315-й боевой вылет Майора А. Ф. Мясникова

- Что случилось, Гусейн ? - спросил я его.

Он снял с головы шлем, помял его в руках, возмущённо сказал:

- Командир, когда же этому конец будет ?

- Не понимаю... - пожал я плечами.

- Как не понимаешь ! - глаза Гусейна сверкнули гневом. - Там люди гибнут, а мы здесь воздух утюжим !   За что нас кормят ?

Я хорошо знал Гусейна Алиева, этого скромного, прямого и на редкость храброго лётчика. Настроение его было понятным.

Я ответил не сразу. Меня и самого волновал этот вопрос. Многие наши товарищи на других участках уже давно воюют, сбивают самолёты, таранят. А мы целыми днями летаем над Кронштадтом, так сказать, "прикрываем флот с воздуха"... И каждый такой вылет считается боевым !   Сколько у нас уже таких "боевых вылетов" !

Я хорошо понимал Гусейна, понимал и третьего нашего товарища - жизнерадостного Колю Соседина... Но я не успел им тогда ответить: нас срочно вызвал командир полка.

Герой Советского Союза Майор П. В. Кондратьев встретил нас тепло, по-отцовски:

- Ну, базовые лётчики, устали, наверное ?

- Никак нет !

- Тогда быстренько знакомьтесь с обстановкой...

А обстановка была невесёлой. Немцы оказались под Лугой !   Синие зловещие стрелы, словно щупальца, тянулись на карте к Ленинграду, Таллину, Нарве, Новгороду. Северо - западнее Луги, между деревнями Сабек и Осьмино, была окружена крупная мотомеханизированная колонна противника. Вот по ней-то нам и предстояло нанести штурмовой удар.

Я помню, как просияло лицо Гусейна. Посмотрел на нас с Сосединым и как-то по-детски подмигнул нам обоими глазами.

И вот мы уже бежим к самолётам. Запускаем моторы, набираем высоту. Прошли Волосово. Справа большой пожар, горит деревня Ивановская. Голубая лента реки Луги и деревня Сабек, а за ней на дороге враг. Перестраиваемся, идём на снижение. Немцы заметили, открыли ураганный огонь. Но поздно...

Нажимаем гашетки. Срываются со своих балок под крыльями смертоносные снаряды РСы - наши самолётные "катюши". Прочертив огненный след, ударяют по колонне. Гремят взрывы, земля встает на дыбы, чёрный дым тянется над лесом, и кажется, что огонь охватил всё, даже саму землю.

Стреляя из пулемётов, проносимся над колонной на бреющем... Разворачиваемся для повторного захода. Алиев и Соседин идут рядом. Вижу улыбающееся, озарённое счастьем лицо Гусейна и улыбающуюся физиономию Соседова. Колька снял очки и показал мне большой палец.

Снова пикируем, снова летят наши снаряды по цели. Дым пожарища разъедает глаза... Развернулись для третьего захода, но дороги почти не видно - всё окутано дымом. Неожиданно Соседин выходит вперёд качает с крыла на крыло и тут же переходит на снижение.

Снаряды рвутся впереди самолёта Соседина. И только я развернулся на пушку, как Алиев вдруг сделал переворот и камнем бросился на неё, чуть не столкнувшись с моим самолётом. Пулемётная очередь Гусейна заставила замолчать орудие. Умело прикрыл он тогда Соседина !

18 Июля 1941 года, возвращаясь с боевого задания, вступил в бой с 3 "Юнкерсами-88", в бою был смертельно ранен  (в кабине разорвался снаряд, нанеся до 30 осколочных ранений). Продолжая бой, товарищ Алиев сбил 2 "Юнкерса-88", и только одному фашистскому стервятнику удалось уйти. Истекая кровью, не теряя мужества, совершил блестящую посадку на свою территорию. Самолёт был спасён. Товарищ Алиев через 20 минут после посадки умер.

Вражеский самолёт был своевременно замечен. Советские лётчики, среди которых были Мясников, Никитин, Денисов, Цветков и другие, незадолго до появления врага были уже на своем месте и готовились к встрече. "Хеншель" ещё не успел сообщить немецким артиллеристам необходимые изменения в пристрелке, как его атаковал лётчик Никитин. Враг ускользнул в сторону, но наткнулся на Мясникова. "Жертва", - подумал Мясников и направил свой ястребок на врага. Однако Мясников не стрелял, медлил, давая пройти "Хеншелю", так как позади "Хеншеля" оказались наши лётчики Бычков, Залеев и другие - можно попасть в них. И Мясников пропустил врага, боевым разворотом зашёл "Хеншелю" в хвост, рванулся вперёд, точно прицелился. Грянул лишь один залп, от которого "Хеншель" начал падать. Мотором ударился "Хеншель" в землю за нашими окопами, и глазам красноармейцев представилась картина бесславной гибели фашистского стервятника.

По-прежнему стреляла германская артиллерия, рвались снаряды, то впереди, то позади наших окопов. С командного пункта наземных войск позвонили на аэродром.

Стремительно приближалась земля, уже хорошо видна и дорога, на которой стоят сотни фашистских автомашин, орудий с тракторами и множество солдат, боязливо прислушивающихся к шуму моторов. И как только в облачном небе появились Денисов и его боевые друзья, фашисты забеспокоились. На военной дороге началась паника. Налетали друг на друга автомашины, а солдаты, ещё до того, как с самолётов открыли огонь, бросились к лесу. Но было уже поздно. Перед самым лесом, на опушке застигли пулемётные очереди гитлеровских вояк. Некоторые из них пытались отстреливаться. Напрасно !   Выстрелы с самолётов ложились точно, и земля пропиталась кровью презренных убийц, нашедших, наконец, себе новую землю, к которой столь рьяно рвались они. Пьяная фашистская банда была расстреляна.

Началось уничтожение транспорта. На высоте 30 - 35 метров атаковали "ястребки" автомашины, "стригли" прислугу орудий. Движение на дороге было дезорганизовано, огнём полыхали зажжённые автомашины, а когда с истребителей ударили из пушек, да метнули бомбы - столбы дыма поднялись к облакам. Операция закончена. Заодно со штурмом, после которого на дороге и машины, и люди остались недвижимыми, лётчики разведали, где стоят тяжёлые германские орудия.

Вновь кружатся истребители над войсками, следя за облачностью, идущей с запада. И не зря напрягают зрение наши лётчики. Не зря Мясников перезаряжает пулемёты и не отрывает взгляда от огромного облака, идущего на восток. Скрываясь за этими облаками, идут фашистские самолёты. Они расположены ярусами: у самой кромки облаков "Мессершмитты"; в облаках - "Юнкерсы-88", несущие свой смертельный груз, а выше "Юнкерсов" - опять "Мессершмитты". Нет, не пройдут незамеченными истребители, штурмовики и бомбардировщики гитлеровской авиации !

Мясников и Полях насчитали 16 вражеских самолётов. Лётчик Полях подсчитывает: 8 стервятников мне, 8 - Мясникову. Разделили врагов поровну и ринулись в бой. Мясников и Полях держались рядом. Враги всей группой лезли на наши истребители. Здесь, в этом бою проверялись нервы, выдержка и ловкость маневра в сочетании с точным огнём. Но недаром на груди у отважных лётчиков ордена Красного Знамени, завоеванные в суровую зиму 1940 года в боях с белогвардейщиной Финляндии. Недаром тысячи красноармейцев следят за ястребками, идущими наперерез врагу, и желают сталинским лётчикам победы.

Выйдя из кабины, он прислушался. Все мы тоже встревоженно слушали. Гул отдалённой артиллерийской канонады и грохот близкой орудийной стрельбы не умолкали. Сомнений не было - гитлеровцы предприняли новое наступление на Ленинград. Снаряды рвались где-то за аэродромом. Халдеев снова сел в кабину, и машина, подпрыгивая на выбоинах, помчалась вперёд.

- Да, работёнка сегодня будет ! - ни к кому не обращаясь, сказал незнакомый мне лётчик  (он спал минувшую ночь у нас на койке Багрянцева).

Ему никто не ответил. Все думали о том, что прорыв фашистов в районе Ропши мог произойти в любое время. Было ясно, что враг стремится выйти к Финскому заливу, чтобы, наступая вдоль берега, прорваться к Ленинграду. Вскоре мы приехали на аэродром. Это был наш боевой рубеж. Новый командир эскадрильи Володя Халдеев спокойно и деловито выполнял свои непростые обязанности. Казалось, будто он всегда был нашим командиром. Задача, которая стояла перед нами в тот Сентябрьский день, была сформулирована так: "Работать по прикрытию войск в районе Красногвардейск  (Гатчина)  - Красное Село".

Первыми поднялись в воздух 6 истребителей МиГ-3 соседней эскадрильи. Возвратились на родной аэродром лишь 4 самолёта. Затем наступила наша очередь. Ушли на задание Халдеев, Широбоков, Киров и новый лётчик Мясников   (тот, что прилетел к нам накануне на истребителе Як-1). Мне и Егору Костылеву досталось дежурить, сидя в самолётах. Едва я занял свое место в кабине, как ко мне подошёл мой техник Грицаенко:

- Как думаете - что с теми двумя ?

Что я мог ему ответить ?   Александр Николаевич опустил глаза, помолчал. Потом он вынул из кармана комбинезона чистый носовой платок, протёр им и без того чистое стекло прицела, козырёк кабины и, похлопав ладонью по капоту, сказал:

- Машина не подведёт, товарищ командир...

Я хотел было поблагодарить техника, но в это время до нас донёсся нарастающий гул моторов. - "Мессера" ! - крикнул Грицаенко и почему-то присел на корточки. На огромной скорости пронеслись над нашими головами 4 фашистских истребителя. Не ожидая команды, мы с Егором запускаем моторы и уходим в воздух. Конечно, это опасно. Пока ты не набрал высоту и не можешь маневрировать, твой истребитель, попросту говоря, представляет собой мишень. Но что же делать ?   Сидеть и ждать, когда "Мессера" подожгут твой самолёт на земле ?   Нет, в воздух, и как можно быстрей !..

Гитлеровцы почему-то не тронули нас на взлёте. Возможно, это была самонадеянность. Дескать, четверо с двумя и так справятся. Но 20 минут тяжёлого боя не принесли фашистским лётчикам победы. Мы устали, но и им пришлось попотеть. Как ни опытны, как ни сильны были эти фашистские вояки, им ничего не осталось, как уйти несолоно хлебавши. Мы с Егором посадили наши самолёты и с трудом покинули кабины. Болела каждая мышца. Тут же приземлилась вся наша четвёрка: 3 "ЛаГГа" и "Як". Ребята вели бой против 10 вражеских истребителей. При этом Широбоков сбил Ме-109. На земле он тотчас же с увлечением начал рассказывать возглавлявшему группу Володе Халдееву, как было дело. Получалось, что это был не бой, а весёлая игра в кошки - мышки.

- Но ты тоже хорош, друг ситный ! - снимая с головы шлемофон, с улыбочкой подошёл к Широбокову наш новичок Мясников. - В бой идёшь, а "ноги" за тебя кто убирать будет ?

- Что же я сделаю, если стойка выпадает ! - стал оправдываться Широбоков. - Нажимаю кнопку - убралась. Кнопка выскочила - и стойка выпала. Что ни делал - никак. Так с одной "ногой" и летал.

- Вот - вот, ты летал, а мы из-под тебя едва успевали выбивать "Мессершмитты"...

Широбоков виновато потупился.

- Ничего, ты всё же молодец, - Мясников улыбнулся. - Смелый парень. И "Мессер" сбил красиво. Вы заметили, товарищ командир ? - обратился он к Халдееву. - Едва этот "Мессер" загорелся, как фашисты тут же закончили бой.

Халдеев молча кивнул головой. Он был явно смущён тем, что Мясников назвал его командиром. Наш новый товарищ был старше Володи и по возрасту, и по званию.

Мы помолчали, а потом прилегли на траву. Как я задремал, не помню. Уже сквозь сон услышал чей-то крик: - "Юнкерс" !   Командир, "Юнкерс" !   Открыв глаза, я сбросил с себя куртку, которой укрыл меня техник. - Что такое ? - "Юнкерс" над аэродромом, товарищ командир !

Бросаюсь к самолёту. Грицаенко закрывает последние замки верхнего капота, а они почему-то не закрываются. - Быстрее, Саша ! - тороплю я техника. - А то ведь уйдёт "Юнкерс"... Закрыв последний замок, Грицаенко ударяет ладонью по капоту и спрыгивает со стремянки. Я отрываюсь от земли, стремительно набираю высоту. Следом взлетает Мясников на своём "Яке". Между тем "Юнкерс", что называется, даёт ходу. - Догоняй, а то уйдёт ! - кричит Мясников. - Не уйдёт !..

Ещё несколько мгновений - и "Юнкерс" будет сбит. Но тут происходит непонятное. Мой самолёт сотрясается от неожиданного удара. Такое впечатление, будто на него что-то упало. Я инстинктивно ныряю с головой в кабину. Разгибаюсь. В чём дело ?   Оказывается, сорван моторный капот. Сорван не совсем. Он держится на задних замках и, поднятый встречным потоком воздуха, накрывает почти всю кабину. Я лишён обзора. Ничего не вижу ни впереди, ни вверху. Кое-что различаю слева и справа. Остальное пространство закрывают крылья. Выходит, поторопил техника на свою голову. Отворачиваю в сторону и по радио объясняю Мясникову, что со мной произошло. В ответ слышу:

- Уходите на посадку, я вас прикрою.

"Юнкерс" ушёл, веду бой с 4 истребителями. Я пытаюсь поднять злополучный капот, но бесполезно. Под напором воздушного потока он плотно закрывает кабину. Мне теперь даже не покинуть её. Вижу сквозь узкую щель слева, как мимо моего самолёта проносится "Мессер". Бросаю истребитель в сторону и пикирую. Мельком вижу Петергофский парк. На развороте схватываю глазом кусочек Финского залива. Аэродром должен быть впереди. Выпускаю шасси. Лечу почти вслепую. А где-то рядом "Мессеры". А где-то рядом Мясников - один против 4 фашистов. Чтобы уменьшить скорость, выпускаю щитки. Вижу сбоку наши ангары. Доворачиваю и планирую. Верчу головой то влево, то вправо. Каждый нерв, каждый мускул напряжены до предела. Снижаюсь. Земля рядом. Вот слева промелькнула водонапорная башня. Выходит, что я захожу под углом к старту. Впереди должна быть стоянка 1-й эскадрильи. Но исправить что - либо уже невозможно, и я убираю газ. Самолёт у самой земли, а в шлемофоне звучит голос Мясникова:

- Садитесь быстрее, Каберов, быстрее !.. Они пикируют, ничего нельзя сделать !..

Малейшая ошибка - и всё будет кончено. Но самолёт ударяется колёсами о землю и "делает козла". Работаю рулями вслепую. Ещё удар, но уже слабее, ещё "козёл". И вот уже самолёт катится по земле, а куда - не вижу. Торможу, торможу. Только бы не врезаться во что - нибудь. Наконец, остановился...

Быстро отстегиваю ремни, откидываю этот дьявольский капот и одним махом выскакиваю из кабины. Между тем "Мессер" уже нацелился ударить по моей машине. Отбегаю в сторону и падаю в траву. Вражеский истребитель даёт очередь, и снаряды вспахивают землю перед самолётом. Но сзади пикирует второй, а за ним третий истребитель. Я отползаю в сторону. Второй, к моему удивлению, даёт очередь по первому. Так ведь это же Мясников стреляет по фашисту !

Но Мясникова, в свою очередь, атакует "Мессер". Вскакиваю с земли, пулей влетаю в кабину, включаю передатчик:

- Мясников, сзади "Сто девятый" !..

"Як" мгновенно разворачивается, да так круто, что фашистский истребитель, не успев открыть огонь, делает "горку" и уходит свечой в небо. "Мессер", по которому Мясников уже ударил, дымит и, как говорится, убирается восвояси. Бой закончен. Небо очистилось. "Як" выпускает шасси и заходит на посадку. Я подруливаю к стоянке, и мой самолёт окружают техники. Подходит инженер Сергеев. Подходит темнее тучи. Молча поднимает капот, пытается смотреть из - под него, сидя в кабине.

- Надо было Грицаенко посадить в самолёт, и пусть бы он там покрутился вслепую, - говорит мне Сергеев.

- Тут и моя вина, товарищ инженер. Это я поторопил техника.

Сергеев угрюмо сводит колючие пучки своих белесых бровей.

- За такое безобразие, товарищ Каберов, в ответе мы, техники. Порядка, выходит, нет. - Он поворачивается к Грицаенко: - Чтобы через 20 минут самолёт был в строю !   Вот так...

Посадив свой "Як", Мясников устало выбирается из кабины, снимает шлемофон, приглаживает волосы, рукавом стирает пот с лица и подходит к нам. Разглядывая закинутый на кабину капот, покачивает головой:

- Бывает же такое !   Как вы сели-то ?

- С вашей помощью, товарищ Старший лейтенант. Спасибо вам. А то, что не сломал самолёт, так ведь это от его конструкции зависит. И-16 такую посадку ни за что бы не простил.

- Да, "Ишачок" - строгая машина, - соглашается Александр Фёдорович. - А вы на "Яке" никогда не летали ?   Исключительно простой. Проще "ЛаГГа"...

Истребитель ЛаГГ-3   (29-й серии)  из состава 3-го ГвИАП ВВС КБФ, на котором
зимой 1942 - 1943 годов летал Гвардии старший лейтенант И. А. Каберов.

Смотрю я на Мясникова и думаю: "До чего же хороший, душевный человек !" - Как вам удалось одному задержать четвёрку "Мессеров" ? - спрашиваю я у него. - Да ещё и меня прикрывали.

- Это мой "Якушка" такой резвый, - говорит он, поглядывая на самолёт. - До этого мы на "Чайках" летали. Вот уж на той этажерке мне бы это не удалось. Слетаешь как - нибудь на "Яке", сам скажешь: "Не самолёт - мечта !"

Мясников незаметно для себя стал говорить мне "ты". Теперь мне с ним стало совсем легко и просто. Мы неспеша пошли к землянке. Я спросил у Мясникова, чем он занимался до призыва в армию. - Счетоводом в колхозе был, - сказал он, ничуть не удивившись моему вопросу. - А потом сразу в лётную школу ? - Нет, сначала в пехотное училище. - Где ? - В Ленинграде. - Вот как ?   Мой брат Юрий окончил это училище в 1939 году. Я вспомнил, что бывал в главном корпусе училища, навещая брата в бытность его курсантом. Это напротив Гостиного двора, на Садовой улице. - А я окончил это училище в 1933 году, - отозвался Александр Фёдорович. Он стал рассказывать о курсантских днях своей жизни, о классных занятиях и о пешем переходе в Новгород. Я остановился. - Вы бывали в Новгороде ? - Так я же новгородец. Из Мошенского района. Деревня Овинец. А что ?   Тут уж я рассказал, что до войны работал в Новгородском аэроклубе инструктором и что оттуда уехал в Ейское лётное училище. - Это что же ?   Выходит, мы с тобой кругом земляки ! - воскликнул Мясников. - Правда, лётную-то я в Борисоглебске окончил. - И он подал мне руку: - Будем друзьями !   А за помощь спасибо. Я действительно не видел этого второго "Мессера".

Мы вошли в землянку. В ней было шумно. Обычно молчаливый, уравновешенный человек, Халдеев ругался с кем-то по телефону:

- Да у меня всего 7 лётчиков в строю. Понимаешь ?.. Трое на задании, четвёрка на земле, заправляется... Что ?   На незаправленных - в готовность ?.. Вы что там с ума посходили ?!.. Лицо Халдеева покраснело, брови сошлись к переносице, в глазах, казалось, сверкали молнии. - Какие штурмовики ?.. Куда ?.. На сопровождение ?.. Шестёрку ?   И ещё пару в воздух ?!   Да вы арифметику-то знаете или нет ?.. Он бросил трубку и вышел из землянки. Мы последовали за ним.

Мы с Халдеевым и Мясниковым снова сидим в кабинах. Уже ставшее привычным дежурство. С "Яка" Мясникова ещё сняты капоты: идёт пополнение боекомплекта, устранение каких-то неисправностей. Неожиданно к самолёту Халдеева подбегает адъютант эскадрильи Аниканов: - Вот они, товарищ командир !.. Над заливом идут... - Кто ? - Штурмовики. Вы, Мясников и Каберов идёте на прикрытие штурмовиков. - А прикрытие аэродрома ? - Уже не надо... Запускайте скорее !..

Поднимаемся, догоняем штурмовиков, пристраиваемся. В районе Красного Села на нас наваливаются 12 истребителей Ме-109. Четвёрка "Мессеров" увязалась за штурмовиками, а остальные вступают в бой с нами. Через 20 минут безрезультатного боя мы начинаем оттягиваться к Ленинграду. "Мессеры", словно осы, не отстают от нас. Они делятся на 2 группы. Четвёрка уходит вверх, а другая начинает бой на виражах. Один из "Мессеров" пытается зайти мне в хвост. Но я разворачиваюсь так круто, что оказываюсь в выгодном положении. Фашист делает горку и уходит ввысь.

- Не вышло, гад !   Нас на вираже не возьмёшь !

Всё же и мне, и моим товарищам приходится тяжеловато. Но откуда ни возьмись, нам на помощь опять приходят "короли" воздуха  (истребители И-15бис)  с их реактивными снарядами. "Мессеры" ретируются. Мы направляемся к своему аэродрому. Во рту у меня пересохло, дышать нечем. Скорее на посадку !..

Пошатываясь, иду в землянку. Рядом так же устало шагает Халдеев. - Вот это денёк ! - говорит он, валясь на нары. - Сумасшедший какой-то. Изнурительные бои, странные происшествия. Этот твой капот у меня из головы не выходит. Некоторое время Халдеев лежит молча, потом снова подаёт голос: - Именно тот случай, когда лётчики говорят: "Хочешь жить - сядешь". - Капот, Володя, это уже история. Надо бы узнать, вернулись ли домой штурмовики. Должно быть, мои слова долетели до слуха Аниканова. - Докладываю, - торжественно объявляет он. - Получено сообщение, что штурмовики благодарят морских истребителей за помощь. - И уже несколько тише добавляет: - Все дома. На душе становится спокойнее. Я засыпаю.

Но вскоре кто-то начинает трясти меня за плечо. - Вам с Костылевым "воздух", товарищ командир !   Я бросился сквозь кусты к самолётам. Костылев уже в воздухе. Взлетаю следом за ним. Взлетаю, застегивая шлемофон. Должно быть, нервничаю: никак не получается. А фашисты - вот они, над головой. Причём их, оказывается, четверо. "Вот тебе и "не будет вылетов" - вспомнил я уверения адъютанта. - Откуда чёрт принёс эту четвёрку, на ночь глядя ?"

По почерку видно, что это лётчики, видавшие виды. Уверенно держат превышение. И вот уже первая пара идёт в атаку. Мы увертываемся и атакуем сами. Карусель боя завертелась над аэродромом. - Смотри, берут в клещи ! - кричу я Костылеву. - Спокойно, Игорёк, спокойно, - слышу голос Егора. Какое там спокойствие !   Вражеские истребители так близко, что ещё секунда - и я окажусь под огнём. Делаю восходящую "бочку". ЛаГГ-3 вздрагивает, но послушно перевертывается через крыло. Трассирующая очередь проходит мимо. Егор резко разворачивается и взмывает вверх. Пристраиваюсь к нему. Два "Мессера" оказываются ниже нас. Егор стремительно сближается с ними и с ходу бьёт по ведущему. От вражеской машины что-то отлетает, она входит в штопор, тут же выходит из него, выравнивается и, что называется, даёт стрекача. - Знай наших ! - весело кричит по радио Егор. В кабине держится непомерная жара. Трудно дышать. Пробуем набрать высоту, но это нам не удаётся. Фашисты по-прежнему держат превышение, сохраняя выгодные для атаки позиции. Земля, небо, самолёты - всё вертится, мелькает...

Мы с Егором стараемся не упускать друг друга из виду. Вот Костылев заходит в хвост "Мессеру", а в это время другой вражеский истребитель падает на самолёт Костылева. Я бросаю машину в крутой разворот и с набором высоты успеваю дать очередь по этому второму "Мессеру". Он делает полный оборот через крыло и со снижением, оставляя за собой дымный след, уходит. Следом за ним, сделав круг над аэродромом, уходит последняя пара фашистских самолётов. Вот это денёк !   7 вылетов, один за другим, и каких вылетов !   Если у меня и осталось ещё сколько - нибудь сил, то разве лишь для посадки. Одно желание - приземлиться, зарулить и спать, спать...

Впрочем, приземлиться в сумерках не так-то просто. Мысленно проверяю себя: всё ли я сделал, что нужно ?   Шасси выпустил, щитки тоже... Напрягая зрение, подвожу самолёт к земле. Как приятно слышать шипение тормозов !   Самолёт замирает на месте, и на душе у меня становится так легко. Будто и не было никакого боя. Работающий на малом газу двигатель убаюкивает. И вот уже всё растворяется в полумраке наступившего вечера. Я прихожу в себя от непонятного шума. Кто-то толкает меня в бок, трясёт за плечи, что-то громко кричит мне в самое ухо. Открываю глаза. Вижу встревоженное лицо моего техника Грицаенко.

- Что случилось, товарищ командир ?.. Вы не ранены ?..

В тот момент, когда 2 краснозвёздных "ястребка" садились на аэродром, в воздух поднялись лётчики Каберов, Мясников и Киров. С западной стороны аэродрома под прикрытием облаков крались 3 "Ю-88". Лётчики Каберов и Мясников, атаковав правый вражеский самолёт, попали в густое облако. Два оставшихся "Юнкерса" пытались скрыться, но лётчик Киров уже осыпал их длинными пулемётными очередями. Так, не выполнив своего задания, с полной бомбовой нагрузкой все 3 пирата позорно ушли восвояси. Не успели советские лётчики сделать и одного круга, как 6 Ме-109 с большим преимуществом в высоте появились на горизонте. Смелая тройка вступила в бой. Группа стервятников не приняла боя и ушла за линию фронта. Вскоре все 3 лётчика посадили свои самолёты на аэродром.

Над расположением наших войск у линии фронта показались 4 вражеских бомбардировщика. Нужно было помешать им выполнить своё намерение. Лётчик Каберов поднялся в воздух вместе с лётчиком Халдеевым. Два ястребка скоро были уже у цели. Враги заметили наших лётчиков и, не сбросив бомб, быстро повернули на свою сторону. В этот момент "Хеншель-126" корректировал артиллерийскую cтрельбу. Каберов и Халдеев подошли к нему неожиданно, и последний, не приняв боя, сразу же пошёл вниз. Оба ястребка преследовали его до самой земли, отпуская хорошие порции свинца. "Хеншель" задымил и грохнулся в расположении наших частей. Оба лётчика снова набрали высоту и продолжали наблюдать за воздухом.

В районе Петергофа под охраной 7 Ме-109 на малой высоте показался "профессиональный фотограф" - немецкий самолёт "Фокке - Вульф - 189".

- Дадим ! - махнул крыльями ястребка Халдеев. - Согласен ! - ответил Игорь Каберов. И 2 "ястребка", под носом 7 стервятников, с пикирования ударили по любителю чужеземных пейзажей. "Фокке - Вульф" упал прямо у дороги в расположении наших войск. Пока лётчик Халдеев наблюдал за местом падения неудачливого фотографа, Каберов завязал бой с появившимся неожиданно "Юнкерсом-88". Вражеский стрелок этого "Юнкерса" открыл бешеный огонь, но Игорь его скоро успокоил. Стрелок замолчал. Каберов дал в упор ещё несколько очередей, и "Юнкерс", перевернувшись на крыло, полетел вниз. Лётчики и техники с восхищением наблюдали с земли за падением кровожадного ворона.