку. Особенно запомнились Карпову его тёмные, сверкающие задорные глаза.

С Героем Советского Союза Алексеем Николаевичем Дергачом они говорили, конечно же, не только о воздушных боях. Карпову особенно интересно было узнать, как дарили самолёты. Вот что он услышал:

- После того как ребята побывали у нас на полевом аэродроме и сообщили о том, что они нам дарят самолёты, я и ещё 9 лётчиков моей эскадрильи полетели в Москву. В Москве на Центральном аэродроме стояли выстроенные в ряд 10 "Яков". Они сияли свежей краской, были новенькие и, может быть, потому, что это были дарёные самолёты, они мне казались и более аккуратно покрашенными, и более любовно сделанными. Но, наверное, всё-таки мне так казалось, потому что это были обыкновенные серийные самолёты. Здесь же, на аэродроме, произошла торжественная процедура вручения нам самолётов, на которых мы и улетели в расположение своего полка.

Скажу только одно: воевали мы на этих самолётах добросовестно. Многие наши лётчики, такие как Лобас, да и я, именно на этих самолётах заслужили высокое звание Героя Советского Союза. Мы сбили много вражеских самолётов. И я с гордостью могу сказать, что не только бережностью, но и искусством воинским мы сохранили все эти 10 самолётов. Мы летали и участвовали на них и в Белорусской операции, и в Восточно - Прусской операции, и в Берлинской. В общем, до самых последних боёв из этих 10 подаренных нам ремесленниками самолётов не потеряли в боях ни одного !   Уже позже, отлетав положенное им количество часов и износившись, эти самолёты были списаны. А в боях мы ни одного не потеряли !

У окна сидели двое: Герой Советского Союза Лобас Пётр Калиникович, Подполковник Богданов Александр Иванович. Они оживлённо разговаривали, были возбуждены, веселы. Карпов подошёл к ним и попросил Лобаса:

- Пётр Калиникович, расскажите, пожалуйста, какой-нибудь эпизод из воздушных боёв, в котором вы участвовали на дарёном ребятами самолёте.

- Был такой случай во время боёв. Шёл Август 1944 года. На одном из направлений прорвались более 100 танков фашистов. А туда была брошена штурмовая авиация для отражения этих танков. А мы, истребители, прикрывали работу штурмовиков. И Бойко участвовал в этом бою. И он, пожалуй, лучше меня расскажет об этом случае, потому что ему известно больше деталей. Расскажи, пожалуйста, Виктор Петрович...

Карпов понял маневр Петра Калиниковича, у героев так часто бывает: они умеют хорошо воевать, ведут себя храбро и мужественно в бою, а когда дело касается рассказов об этом, тут у них не хватает слов и красноречия. Вот и сейчас Лобас явно хотел уклониться от рассказа. Виктор Петрович Бойко более разговорчивый и словоохотливый, более общительный лётчик, усмехнулся, поняв хитрость Лобаса, и начал рассказ:

- В Августе наш полк наградили орденом Красного Знамени, и командование дало нам 2 дня отдыха. И вот именно в это время, когда мы собрались отдыхать, прорвалось больше сотни танков фашистов. В тот день нам пришлось делать по 7 - 8 боевых вылетов. Схватки были очень тяжёлые, потому что танки имели сильное прикрытие немецких истребителей. Чтобы добраться нашим штурмовикам до этих контратакующих танков, нам надо было расчистить небо от истребительной авиации гитлеровцев.

В одном из боёв летали в парах - Лобас и Кличевский, а я - с командиром эскадрильи Дергачем. И вот мы увидели, как в их сторону, в сторону Лобаса и Кличевского, кинулись 4 FW-190 и намереваются их атаковать. А с другой стороны заходят ещё 2 "Фоккера". И вот мы ринулись наперерез этой четвёрке. И отбили её, не дали возможности атаковать Лобаса и Кличевского, ну а тех двух они сами отшили. Потом мы развернулись и на встречных курсах опять пошли вместе, а четвёрка ещё раз зашла. Ну, мы в этой четвёрке одного сбили, а в той паре Лобас с Кличевским тоже одного сбили. Вот так мы их и пощипали, а сами мы не потеряли ни одной машины. А внизу всё это время шла работа: там штурмовики давали жизни контратакующим танкам.

Приведу только один пример о штурмовике Костенко. Он за один вылет тогда бомбами и эрэсами уничтожил 6 танков. Это было зафиксировано на земле. Записали номер его самолёта, передали командующему. И когда Костенко вернулся из очередной штурмовки, его уже там ждали. Командующий прямо тут же, на аэродроме, наградил его орденом.

Виктор Петрович Бойко тоже, как понял Карпов, уходил от рассказов о своих боевых делах, поэтому не случайно стал рассказывать о штурмовике. Карпов спросил инженера Богданова, надеясь, что хоть он, как человек, который не участвовал в воздушных боях, не будет стеснён личной щепетильностью и расскажет о лётчиках поподробнее.

- Александр Иванович, лётчики улетели, ведут бой в воздухе, а вы - инженер, остались на земле. У вас тоже ведь свои переживания. Расскажите о них, пожалуйста.

- У каждого лётчика был свой техник, прикреплённый к машине. И когда лётчик улетает на боевое задание, техник ждёт своего командира, как брата: они же составляют нераздельный экипаж. Но лётчик выполняет самую трудную и опасную работу. Поэтому инженеры и техники, оставаясь на земле, их ждали и переживали, они не покидали аэродрома и стояли у взлётной полосы и ждали. И когда появлялся над аэродромом самолёт, то каждый техник узнавал своего лётчика по почерку, каждый из них ведь по-своему летал и на посадку заходил. И они с гордостью говорили: "Вот мой пришёл !   Вот мой заходит !"   И радовались, что он вернулся. А когда лётчик отдыхал между боями, то уж техник вкладывал всю душу и готовил самолёт к бою внимательнейшим образом. Так что техники и инженеры своим трудолюбием, своей добросовестностью помогали лётчикам одерживать победы в воздухе.

- В общем, правильно будет сказать, что вы им помогали и выжить и победить в бою.

В разговор вмешался Лобас. Он обратился к Богданову:

- А ты лучше расскажи, как вы друг другу жизнь спасали: ты - Бойко, а он - тебе.

- А что это за случай ? - заинтересовался Карпов.

- В 1943 году мы летели в Подмосковье с фронта, получали новые самолёты. Был там Бойко, был и Лобас, ну и я, как инженер. Когда получили самолёты, надо было возвращаться, перегонять их на фронтовой аэродром. Как известно, в истребителе всего одно место для лётчика. Ну а мне, инженеру полка, куда деваться ?   Мне тоже надо вернуться с ними вместе. Есть в самолёте небольшое пространство, вроде багажника, что ли. Вот Бойко меня туда и пристроил в своём самолёте. Полетели. И надо же такому случиться - самолёт в воздухе загорелся !

Виктор, конечно, мог бы выпрыгнуть с парашютом, оставить машину. Но я-то в багажнике без парашюта. И он это знал. А самолёт горел сильно. И Бойко уже сам горел. На нём горела одежда и сапоги меховые. И всё-таки он не бросил меня, пошёл на вынужденную посадку. Посадил самолёт в поле, а сам потерял сознание. Вот тут уже пришла моя очередь его спасать: самолёт-то горел, и вот-вот могли взорваться бензобаки. Я вытащил Виктора, отнёс его в сторону, а сам кинулся тушить огонь.

А Бойко лежит, встать сам не может, одежда на нем ещё дымится - хоть я и потушил её, но она ещё тлеет. Он кричит мне: "Уйди, уйди в сторону, сейчас взорвутся баки !"   Но всё-таки я огонь затушил, и самолёт мы спасли. Вот так мы побратались однажды в воздухе с Виктором. Нелегко ему досталось моё спасение - в госпитале с него перчатки и сапоги сняли вместе с кожей.

Вместе с некоторыми лётчиками приехали на встречу в Москву и жёны. Кстати, они не просто жены, а настоящие боевые подруги. Вот жена Бойко - Зоя Николаевна. Она была укладчицей парашютов в полку, имела звание старшины. Сейчас они живут в Днепропетровске, у них две дочери. Лида уже инженер-механик, а Женя - аппаратчица на заводе. Зоя Николаевна - весёлая, очень общительная, совсем не похожа на бабушку, но у неё есть уже 2 внука.

В профессионально - техническом училище лётчики встречаются не только с теми, кто сейчас учится здесь. Приходят сюда и выпускники прежних лет. Вот так много лет назад началась добрая дружба ребят с лётчиками, и вот что получилось из того необыкновенного случая, когда дети подарили взрослым настоящие самолёты.

Много выпусков сделало училище за эти годы, и каждый из выпускников уносит в своём сердце тепло этой дружбы. Эстафета этой дружбы, передача боевых традиций от поколения к поколению будет продолжаться ещё долго. Её подхватывают всё новые и новые поколения, и не только из профессионально - технического училища. На эти традиционные встречи приезжают офицеры, лётчики из Подмосковья. Они рассказывают о делах, о новых успехах, полётах, учёбе лётчиков. На встрече, о которой идёт речь, был Капитан Уваров Михаил Фёдорович и старший штурман Борисов Борис Петрович. Они рассказывали о своих друзьях-лётчиках, которые летают на сверхзвуковых самолётах. Они взяли на вооружение боевые традиции лётчиков военного времени и с гордостью несут эту боевую эстафету в мирное время.

( История некоторых именных самолётов )